Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Л. Бипов  

Не мои университеты,

или  Инженер - это звучит гордо!

МЕМУАРЫ В ЭЛЕКТРОННЫХ   ЭПИСТОЛАХ  (МЭЭ)

 

Золотая папка

 

«Знаменитые менделеевцы-мои учителя и старшие товарищи»


 Эпистола 20.

 «Мудрый капитан Виктор Львович Балкевич»

(к столетию со дня рождения)

 

Исполнилось сто лет со дня рождения Виктора Львовича Балкевича. Он был не только замечательным учёным и прекрасным педагогом, но и просто умным и добрым человеком, который с почётом вошёл в историю его родной кафедры керамики и огнеупоров, Менделеевского университета и всего сообщества химиков-силикатчиков.


Пройдут научные конференции, посвящённые этой дате, выйдут статьи, в которых будут подробно представлены успехи его педагогической, научной и общественной деятельности. Его биографию, звания, правительственные награды, премии, списки книг, статей и изобретений, — всё это легко можно будет узнать в юбилейные дни. А воспоминания людей, знавших Виктора Львовича, безусловно дополнят  представления об этой незаурядной личности.  

 

Когда мне предложили поучаствовать в воспоминаниях о Викторе Львовиче, я был уже старше него. Казалось бы, это давало мне моральное право не только приводить эпизоды моего общения с ним, но и давать ему какие-то оценки. Однако поскольку я многим обязан ему, — он был моим институтским преподавателем, научным руководителем диссертации, наконец, предшественником по лекционному курсу, — опасаюсь, смогу ли сделать это достойным образом. Вспоминаются слова Белинского: «признаемся: не без некоторой робости приступаем мы к рассмотрению...». И тут на помощь мне приходит сам Виктор Львович. «Глаза боятся, а руки делают!» или «Химия – наука опытная, поэтому пробуйте!», – такими «формулами» наставлял он нас, своих сотрудников.


А вот как начать трудную рукопись? И вновь вспоминаю совет Виктора Львовича: «Возьми стопку бумаги и на первом листе напиши крупными буквами название работы. И дальше пойдет как по маслу».


Вот я и начал с названия. А теперь поясню его. Почему капитан?  Вовсе не потому, что он был капитаном факультетской футбольной команды-довоенного чемпиона Менделеевки и не потому, что вернулся он с фронта в чине капитана, а потому, что в любом коллективном, командном деле, будь то решение необычной научно-технической задачи, проведение общественного мероприятия, строительство кооперативного дома, он играл роль капитана. Более того, его на эту роль выдвигал коллектив. А всё потому, что  видели в нём сочетание энергии, знания дела  и редкой житейской мудрости. Советовались с ним все: от пpепаратора до ректора, от провинциальных преподавателей до известных зарубежных учёных-керамистов. Вместе с тем он был всегда доступен для студентов и аспирантов, молодых сотрудников кафедры. Он внимательно к ним относился и был прост в общении. Это было и тогда, когда преподаватели и студенты занимались совместно в одной большой лаборатории, и когда впоследствии для преподавателей возникли отдельные кабинеты. Пожалуй, всех, с кем он проводил групповые занятия или  проектирование, он знал и называл по именам. Живо интересовался их бытом и, если требовалось, помогал словом и делом. Бывало, студентка пропустит занятие, а он поинтересуется у её подруги, в чём дело. А на следующем занятии спросит «прогульщицу», как здоровье её мамы, как она поправляется. Сам показывал пример заботливого отношения к своей матушке и жене Катечке: каждый день по телефону справлялся, как самочувствие, как дела дома. Молодые люди исподволь получали уроки поведения настоящего интеллигента. Студенты его не просто уважали, а любили.


Виктор Львович был не только талантливым воспитателем молодёжи, но и проницательным  «кадровиком». Он умел ещё в студенте разглядеть способности и черты характера, нужные для того или иного конкретного дела. Неслучайно многие его ученики, такие как Ирина Григорьевна Кузнецова, Иосиф Маркович Демонис, Юрий Михайлович Мосин, Виталий Григорьевич Лемешев, Владимир Егорович Сотников и многие другие стали образцом плодотворного служения науке и промышленности, а его дипломник Анатолий Сергеевич Власов более тридцати лет возлавлял нашу кафедру, сохраняя её высокий авторитет и традиции. Многие успешные менделеевцы своим выдвижением обязаны  рекомендациям и инициативам Виктора Львовича. В первую очередь тут  хотелось бы назвать легендарного ректора Павла Джебраеловича Саркисова, который «стартовал» в руководство Менделеевки с лёгкой партийной руки Виктора Львовича и, как мы знаем, всегда благодарно и высоко ценил это.


Конечно, Виктору Львовичу, как он мне говорил, очень хотелось быть преемником Дмитрия Николаевича Полубояринова на посту заведующего кафедрой, но не позволяло здоровье, сильно подорванное тяжёлыми ранениями и сердечной болезнью в результате злосчастного взрыва на кафедре. И всё же до последних дней жизни был он на кафедре  если не капитаном, то опытным штурманом. Кафедра всегда следовала его мудрым методическим и организационным советам, ведь он был не только  крупным учёным и опытным преподавателем и общественником, но и вообще был опытным человеком. У него за плечами была довоенная высшая школа и послевоенная аспирантура с их непростыми условиями и трудностями, были фронтовые годы, когда он прошёл с девятой гвардейской армией от смоленских Сухиничей до Восточной Пруссии, от битвы за Москву до взятия Кенигсберга. Рассказывал, что начал он войну с обеспечения воинских подразделений боеприпасами, а закончил обеспечением полка планами операций в должности начальника оперативного отдела штаба. Видя в нём, как сказали бы сейчас, эффективного менеджера науки, его неоднократно приглашали на руководящую работу в Министерство промышленности стройматериалов СССР. Как-то он мне сказал: «Нет смысла уходить в Министерство, ведь Министерства сливаются и разливаются, а Менделеевка всегда на своём месте стояла и твёрдо стоять будет!». Это, конечно, шутка, а на самом деле в чиновники его душа не пускала, она была обращена к преподаванию и научным исследованиям.


В научной деятельности  Виктор Львович всегда выбирал и успешно решал проблемы, актуальные для керамической науки и промышленности,  а своими литературными трудами старался закрывать «белые пятна».

 

Уже в аспирантской работе он показал себя новатором, взявшись за получение спекшегося оксида алюминия, чего в нашей стране до него ещё никто не осуществлял. Даже  будучи  маститым учёным-керамистом, он при случае с гордостью об этом напоминал собеседникам. После защиты диссертации занялся острой проблемой изоляторов для автомобильных свечей зажигания. Он же написал и первую книгу о них на русском языке. Став доцентом, Виктор Львович начал работу кафедры по карбидкремниевым электронагревателям, одному из стратегически важных продуктов огнеупорной промышленности, а став профессором, и уже на последнем этапе своей научной деятельности с группой сотрудников кафедры и завода «Эмитрон» создал высокотемпературные (стойкие на воздухе вплоть до 1900°C)  хромитлантановые электронагреватели.


Характерной чертой научной работы Виктора Львовича был тесный и плодотворный контакт с предприятием-заказчиком, проведение большой части работы непосредственно в заводских лабораториях и цехах. Он считал это эффективным и скорейшим методом получения положительных  результатов и внедрение их в производство.        


В лабораторных исследованиях Виктор Львович по возможности стремился применять  новейшие методы анализа. Именно он первым среди менделеевцев-силикатчиков рентгеноструктурный анализ стал проводить на современной ионизационной установке вместо фотоплёночной. В работе по карбиду кремния он впервые применил институтскую установку инфракрасной спектрометрии к анализу твердого вещества. И именно в его работе впервые в нашей стране был использован сканирующий электронный микроскоп для прямого и наглядного, «объёмного» представления микроструктуры керамики вместо опосредованного репличного, «плоскостного».


При всех достижениях в науке Виктор Львович  важнейшим для себя считал профессорский труд. Интересуясь успехами заводских работников, он с улыбкой им говорил: «А наша продукция всё же поважнее вашей: мы выпускаем инженеров». Он мог бы ещё добавить «...и молодых учёных». А ещё он выпускал учебники, и бесспорно особая его заслуга — первый на русском языке вузовский курс технической керамики.


Техническая керамика была заключительным этапом его научно-педагогической деятельности. До этого он был, как говорится, своим человеком в области огнеупоров и в строительной керамике.


Ещё в молодости был он лаборантом у Дмитрия Николаевича Полубояринова в Институте огнеупоров и некоторое время работал инженером-диспетчером в Главогнеупоре Наркомата черной металлургии. Постоянно проводил научные работы на подмосковных огнеупорных заводах, а также на Новолипецком и других металлургических заводах.  Любил нам напоминать: «Почти всё, чем пользуются люди, содержит металл, а металл нельзя получать без огнеупоров, а вот тут и мы с вами». Коротко и ясно. К тому же немного горделиво.


Плодотворно работал Виктор Львович в «НИИстройкерамика» в лаборатории кислотоупоров, причём вместе со своим давним другом Робертом Зайонцем, с которым ранее работал в Институте огнеупоров, так сказать, тоже «полубояринцем». 


Обширные  знания и практический опыт позволили Виктор Львовичу стать автором и главным редактором  первого в стране трехтомного «Справочника по керамическому производству». Работа с его с авторами часто проходила на кафедре, и тут у Виктора Львовича многому можно было поучиться, и прежде всего – терпению и деликатности.  


В «НИИстройкерамика» Виктор Львович сотрудничал и с Георгием Перикловичем Каллигой, который впоследствии стал его соседом по рабочему месту на кафедре. Знал ли он тогда, что судьба сведет их вместе «в одной воронке» при взрыве на кафедре?.. За жизнь обоих боролась, пожалуй, первая тогда в Москве бригада врачей-реаниматоров под руководством  доктора Кассиля. Виктор Львович тяжело переживал гибель друга. «У Юры не выдержали почки», — со слезами на глазах сказал он мне, лежа в палате Боткинской больницы.  


                                                           2.

          При всей своей профессиональной занятости Виктор Львович был всегда хорошо осведомлен о политической, культурной и спортивной жизни у нас и за рубежом. Широкие интересы в жизни, как считал Виктор Львович,  ему привили школа и институт. Он учился в московской школе, знаменитой многими своими выпускниками, ставшими профессорами и академиками. Помнится, частенько Виктор Львович сетовал на то, что  студенты и аспиранты, да и молодые преподаватели не используют московские возможности для культурного роста.


Был он большим любителем театра, более того, в юности  некоторое время занимался в молодёжной студии Московского художественного театра. И это не случайно, ведь судя по фотографиям был он, как сказали бы сейчас девушки, настоящий «мачо». А его известное силикатчикам умение вести полемику, быть может,  тоже как-то связано с театральными занятиями.


Из спортивных  игр больше всего любил футбол. Был болельщиком  «Динамо», как считалось, «милицейского». Эту свою симпатию перед «злейшими врагами» — болельщиками «Спартака» (их в московских компаниях всегда большинство) он оправдывал близостью своего дома к динамовскому катку. Кстати, он был любителем и этого вида спорта. А в схватках болельщиков его верным союзником был... тбилисский динамовец Павел Джебраелович Саркисов.


Особую любовь Виктор Львович питал к автомобилю. Среди менделеевцев он был одним из первых покупателей «Москвича» (подумать только, тогда он стоил всего лишь три месячных зарплаты доцента!). Именно на нём он повёз на практику в Донбасс лучших студентов нашей группы, среди которых был будущий знаменитый директор Дулёвского фарфорового завода Миша Борисов.


Мне тоже приходилось ездить с ним в его машине, но уже в «Жигулях». Едем в середине 70-х на Подольский завод по Варшавскому шоссе. Я ему рассказываю о «бермудском треугольнике» при выезде из города. Там идущее под уклон шоссе пересекается с путепроводным мостом, сразу за которым стоит светофор. Этот «светофор-убийца» закрыт  от водителя мостом и открывается ему внезапно после проезда под мостом. Хорошо, если открывается зелёным, а если красным... При приближении к опасному месту предупредительно рассказываю, как мы ехали с Дмитрием Николаевичем Полубояриновым, и тот «грубо нарушил». В ответ -  спокойнейшая реакция: «Так ведь с Дмитрием Николаевичем такое могло случиться: он за рулем неспокойный, дерганный». Через секунду-другую — мистика:«пролетаем» пресловутый красный светофор. Как из-под земли вырастает молодой гаишник.  Требует у Виктора Львовича права, смотрит и вскоре возвращает: «Ну, Вас я прощаю: права-то у вас с 1951 года и никаких пометок. Я таких еще и не видел».


Виктор Львович любил свою дачу и слыл среди соседей-менделеевцев образцовым хозяином и садоводом. Бывало, в отпуске приглашал туда своих сотрудников «поработать с документами».


Не всегда у него дома было безоблачно, но никогда это не отражалось на сотрудниках. Он никогда не раздражался, был сдержанным и рассудительным.


3.


Тем, кто с Виктором Львовичем близко общался по учёбе или работе, можно сказать,  здорово повезло. К счастью, в их  число попал и я.

Впервые я, студент последнего курса, посидел с ним за одним письменным столом, когда в 1955 году он – парторг, а я – комсорг составляли список на распределение на работу выпускников кафедры керамики. Хотели справедливости: кто лучше учился, тот лучше «распределился». Однако у комиссии были другие установки, поэтому лучшие студенты получили худшие места. Короче говоря, я получил назначение на Бондюжский химический завод на Каме, хотя просился на любой огнеупорный. Сказать прямо, Бондюг на Каме меня больше всего пугал отсутствием  там железной дороги. Уплыть пароходом оттуда, думал я, можно будет только с открытием навигации, при этом билеты, как мне со страхом представлялось, будут выдавать  опять же только по спискам.


Результатами распределения Виктор Львович был потрясен так же, как я. Однако меня  успокаивал: «Бондюг — место не самое страшное. Вот наш профессор Пётр Митрофанович Лукьянов там свой срок в ссылке отбыл и даже книгу после этого написал, и Сталинскую премию за неё получил. Так что не горюй! А вообще-то положение можно исправить,  потому что всё, что нужно людям, делается людьми. Обращайся в Минчермет и добивайся». Я последовал его совету и в конце концов попал на огнеупорный завод-гигант «Магнезит» в Челябинской области.


Поработал там больше трех лет и, пройдя хорошую инженерную школу, был принят Виктором Львовичем в его группу, которая по заданию атомного ведомства  совместно с каферой радиационной химии проводила работу с весёлым кодовым названием «Захоронение». Пришлось вспомнить, как я утешал друга-однокурсника Лёню Карпиловского, которого против воли вывели из физико-химического факультета и тем самым отлучили от атомной техники. «Не горюй! Всё — к лучшему. Представь себе финал карьеры: угрюмые чиновники приносят твоим родителям свинцовый комбинезон со словами: «Это осталось от вашего сына». Шутил, а теперь и самому пришлось искать утешение. И нашёл его в руководстве Виктора Львовича и надежде на будущую диссертационную тему. При этом во мне всё ещё оставался жив огнеупорщик, который ждал и дождался-таки применения. А в памяти об «атомном периоде» остались белый халат и талоны на спецпитание.


Возвращение к огнеупорам произошло так. Виктор Львович одновременно с «атомной» проводил ещё и работу с Подольским огнеупорным заводом по воспроизведению американских карбидкремниевым электронагревателей типа «глобар» для промышленных печей. Поскольку как для формования нагревателей, так и для их электротермического обжига при температуре около 2000°C требовалось необычное оборудование, эксперименты приходилось проводить на заводе.


Тему нагревателей Виктор Львович предлагал  последовательно диссертантам А.А.Темногрудову, И.Я.Гузману, Г.А.Серовой. Однако каждый после непродолжительных, но мучительных «опытов на себе»  от этой работы отказывался. Тут-то я со своим заводским опытом и подоспел. Наставляя меня, Виктор Львович напомнил старую мудрость: «Сделай тяжёлое привычным, и оно покажется лёгким».


«Трудовое крещение» я принял в области формования «глобаров», которое было тайной фирмы «Карборундум». Над её разгадкой советские специалисты бились с 1935 года и к тому времени остановились на порционном вибротрамбовании в картонных трубках. Структура нагревателей получалась неравноплотной, «зеброидной», что служило предпосылкой к преждевременному их перегоранию в службе. Виктор Львович предложил применить гидростатическое прессование в резиновых форма-оболочках. А для этого с помощью друзей из «НИИСтройкерамка» изготовил опытную установку, а к ней приспособил...меня (шутка). О своей эффективности судить не стану, но установка определённо не подошла для обжатия крупнозернистой абразивной массы. Мало того, что не достигалась равномерная засыпка массы в оболочку (она нами по-домашнему называлась «чулком»), так вот остроугольные абразивные зерна карбида кремния прокалывали оболочку, и рабочий агент-вода сквозь отверстия проникала в массу. Опыт быстро прекращался. После серии таких опытов завершился и мой бесславный опыт гидростатического прессованиия, которое только-только выходило на передовые рубежи технической керамики. И всё же в период «чулочной практики» мною исподволь изучалось производство нагревателей со всей его «экзотикой». Это позволило Виктору Львовичу поручить мне диссертационную тему о физико-химических основах этого необычного для керамики производства.


Однако вскоре Виктор Львович уехал преподавать во Вьетнам, и я стал работать под непосредственным руководством заведующего кафедрой Дмитрия Николаевича Полубояринова. Как писалось в отчётах, был «ответственным исполнителем» (а кому нужны безответственные?) темы «Карбидкремниевые электронагреватели».


Работа была направлена на коренное усовершенствование производства нагревателей, и с этой целью была поставлена на «три кита», а именно формование выдавливанием, обжиг прямым электронагревом и эффективное устройство нагревателя: цельное вместо составного. Успешный результат был достигнут совместной творческой работой сотрудников кафедры и подольчан. И, конечно, были в ней энтузиасты и даже «буравчик». Хотя Виктор Львович в ней уже не участвовал, надо помнить, что зерна успеха «на ниве нагревателей»  заложил он. Не сочтите только за каламбур, но ведь  именно он предложил особый трехфракционный зерновой состав карбида кремния для промышленных нагревателей. Этот их признак оставался неизменным. А сам Виктор Львович оставался руководителем моей диссертации, соавтором научных статей и докладов вплоть до её запоздалой защиты.


Со своей стороны я был рад, используя свой опыт по карбидкремниевым нагревателям, оказать помощь его группе в создании спиральных хромитлантановых нагревателей.


Особо хотелось бы отметить, что младшие научные сотрудники Виктора Львовича «остепенялись», минуя аспирантуру, то есть, как говорили тогда, «без отрыва». Да и как можно было оторваться от такого руководителя! Получив от него, как сказал при защите своей диссертации  Юра Мосин, «хорошую выучку», мы уверенно выходили на самостоятельную научную работу. Думаю, что Ю.М.Мосин, М.А. Андрианов, В.Е.Сотников, В.Г.Лемешев согласились бы, что к нам он относился по-отечески, а мы к нему — всегда с глубоким уважением и благодарностью (хотел сказать «по-сыновьи», но как-то постеснялся).


Я никогда не забуду, что именно он ввёл меня в интересную и тогда ещё во многом не изведанную область керамических электронагревателей, где я получал радость изобретательства и последующей «борьбы за внедрение». В ней я договорами был связан как с обоими заводами-изготовителями нагревателей (Подольским и Запорожским), так и с их потребителями: от институтских лабораторий до промышленных гигантов вроде «АвтоВАЗа», расширял научно-технический, да и просто житейский кругозор, а среди коллег-исследователей и заводчан находил замечательных друзей.


Вспоминаю, как Виктор Львович поучал: «Помни, любое публичное выступление или печатная публикация — это,  помимо представления сути дела, ещё и представление тебя самого. Писать нужно так, чтобы и через двадцать лет не стыдно было за свой текст». Если таково требование к обычному тексту, что уж тогда говорить о воспоминаниях! Здесь ведь такая штука: пишешь о знаменитом человеке, а местами получается вроде бы о себе. Нескромно, хотя и неизбежно.


В начале этого очерка я привёл совет Виктора Львовича, как начать писать, а сейчас вспоминаю его пример, как закончить. Писали мой первый с ним отчёт о вышеупомянутой работе по гидростатическому прессованию, которая закончилась не так успешно, как хотелось бы. Задержались на кафедре  часов до девяти или позже. Я, ещё неженатый парень, с грустью подумал: «Наверняка, чтоб закончить этот пресловутый отчёт, так будем засиживаться всю неделю».  И тут Виктор Львович встаёт из-за стола и с улыбкой объявляет: «Ну вот и всё. Ставь точку и относи к машинистке». Увидев мое удивление, пояснил: «Написано достаточно. Результат какой был, таким и представлен, а лишними таблицами и формулировками дело не улучшить. Суть изложена, и нас поймут правильно. А работу будем продолжать и сделаем лучше». Мудрый он был человек, а нам, кафедрянам, было у кого поучиться.


Воспоминания о Викторе Львовиче Балкевиче, думается, прежде всего предназначены для молодых людей, и я буду рад, если мне удалось добавить некоторые штрихи к образу этого замечательного человека. А как бывший преподаватель хотел бы оставить у них впечатление, что этот текст написал благодарный ученик о своём благородном Учителе.

 

 







<< Назад | Прочтено: 512 | Автор: Бипов Л. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы