Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Вениамин Левицкий

 

Шесть лет под Шпилем

или Юность, перетянутая ремнём

6-й курс…

 

«Каждый выбирает для себя

женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или пророку -

каждый выбирает для себя...

 

...Каждый выбирает для себя.

Выбираю тоже – как умею.

Ни к кому претензий не имею.

Каждый выбирает для себя...».                                                                             

            Юрий Левитанский

Декабрь 1955 – май 1956 года

 

    Вернувшись из последнего курсантского отпуска, мы сразу же приступили к дипломному проектированию. Наша дипломантская размещалась в большом зале на втором этаже центрального здания Адмиралтейства. Её окна выходили на Александровский сад. Нам выдали тетради с грифом «секретно», в которые мы должны были заносить все свои записи и расчёты. Все материалы дипломного проекта нужно было хранить в специальных чемоданах, которые мы после окончания занятий опечатывали и сдавали  в секретную часть училища. Конечно же, мы пользовались разработками наших предшественников, выпускников прежних лет. Но флот качественно менялся, начала реализовываться большая послевоенная кораблестроительная программа со строительством кораблей новых проектов, на которых преимущество отдавалось электрооборудованию на переменном токе. Поэтому и нашим дипломантам предстояло сказать своё слово, внести свой вклад в создание океанского ракетоносного флота  страны

«...Наша дипломантская размещалась в большом зале

на втором этаже центрального здания Адмиралтейства...».

Декабрь 1955 года.

          

В «Системе» продолжалось ужесточение дисциплины. Даже мичманские погоны и положение курсанта выпускного курса не спасали некоторых однокурсников от сурового наказания за дисциплинарные проступки. Процедура-экзекуция отчисления из училища и списания на флот одного из моих товарищей, состоявшаяся в декабре, вскоре после возвращения из отпуска, произвела на меня гнетущее впечатление. Да и не могло быть иначе, ибо только спустя годы я понял, что наша «Система» являлась лишь частью той страшной СИСТЕМЫ подавления личности, которая, даже рухнув, продолжала ещё долго напоминать о себе.

 

 

Из писем сына маме

 

Декабрь 1955 года

Не успели мы вернуться из отпуска, как стали свидетелями отчисления из училища нескольких курсантов, в том числе нашего выпускного курса (процедура списания на флот тебе известна). Мотив простой – флоту не нужны недостойные офицеры. Малейшее замечание в городе, опоздание из увольнения или что-нибудь посущественнее может послужить основанием для «пробуждения интереса» к тому, у кого раньше были «грешки» с дисциплиной.  Его вдруг начинают вызывать, припоминать, какие нарушения дисциплины были у него в прошлом, а потом заявляют: «А ведь вы и раньше имели ряд грубейших нарушений воинской дисциплины, что несовместимо с высоким званием мичмана – выпускника, а потому, будьте любезны, послужите-ка пять лет на флоте без права возвращения в училище». Я не хочу этим сказать, что живу в постоянном страхе – а вдруг и со мной такое случится? Но ты же помнишь о неприятностях, связанных с моим разжалованием... Напряжённая работа над дипломным проектом требует хоть какой-то разрядки. Хочется иногда отдохнуть, отдохнуть от диплома, отдохнуть от казарменного положения, на котором мы находимся – шестой  год продолжается эта «жизнь в строю»!  «Я молод, молод! Знал ли ты разгульной юности мечты?!». А вот именно во время «отдыха» - увольнения в город – и могут произойти с нами всякие неприятности. В последнее время военная комендатура стала устраивать облавы на нас в буквальном смысле: подгоняют в Адмиралтейский проезд к моменту увольнения курсантов из училища  машины с патрулями и начинают хватать курсантов за малейшие прегрешения – не так руку приложил к головному убору во время приветствия, не так голову повернул, не тот строевой шаг и пр., и т.п. Наш замначальника училища по строевой части вынужден был дать распоряжение открывать запасные ворота и выпускать курсантов в город не в Адмиралтейский проезд, а в Азовский переулок, выходящий на набережную Невы. Вот такие у нас дела ...

Мы снова, как на первом курсе, стали ходить в увольнение с палашами (мичманам -шестикурсникам можно доверить это колющее оружие!)...

...Был на выставке венгерского скульптора Штробла, которая открылась в Эрмитаже...

 

 

 

 Работа венгерского скульптора Штробла.

Ленинград. Эрмитаж.

Декабрь 1955 года.

 

 

 

 

Колоссальное впечатление! Не теряю надежды более досконально (в который раз!) изучить Эрмитаж, Русский музей (в последнее время я там изредка снова стал бывать).

 

 

В Ленинграде сейчас много интересного и в театрах, и на концертных площадках, везде хочется побывать, но... после отпуска, сама понимаешь, с деньгами худо... А тут ещё стали собирать деньги на выпускной фотоальбом, на пошив офицерской формы  и пр.

«...стали собирать деньги на выпускной фотоальбом...».

Снимки для выпускного фотоальбома; справа – наш класс.

 Декабрь 1955 года.

 

Увлекаюсь фотографией. Достал у ребят негативы снимков, которые они делали во время визита наших кораблей в Англию, решил отпечатать  фотографии. Вчера весь день пропечатал эти «английские» плёнки. Давно не печатал, получилось довольно паршиво, ну  да ничего, все равно это очень интересно.

Получил сегодня письмо от бабушки. Её волнует  моя худоба, моё здоровье, и чтобы я вышел на карточке, которая будет в выпускном альбоме, «полным и цветущим». Я её попросил прислать мне лук, чеснок и какие-нибудь фрукты, а то опять кровоточат дёсны – надо поддержать себя витаминами. Надо отдать ей должное, она моментально ответила, что уже выслала мне посылку.

 

10/I-56г.

В воскресенье был у Леры Кошембар. Ты её знаешь – это моя хорошая знакомая из Киева. Она  после окончания института вышла замуж. Муж её, Володя, окончив Киевский политехнический институт, стал военным. Прослужил где-то в «астраханских степях» на ракетном полигоне, а сейчас  -  военпред на одном из заводов. Лера немного располнела. Живут они в собственной комнате (наконец получили). В комнате уютно, встретили очень хорошо и гостеприимно, с удовольствием посидел у них, пообедал. Вова мне очень понравился, но он «под башмачком» у Леры (так мне показалось). Она стала земнее, проще, много внимания уделяет заботам о семейном уюте. Наверное, это естественно. Глядя на их семейное счастье, почувствовал себя  как-то даже тоскливо от своей неприкаянности. Да, осточертело  мне это бобыльничанье – «ни кола, ни двора».

Новый год встретил плохо с неинтересными людьми. Собралась компания незнакомых друг другу людей, которых так и не смогло сблизить такое необычное событие – встреча Нового года.  Зачем-то пригласил с собой Иринку, а теперь жалею, что и ей испортил такой знаменательный праздник. Впрочем, она собиралась встречать Новый год дома, с тётей Тамарой, вряд ли это ей было бы интереснее. Такое ощущение, что Новый год я так пока и не встречал, придётся встретить как-нибудь позднее.

Прочёл «Золотую розу», «Путешествие на Кон-Тики» Хейердала  (журнал   «Юность» за 1955 год). В кино не был со времени моего отъезда из Киева, в театре последние увиденные спектакли - «Клоп» и «Пролог».

Очень рад, что ты не хандришь. Боже мой, ты же всегда была оптимисткой! Оставайся такой всегда.

 

23/I-56г.

Сегодня получил сразу два письма от тебя (в воскресенье почта у нас не работает). Захотелось сразу же тебе ответить, поговорить, посоветоваться, ибо мне трудно сейчас. С Юркой Бургонским мы как-то временно отдалились, меньше говорим, реже бываем вместе (в субботу и в воскреснье – никогда). Возможно, тому виной безденежье (он идёт в театр, я - не могу, и т.д.), а может быть, разные темы дипломов, резкость, которую он проявил недавно по отношению ко мне, скорей даже грубость. Я думаю, сделал это он потому, что сам по натуре резкий, не умеет быть выдержанным даже тогда, когда нет никаких оснований для резкости. Не знаю. как-то я устал от его сухости, грубости, резкости. Сейчас хотелось бы не этого. А потом он поразил меня своим выступлением на комсомольском собрании, в котором осудил поведение одного нашего товарища, назвав его безнравственным. Может ли человек, ни разу не любивший, не знающий силу страсти, не знавший, как мне кажется, женщин, ведущий аскетический, по сути, образ жизни в силу определённых обстоятельств, строго судить о другом человеке, ведущем несколько иной образ жизни? Где гарантия, что если бы не было этих «определённых обстоятельств», он сам не поступил бы так же? У нас за три дня до собрания был разговор на эту тему, и он вроде со мной согласился, когда я ему сказал об этом. А на собрании он вдруг стал таким моралистом! Это послужило толчком к отчуждению. Конечно, сейчас разговариваем. Кое-чем я с ним делюсь, но это всё не то. В принципе, у меня и нет сейчас такого человека, кроме тебя, разумеется, с кем я мог бы откровенно поговорить.

Не могу не поделиться с тобой тем, что опять очень беспокоит меня. В субботу списали на флот Р.Б. - во время стажировки в Севастополе напился и подрался с патрулём, а он ещё и боксёр. (Я тебе рассказывал о том, какую он сыграл роль в истории с моим разжалованием на корабельной практике на 4-ом курсе). Его долго «мариновали», расследовали обстоятельства этой истории, а сейчас всё решилось. Вместе с ним списали ещё пятерых ребят, а одного разжаловали из мичманов в рядовые курсанты. И так у нас стало происходить почти каждую неделю. Всех ребят я хорошо знаю, все - мои приятели, среди них есть и с нашего факультета, и с других. Словом, я хочу, чтобы ты поняла, что сейчас всем нам очень трудно. Малейшее замечание, малейшее нарушение – и уже идёт речь о списании. Вчера в городе к одному пареньку придрался патруль – сегодня уже его таскают по всем инстанциям, говорят, что в лучшем случае его выпустят мичманом. Смысл всего этого – большие идеи осуществляются, не считаясь с судьбами маленьких людей. Может быть, это необходимо, но нам от этого не легче. Раньше мы чаще говорили о скором окончании, первой «большой» получке»  и пр. Сейчас об этом не услышишь. Сейчас говорят только об одном: надо продержаться оставшиеся три месяца, т.к. они могут многое решить в нашей жизни. Повторяю, любой пустяк может всё испортить, всё зачеркнуть, всё направить по другому руслу. Когда видишь, как рядом товарищ вдруг в один прекрасный день начинает сдавать уже наполовину написанный диплом, а потом на следующий день исчезает, крикнув: «Счастливо, ребята!» - это тяжело. А каково им?!. Идёт полоса «чистки». И каждый из нас может попасть под её жестокие «жернова».

(Под эти «жернова», в частности, попали мои друзья с кораблестроительного факультета Юра Дробышев и Валя Рутковский, списанные на флот за два месяца до защиты диплома.  Они пытались убежать от гарнизонного патруля, будучи «слегка под мухой». Только через полгода Юра и Валя смогли вернуться в училище, дописать и защитить дипломные работы и выпуститься на год позже, но это было редким исключением – как правило,  списанные на флот курсанты в училище не возвращались.

Судьбы этих ребят в дальнейшем сложились по-разному. Валя Рутковский после окончания училища долгие годы служил на флоте, стал учёным, капитаном 1 ранга, преподавателем в Военно-Морской Академии. К несчастью, жизнь его внезапно оборвалась. Храню о нём светлую  память.

С Юрой Дробышевым я после окончания училища встретился в Кронштадте. Он был старшиной команды, моим подчиннёным (?!) на корабле, на который я получил назначение. Вскоре Юра вернулся в училище и окончил его на год позже нас - в мае 1957 года. После окончания училища остался в Ленинграде. Наша дружба продолжалась. Но служба  у него, как говорится,  «не пошла» (возможно, он сам не захотел, чтобы она «пошла»?). Через год его демобилизовали, и он уехал в Москву. Работал в редакции одного из технических журналов – помогло хорошее знание английского языка. В 1978 году, находясь в Англии в составе делегации журналистов, стал «невозвращенцем». В те годы это был очень смелый поступок, принесший много неприятностей и его родителям, и его семье. Думаю, что большую роль в его желании остаться в Англии сыграли не политические мотивы, а проблемы в личной жизни. С тех пор Юра живёт в Англии. В 2001-ом году я попросил его перевести мой доклад, с которым меня пригласили выступить в США на одной из международных научных конференций, посвящённой проблеме «Система человек – компьютер» (9th International Conference on Human-Computer Interaction, august 5-10, 2001, New Orleans, Louisiana USA). Юра очень помог мне тогда, за что ему огромное спасибо.)

 

13/II-56г.

Вчера после телефонного разговора с тобой ещё немного побыл у тёти Тамары, пребывая преимущественно  в минорном настроении (боже упаси тебя подумать, что это разговор с тобой ввёл меня в такое состояние). Сейчас всё у меня хорошо, скоро получка (17-18 февраля), а после вчерашних субботы и воскресенья ещё осталось 20 рублей – небывалый случай! Правда, взяты билеты в кредит в театр, но других долгов нет, а это значит, что с получки рублей 80 останется.

Ирина с тётей Тамарой стали чересчур практичные, говорят, что я тоже живу рассудком. Глупости! И всё-таки они сейчас плохо понимают меня. Поэтому мне последнее время не хочется и бывать у них. Они обе хорошие, но слишком ожесточила их жизнь, как-то искромсала, приземлила. В представлении Иринки я каждую субботу только и делаю, что встречаюсь с новой женщиной, провожу с ней ночь и... бросаю её. Когда она мне об этом сказала, то я был так поражён, что даже не мог ничего сказать в своё оправданье. А сейчас мне и не хочется разуверять её. Я только сказал ей: «Тебе нужно жить так, как живут все твои  сверстницы: увлекаться, любить, жить интересами, выходящими за привычные рамки - дом, книги, институт, работа, подруги. Тогда ты будешь лучше понимать меня». Я бессилен помочь. Ей будет в жизни очень трудно, если она ничего не изменит.

Вчера смотрел фильм «Доктор» - югославская комедия. Публика «ржала», а мне почему-то было не смешно, да и вещь мне не понравилась. Какие-то дешёвые остроты и опереточные приёмы для их подачи. Несколько реплик очень удачных, а вообще ничего особенного. Читаю «Сагу...», почти кончил первую книгу. Вот силище! Я не знаю, смогу ли читать что-нибудь ещё после этой вещи. Прочитал «Золотопромышленники» Мамина-Сибиряка. Хороша вещь. Вот у кого нужно учиться создавать «конфликтные» произведения.

Смотрел в театре «Оптимистическую трагедию». Вещь волнующая и очень хорошо поставленная. Игра Горбачёва замечательна. В этом спектакле он совершенно перевоплощается, нет и намёка на его прославленного Хлестакова. Здесь он создал совершенно новый образ, сильный, запоминающийся.

Опера «Трубадур»... Такое безголосие! Ушёл после 2-го акта, ибо они меня раздражали.

Переписываю свою дипломную работу начисто. Спасибо за орфографические и стилистические советы...

Зима в этом году у нас снежная...

 «...Зима в этом году у нас снежная...».;

слева – памятник Суворову у Марсова поля;

справа – Летний сад, домик-музей Петра 1.

Ленинград.Февраль 1956 года.

 

14/II-56г.

Сегодня, до некоторой степени, знаменательный день – записывали наше желание о месте службы после окончания училища. Много думал. А когда вплотную столкнулся с этим  - и не знал, что написать. У Юрки в связи с этим - большие неприятности. В первый раз он записался в Москву (первое желание)  и в Таллин (второе желание), а вчера его принимали в партию (раньше он был кандидатом в члены партии) и серьёзный упрёк сделали именно из-за этого обстоятельства: обвинили в обывательщине, желании устроиться и пр.. (А судьи кто?!). Юрка пытался объяснить на парткомиссии свой выбор тем, что он москвич, там у него в Москве друзья и пр. Ничего себе «аргументы!» Чудак человек!

Я тоже сначала записался в Москву, а потом нам сказали, что Москвы не будет в этом году. Но у меня эта запись была связана с жалкой попыткой найти всё-таки своё призвание (а вдруг там, в Москве?!). После партсобрания Юра записался... «куда Родина и партия пошлют». Мне тоже как-то стало всё равно, куда пошлют, но всё-таки записался в Ленинград (первое желание), указав, что хочу служить на новых кораблях, которые здесь строятся, а второе желание... – в Петропавловск–на-Камчатке, Тихоокеанский флот. Да-да, серьёзно, так и записался, демонстрируя колоссальный диапозон желаний. Не знаю, что из этого получится. Итак, «Рубикон перейдён»...

(Наивными мы были людьми – всерьёз относились к этой формальной процедуре. Обычно приходила разнарядка из Главного управления кадров ВМФ, в которой указывалось примерное количество мест на каждый флот, а также «тёплые места » - военпреды на заводы в Москву, Ленинград, Киев и др., специалисты  в КБ (конструкторские бюро), НИИ  и т.д.. А Юре Бургонскому устроили обычную принципиальную «промывку мозгов» - коммунисты должны были быть в первых рядах «куда пошлют», разве у них могут быть свои личные желания? А то, что у Юры в Москве оставалась престарелая мать, и сам он родом из Москвы – никому до этого не было дела. И потом, зачем спрашивать желание, если оно, как правило, не учитывалось?)

Потихонечку примеряем «шмутки». Офицерскую форму нам шьют на заказ в училищном ателье по стандартам пошива флотской форменной одежды. После того, что нам столько лет выдавали всё неперешитое, неподогнанное, даже намёк на «индивидуальное шитьё» вполне устраивает, впрочем, мне сейчас ещё не хватает опыта критически оценить качество пошива, поэтому мне кажется, что шьют нам вроде прилично.

Медленно-медленно всё движется к какому-то логическому завершению. Мама, а что ты скажешь, если я вырежу гланды в марте? Говорил с врачом. Она сказала, что это нужно сделать и можно. Я думаю к 10 марта в общих чертах закончить с дипломом  уже начисто и на недельку-две можно будет отправиться в госпиталь. Надо же их когда-нибудь вырезать, а в марте это будет самое удобное время, а?  

Кончил читать первый том «Саги...», начал второй. Меня заинтересовала «половая проблема» в супружеской жизни Ирен и Сомса. Может быть, тебе неудобно распространяться на эту тему? То, что я прочитал у Голсуорси, в какой-то мере знаменует собой завершение всех моих размышлений по этому поводу, но окончательного ответа не даёт. Половое влечение очень важный фактор, но что важнее в супружеской жизни - духовная близость или половая, что над чем довлеет, - это так и остаётся для меня неясным.

 

17/II-56г.

Давай договоримся не скрывать друг от друга свои неприятности, болезни, печали, горечи. Хорошо? Во всяком случае, ты мне всегда должна всё говорить (а я тебе... почти всегда, и ты против этого не возражай: это для твоей же пользы). Лечишься? Лучше тебе? Что-нибудь попросить из лекарств у тёти Тамары? Ты береги себя и, пожалуйста, меньше думай обо мне. Маленькое «но» в интонации моего голоса ... и уже засыпаешь вопросами. Я уже и мичманом выпущусь, и туберкулёзом заболею, и чёрт знает ещё что у меня. Нельзя так, береги себя и всегда думай, что у меня всё в порядке (а если не всё,  неужели я промолчу?).

Читали вчера с Юркой доклад Хрущёва на 20-ом съезде партии. Очень много интересного.

Написать всё, всё о себе? Это очень много, а потом многого и не напишешь. Я где-то умудрился застудить своё ухо, и оно в воскресенье немного «постреливало». Был лёгкий катаральный оттит (или отит, чёрт его знает, как правильно), сейчас уже почти прошло. Сегодня был у врача. Она сказала - всё в порядке, но велела ухо ещё немного погреть. А так всё хорошо. В работе над дипломом надоедает и утомляет писанина (число листов у меня перевалило за полторы сотни ), возня с кальками, схемами. Уж очень он у меня объёмистый получается, а потому просто некуда что-то ещё добавить. Хочу скорей кончить. К 1-му марта вряд ли удастся всё переписать, а вот к 5-10 марта думаю уже всё закончить начисто, кроме чертежей. Но посмотрим, как оно всё получится.

Так и хожу всё время бобылем. Вот ты говоришь, это хорошо, что я не спешу. Так сколько же может продолжаться это «хорошо»? Хватит, надоело, старею (да, да, знаешь, как-то  постарел, столько морщин стало). Надо хоть на банкет (если доживём до него) явиться с кем-нибудь – неудобно будет одному-то. О! Я тебя «выпишу». Нет, серьёзно. Я знаю, что наши киевляне, окончившие в прошлом году, это практиковали. Поживём – увидим, но ты же знаешь, как тебя любят все мои ребята (кто знаком с тобой, разумеется), а потому это было бы здорово. Мы об этом ещё поговорим позднее.

Перед Новым годом получил поздравление от Лидочки, дочки дяди Вини. У них изменился адрес (наверное, дядя Виня получил лучшую квартиру?). Я ответил ей и всех поздравил тоже.

Спортом не занимаюсь, потому что секцию фехтования в училище прикрыли. Искать себя в каком-нибудь новом виде спорта – поздно, да и времени сейчас нет. Конечно, жаль, противно смотреть, как тело дряблеет, слабеет, гнётся, но что я могу сделать? Кроме утренней физзарядки – ничего больше не делаю. А это мало что даёт. Может быть, когда-нибудь я попаду в божеские условия, когда можно будет заниматься спортом, но на это рассчитывать не приходится, ибо такого «божеского варианта» у нас, как правило, не бывает  - мы же идём служить на корабли.

Потихоньку примеряем и принимаем из пошивочной мастерской готовую форму. Шинель, тужурку, брюки уже принял. Обидно будет, если не придётся их носить., но об этом глупо думать сейчас. Так что всё хорошо. Скоро, может быть, понравится кто-нибудь, перестану быть ветреным, и тогда совсем станет хорошо. Береги себя.

 

24/II-56г.

Да нет же, поздравил я тебя с днём рождения, послал 17-го февраля телеграмму. Ничего не понимаю. Сейчас в 12 часов откроется почта, сбегаю, выясню.

Бегал на почту... Страшно ругался: ты представляешь - не отправили телеграмму. Я давал её перед самым закрытием, они спешили, и я спешил. Это было 16 февраля, меня спросили, можно ли отправить её утром. Я согласился, а мою телеграмму в шкаф и... забыли на следующий день отправить. Сейчас уже нет смысла её посылать.

Очень интересное письмо получил от тебя. Хочется обо всём сразу поговорить, но я по порядку.

Дальний Восток... Видишь ли, в принципе мне всё равно, куда пошлют. Это моё второе желание и говорит о том, что если не удовлетворят первое желание, то мне безразлично любое другое назначение. А потом... Ведь ничего толком неизвестно.

Углубил ли некоторые вопросы в моей дипломной работе? Нет, не сделал этого. Почему? Не хочется, надоела эта писанина, скорей бы закончить её. Время ещё есть, но у меня слишком объёмистый получается диплом, чтбы ещё что-нибудь вносить туда. Лучше тщательно подготовиться к защите, это важнее.

Духовная и половая жизнь... А мне кажется, что наоборот, часто для женщины важнее физическое единство с мужчиной (я говорю «часто», ибо в отдельных случаях у женщин с развитым интетеллектом важнее духовная близость). Да, гармония, я за гармонию во всём, но как трудно найти гармонию в жизни!

Да, я знаю, что понятия морали, нравственности сложились давно, и с их позиций происходит толкование любых поступков. И всё-таки может ли человек, никогда не знавший огня страсти, например, говорить о том, что нельзя отдаваться этой силе, что это безнравственно  и т.д.?!

У нас холодно. Ухо прошло окончательно. Вчера выступал. Принимали очень хорошо.

 «...У нас холодно...».

Слева – Александровский сад (вид из окна дипломантской);

справа – переход строем из столовой в дипломантскую после завтрака.

Февраль 1956 года.

 

Размышляя над своим будущим, я сделал в дневнике следующие записи:

 

Март 1956 года

1 . Окончить училище.

2. Уехать, получив назначение в принципе всё равно куда (желательно поближе к культуре, чтоб не опускаться, не опошляться, чем-то интересоваться и получать духовную пищу).

3. Служить. Зачем? Польза Родине? Да. Высокопарно, но безусловно. А кроме того - жить, работать, чтобы иметь средства к существованию. К какому существованию? Это зависит от места, где буду служить. Для чего иметь средства к существованию? Чтобы наслаждаться жизнью в той степени, насколько это доступно. Жизнь для себя? Выходит, что так. А если жизнь для других? Если жить для того, чтобы хорошо жилось маме, бабушке, Иринке, которые не могли позволить себе ничего лишнего,  испытывали материальные трудности, не могли жить полнокровной жизнью? Благородно, но способен ли я на это ? Не возьмёт ли верх эгоистическое начало?  Но ведь жить только для себя – это не моё. Зачем тогда вообще жить?! Громко. Надо жить, надо хоть немного пожить по-человечески. Значит, пожить по-человечески для себя. А  для других? Надо жить для других, ибо другим осталось гораздо меньше времени наслаждаться жизнью. Впрочем, может быть и наоборот, может быть, они переживут меня?  Я ведь военный человек. Меня готовят к войне. Я жду назначения на боевой корабль. Поэтому всё может со мной случиться...

 

Выводы:

1. Надо кончить училище и честно служить.

2. Надо помогать близким, несколько скрашивая их жизнь своей помощью. (С 1959 до1974 года, с момента выхода бабушки на пенсию и  до последних дней её жизни, я ежемесячно помогал ей материально).

3. Надо жить для других и для себя, ибо жизнь может быстро оборваться, ничего яркого не дав.

4. Жизнь для науки – невозможна, ибо между наукой и мною – пропасть, перейти которую вряд ли когда–нибудь можно будет. (Пропасть была преодолена. Я имею почти 30-летний стаж  научно–педагогической деятельности, стал профессором, доктором психологии, опубликовал более 200 научных работ, книг, учебников, статей...)

5. Жизнь для флота – конечно, но не забывать, что на смену одному винтику всегда найдётся другой. ( Я прослужил в Военно-Морском Флоте СССР 35 календарных лет, пока на смену мне, капитану первого ранга, пришёл другой «винтик» ).

6. Стремиться к повышениям, чинам, улучшению положения и пр. – рано: надо закончить училище и сделать так, чтобы будущая деятельность принесла удовлетворение. Это очень важно.

7. Надо всё-таки познать Любовь. Ради этого стоит жить.

Итак, я за Жизнь,  что  бы  она  мне  ни  готовила.

(Жизнь впоследствии много чего мне уготовила, но я всегда оставался оптимистом, выбирался из многих жизненных передряг, а самое главное, как мне кажется, -  не растерял что-то очень важное в себе. Я был многие годы в поисках «той единственной», совершал ошибки, пока, встретив мою жену Лену, не обрёл своё счастье.  )

 

Письмо матери сыну

(К сожалению,  чуть ли не единственное сохранившееся письмо, полученное на 6-ом курсе)

21/IV-56г.

Эта неделя для нас прошла страшно тяжело: болели я и Машенька гриппом. Пока здоров – ничего, а заболеешь – особенно остро чувствуешь весь ужас одиночества. Т.е., если б был один, то всё это ещё полбеды, в крайнем случае заберут в стационар, а вот когда одновременно болеет и ребёнок - хуже этого не придумаешь. Последнее письмо я тебе писала как раз в день болезни, когда уже очень плохо чувствовала себя. Завтра хочу уже выйти на воздух. У нас вдруг потеплело. Неделю тому назад ещё ходили в шубах. А в эти дни люди уже ходят в костюмах, даже в платьях, босоножках. Недавно прогремел первый гром. Почки на каштанах уже вот-вот лопнут.

Всё время думаю-гадаю, куда пошлют тебя? Хоть бы уж скорей выяснилось!

Купила тебе в подарок рубашку с пришитым воротником. Так что стирать надо вместе. Т.к. она у тебя парадная, то будешь не так часто надевать её. Я и не видела шелковых рубашек с отдельными воротничками. Из-за болезни в городе больше не была, галстуков не смотрела. Рубашку я тебе вышлю на следующей неделе. Может быть, и галстук смогу купить  - не знаю, будет ли.

Относительно моего приезда пока ничего определённого сказать не могу. Если чудеса на свете бывают, то, может быть, и приеду, но что-то пока не верится в них. От Тамары письма я ещё никакого не получала, но, конечно, если б представилась малейшая возможность поехать, то никакого приглашения мне не нужно. Явлюсь и так. Скорей всего, что не удастся приехать.

«Подозрительная личность» у нас даже не анонсируется, никто ещё не слышал о такой картине. Видел ли ты фильм «Мексиканец»? Мы ещё не смотрели. Прочти в журнале «Иностранная литература», начиная с 3-го номера, повесть Митчелла Уилсона (автора «Жизнь во мгле») – «Брат мой, враг мой». Очень хочется посмотреть «Анаконду». До сих пор не читала «Путешествие на Кон-Тики» - безобразие!

Да, относительно твоего предыдущего письма. Надо тебе сказать, что меня не удивило твоё признание относительно того, что я «скоро могу стать бабушкой». Когда ты мне писал как-то о своём угнетённом состоянии, то я как раз и предполагала эту версию. Думала, что, может быть,  тебя волнует денежная проблема, может быть, деньги нужны для определённой цели. Так уж свет создан, что будь эта проблема дочери, то была бы трагедия. А сына – естественно. Правильно ли это или неправильно, худо или хорошо – это вопрос спорный, но не в этом дело, а дело в том, что это так. Единственно, что можно тебе посоветовать – сделай правильный вывод сам для себя: нужно быть строже, осмотрительнее, серьёзнее. Чаще всего неудачные браки у молодёжи бывают на этой почве.

(Я не помню эту ситуацию в деталях, тем более, что моего письма к маме на эту тему не сохранилось, но судя по всему, я «подзалетел», как у нас говорили. Шестой курс, приближение выпуска, перед кем-то из моих знакомых «как-бы» открывалась возможность стать офицерской женой, т.е женить меня на себе. Ничего не получилось, т.к.  это был «небольшой шантаж». Но в то время я пережил несколько неприятных моментов, о чём  рассказал в письме маме).

Да, вспомнила. Прочла я «Глубынь – городок». Вещь эта в целом весьма поэтичная. Есть много замечательных моментов, ярких красок. Чувствуется истинное дыхание жизни. Некоторые мысли – это совершенно мои мысли, много раз высказываемые тебе. И очень, очень  надо прислушаться к ним, думая о будущем важнейшем шаге в жизни - женитьбе. Вот одна из них: «Не рвите на части сердце из-за детей, в этом нет никакой заслуги. Мы не христианские мученики. Жертвовать собой ради детей? Не знаю, много ли пользы детям от такой жертвы»...

(Письмо обрывается. Это было последнее сохранившееся письмо от мамы, полученное мною в училище. Но с мамой мы продолжали впоследствии переписываться ещё много лет. Куда бы судьба ни забрасывала меня, какие бы «подарки» и сюрпризы она мне  ни преподносила, с мамой я  делился всеми своими радостями, горестями, печалями, удачами и неудачами, сохраняя ту дружескую откровенность и доверительность, которая установилась между нами в годы пребывания в Дзержинке.

А жизнь «под Шпилем» на 6-м  курсе продолжалась... В училище происходили кадровые перестановки. После одной из многочисленных инспекций был снят со своей должности заместитель начальника училища по строевой части капитан первого ранга Радько К.В. – строгий, но прекрасный человек, которого курсанты уважали и любили.

В конце апреля состоялась защита дипломных работ...

 «...В конце апреля состоялась защита дипломных работ...».

Слева – в ожидании приглашения на защиту дипломов;

справа – члены государственной комиссии и дипломанты после защиты.

Апрель  1956 года.

 

Я получил отличную оценку. После защиты потянулись томительные дни ожидания выпуска, когда нам должны были вручить дипломы об окончании училища, офицерские погоны и кортики, переодеть в офицерскую форму одежды. Мы продолжали оставаться на казарменном положении с увольнениями по обычной схеме. Нам устраивали строевые занятия и какие-то культпоходы.

 «... Нам устраивали строевые занятия...».

Апрель 1956 года.

 

Мы ждали приказа. После майских праздников начальник училища повёз все документы в Москву для приказа Министра обороны СССР о присвоении нам офицерского звания «инженер-лейтенант».

 

 

 

«...Мы ждали приказа...».

1-го мая 1956 года.

 

8 мая 1956 года состоялся наш выпуск. Был прекрасный солнечный весенний день -  последний день в шестилетнем марафоне дней, проведенных под Шпилём. Во дворе напротив корпусов паросилового фаультета и столовой были выстроены в парадной форме №3 с оружием курсанты всех курсов и факультетов, отдельно без оружия в строю стояли выпускники. Последний раз в общеучилищном строю. Перед нашим строем на столах лежали лейтенантские погоны, морские кортики и дипломы инженеров корабельной службы разных специальностей. Офицерская форма была уже пошита и размещалась в специальных помещениях для переодевания.  Получены предписания явиться в распроряжение управлений и отделов кадров всех флотов, флотилий и флотских организаций центрального подчинения. Настроение было приподнятое. Я бегал с фотоаппаратом, стараясь запечатлеть такие знакомые, близкие, улыбающиеся лица товарищей. Затем был зачитан приказ, звучали какие-то напутственные речи начальников. Нам вручили погоны, кортики и дипломы, и мы ушли переодеваться в новенькую флотскую офицерскую форму. Последнее прохождение в парадном строю... Восхищённые и завидующие взгляды курсантов младших курсов...

 «...8 мая 1956 года состоялся наш выпуск...».

Училище. Ленинград. 8-го мая 1956 года.

 

Банкет по случаю выпуска был уже запрещён. Помню, что в столовой «был дан» праздничный обед, а затем в клубе училища состоялся прощальный вечер с выступлениями артистов, танцами и пр. На следующий день выпускники нашей роты (в неё входили три класса) неподалеку от училища в Доме архитекторов организовали свой банкет, который не оставил у меня лично радостных воспоминаний. Чтобы не быть одному, я пригласил на него какую-то очередную знакомую, которую после банкета, по-моему, больше и не встретил. Многие ребята на банкете были уже с жёнами или с подругами, через некоторое время ставшими жёнами. Наша неопытность в подобного рода организационных делах и наивность привели к тому, что вскоре после начала банкета со столов довольно быстро исчезли бутылки со спиртными напитками, а официанты и музыканты, обслуживающие нас, выглядели уж очень весёленькими и довольными. Но всё равно настроение у всех было приподнятое, прощанье с друзьями – трогательное. На следующий день мы разъезжались сначала в отпуск, а после него - к новому месту службы на все флоты, моря и океаны.

В нашем памятном фотоальбоме, посвящённом выпуску из училища, на последней странице есть такие строки:

 

«Пройдёт, быть может, лет ещё немало,

Мы разойдёмся по флотам страны.

Куда бы Родина дзержинца ни послала -

Он будет помнить берега Невы...»

 

Память о курсантской жизни на берегах Невы мы сохранили навсегда.

После окончания училища судьбы моих ребят сложились по-разному. Кто-то ещё на два года продолжил учёбу, готовясь к службе на атомных подводных лодках, кто-то вскоре демобилизовался, не выдержав трудностей военно-морской службы на кораблях, а кого-то списали по болезни, заработанной в душных стенах Адмиралтейства. Но многие мои однокашники, начав со службы на кораблях, на многие годы связали свои судьбы с  Военно-Морским Флотом.    

К сожалению, со многими ребятами дружеские отношения и связи после окончания училища оборвались. Лишь на традиционных встречах, проводимых раз в пять лет, удавалось видеть всегда узнаваемые, несмотря на бег времени, лица ребят не только с нашего факультета, но и со всех других факультетов, обняться, расцеловаться. Жизненные пути некоторых ребят иногда пересекались с моим.

После окончания училища мои «Шесть лет под Шпилём» перешли в новые «Шесть лет в Кронштадтской Военно-Морской Крепости», а затем ещё в 23 года службы в Военно-Морском Флоте, в том числе и в «местах столь отдалённых», но об этом -  как-нибудь позднее, в других книгах  воспоминаний...

Инженер-лейтенант В. Левицкий.       Капитан 1 ранга В. Левицкий.

1956 год.                                           1985 год.


Вместо эпилога

 Книга воспоминаний «Шесть лет под Шпилем, или Юность, перетянутая ремнём. Хроника жизни  курсанта высшего военно-морского инженерного училища (июль 1950 –май 1956 года)» была написана Вениамином Левицким в канун юбилейной встречи выпускников  «Дзержинки» по случаю 50-летия выпуска.

27 мая 2006 года в Санкт-Петербурге в Военно-морской академии им. Н.Г. Кузнецова состоялась эта встреча...

 «...27 мая 2006 года в Санкт-Петербурге

в Военно-морской академии им. Н.Г. Кузнецова состоялась эта встреча...».

Слева - выпускники электротехнического факультета;

справа – выпускники нашего класса с жёнами.

Санкт-Петербург. Май 2006 года.

 

 

В начало











<< Назад | Прочтено: 664 | Автор: Левицкий В. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы