Фаина  Раневская была очень добрым и ранимым человеком. Сама она говорила: "Огорчить могу – обидеть никогда. Обижаю разве что себя самое... Моя жизнь: одиночество, одиночество, одиночество до конца дней..."

Скольким людям помогла она...об этом не вспоминают.

Раневcкая и Ахматова дружили до конца жизни. "Вы великая актриса",- не раз говорила ей Анна Ахматова.

Фаина Георгиевна ухаживала за Анной Ахматовой, когда та болела тифом. Ей доверила великая поэтесса свою папку со стихами.

Она вступилась за молодого тогда Владимира Высоцкого, который несколько недель не появлялся в театре и был на грани увольнения. Благодаря ее заступничеству, его не уволили.

В свой 75-летний юбилей Раневская лежала в больнице. Там она получила две записочки.

"28 августа 1971 года Дорогая Фаина Георгиевна! Сегодня у вас день рождения. Я хочу вас поздравить и больше всего пожелать вам хорошего здоровья… Пожалуйста, выздоравливайте скорее! Я вас крепко целую и надеюсь очень скоро вас увидеть и посидеть у вас за красивым столом. Еще целую. Ваша Марина.

Дорогая наша, любимая Фаина Георгиевна! Выздоравливайте! Уверен, что Вас никогда не покинет юмор, и мы услышим много смешного про Вашу временную медицинскую обитель. Там ведь есть заплечных дел мастера, только наоборот. Целую Вас и поздравляю и мы ждем Вас везде – на экране, на сцене и среди друзей. Володя".

Рассказывают такую историю. Однажды кто-то о чем-то  попросил Раневскую, сказав при этом:

– Вы ведь добрый человек, Вы не откажете.

– Во мне два человека, – ответила Фаина Георгиевна. Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй.

Съязвила, но при этом не отказала.

Не издевательство над другими было свойственно Раневской, а потрясающая самоирония.

– Я искала настоящее святое искусство!

– И наконец нашли его?

– Да.

– Где же?

– В Третьяковской галерее.

Случалось, она была резка и несправедлива. Однажды довела до слез молодую актрису Ию Саввину. Потом позвонила, извинилась:

"...  Я  вдруг позавидовала Вам.  Позавидовала  той  легкости, с какой Вы  работаете,  и на мгновение возненавидела вас. А я работаю трудно, меня преследует страх перед сценой,  будущей публикой, даже перед партнерами. Я не капризничаю, девочка, я боюсь.  Это не  от гордыни.  Не  провала, не неуспеха я  боюсь, а как  вам объяснить?  - это ведь моя жизнь,  и как страшно  неправильно распорядиться ею".

Ия Саввина вспоминала: "Я не помню, чтобы Раневская что-нибудь для себя просила, искала какую-либо выгоду. При этом у нее было обостренное чувство благодарности за внимание к ней. В связи с 80-летием ее наградили орденом Ленина, и мы, несколько человек, приехали с цветами поздравить Фаину Георгиевну (постановление опубликовано еще не было, только в театр сообщили, и Раневская ничего не знала). Реакция ее была неожиданной. Мы привыкли к ее юмору – даже болея, шутила над собой. А тут вдруг – заплакала. И стала нам еще дороже, потому что отбросила завесу юмора, которым прикрывала одиночество".

"Завесой юмора" она прикрывала не только одиночество, но и свою невероятную скромность. Она, мечтавшая о хорошей роли, отказалась играть в пьесе "Смех лангуста", посвященной последним дням Сары Бернар. "Я не буду играть. Я видела Сару Бернар на сцене. Очень давно. Я не смею ее играть. Это только нахал мог начинать пьесу о великой Саре Бернар. Но я не нахалка. Не буду играть"

Часто просила за других и никогда - за себя.  Об этом  писала ей Любовь Орлова: "...долго думала: как подло и возмутительно сложилась наша творческая жизнь в театре. Ведь Вы и я выпрашивали роли, которые кормят театр... Мы неправильно себя вели. Нам надо было орать, скандалить, жаловаться в Министерство.. Но у нас не тот характер. Достоинство не позволяет".

Конечно же, была она остра на язык, ее словечки и фразы разлетались по Москве. Однажды она сказала: " Еще мне  незаслуженно приписывают  заимствования из  таких авторов  как Марк  Твен, Бернард  Шоу, Тристан  Бернар, Константин  Мелихан и даже Эзоп и Аристотель.  Мне это,  конечно,  лестно,  и  я  их  поэтому  тоже благодарю, особенно Аристотеля и Эзопа."

При всем при этом была она одинока, любила своего пса Мальчика, говорила: "Если  бы я,  уступая просьбам, стала  писать о  себе,  это  была  бы жалобная книга -- "Судьба -- шлюха".

И однажды, глядя на цветы, письма и открытки от поклонников своего таланта, печально заметила: "Как много любви, а в аптеку сходить некому."

P.S. Не скрою, идея написать этот пост появилась у меня после появившегося на нашем портале блога под названием "Я выбираю Раневскую". Людям, нашедшим несколько не вполне цензурных слов у Фаины Георгиевны Раневской, мне хотелось объяснить всю непристойность оправдывать этим то, что пишут они.

Еще мне  хотелось напомнить про Юпитера и Быка, а также (знатокам ненормативной лексики), что с чем не стоит сравнивать. Будем считать, что я это сделала.

Удалить комментарий?

Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!