1. (несколько забегая вперёд…)

   - Как вы сказали, вас зовут?.. - прохрипел старый продавец почтовых марок, вот уж как тридцать лет служащий в небольшом, но вполне уютном магазинчике, располагавшемся на углу красивого трёхэтажного здания с высокими голубыми окнами по первому этажу.
   «Чёрт, зачем я назвал ему свою фамилию? Кто меня за язык дёргал? Причём здесь моя фамилия?..», - недовольно поморщился стоявший у прилавка бородатый мужчина средних лет, но… всё же повторил:
- Одрик Ламбер-Морель…
- Какая странная фамилия… Никогда ничего подобного не слышал. С чем изволили пожаловать?.. Что-то хотите приобрести?.. - заблестели любопытные глазки старика.
- Да, пожалуй… На сегодняшний день, меня интересуют три марки, - и бородатый господин показал старику три пальца, направленные кончиками вверх.
- Позвольте угадать?.. – вкрадчиво произнёс старик и с лакейской угодливостью наклонил голову набок.
- Прошу… - последовал равнодушный ответ…
- Судя по вашему виду, вас должна интересовать довоенная Европа!.. - жарко прошептал старик, похлопал себя по груди, и по-индюшачьи выставив её напоказ, поднялся на носки.
- Слушайте, да вы просто Мэгре!.. Как вам удалось?.. Тогда, может быть, скажете, какие?.. – оживился посетитель.
- Нет, я, конечно, могу с вами согласиться, что я – Мэгре, но я – не бог, извините… - развёл руками старик, и ладонью правой руки, сверху вниз, будто смывая грим, провёл по морщинистому лицу.
- Да-да, конечно, я шучу… - ответил бородатый мужчина и назвал одну из интересующих его марок.


девять, девять, ноль, девять, четыре; тысяча девятьсот тридцать четвёртый год: Польша; чистая, без наклейки; Мишель: номер двести восемьдесят один; тридцать пять евро по каталогу, наминал три злотых, негашёная, перфорация один миллиметр, розовый эмитент, красная виньетка, фиолетовый стемп-дайт? О ля ля, вам чертовски повезло: она есть у нас. Больше скажу: другой такой нет во всём мире. Очень редкая марка. Всего было выпущено - пятьдесят. А вот осталась – одна. Это совершенно точные данные, – снова захрипел старик, склоняясь над толстым, в колинкоровом переплёте, каталогом и… в его пальцах, под жёлтыми лучами бра, блистающего хрустальными шариками, завертелась изящная просмотровая лупа на резной позолоченной ножке.


2. (что-то не то…)

   «Что за … !?..», - не без волнения оглядывался по сторонам владелец частной нотариальной конторы, поднимаясь к себе в кабинет, что находился на втором этаже роскошного, старинного особняка.
- Доброе утро, мсье Трюффо… - раздался снизу красивый женский голос.
- Доброе утро, мадмуазель Жаклин, - нехотя отозвался он и почему-то посмотрел вверх.
   Хватаясь левой рукой за широкие палисандровые поручни богатых чугунных перил в виде переплетающихся роз, он словно вытягивал себя из невидимого болота наверх, к спасению. А спасением был небольшой, уютно меблированный кабинет с высокими потолками, изящным угловым камином, выложенным из «дикого» гранита и антикварным бюро из паду’ка, в стиле – «русский ампир», в одном из ящиков которого хранилось бесценное письмо. Но вернёмся к главному герою.
   «Что происходит? Почему служащие с таким любопытством и недоверием рассматривают меня? Уж не просочилась ли какая информация? Ах, да, письмо!..», - внезапно возникшая мысль, подобно электрическому разряду ударила Трюффо прямо в центр мозга. Голова закружилась, ноги стали не послушными, рука потянулась к графину с водой… «Быстрее!..» Тяжело дыша, он не без страха подошёл к бюро, ещё минут пять шарил по карманам в поисках заветного ключика от второго ящика снизу, дрожащей рукой открыл его, достал инкрустированную шкатулку, сделанную из бивня мамонта, открыл её… Письмо лежало на месте.
   Надо сказать, что и без письма хватало улик, чтоб упрятать Трюффо далеко и надолго. Ведь его список успешно проведённых махинаций, давно перевалил за трёхзначное число. «Когда-нибудь это должно было случиться… Когда-нибудь, но только не сейчас… Ещё месяц, и моя мечта о продвижении - должна осуществиться… Мсье Мартен – вот человек, чьё место я должен занять в Суде Бюджетной Дисциплины… А дальше – всё!.. Мои руки развязаны!.. Вот вы где у меня, нотариальные крысы!..», - гудел в нём злорадствующий голос.
   И тут, Трюффо, обратив на себя внимание, увидел, что стоит - не раздевшись, в плаще и шляпе. Быстрым движением он скинул плащ на диван, что блестел золотым окладом поручней, туда же бросил шляпу, дрожащими пальцами положил письмо в заранее приготовленный розовый конверт и, сев за бюро, чёрной гелиевой ручкой написал на конверте следующий адрес: Клермон-Ферран, департамент Пюи-де-Дом, м. Виктору Бертрану.
   Но этого было мало. Информация требовала дополнительного пояснения. Взяв со стола специальный, средней плотности, светло-бежевый лист для письма, Трюффо написал следующее:
   «Многоуважаемый мсье Бертран, хочу донести до Вашего сведения, что мсье Мартен (Суд бюджетной дисциплины) в свои почтенные годы заверил подлинность копии фальшивого документа, получив при этом огромную сумму денег. Все подробности - при встрече. Сообщите мне о месте через доверенного человека, который подойдёт к Вам у бронзовой статуи Верцингеторикса в 19. 00. Временно – аноним».
   Покончив с таинством анонимности и сделав несколько глотков воды из хрустального графина, Трюффо повалился на диван и… задремал.
Ровно через час в дверь постучали.


3. ( таковы условия спасения…)

- Да-да-а-а, вой-ди-те-е-е!.. - пропел Трюффо, потягиваясь и вставая с дивана.
   Дверь открылась. На пороге появились люди в тёмных одеждах, один из которых был, явно, военным.
- Уважаемые, с кем имею честь?.. – насторожился хозяин кабинета, - И почему без предупреждения?..
- Национальная жандармерия Франции!.. Мсье, вы арестованы!..
- Основания?.. – почти подпрыгнул Трюффо и бросил нервный взгляд в сторону бюро.
- Основания таковы, что Вашей милостью совершено двадцать семь незаконных сделок, из которых одиннадцать – государственной важности. В результате этих сделок, Вы получили на руки пятьдесят четыре миллиона франков. Девять влиятельнейших фигур арестованы… Также дело коснулось и правительственных чинов. Все бумаги с доказательствами в обвинении - находятся в суде. Поспешите пройти с нами… - прогудел равнодушный голос, принадлежавший высокому господину с окладистой бородкой.
- Но почему я должен вам верить?.. – просипел Трюффо и громко закашлял.
- Вот, прошу, ознакомиться, - прогудел всё тот же спокойный голос, и перед Трюффо возникла длинная рука, в пальцах которой, отсверкивала глянцем ярко-голубая карточка.
- Могу я сделать звонок? – упадничиским тоном вымолвил Трюффо.
- Извините, нет!.. Одевайтесь…

   Спускаясь с лестницы и проходя по длинному, узкому, тускло освещённому коридору, неожиданно для себя, Трюффо услышал отчётливый, неведомо откуда исходящий шёпоток: «Иди и не оборачивайся, чтобы не привлечь внимание жандармов. Когда дойдёшь до середины коридора и поравняешься с тремя зеркалами, висящими по правой стене над светящимися бра, остановись у них и попроси у жандармов минуту времени, чтоб привести себя в порядок. Встанешь перед центральным зеркалом, достанешь из кармана расчёску и в момент расчёсывания, увидишь в зеркале вместо себя того, кто сейчас с тобой говорит. Не прекращай расчёсываться, пока не дослушаешь то, что я тебе поведаю. Всё».
   Достигнув середины коридора, Трюффо обернулся к людям из НЖФ, и произнёс:
- Мужчины, вы позволите, я немного приведу себя в порядок, надо расчесаться…
- Да, конечно… - услышал он в ответ.
   Дрожащими руками, Трюффо достал из потайного кармана пиджака небольшую расчёску, сделанную из прозрачного пластика, и… повернулся к центральному зеркалу, откуда на него глядело неизвестное, бесполое, но в тоже время очень знакомое ему лицо. Потом он долго гадал - кому оно принадлежит: женщине или мужчине… Но, так до конца и не понял.
- Итак, слушай меня внимательно, - властно и громко заявил голос, - Не бойся, расчёсывайся, меня никто не слышит и не видит. Сейчас с тобой произойдёт чудо. Сразу после того, как я пропаду, твои конвоиры – исчезнут. И у тебя появится шанс остаться на свободе. Для этого ты должен приобрести магическую почтовую марку, данные о которой ты найдёшь у себя в кабинете под настольной лампой. Приобретя марку в филателистическом магазине по улице Руи де Граз восемнадцать, ты должен выждать ровно три дня и на следующий день, приклеив её на заранее приготовленный конверт, отправить письмо по указанному адресу. Если же ты потеряешь марку, или промедлишь с отправкой письма, то помочь тебе уже никто и ничто не сможет. Всё. До встречи. Думаю, что ещё увидимся…

   Лицо в зеркале исчезло,.. а вместо него, Трюффо увидел свою недоумённую физиономию. Он оглянулся по сторонам: жандармов нигде не было. «О-о-о!... Если спасение так близко - надо бежать за маркой!.. Но что всё это значит?!.. Сюрреализм!.. Но, время идёт!..», - повторял он про себя, несясь по длинному коридору, а затем, перепрыгивая через две ступеньки - на второй этаж. Вбежав в кабинет, он с минуту переводил дыхание, затем, подойдя к бюро, нерешительно приподнял тяжелый светильник, под которым на оторванном газетном клочке были написаны необходимые данные и с нескрываемым удивлением убедился в словах сказанных таинственным незнакомцем. Перевернув клочок газеты, Трюффо прочёл следующее: «Чтоб не привлечь внимание продавца, назови ему ещё пару ценных марок, на своё усмотрение. Вполне возможно, что их в магазине не окажется. А если окажутся, скажи, что выкуплю - позднее и, забрав интересующую тебя марку, без лишних слов, быстро удались из магазина…»
   Через пятнадцать минут, Трюффо уже шагал на Руи де Граз восемнадцать.


4. ( Одрик Ламбер-Морель )

   - Мсье Одрик Ламбер-Морель? – услышал он позади себя и, обернувшись, увидел неизвестного человека в чёрном.
- Кажется, мы с вами встречались недавно… - сказал Трюффо, - Почему вы называете меня таким непонятным именем?
- Я – это тот, кого ты видел сегодня в зеркале. Отныне ты будешь носить имя – Одрик Ламбер-Морель.
   Незнакомец исчез.
«Не забыть бы… Уж очень, как-то, нелепо…», - пронеслось в голове Трюффо, когда он шагнул на ступеньку филателистического магазина.


5. ( какой неприятный казус!.. )

   «Кажется, старик не заметил…», - думал Трюффо, идя к себе в контору быстрым шагом.
   Машиной он не пользовался – лет пять-семь, считая, что в его возрасте (ему было – пятьдесят) пешие прогулки куда полезнее нервной рулёжки по неспокойным улицам города…
   - Надо бы ещё раз хорошенько взглянуть: что это я там такого приобрёл… - вырвалось с его уст, заставив оглянуться проходившую мимо влюблённую парочку.
   Не обращая на них никакого внимания, Трюффо полез в потайной карман и достал оттуда маленькую, бархатную коробочку, в которой находился силиконовый клапан, где должна была покоиться марка. И тут лицо Трюффо поплыло вниз, зрачки глаз сузились до чёрных газетных точек, челюсть отвисла, рот – дуплом, хоть птица залетай, кожа лица стала белой-белой, а уши наоборот – красными. Марки в клапане не оказалось.
- Что?! Что это такое?! Я же сам, своими руками вставлял её туда!.. – закричал Трюффо и, не заметив сбитую им с ног молоденькую продавщицу цветов, по-спринтерски рванул в магазин.
   Он увидел продавца марок, когда тот уже закрывал двери, чтобы уйти на перерыв…
- Постойте!.. Погодите!.. Умоляю!.. Ещё пять минут!.. Всего лишь пять минут!.. – задыхаясь, кричал Трюффо, подбегая к крыльцу магазина.
- Что с вами случилось, уважаемый Одрик… - вспоминал старик его имя.
- Ламбер-Морель… - помог ему Трюффо.
- Да-да-да…
- У меня несчастье!.. Исчезла марка!.. – на одном дыхании выпалил Трюффо и пронзил старика жалостливо-умоляющим взглядом.
- Да никуда она не исчезла… Вы просто не ту коробочку забрали… Так быстро ушли, что я даже не успел вас окликнуть, - сказал старик и тут же вернулся в магазин, чтобы вынести ему забытую марку.
- Вот, пожалуйста, - протянул он Трюффо коробочку, - Посмотрите… Убедитесь, что она там…
- Да, всё верно… Там. Спасибо Вам… Извините меня… - с радостным облегчением произнёс управляющий нотариальной конторы и неспешным шагом отправился в прерванном направлении.


6. ( кто ты, идущий по следу моих желаний?.. )

   Где-то высоко в небе пели первые весенние птицы. В залитых солнцем окнах зачиналось нечто великое и прекрасное. Воздух благоухал от вешних запахов смолистой зелени, а в косых, фиолетовых тенях умирали последние ду’хи зимы.
- Погодите!.. – окликнули его сзади.
   На миг ему показалось, что будто кто-то специально создаёт помехи… «Если оно и дальше так пойдёт - сложно не потерять эту крошечную бумажку…»
- Что ещё?!.. – нервно буркнул Трюффо и быстро оглянулся.
   Окликнувший был невысоким, худым человеком в полосатом коротком пальто и бежевой шляпе поверх длинных волос соломенного цвета. Его большие, на выкате, глаза не выражали абсолютно никаких эмоций. Чего нельзя было сказать о длинном, дёргающемся после каждого слова, носе и широком, тонкогубом, очень подвижном рте, откуда вылетали смешные, квакающие звуки.
- Мсье, не найдётся ли у вас немного времени выслушать меня? Видите ли, я – старый коллекционер почтовых марок… Поверьте, знаю о чём говорю… Не уступите ли вы мне только что приобретённую вами ценность? Я очень долго за ней охотился и теперь, когда, казалось, удача была так близка… В общем, помогите мне… Скажите, сколько она будет стоить и… я тот час же расплачусь с вами, не жалея никаких денег. Прошу вас!.. – сказал человек в клетчатом пальто и скривил такую гримасу, что Трюффо невольно расплылся в улыбке.
- Дорогой мой незнакомец, я прекрасно вас понимаю, но прошу обратить внимание, что и я тоже приложил немало стараний, чтобы эта ценная бумажка оказалась в моих руках. Добавлю, что именно от неё зависит очень многое в моей жизни, если не сказать – сама жизнь, - не без волнения ответил Трюффо.
- Простите, как может зависеть жизнь от почтовой марки? Я что-то не понимаю… - спросил филателист не меняя гримасы, - Хотя… В моей практике был один случай, когда охота за редкой перуанской маркой привела к убийству одного моего знакомого…
- Вот видите… Значит вы меня понимаете… Извините, но мне надо бежать… - быстро произнёс Трюффо и мельком глянул на круглые серебряные часы, что быстрым движением руки, за цепочку, достал из нагрудного кармана.
- Ладно… Бегите… Только знайте, что марка всё равно будет моей!.. – уже вдогонку крикнул филателист и, прикрыв ладонью глаза от солнца, медленно удалился в тень, где сел на длинную чугунную скамейку и заплакал.

Мсье Трюффо был так глубоко поглощён размышлениями о только что состоявшемся диалоге, что совершенно не замечал бурления окружающей жизни: приветливо улыбающихся лиц, открытых настежь дверей, смешных названий заведений, весёлых, жизнерадостных торговцев, переливов французской гармошки, цветов, выставленных на балконах и карнизах, звонкого смеха детей, мило бормочущих трамваев и уличных собак, на время забывших о своей нелёгкой, унылой доле.
   «Куда идти? В контору или домой?.. - на ходу он мучился вопросом, - Нет, всё-таки – в контору… В процессе штурма кто-то ведь должен защищать крепость… Иначе – смерть…»




7. ( совсем непредсказуемые вещи…)

   Когда день был на излёте и в соседних домах, один за одним, стали загораться цветные огни окон, Трюффо подошёл к голубой шторе, быстрым движением руки отдёрнул её в сторону, вздрогнул от звука сбегающихся по карнизу колец-прищепок, открыл форточку навстречу вечерней прохладе и в следующее мгновение кабинет наполнился стойким ароматом каштанов и мокрого асфальта. Улица Жульена Бортлена в этот вечерний час была малолюдна и нетороплива. Изредка прокатывались тёмные кузова легковых, освещая себе путь жёлтым светом круглых фар, ещё реже – весёлые вагончики трамваев… Трюффо закурил. И тут ему снова захотелось полюбоваться своим почтовым приобретением. Он подошёл к сейфу, достал заветную коробочку, направился к бюро, удобно расположился в кресле, взял в руки пинцет и… только, было, хотел зацепить им за краешек марки, как в следующий момент, по тончайшей, серебристого цвета нити, прямо перед бородатым лицом, возник мохнатый паук. Паук вцепился в марку всеми своими восьмью мохнатыми лапками, и в одно мгновение взлетел к потолку.
- Стой!.. – закричал Трюффо, вскакивая с кресла, - Стой, мерзавец!.. Я вот тебя сейчас!..
   Хозяин кабинета схватил первый попавший под руку предмет, которым оказалась хрустальная чернильница и яростно швырнул ею в маячащего под потолком паука. Раздался резкий, звонкий, рассыпчатый звук битого стекла и…
- Боже, что я наделал! – схватился за голову Трюффо, видя на потолке большое чернильное пятно.
   Впрочем, пятна были повсюду: на полу, столешнице бюро, ценных бумагах,.. Не менее получаса стоял он обездвиженный, задрав к потолку голову… После чего встал на стул и не без содрогания увидел забрызганную чернилами марку, прилипшую к гипсовому декору. «Всё! Это конец!» - набатом прогремело в его голове. Аккуратно отлепив марку от декора, он взял в руки толстый кругляш лупы, и, к своему ужасу, обнаружил, что чернила пропитали её насквозь... …и лишь один только крайчик остался чистым. «Что делать? Завтра… Всё – завтра… Спать…» Трюффо погасил свет, скинул с себя бардовую пижаму и… повалился на диван.


 

8. ( «…она превращает меня в клоуна…» )

   Долго не мог заснуть Трюффо: в голове вертелись безысходные варианты, мрачные стены тюремных камер, холодные взгляды судей, лукавые глаза персонажей прошедшего дня…
   «Что творится?.. Я стал рабом этой жалкой бумажки?.. Она повелевает мною?.. Она – мой хозяин?.. Что за наваждение?.. Я привязан к ней, как будто бы от этого зависит моя жизнь!.. Проклятье!.. Но моя жизнь действительно зависит от неё!.. И теперь эта редкая марочка начинает вить из меня верёвки?.. Она даёт мне новое имя. Она превращает меня в клоуна, в полного идиота, швыряющегося чернильницами. Она наполняет мой день неутихающей тревогой, в которой я не вижу ни солнца, ни весны, ни себя… Сколько это может продолжаться? Три дня? Вечность? И где гарантия, что за этими тремя днями не последуют новые условия моего существования? А не лучше ли сдаться властям?.. Не хватает мужества признать свою вину?... Но, где самоуважение, где совесть, гордость, в конце концов?.. В какую глупость я ещё способен поверить, чтобы спасти свою шкуру?..» …и через некоторое время хозяин нотариальной конторы провалился в долгий, глубокий сон. Во сне к нему приходил таинственный зазеркалец и намекал, что всё ещё не так безнадёжно, что всё ещё можно поправить и… очистить марку от чернил…»


9. ( все, кому не лень… )

   Утро нового дня подбросило новые трудности. Укладываясь спать, раздосадованный Трюффо, совсем забыл про марку, оставшуюся лежать на столешнице. Не мешкая ни секунды, он бросился к бюро, но… к своему страху, марки там не обнаружил. Она была в лапках бабочки, залетевшей ночью в открытую форточку. Бабочка кружилась над бледно-зелёными плафонами старой голландской люстры… «Нет, такого номера больше не повториться… Хватит совершать скоропалительные, необдуманные действия…», - подумал Трюффо, ловко схватив бабочку за чёрно-синее крылышко.
- Зачем тебе марка, глупое насекомое? – сказал Трюффо, удовлетворённый быстрой победой и, отпустив бабочку на свободу, плотно захлопнул форточку.
   «Но, что же делать с маркой? Если всё-таки удастся её очистить, то в запасе у меня останется ровно два дня… Теперь то я с неё глаз не спущу… Будьте уверенны мсье Трюффо!», - думал он, потягивая густой, горячий кофе.

 
10. ( …и тогда вспоминают друзей )

   Трюффо вспомнил, что его приятель, специалист-химик, не раз хвастался ему о своих успехах в удалении пятен с разнообразных вещей… «Пожалуй, стоит к нему обратиться… Начнутся расспросы, подозрительные взгляды… Подумает: на кой чёрт ему такая услуга?.. неспроста… Всплывёт вопрос цены… Заломит, не по приятельски высоко… Это точно…», - размышлял Трюффо, а ноги уж сами несли его к предполагаемому спасению.
 
   - Скажите, зде’сь проживаем мсье Бретон? – спросил Трюффо молодую, симпатичную женщину, открывшую ему дверь.
- Жоффруа, к тебе пришли!.. – звонко бросила в комнату симпатичная женщина, повернувшись к Трюффо в профиль.
- Кто там ещё?.. – отозвался хриплый голос и на пороге появился высокий, худой, лысоватый мужчина с горбинкой на длинном носу.
- Трюффо, старина, ты ли это?.. Давненько я тебя не видел… Слышал, что ты стал большой птицей… О тебе много говорят… И вот теперь…
- Жоффруа, у меня к тебе важный разговор… Вопрос - не пяти минут… Может, найдёшь для меня время?.. – серьёзно проговорил Трюффо и взглянул на часы.
- Да-да, конечно, проходи… Джаннет, поставь нам бутылочку ланглуа-шато… Мы будем у меня в кабинете… - произнёс Жоффруа тихим голосом и добавил, - Моя жена - Джаннет…

   В кабинете приятеля было тепло и мило. В камине приятно потрескивали дрова, задорно разгоралось молодое, весёлое пламя, приветствуя Трюффо своей жёлто-оранжевой ладошкой, тонко пахло женскими духами, а у книжного шкафа, что стоял по правую сторону от тяжёлых оконных гардин, мутным, голубоватым пятном смущённо светился ночник.
- Я слушаю тебя, Трюффо, - после некоторого молчанья произнёс Жоффруа, открывая бутылку с вином, - Присаживайся, дружище…
- Видишь ли… Просьба у меня к тебе будет следующего характера: один мой знакомый филателист, совершенно случайно залил чернилами ценную марку. Не мог бы ты её спасти?.. – несколько неуверенным тоном проговорил Трюффо, усаживаясь в кресло по левую сторону от камина.
- Можно взглянуть? – оживился высокий, худой господин, отпивая вино из пузатого фужера.
- Вот, посмотри… - прохрипел Трюффо и полез в потайной карман пиджака за коробочкой.
   С полчаса Жоффруа разглядывал марку под, стоявшим в углу, микроскопом, приговаривая: «Одну минуту, Трюффо… Только одну минуту…» Наконец сел в кресло, выдохнул, поставил коробочку с маркой на стеклянный столик и произнёс:
- Да-а-а, Трюффо, задача не из лёгких… Здесь нужна щёлочь определённого состава… Но есть опасение испортить лицевую часть… Я, конечно, могу взяться за это дело, если ты мне доверяешь, но хочу тебя предупредить, что без потери качества, не обойтись…
- Ладно, я согласен… Прошу тебя, постарайся к завтрашнему утру… Пожалуйста!.. – жадно взглянул на приятеля Трюффо, нервно вращая за ножку, стоящий на стеклянном столике, фужер.
- Ну, задал ты мне задачку… Хорошо, пусть будет по-твоему… К завтрашнему утру всё будет готово, - улыбнулся Жоффруа.


11. ( недоброе предчувствие… )
 
 Сомневаясь в успешном исходе дела, медленным шагом, долго слонялся по городу Трюффо, стараясь отвлечься от невесёлой перспективы будущего. Имитируя любопытство, он подолгу задерживался у залитых солнцем витрин, за которыми еле угадывались выставленные на обозрение вещи, вглядывался в глаза проходящих мимо людей, замирал у цветочных магазинчиков, наблюдая, как быстро раскупаются цветы, любовался симпатичными дамами, что дефилировали рядом на изящных, цокающих туфельках, один раз даже в зоопарк завернул, но грустные глаза животных вернули его к суровой действительности. «Нет!.. – вспыхнуло в его голове, - Нет
больше покоя в душе… Радость осталась в прошлом…»
  
   Вечером, всё в том же кабинете, на Жульена Бортлена, Трюффо пытался занять себя чтением увлекательной книги, но то, что ещё год назад казалось ему сногсшибательным чтивом, на тот час выглядело бессмысленным скольжением взгляда по чёрным полоскам строк. …и книга была пущена на пол. Шлёпнувшись, её звук совпал со звуком дверного замка предворявщего открытие дверей. Дверь медленно пошла «по часовой»… и на пороге появился стройный, коротко подстриженный молодой мужчина с умным взглядом тёмно-коричневых глаз.
- Мсье Трюффо, позволите?.. – прозвучал баритон молодого мужчины.
- Да, Илберт, проходи, - сдержанно ответил Трюффо, застёгивая на груди пуговицы-ракушки лондонского жилета, отливающего тёмно-зелёным.
- Вот, мэтр… Нужны две росписи в деле Пуаро… - Сказал Илберт и протянул хозяину конторы два хрустящих листа бумаги.
- Это то, что по наследству?.. – нехотя бросил Трюффо и на его лбу мелкой гармошкой собрались морщины. – Что это, Илберт?..
- Ах, извините, мсье… Это марка… Я давно собираю марки… Это моё хобби… Старинная южно-африканская марка с ромбовидным рисунком – «охота на льва»… Я не знаю, как она здесь оказалась, - смущённо произнёс Илберт, подняв с пола упавшую марку, - Видимо, между листов попала…
- Очень кстати, Ильберт!.. А не знаешь ли ты случайно марку… - и Трюффо назвал полную характеристику виновницы его беспокойства.
- Да, мэтр, я знаю эту марку, - улыбнулся Илберт и почесав висок, после некоторой паузы, продолжил, - Их было выпущено несколько штук… То ли пять, то ли семь, точно – не помню… Знаю, что все они исчезли странным образом… Все, кроме одной, о которой вы, мсье, мне только что сказали. Очень редкая марка.
- Послушай, Илберт, вот, скажем, на марку пролились чернила, очистить её возможно?.. – почти шёпотом выдохнул Трюффо, тихонько взяв Илберта за руку.
- Не думаю… - улыбнулась молодая галантность.
- А щёлочью?.. – встревожился Трюффо.
- Щёлочью?.. Да вы что?.. Она же разъест изображение… Бумаге тоже достанется…
- А если щелочная смесь? – выпалил на выдохе Трюффо и плотно сжал губы.
- Нет… Смесь ещё более губительна… Следы гашения, думаю, можно очистить, но, чтоб когда насквозь… Не знаю… Не сталкивался… Может быть, есть такие специалисты и химические составы, которые творят чудеса, но с такими мне сталкиваться не доводилось… Извините, мсье… Разрешите полюбопытствовать, у кого возникла такая проблема?..
- Да так, у одного из моих старых приятелей… Всё, Илберт, можете идти… Спасибо вам за информацию.
   Закрыв за Илбертом дверь, Трюффо сел на диван и обхватив ладонями голову, погрузился в тревожные, вязкие мысли о завтрашнем дне.
 
(продолжение следует)

Удалить комментарий?

Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!