Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Сабина Вирон

 

СОБЫТИЯ  И  ЛЮДИ

Памяти моих родственников, погибших

в годы Второй мировой войны

 

Прошлое  приходит само.

Ежи Ленц

 

И В ПЛАЧЕ ПЕЧАЛИ...

 

Воспоминания о событиях и людях объединились какой-то внутренней связью, из небытия  одна за другой возникают картины детства. С одной из них вошла в сознание война.

Пронзительный, нарaстающий вой сирены... Мама в чёрной кожанке c маленьким братиком,  выглядывающим из отворотов её пальто, торопит: «Быстрее, быстрее!». Биба пыталась надеть пальтишко, в это время выключился свет.  Девочка побежала вслед за мамой, но дверь захлопнулась. Она села на пол, сжалась в комочек.  По большому тёмному окну метались длинные лучи прожекторов, пересекались и снова разбегались. Вдруг раздался страшный грохот, дом вздрогнул, затрещали стёкла, отблески пламени осветили комнату.  Девочка прижалась к стене, прикрыла голову руками...

На следующий день пошли смотреть, куда упала бомба. Солдаты оцепили скверик.  Невдалеке валялись искорёженные качели. Биба заплакала: то ли от жалости к качелям, то ли от вчерашнего страха.

Калинин (ныне - Тверь) бомбили часто, он находился на пути к Москве. На город сбрасывали зажигательные бомбы, которые  вызывали большие пожары. Одна из бомб упала на театр. Жить в городе стало опасно,  нужно было уезжать.

Но уехать было нелегко. Папа с первого дня войны был на фронте. В семье жила ещё восемнадцатилетняя Фрося. До Калинина жили на Украине. Фрося искала в городе работу. У мамы была  маленькая Биба, ожидалось прибавление семейства,  и мама предложила Фросе жить в семье. Вскоре переехали в Калинин. Фрося не захотела возвращаться в своё село и поехала со всеми. Эту рыжевато-золотистую, веснушчатую  весёлую девушку   в семье любили. Фрося сказала: «Я вас не лишу. Ви самi пропадете з малими дiтьми». (укр.) Начали собираться в дорогу. «Беглецы, беглецы, -  твердила мама, - но мы скоро вернёмся».  Наконец попали на поезд. Ехали долго, по дороге поезд бомбили. Были проблемы с едой и с водой. Но вот поезд загрохотал по огромному железному мосту через широкую реку. «Урал! Урал!» - закричали пассажиры. Это была великая река Урал.

 

МОЛОТОВ                     

 

В конце концов  прибыли в город Молотов (Пермь). Там не бомбили, но и там раздавался вой сирен. Фрося говорила: «Не лякайся, це навчання». (укр.) Мама работала. Фрося ухаживала за детьми, но вскоре её мобилизовали. Детей не с кем было оставлять, и тогда начали разыскивать папиных родителей. Как оказалось, они эвакуировались из Киева тоже на Урал. Вскоре дедушка с бабушкой приехали.

Жили в общежитии в одной маленькой комнате. Казённая обстановка: железная кровать,  детская кроватка, стол, шкаф. Братик спал в большой плетёной корзине. Общежитие находилось на пятом этаже жилого дома, поселилось в нём более десяти семей «выкавыренных» - так пермяки, т.е. коренные жители, называли вновь прибывших. Приезд бабушки и дедушки создал новую проблему - ещё одну кровать ставить было негде. И тогда сосед Иванов, имевший две большие комнаты, предложил одну свою  большую поменять на нашу маленькую. Теперь всe устроились.            


 

Город Молотов, зима 1943-1944.

Слева направо: Биба, братик, Серёжа Иванов.    

 

Как относились люди в общежитии друг к другу, такие разные, съехавшиеся или сбежавшиеся с разных концов оккупированных частей страны – жёны без мужей с детьми без отцов? Каких-либо громких скандалов Биба не помнит. Запомнился смешной случай. В одной из комнат жила бабушка Пожарская с внуком. Она выменяла на базаре какую-то вещь на живую курицу, положила её в авоську и повесила в коридоре на окно. К утру авоська оказалась пустая. Бабушка Пожарская искала пропажу, весь коридор активно обсуждал вопрос. Пришли к выводу, что курица удрала. А бабушка Пожарская  ходила принюхиваясь, не запахнет ли где курицей?

В городе были общественные бани (или баня), но туда  было нелегко попасть, очень много было «выкавыренных».  Бибе запомнилось одно такое посещение.  Баня ошеломила Бибу. В огромном зале стоял густой пар, дышать было нечем. Кругом бегали голые женщины и дети в поисках шайки, или по-простому – тазика. Пол был скользкий, Биба поскользнулась и упала.  С тех пор и навсегда Биба плохо относилась к общественным баням, даже к шикарным.

Мама дружила с Верой Барановой из Одессы. Вера была военнослужащая, жила с двумя дочерьми, муж был на фронте. Смуглая, черноволосая, кудрявая Вера Георгиевна была цыганка, выросшая в русской семье, получившая образование. Пережившая сама тяжёлое сиротское детство, она очень по-доброму относилась к детям. Дети заболели корью. Болели тяжело, с высокой температурой. У Бибы в голове «лопались шары», она не могла смотреть на свет. Пришла Баранова, принесла кусок красной материи и накинула на кроватку. «Это поможет», - сказала она. И правда, теперь стало легче. Баранова же достала сыворотку для иньекций. Мама проводила ночи у детских кроваток. «В тёмную ночь  ты, любимая, знаю – не спишь, и у детской кроватки тайком ты слезу утираешь»... -  напевала мама. Эта песня была очень популярна в годы войны.

В одной из комнат проживала семья лётчиков: мама Шура – лётчица, папа – лётчик, и их сын Игорь, на год старше Бибы. Эти лётчики не воевали, они «перегоняли» самолёты из Америки. Мальчик замечательно рисовал самолёты, танки и целые баталии. Биба научилась у него рисовать и в коридоре устраивали выставки. Мама Игоря прилетала «на отдых». Она была шумная и громкоголосая. Бабушка говорила: «удалая»; соседи называли: «командирша». Шура ходила по коридору размашистым шагом в брюках и в расстёгнутых унтах. Встречая Бибу, говорила: «Здорово, Биба! Приходи к нам рисовать». Бибе лётчица очень нравилась, и она мечтала тоже стать лётчицей.

Шура «разбивалась» дважды. Первый раз она приехала после госпиталя и ходила хромая. Биба испугалась, увидев её в коридоре, она думала, что Шура должна появиться в окровавленном комбинезоне, так представлялась ей эта ситуация после рассказов взрослых. Второй раз Шура разбилась насмерть. Хоронили Шуру в Молотове. Посреди автобуса с сидениями вдоль стенок стоял закрытый гроб. В автобус сели соседи и сестра погибшей. Биба с бабушкой были тоже. Сестра всё время плакала, соседи шептались, что гроб, наверное, пустой: «Что могли найти там, в горах? Муж не смог приехать...»

Биба с братиком ходили в гости к Ивановым. Папа Иванов служил военпредом на заводе. Серёжа Иванов был младше Бибы, с ним играл  братик. Иванов делал заказы продуктов в гастрономе, их приносила женщина в белом халате в большой круглой корзине, и тогда Иванов угощал детей яблоком. Как выглядели яблоки, Биба к тому времени уже забыла.

С питанием и одеждой были большие проблемы. Кто-то посоветовал выращивать на окне зелёный лук. Бабушка на что-то выменяла сеянцы, в банках вырастила лук и крошила его детям в суп. Дети с непривычки им давились. Эксперимент не имел успеха,  да и сеянцев больше не было. На базаре, как говорила бабушка, цены были сумасшедшие, ничего невозможно было купить, только выменять. У Бибы начался «авитаминозный фурункулёз». Бабушка лечила её компрессами из картофельных очисток, но они были такими же дефицитными, как и сам картофель.

В городе появились воры, которые воровали продуктовые карточки. Это было большое несчастье для тех, с кем такое приключалось. Фрося  работала уборщицей в милиции, она рассказывала страшные истории про то, как  ловят этих воров. Фрося всегда начинала свой рассказ: «Васька вчора росказував...» После чего бабушка спрашивала: «Кто такой Васька?» «Бабушка, та я ж Вам вже говорила!» Бабушка каждый раз уточняла ситуацию: «Такое не может быть!» «Може! – Утверждала Фрося, - Васька не бреше.» Пока шла эта дискуссия,  детское воображение дорисовывало недостающие фрагменты, ночью Бибе снилось нечто страшное,  и она кричала. «Фрося! – Говорила мама, - не рассказывай при детях эти страсти – мордасти». Фрося поучала бабушку: «Бабушка, бережить добре, а то лягай та помирай». Однажды Фрося принесла братику штанишки на одной шлейке. «Це ж цi ворюги викинули, коли були схопленi», - рассказывала Фрося. Воры крали не только карточки, но и всё, что плохо лежало. Когда милиция их ловила, они выбрасывали краденое. Вот такие штанишки получил братик в подарок.

В каждом месте и у каждого времени свои радости. Мама иногда приносила талоны в столовую. Там давали морковные котлеты, гороховую кашу и морковный чай. Биба на всю жизнь полюбила морковные котлеты и гороховую кашу.

В Молотов был эвакуирован ленинградский балет. В театре поставили «Гаянэ»  А. Хачатуряна. Мама пошла с Бибой в театр. Совершенно непонятное слово «Гаянэ» запомнилось на всю жизнь, запомнился  и «Танец с саблями».  После его исполнения все в зале встали и долго аплодировали,  Биба аплодировала тоже, впервые в жизни.  Этот жизнерадостный, победный танец очень понравился зрителям.

Все - от мала до велика жили «последними известиями». В комнате висело большое чёрное радио, которое никогда не выключали. На фронте были отцы, мужья, дети, родственники. Все переживали за них, ждали известия и «почтальоншу» с «треугольниками». Письма с полевой почты, т.е. с фронта обычно бывали не в конвертах, а складывались особым образом в треугольник. После прихода почтальона коридор пустел, все разбегались по комнатам читать письма: кому – радостное : «слава Богу, жив!» Кому – печальное:  «погиб» или «пропал без вести». Соседки тогда  пытались утешить, рассказывали историю, как такая-то тоже получила плохое известие, а он приехал из госпиталя, инвалид, но живой. Не забыть торжественно-трагический голос московского диктора Юрия Левитана, который сообщал, какой город вынуждены были после длительных боёв оставить, какой освободили, где было окружение, и другие плохие или хорошие новости.

Калинин был оккупирован в октябре 1941- го, что это означало, узнали позже: уничтожение еврейского населения, террор и, как везде и всегда, были коллаборационисты, у нас их долгое время называли по-другому. Множество граждан, оказавшихся на оккупированных териториях под сапогами чужих армий в военное время, во все века и времена – человеческая трагедия и почва для злодейства против мирных жителей.

Как-то уставшая мама, придя с работы, прилегла и слушала последние известия. Передавали, что в оккупированном Киеве расстреливали мирных жителей. У мамы, которую Биба никогда не видела плачущей, текли по лицу слёзы. «Мама, не плачь», - просила Биба. «Там мои родители, - сказала мама, - они пожилые люди и, наверное, не смогли эвакуироваться». Действительно, как позже стало известно, они погибли.

 

 

1942 г.

Слева направо: Маршал Г. Жуков,

военкор. Леонид  Вирон /брат папы/,

                                      погиб в 1943 году

 

Однажды сообщили по радио об окружении под Харьковом. Бабушке стало плохо. Она сказала: «Там Лёня». Лёня, её младший сын, брат папы, журналист погиб под Харьковом. Чуяло материнское сердце. В семье навсегда сохранилась традиция держать радио включённым на новостях.

Дети владели обширной терминологией военного времени: «фронт», «бой», «наступление», «окружение», «поражение», «оккупация», «эвакуация», «воздушная тревога», «сирена», «бомбоубежище», «воздушный бой», «таран», «пропал без вести»... Взрослый спрашивал: «Где твой папа?» Ребёнок отвечал: «На фронте.» Потом появились новые слова: «Ленинград», «блокада», «блокадники». В общежитии приготовили две комнаты для блокадников, которых вывезли из Ленинграда: одну комнату – для женщин, другую – для мужчин. Мужчин приехало двое – отец и сын Беляевы – музыканты. Лишней еды не было, но все несли им угощение, потому что было известно, что в Ленинграде – голод. Беляевых так накормили, что они спали двое суток, не просыпаясь. Соседи думали, что они умерли. Эти Беляевы, как говорила бабушка, были не от мира сего. Они устроили пожар. Беляевы, очевидно, не хотели в общей кухне, со многими женщинами готовить себе пищу. Они пользовались керосинкой у себя в комнате. Керосинку поставили под вешалкой, и одежда загорелась. Пожар был страшный, огонь вышел в коридор, вызывали пожарную команду. Соседи говорили, что у Беляевых всё сгорело. Биба пошла посмотреть: все стены были чёрные, на одной из стен белели контуры двух футляров от скрипок. Запах горелой ваты заполнял коридор, т.к. сгорели ватные матрацы, которыми тогда пользовались.

Интерес и сочуствие к блокадникам сохранились навсегда. Будучи уже взрослой, Биба посетила в Ленинграде (ныне - Санкт-Петербург) Пискарёвское кладбище, знаменитое своим памятником блокадникам со словами поэтессы Ольги Берггольц: «Никто не забыт и ничто не забыто». В музее при кладбище выставлен дневник маленькой девочки Тани Савичевой. Девять маленьких страничек из записной книжки, написанных замерзающей ручкой девочки, из них семь – это даты смерти близких людей.

О Тане Савичевой написана Баллада, там есть такие слова: «Огни блокады опалили...». Обо всех детях, переживших войну, можно сказать: «Огни войны опалили...».

Во дворе, где находилось общежитие, размещался госпиталь. Когда была тёплая погода, раненые выходили во двор, обычно в нижнем белье, с костылями, забинтованными ногами, руками или головой, были и однорукие, или одноногие, как их тогда называли - калеки. Одни были весёлые, смеялись, другие – грустные, молчаливые. Биба не ходила спокойно, всегда бегала вприпрыжку, коленки были часто побиты и даже забинтованны. Раненые шутили: «Девочка, ты с какого фронта?»

Рядом находился детский дом. Там жили дети, у которых погибли родители. Вначале детей было немного, а когда Биба уезжала из Молотова, эти дети, одетые в одинаковую  тёмно-синюю одежду, заполняли весь двор.

Мама тяжело заболела,  у неё была  желтуха. Врач выписал маме глюкозу в ампулах, приходила сестра и делала уколы. Чтобы поддержать детей, мама давала детям пить эту глюкозу, она была сладкая и детям очень нравилась. Медсестра ругала маму: «Что Вы делаете? Если Вы умрёте, что будет с Вашими детьми?!»

Детских книжек в то время было мало. Кто брал с собой в эвакуацию книжки, если не было возможности взять даже жизненно необходимые вещи?.. Ивановы приглашали детей на новогоднюю ёлку. На ёлке висели красивые игрушки. Разноцветные шарики не были для Бибы в диковинку, она помнила ещё довоенную ёлку, которую вместе с папой наряжала, но большие стрекоза и муравей, стоявшие вместе на палочке, поразили её воображение. Стрекоз она сама ловила, когда гуляла, маленьких муравьёв было кругом полно, а тут такие большие! Биба рассказала маме про игрушку. «Это стрекоза и муравей из басни Крылова», - сказала мама и разучила с Бибой эту поучительную басню: «Попрыгунья – стрекоза лето красное пропела...» Бабушка рассказывала сказки: «Жил старик со своей старухой у самого синего моря»... Дедушка решил, что внучку пора учить читать. Он принёс большой плакат, обратную чистую сторону разграфил на клеточки. У дедушки был очень красивый почерк, дореволюционной выучки. Слева он написал все буквы алфавита, а справа Биба должна была заполнить все пустые клеточки. Каждую букву нужно было написать много раз и заодно посчитать, сколько каких букв написано. Биба лежала на животе и вырисовывала буквы. Когда заполнила все клеточки, то уже знала буквы. Вскоре дедушка купил букварь, с которым она через два года пошла в школу.

Мама получила письмо от папы из госпиталя. Он был ранен. И вдруг однажды, когда никого, кроме детей, не было дома, в комнату вошёл красивый военный. Биба не узнала его, но что-то подсказало ей, кто это. «Папа!» - закричала она и бросилась к нему. Братик стоял как завороженный и не знал, что делать. Папа схватил обоих на руки. Стало шумно, соседи прибежали посмотреть, что случилось. Папин отпуск был очень короткий, всего несколько дней.

Вскоре освободили Украину и бабушкин Киев. О Калинине говорили,  что город сильно разрушен. Как стало потом известно, Калинин входил в число пятнадцати наиболее разрушенных городов страны. Решили, что нужно возвращаться на Украину. Бибе было уже шесть лет, а братику – три года. В приютившем всех Молотове жизнь была тяжёлая, часто холодная и даже голодная. Люди стремились возвратиться в свои города. Как раньше невозможно было выехать из Калинина, так теперь невозможно было уехать из Молотова. Иванов помог достать билеты. Провожали их кот Васька, Фрося и Иванов.

Кот Васька прижился в семье. В городе домашних животных было мало, кормить их было нечем. Кот Василий был очень умный и красивый, весь белый, сибирский. Он любил играть с детьми, его подкармливали, чем могли. Но кот и сам был не промах, ловил в подвале мышей и приносил их в комнату, так что голодным он, наверное, не был. Когда семья уезжала, кот шёл за ними, потом сидел на лестнице и смотрел им вслед. Поезда, отправлявшиеся из Молотова, брали штурмом, детей подавали в окно.

Фрося не поехала, она ещё не была демобилизована. Биба никогда её больше не видела. А мама  встретилась с ней в 70-е годы, когда Ефросинья Кузминична приехала во Львов, чтобы мама помогла восстановить её рабочий стаж для пенсии. Эта женщина во многом способствовала тому, что дети выжили в войну. Сохранилась её фотография с последнего приезда.

 

 

ЗДРАВСТВУЙ, КИЕВ!

 

                                                                            Тщательно  храни душу твою,

                                                                   чтобы тебе не забыть тех дел,                                                                                    которые видели глаза твои,

                                                и чтобы они не выходили из сердца твоего

                                                             во все дни жизни твоей, и поведай

                                           о них сыновьям твоим и сынам сынов твоих.

                                                                                          Второзаконие, 4:9

 

Ехали долго.  Наконец поезд пошёл по Украине, стали пробегать «погоревшие» деревни. На станции подходили  женщины, предлагавшие пассажирам горячую картошку. Прибыли в Киев. «Здравствуй, Киев!» - сказала бабушка.

Киевский вокзал... Вокзала как такового не было. Была только огромная обгоревшая чёрная коробка, туда никто не входил и оттуда никто не выходил. Все пассажиры сидели на площади на чемоданах или узлах, которые здесь называли «клумки». Дедушка пошёл в город искать родственников, у которых можно было бы остановиться. Из маминых многочисленных родственников не нашёл никого. В квартирах жили чужие люди. Информация была такая, что погибли. Нашёл сестёр жены погибшего сына, которые уже вернулись из эвакуации. Утром бабушка с Бибой пошли смотреть, что стало с домом, где она жила до войны. «Вот Крещатик, - сказала бабушка, - центральная и самая красивая улица города». Не было красивой улицы, только горы разрушенных домов - слева, справа, кругом. Подошли к улице, на которой находился бабушкин дом – Прорезная. Картина была та же самая. Разрушенные жилые дома всегда наводили на Бибу страх. В Киеве семье негде было жить…

 

 

ЧЕРНОВИЦКИЕ ИСТОРИИ       

 

Ужас не мог не закончиться,

если человеку,

– носителю духовных ценностей,

– суждено выжить.  

Мишель Мазор

 

В Черновцах не было разрушенных домов, но следы войны были и там – огромный взорванный железный мост лежал в реке Прут. Черновцы – зелёный, красивый городок, где в то время существовали частные магазины. Кругом была слышна незнакомая речь: местная украинская, румынская. Дети быстро освоились. В доме жили очень интересные люди. Мама сказала, что это уцелевшие евреи. Дома на эту тему не говорили, но Биба спросила: «Что значит - «уцелевшие»? Мама объяснила: «Это те, которые были в концентрационных лагерях». А что такое концентрационный лагерь? Вопросы были непростые, но самым  сложным было понять, что на улице об этом не говорят. А на это «почему» ответа не было. Пришёл 1945-й, принесший окончание войны. Дети бегали по улице и кричали: «Победа!» Бабушка сказала: «Слава Богу! Кончился весь этот ужас». Хотя он ещё долго не кончался.

В одной из квартир жила совсем старенькая 90-летняя бабушка. В хорошую погоду её дети, тоже уже немолодые, выносили во двор тяжёлый стул с красным бархатным сидением и выводили бабушку на свежий воздух. Мама сказала, что эта старенькая бабушка – владелица скрипки Страдивари, которая находится в Америке. «Видно, как они ухаживают за ней», - сказала бабушка, склонная к юмору. Однажды старенькая бабушка поманила пальцем Бибу, которая играла во дворе, и спросила, говорит ли она на идиш. Биба не говорила, поэтому в ответ покрутила головой. «Шлехт», -  сказала бабушка. Она ещё что-то  говорила. Что-то Биба поняла, о чём-то догадалась, т.к. бабушка ещё живо жестикулировала. Потом бабушку повели домой. На прощание она помахала Бибе рукой. Вскоре бабушка собралась уезжать, её сын пришёл попрощаться и принёс подарок для Бибы – фарфоровую корзинку. Биба укладывала в неё котят. Все говорили: «Как красиво!» Мама сказала: «Не разбей!» Так и случилось...

Рядом проживали двое пожилых людей. Их дети погибли в концлагере. Бабушка приглашала Бибу в гости, угощала чаем с печеньем. Вскоре они собрались уезжать, перед отъездом дедушка подарил Бибе керамическую фигурку раввина. Это была бибина единственная кукла.

    Около  дома был скверик, там возводили памятник Победе. Памятник строили пленные немцы. Когда у них был перерыв, они присаживались под стенами домов, кто-то играл на губной гармошке. Они любили спрашивать детей: «Sprechen sie Deutsch?»  Дети по-немецки не говорили, но относились к ним дружелюбно, старались понять, что они просят. Обычно просили: «ein Glas Wasser».

Биба пошла в школу.  Женская средняя школа №1 на улице Сталина – красивое благоустроенное здание бывшей румынской гимназии. У многих детей отцы погибли, и в школе им помогали: выдавали ботинки, куски белого парашютного шёлка на праздничные фартуки. Ручки тоже выдавали, их делали из консервных банок из-под американской тушёнки, которую присылали в СССР  как помощь, – все были в американской маркировке,  детям нравилось. Ручки  были удобные: трубочка, в которую с двух сторон вставлялись переворачивающиеся цилиндрические крышечки: одна - с пером, другая – с карандашом. В мужских школах нашли ещё одно применение этим трубочкам, превратив их в «оружие» против девочек. Трубочку наполняли какой-то смесью и сильно дули.

 

 

 

Город Черновцы, осень 1945г.

Средняя женская школа № 1 / ул. Сталина/,

1 –ый класс.

Биба – в третьем ряду, 2 –я справа;

подруга Лариса – рядом с учительницей, слева.  

   


С учебниками была проблема, их не хватало. Мама купила учебники на базаре, а дедушка сделал к ним красивые переплёты. В городе была детская библиотека, Биба очень любила читать. Первое посещение библиотеки окончилось для Бибы приключением: она заблудилась по дороге домой. Пришла поздно, её ругали, но она стойко всё перенесла: в портфеле лежала интересная книжка. По вечерам выключали свет, а Биба ещё должна была приготовить уроки. Пришлось их готовить при свечке. От свечки загорелись на голове волосы. Бабушка схватила полотенце, чтобы потушить пожар на голове. Биба, перепуганная, от неё убегала. Мама сказала: «Это всё твоя библиотека».

Букварь и таблицу умножения Биба знала наизусть, поэтому ей было неинтересно разучивать в классе: «Ма-ма мы-ла ра-му» или ждать, пока отвечающий вспомнит, сколько будет 3х3.  Она стала нетерпелива и позже всегда с этим боролась.

В городе был большой красивый кинотеатр. Соседка сказала бабушке по секрету, что в этом здании была раньше синагога. «Что такое синагога?» - спросила любознательная Биба. «Это такая церковь», - объяснила бабушка. Что такое церковь, Биба уже знала, т.к. напротив дома был буковинский храм, очень красивый снаружи и внутри. Компьютеров у детей не было, поэтому было много свободного времени, и они часто ходили смотреть на богослужения, крещения, отпевания, на всё происходящее в церкви.

Стали возвращаться с фронта и из госпиталей отцы и сыновья. На улице появились калеки: одноногие с протезом-деревяшкой или безногие – на деревянной тележке: доска на четырёх подшипниках, в руках – деревянные ручки, которыми отталкивались от земли. Так и передвигались. Однажды мама сказала: «Идём, навестим моих знакомых, они вернулись с фронта». Картина, которую увидела Биба, так поразила её, что она от растерянности даже не могла назвать своё имя. Было утро. Шторы в спальне были приспущены, на полу валялись два протеза: у женщины не было руки, у мужчины – ноги.

Свою школу и первую учительницу Биба любила и запомнила на всю жизнь – Мария Васильевна Медынцева. Она занималась с детьми не только на уроках, но и на переменах – разучивала песни, танцы. Зажатые тяжелыми военными временами дети нуждались в этих весёлых паузах, в дружбе и любви окружающих. Когда учительница входила в класс, то многие дети бежали к ней навстречу, обнимали её, а она прижимала их к себе.

В жизни Бибы большую роль играл дедушка.

 

ДЕДУШКА     

             

Дедушка – безупречно порядочный и интеллигентный человек, всю жизнь, до глубокой старости проработавший бухгалтером. Он был родом с Украины, выучился в Польше на провизора, т.е. аптекаря. Почему в Польше? Потому что в царской России была в учебных заведениях пятипроцентная норма для евреев. Но приехав домой, он не смог найти работу по специальности, снова учился, теперь уже на бухгалтера, и всю жизнь служил бухгалтером. Он не говорил: «Иду на работу», он говорил: «Иду на службу». В молодости он был красивым молодым человеком, по моде одевавшимся, носил усы,  всегда был аккуратным. Незадолго до революции ему улыбнулась судьба. Бабушка рассказывала об этом так:

- Царица со своей свитой посетила пристань, где дедушка служил. Ей представили всех работников конторы. Она  беседовала с дедушкой, и он ей понравился. Царица сказала: «Какой образованный молодой человек!» После этого дедушку назначили начальником пристани, и это не легенда.

 

Михаил Вирон - дедушка /дореволюционное фото/.

 

Трудовая книжка дедушки с самого начала его службы хранилась в семье и только недавно затерялась. Произошла революция, и дедушка, не наживший палат каменных, с должности был снят. Он никогда не был ни революционером, ни антиреволюционером,  не участвовал ни в какой борьбе и ни в какой партии. Он был просто бухгалтером. Жил он с бабушкой и тремя детьми всегда скромно. Дедушка был талантливым человеком, который всё умел: варить, шить, чинить, ремонтировать, мастерить, решать арифметические задачки. Его подарки были всегда со значением и с прекрасной дарственной надписью: шахматы, русско-английский академический словарь, который сохранился до сих пор. Дедушка был очень выдержанным, спокойным и рассудительным человеком, говорил он не много, но поучительно. Биба любила слушать его истории из детства, ведь это было совсем другое детство. Вот одна из историй:

Жил он на Украине, по дороге в школу любил останавливаться около ремесленников, которые работали прямо на улице. Стоял и смотрел, как лудильщик чинит кастрюли, или как сапожник ремонтирует обувь, кстати, это он и сам прекрасно умел делать. Смотрел – смотрел и опоздал в школу, за что был наказан учителем – его поставили в угол на колени на горох.

 

ЖИЗНЬ И ДАЛЬШЕ БЫЛА НЕЛЁГКОЙ

                                                                

  Боже, дай детям добрую волю.

  Януш   Корчак                                                                                                      

Война окончилась, семьи возвращались из эвакуации. Многие не могли поселиться в родных местах, всё было разрушено, разграблено. Папа ещё не вернулся, он служил где-то недалеко, в Чехословакии. Жизнь была тревожной. Действовали банды. Они нападали на небольшие воинские подразделения за городом. На нашей улице находился штаб 18-й армии. После таких нападений военные сажали в крытые грузовики солдат с автоматами и собаками и мчались к местам происшествия. Какие-то нападения случались и в городе. Были сложности с работой, с продуктами, с жильём, с дровами, и помощи ждать было неоткуда. Моя мама обращалась за помощью к Леониду Ильичу Брежневу. Его служба находилась на улице Пушкина. Отец во время войны служил с ним в одной армии, их пути пересекались, он Брежнева хорошо знал. Мама говорила, что Брежнев отзывчивый человек.

 

 

 

Лорд Максвелл и

Генеральный секретарь ЦК КПСС

Леонид Брежнев, 1978 г.

 

Папа приехал в отпуск, и родители пригласили Брежнева в гости. Бибе хорошо запомнился его внешний облик: высокий, стройный, с красивой чёрной шевелюрой. Вела себя чета Брежневых очень просто. Леонид  Ильич поднял Бибу, поставил на стол и сказал: «Рассказывай стихотворение!» Биба рассказывала своё любимое  - «Стрекоза и муравей», после чего он долго смеялся. Уезжая из Черновцов, Брежнев зашёл попрощаться.

В нашей школе был большой зрительный зал со сценой. В этом зале в 1946-м году выступала москвичка, статная красивая седая женщина, учительница. Её дочь, совсем юная, только что окончившая школу, пошла в партизанский отряд, когда немецкая армия была на подступах  к Москве . Оккупанты поймали её, жестоко издевались над ней и повесили. Впоследствии эта история стала широко известна, а тогда мы слышали об этом впервые. Сын Шура, тоже совсем молодой, погиб под Берлином. Космодемьянская рассказывала о своих детях, о том, сколько горя принесла война, и в конце сказала: «Только бы не было войны». Дети плакали навзрыд, они знали, что такое война, в зале было много детей-сирот.

Я окончила первый класс, теперь я стала взрослой. Я уже не Биба, я – Сабина. У меня уже имеется своё мнение и понимание.

 

ПОТЕРЯННОЕ ВОЗМЕСТИТЬ НЕЛЬЗЯ         

 

Es ersetzt nie der Sieg, was verloren wird durch Krieg.

 Победа не возместит то, что потеряно в войне.

  (Немецкая пословица)

                                                                                                                             

Война есть война, и никакие победы не компенсируют никаких потерь. Разве может памятник Победы компенсировать потерю родителей, сына, сестры?  Памятник Победы нужен для памяти. Война окончилась, но потерявшие близких ещё жили надеждой: вдруг вернётся!? Большинство людей смирились со своими потерями и продолжали жить, как могли. Стали в моде крашеные блондинки и короткие юбки. Мужчины от моды отставали. Многие носили то, в чём вернулись с войны: сапоги, галифе, гимнастёрку, китель. Было завораживающе смотреть, как мужчина ловкими движениями расправлял под ремнём гимнастёрку. В нашем доме жила очень симпатичная молодая пара: светловолосые, с вьющимися волосами, голубоглазые. Он носил китель с капитанскими погонами, со множеством орденов и медалей. Капитан регулярно напивался и бил стёкла в своей квартире, часто окно было заткнуто подушкой. Его жена извинялась перед бабушкой: «Не сердитесь, пожалуйста. Это он после госпиталя стал такой нервный. ...И найти из своей семьи никого не может».

В кинотеатрах наряду с советскими кинофильмами шли и иностранные: «Серенада солнечной долины», «Сестра его дворецкого».

Папа вернулся, и семья должна была переехать к новому месту его работы в город Львов.

В Черновцах у меня осталась подруга, с которой я сидела за одной партой и проводила всё свободное время, умница и талантливый человек. Как-то в 80-х годах я посетила проездом мою бывшую школу: на стене в коридоре висела мраморная доска с фамилиями медалистов, среди них - фамилия моей подруги. Физический факультет Черновицкого университета она окончила с красным дипломом, получила направление в Ригу и всю жизнь там проживает. Мы бывали несколько раз в гостях друг у дружки. Жизнь у неё сложилась непросто, но она очень стойкая женщина, преодолевавшая эти «пороги» судьбы. Лариса - «Geschäftsführerin»  у сына – талантливого фотографа, которого в своё время, в детском возрасте в полном смысле слова поставил на ноги бессмертный хирург из Кургана Гавриил Илизаров (1921-1992).  Парень тогда сделал замечательный фильм о пациентах  детского отделения Курганского научного центра.

Я помню бабушку моей подруги Матрёну Филипповну, воспитывавшую двух девочек – детей погибшего в катастрофе сына. Их мама, Мина Абрамовна, зарабатывала на хлеб насущный будучи машинисткой, а свекровь, бывшая учительница, посвятила себя этой семье. Моя мама спрашивала у неё: «Как Вам это удаётся, что девочки у Вас такие дисциплинированные?»  Ответ был: «Самое главное – не отменять принятых решений». Так и было предопределено: одна стала физиком, другая – музыкантом.  

 

КАК ЭТО БЫЛО      

                              

Только память прикована

 к безымянным погостам...

И никак не припомнить ей,

 кто палач, кто апостол.

Ф. Кривин

 

Семья переехала жить в город Львов. Мама хотела съездить в Киев и посетить место, где погибли её родители, брат, сёстры, племянники. Эту поездку родители осуществили в 1953-м году. Приехали очень расстроенные. Сказали, что на том месте ничего нет – только асфальт.

В 1961-м году поэт Евгений Евтушенко писал:

 

                           Над Бабьим Яром памятников нет,

                           Крутой обрыв, как грубое надгробье...

                           Ничто во мне про это не забудет…

 

Памятник расстрелянным евреям в виде меноры был установлен в Бабьем Яру 29 сентября 1991-го года, через 50 лет после страшных событий.  Сейчас на этом месте 11 памятников и тем, кого расстреляли, и тем, кто расстреливал...

Неожиданно из Киева приехала мамина племянница – дочь старшей сестры. Мама не знала, что она жива. Будучи в Киеве, мама оставила свой адрес, и он каким-то образом нашёлся. Это была очень серьёзная девочка, года на четыре старше меня, тогда она училась в 9-м или 10-м классе и приехала на зимние каникулы. Племянница рассказала, как это  было. Мой пересказ – без каких-либо уточнений:

- Это был сентябрь. Собирали евреев со всего города, шли семьи, людей становилось всё больше и больше.Три мамины сестры в этой толпе сошлись, они жили недалеко друг от друга, шли с детьми. Кто постарше – шёл сам, малышей несли мамы. Пап не было, папы все были на фронте.  Огромная толпа двигалась по дороге. На тротуарах стояли люди, сбоку шла охрана. Привели к оврагу и стали расстреливать. Люди падали в яму. Стоял сплошной крик. В неё выстрелили, попали, как она потом увидела, в руку. От страха, боли и всего этого ужаса она потеряла сознание и упала в яму. Уже было темно, когда она пришла в себя, выбралась из ямы и пошла к знакомым людям, которые, как она помнила, жили где-то недалеко, они приютили её.  Когда отец вернулся после войны, эти люди помогли им найти друг друга. На руке между первым и вторым пальцем у неё большой шрам. Она рассказывала ещё некоторые страшные моменты, как у кого-то видели знакомые вещи и т.д. Маминого брата расстреляли около завода, где он работал. Через много лет,  ознакомившись с историей  этих событий, я пыталась представить себе всю ужасную картину, но это физически  было невозможно.

    Марк Шагал в 1938-м году создал картину-провидение - «Белое распятие». Фрагменты этой картины – как предсказание. И вдруг, совсем недавно, я увидела в одном из немецких журналов картину “Der  letzte Weg“ - «Последний путь». Картина потрясающе реалистична. Я могу показать, где, кто из моих родственников изображен (конечно, условно). Художник – Иосиф Кузковски – родился в Белоруссии, в городе Могилёве  в 1920-м году, учился на Украине, в эвакуации был в Узбекистане, после войны жил в Риге, в 1969-м году эмигрировал в Израиль, где вскоре умер  (в 1970-м году). Эта его картина висит в Кнессете. Недавно выпущена в Израиле почтовая марка с её изображением.

 

ЛЬВОВСКИЕ ИСТОРИИ

 

     Львов – замечательный старинный европейский город со множеством красивых зданий, архитектурных ансамблей, памятников старины и культуры. Театры, музеи, картинная галлерея – самого высокого уровня. Библиотеки, бассейны, парки, спортивные сооружения широко доступны, и это не ныне создано, это всё - историческое. Раньше по дворам скрипачи ходили, так прекрасно играли, я любила в детстве их слушать. Когда-то здесь было много памятников и конных статуй, потом  их вывезли, говорили, что Польше вернули. Памятник Адаму Мицкевичу – украшение города – оставили. Правда, несколько новых памятников поставили. Памятник Ивану Франко около университета того же имени – и поэт был замечательный, и похоронен здесь же на Лычаковском кладбище.

    Послевоенный Львов – конгломерат из разных слоёв населения, и не только социальных слёв, хотя и они  были необычные, т.к. произошёл переход от капитализма, со своими плюсами и минусами,  к социализму со своими особенностями.  Можно было часто услышать, как было «за Польщи»...  Местное население и те, что поселились после войны, «притирались» друг к другу. Наиболее гладко это происходило среди детей и среди евреев. Первые не были отягощены предрасудками, а у евреев были общие трагические воспоминания, если не львовское гетто, так «бабьи яры», которых на Украине было множество. Но в общем,  здравый рассудок и добрая воля побеждали. Война всех измучила, люди хотели, в массе своей, жить мирно. Они «смешивались», женились, разводились, совершали в своей жизни  умные и глупые поступки, и на всём лежала печать времени.  

    Бесценный алмаз в короне города – Театр оперы и балета – красивейший в Европе. В 50-60-х годах посещение театра было праздником – парад не только на сцене, но и в фойе. Красиво одетые женщины дефилировали по коридорам. Никому бы и в голову не пришло быть в сапогах! Все надевали самое лучшее, что имели, обувь переодевали даже студенты. Теперь считается, что это несовременно, а по-моему – нравы упали.

    Мне нравились не только спектакли, но и декорации, и костюмы. Главным художником был Фёдор Нирод. Он сам был очень красив: римский профиль, вьющиеся волосы над высоким лбом. Его портрет висел в витрине фотоателье в центре города, наверное, лет 10. Нирод был благородного происхождения из норвежско-русских графов. Революция, естественно, лишила его семью всего. Я дружила с его падчерицей, мы с ней учились некоторое время  в одном классе, а затем -  в Политехническом институте в одной группе. Я была знакома с его мамой – фрейлиной императрицы. В Первую мировую войну она была сестрой милосердия, что ей потом пригодилось, когда осталась сама с двумя сыновьями и без имущества. Она была уже совсем стара, сморщена, кошеварила себе что-то и говорила моей подруге Инге – падчерице своего сына: «Инга, тебе не кажется, что ты теряешь талию?» Инга – высокая, худая, кроме талии  вообще ничего не имела. У неё была необычная внешность: густые волосы цвета тёмной соломы, карие удлинённые выпуклые глаза, прямой крупный нос и большой рот. Она была очень талантлива. Профессия инженера её не удовлетворяла, хотя она работала у знаменитого украинского хирурга - кардиолога Амосова и занималась инженерной психологией – было такое хобби у хирурга. Затем посвятила себя ещё более творческим профессиям: стала помощником режиссера на студии имени А. Довженко,  художником- реставратором, создавала театральные костюмы. Мама её тоже была графского происхождения, то ли русско-шведского, то ли русско-норвежского – красивая женщина, скрипачка театрального оркестра.

    Нирод как бывший граф был невыездной, т.е. когда театр с его, Нирода, декорациями, сценами и костюмами выезжал за границу, то Нирода с собой не брали, хотя он был Народным художником СССР.  Как-то ингина мама сказала: «Плисецкую тоже не берут». Никаких «анти»-настроений у него не было. Это был смирный русский человек, любивший искусство, добрый, приветливый. К юбилею, кажется, к 60-летию, его наградили орденом Октябрьской революции (или орденом Ленина). После этого  он стал выездным: то ли он революцию простил, то ли его революция простила...  Нирод был не просто художник, он был художник-историк. Я видела его специально подобранную библиотеку, ведь большинство спектаклей были классическими - из прошлых времён. Надо было досконально знать эпоху. Его одухотворённые костюмы и сценическая архитектура были бесподобной красоты. Когда смотришь сейчас некоторые спектакли и видишь, как дворяне из «Евгения Онегина» трапезничают за какими-то столами из «кнайпы», а А. Нетребко (с таким голосом!)  шастает по железным конструкциям, похожим на мост через реку Урал, то понимаешь, что «король-то голый», т.е. художника просто нет.

Ингина мама первым браком была замужем за артистом Калининского театра Чепурным, которого знала моя мама. Когда это выяснилось, то мама пригласила её к нам в гости, и у них нашлись какие-то общие воспоминания. Ещё раз утверждаю: мир тесен.

В конце концов всё-таки Нирода оценили, и он стал главным художником Киевского театра оперы и балета. Во Львове работает его сын, тоже художник.

 

МОИ УЧИТЕЛЯ                                                                 

Учитель! Слово – то какое!

А. Фадеев

 

Хочу отдать дань памяти моим учителям. Я окончила во Львове Среднюю школу №21. Нас учили замечательно во всех отношениях: и в техническом, и в гуманитарном, и в человеческом плане. А если кто-то получился сильно политизированным или «böse» - злым, или завистливым, или жадным, то это больше свойство собственной натуры. Это как в природе: есть почвы, которые впитывают всё, что попало, есть такие, которые впитывают умеренно, а есть и те, что  ничего не впитывают. Если следовать Библии, то человек должен придерживаться золотой середины. У некоторых это понимание и чувство развиты от природы, у других – благоприобретенные, у третьих -  отсутствуют напрочь. Всякая чрезмерность – плохо, как влево, так и вправо.

Моя школа 60-х годов имела очень хороших учителей математики, физики, филологии, истории и даже черчения. Многих уже нет в живых. Замечательным человеком и прекрасным организатором была директор Лина Гавриловна Цехановская. Кланяюсь, мои незабвенные учителя, вам до земли!

 

РИСУНКИ ТЕРЕЗИНА

 

Она была очень красивой женщиной с чёрными блестящими волосами, тихим голосом и мягкими манерами, на руке – выше кисти – номер. Все её близкие – родители, муж, дети погибли в концлагере. После освобождения она вышла замуж за такого же, потерявшего всю семью. Мама была с ней в приятельских отношениях. Она любила приходить к нам, где было трое детей, а потом появился и четвёртый – внук. Внуку – моему сыну – приятельница дарила подарки. Ей так хотелось подержать у себя на коленях хотя бы чужого внука. Она рассказывала, что её дети рисовали в гетто в Терезиенштадте. «Что же они рисовали?»  -  спрашивала мама. «То, что видели или то, о чём мечтали, - отвечала приятельница, - с ними занималась рисованием молодая учительница, тоже заключенная, я с ней никогда больше не встречалась». Приятельница уехала в другую страну. В памяти сохранился её облик и рассказ о рисунках и учительнице рисования. Через много лет я увидела рисунки детей Терезина и узнала о судьбе учительницы рисования. Это произошло уже в другом месте и даже в другом мире.

Кто-то сказал, что жизнь изо всех сил старается походить на хорошо придуманную историю. Будучи на экскурсии в немецком Веймаре (Weimar), я посетила музей «Bauhaus». Когда-то я увлекалась технической эстетикой, и мне было хорошо знакомо имя основателя музея – Гропиуса (Gropius ). Он создал целую школу художественно-технического проектирования. Кто смотрит немецкую передачу „Kunst und Krempel“, может иногда полюбоваться этими эстетичными предметами быта, которые сохранились у населения. Присоединившись к экскурсионной группе, среди прочей информации я услышала имя, которое тут же себе  записала - художницы, депортированной в Терезиенштадт. Как оказалось, это та самая художница, которая учила  в гетто детей рисовать, затем была депортирована в Auschwitz и в 1944-м  году погибла – Friede Dicker.

 

 

Детский рисунок

из гетто Teresienstadt.

 

Передо мной несколько сохранившихся листков из альбома детских рисунков Терезиенштадта. Историю самого альбома я описываю дальше. Впечатление от рисунков необычное, тревожное. Их рисовали дети, у которых психическое равновесие было нарушено: люди, природа на этих простых рисунках – всё куда-то устремлено:

- девочка с сумкой с широко расставленными руками перед колючей проволокой, очевидно выражено желание покинуть это ужасное место;

- кто-то уже летит на самолёте с чемоданом;

- качели, похожие на виселицу. Этот рисунок сопровождается стихотворением:

              Сад  

Маленький садик роз,

как пахнет он сегодня...

Это с дорожки, где ходит мальчик.

Ах, как он красив и мил, этот мальчуган.                      

Он расцветёт однажды, как маленькая почечка.

Так не станет больше мальчика.

                               (Franta Bass)                                                                         

 

ЗИГЗАГИ СУДЬБЫ                                   

Край, сморщенный горами,

как листок бумаги.

          Иван Ольбрахт

 

На крайнем западе Украины, в самом центре Европы, где ныне проходят границы государств - новых членов объединённой Европы - Словакии, Венгрии,  Польши и Румынии,  расположился необычайно красивый край.

На протяжении многовековой и драматической истории он неоднократно менял название, власть и религию. На Украине его принято называть Закарпатьем, в Европе называют Transkarpatien. Здесь я прожила половину своей жизни. История края – очень пёстрая, как лоскутное одеяло, которое каждый раз перекраивали новые владельцы. Она сложилась из фрагментов историй всех стран и народов, которые прошли через него или завоёвывали, или просто поселялись. Существует много исторических легенд об этом крае. Были здесь и свои разбойники – «опришки» – Робин Гуды, причём всех наций: Олекса Довбуш, Хаим Пинтя, Иосиф Полянский, Мыкола Шугай. С одним из них – Довбушом, по легенде, был дружен Баал шем-Тов (1700- 1760) - знахарь, святой человек, основатель хасидизма – учения возрождения. Он утверждал: «Служить Богу надо с радостью, праведными поступками».

Менялись князья, короли, династии, религии и названия. На Закарпатье это называлось «жить под кем-то» или «за кем-то»: «за мадярив», «за чехив», «за Ференца – Йошку», «за нимцив». Почти 600 лет (1387-1944) Закарпатье не принадлежало Украине. На Закарпатье между собой каждый любит говорить на своём языке: украинцы – на украинском, русины – на русинском, венгры – на венгерском, русские – на русском...А евреи? Идиш уже забыли, разве что совсем пожилые, на иврите – только молятся. Многие местные городские евреи любят говорить между собой по-венгерски, сельские – по-русински, остальные – по-русски или по-украински. По переписи населения 2002-го года более 10 тысяч человек записаны русинами. Язык общения часто связан с конкретным местом проживания и зависит от того, какое население преобладает в этой местности. Не нужно путать русинский с русским. Русины – руськи, руснаки, язык у них очень своеобразный, со множеством старословянских слов. Каждый народ имеет право претендовать на своё имя. Русины, кроме Закарпатья, проживают в Чехии, Словакии, Польше и в других странах.

Закарпатье во времена двух войн... Очень образно выражаются украинцы, в переводе: »Паны (т.е. правители)  дерутся, а у холопов (т.е. народа) чубы трещат». По-русски сказать, так не только чубы, но и животы. Потери народонаселения края огромны. Во время Второй мировой войны погибло около 16 % населения, если же учесть выехавших, угнанных или временно оказавшихся на чужих территориях, то получится около 20%.

В декабре 1943-го года, когда победа над Гитлером у здравомыслящих политиков не вызывала  сомнения, чешский президент Бенеш из Англии, где он пребывал в эмиграции, отправился с миссией к Сталину. В Кремле он подписал Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве. Это было время, когда чешское сопротивление ликвидировало Гейдриха. У чешского правительства появилась надежда с помощью Советского Союза восстановить независимость своего государства. Пришлось за это расплатиться обещанием отдать Подкарпатскую Русь – так называлось Закарпатье после Первой мировой войны, когда распалась Австро-Венгерская империя и по Сен-Жерменскому договору оно вошло в состав Чехословакии: более 700 тысяч населения на площади 13 тысяч квадратных километров – десятая часть довоенной Чехословакии! – не пустяк. Эта земля дорого досталась Советскому Союзу, там были мощные укрепления: «линия Арпада» и др. В Ужгороде, в Мукачево и во многих других населённых пунктах находятся мемориалы или просто памятники павшим воинам Красной Армии, чтимые местным населением. Война собрала здесь свой кровавый урожай.

26 ноября 1944-го года было провозглашено суверенное государство Закарпатская Украина, а в январе 1946-го оно вошло в состав Украинской ССР. Одни считали, что Красная Армия их освободила от оккупантов, другие - что их оккупировали.

Мы поехали в Закарпатье с мужем и маленьким сыном по направлению после окончания института в город Мукачево на крупнейшее предприятие этого края, которое нуждалось в инженерах, т.к. Закарпатский край инженеров не готовил. Свою карьеру я начала рядовым инженером - конструктором и вскоре достигла определённых «высот». У каждого свои вехи...  

 

НОВЫЕ ТРАДИЦИИ                                                   

Да обновится старое, да осветится новое.  

Рав.А. – И.Кук /1865-1935/  

 

В старинном восьмидесятитысячном городе Мукачево, что на Закарпатье, были тоже свои традиции. Многие довоенные традиции исчезли за время войны, оккупаций и с приходом советской власти. Но появились новые, хорошие или плохие – судите сами.

Город когда-то славился своей чистотой и аккуратностью. Старожилы рассказывали, что каждое утро «жандарь», т.е. жандарм, обходил закреплённую за ним территорию, и если у Йошки, Ферри или Миклоша-бачи около забора или дома была грязь, то ему сразу приклеивали на забор или на другое видное место штрафное взыскание. Как известно, в наше время жандарей уже не было, а милиция имела другие функции. Поэтому за всеми большими предприятиями были закреплены определённые городские территории, на которых они периодически проводили уборку, особенно перед советскими праздниками. За моим предприятием было закреплено недействующее старинное еврейское кладбище, бывшее по соседству. Мы собирали листья, мусор; памятники, лежавшие или торчавшие во многих местах, называемые «мацейвы», трогать не полагалось. Однажды, когда мы в очередной раз пришли с мётлами и вениками, чтобы навести порядок, то увидели, что все памятники уничтожены, т.е. кое-как зарыты, очевидно, бульдозером. Через партком и Горком (для непосвящённых: партком – партийный комитет предприятия, Горком – Городской комитет партии – они осуществляли контроль за политической жизнью и множеством вопросов, которые в то время к этой жизни относили) мы узнали, что предполагается расширение автостанции за счёт кладбища. Некоторые это дело критикнули, но большинству даже полегчало, т.к. убирать кладбище было не очень приятно. Это была реакция рядового советского интеллигента.

Совсем не так реагировали на это те, чьи многие поколения предков нашли здесь своё упокоение. Они давно узнали, что ожидает кладбище, и искали пути, как предупредить несчастье. По еврейским традициям захоронение должно быть вечным.   В городе Мукачево до войны 40% населения составляли евреи. С началом Второй мировой войны, в марте 1939-го  года  Закарпатье было оккупировано профашистской Венгрией, а в марте 1944-го года -  Германией, после чего сразу же были созданы гетто и в короткий срок проведена депортация в концлагеря, где значительное большинство заключенных было уничтожено.  Из тех, кто выжил, многие не захотели возвращаться на родные пепелища, да это зачастую было совсем не просто, и разъехались по всему миру: от Англии до Австралии. Кому-то из местных евреев пришла в голову идея: выйти на связь с «англичанином», который был родом из закарпатского Солотвина, - Робертом Максвеллом, - рассказать про беду и попросить помощи.

 

ЛОРД ИЗ СОЛОТВИНА

Его жизненный путь – это фантастическая,  детективная и в конце концов – трагическая история.

5 сентября 1991-го года на страницах газет появилось сенсационное сообщение: «Во время плавания на четырёхпалубной яхте «Леди Гилейн» вокруг Канарских островов погиб Роберт Максвелл, владелец компании Максвелл Коммюникейшнз». Я помню это сообщение в советской прессе, имя магната было известно.

На правом берегу Тисы, между горными  хребтами Салаваном и Магурой,  что в 25км от районного центра Тячево, расположился старинный посёлок, известный ещё с древнеримских времён тем, что там добывали соль. Солеразработки принадлежали королевскому двору. Когда-то посёлок считался бунтарским – его жители принимали участие в антифеодальных восстаниях. После их разгромов солекопы были подчинены австрийскому императорскому двору. В разные времена посёлок этот имел разные названия: Слатина, Мароморошское Солотвино, Слатинске Доли (одна из частей), ныне называется Солотвино и знаменито по-прежнему своими соляными шахтами, где теперь не только соль добывают, но и лечат, например, от астмы. В селе проживали люди разных национальностей: русины, украинцы, чехи, немцы, венгры, румыны, евреи; занимались, кроме соледобычи, лесосплавом, земледелием, скотоводством, разными ремёслами и торговлей. После Первой мировой войны посёлок сначала был «под Румынией», затем, как и всё Закарпатье,  вошёл в состав Чехословакии.    Здесь в 1923-м году в многодетной бедной еврейской семье родился Абрахам Лейбл Хох, будущий лорд и милиардер Роберт Максвелл. Было у него и чешское имя – Ян Людвик, - ничего удивительного, «жили под Чехией». В марте 1939 года произошла оккупация венгерскими войсками, позже - немецкими. Военный комендант -  диктатор Ботка  запретил разговаривать на всех языках, кроме венгерского и немецкого. Было здесь и многонациональное подполье, пользовалась популярностью КПЧ – Коммунистическая партия Чехословакии. Как и всюду на Закарпатье, еврейское население было согнано первоначально в гетто, а затем депортировано в концлагерь, где погибла мама Яна Людвика, сёстры и брат. Две сестры остались в живых. Отец был заключён в тюрьму и тоже погиб. Более тысячи односельчан погибло в концлагерях. Яну Людвику удалось бежать из посёлка. Отчаянный, физически выносливый, знающий все языки, на которых разговаривало окружающее многонациональное население,  шестнадцатилетний юноша, пройдя через Румынию, арест, побег и Югославию попадает в иностранный легион. За участие в военных операциях заслужил британский Военный Крест и другие награды. Жизнь каждый раз ставила его перед выбором. Он отвечал сам за себя и делал свой выбор, который привёл к головокружительной карьере. Медиа-магнатом он стал, начав с должности «временного офицера сектора контроля над информационными службами группы внешней информации» в окупированном Берлине.

Я писала о нём статью в 2002-м году, изучив множество источников и, что очень важно, историю края, где Хох родился и прожил своё детство и юность. Я посетила этот посёлок, беседовала с жителями, мне показывали колодец, который находился напротив его дома. Сам дом к тому времени не сохранился.  О человеке, тем более о таком, как Максвелл, нельзя писать, не зная и не понимая, в какой среде он вырос, что влияло на формирование его отношения к жизни. Иногда те, кто пишет, не понимая этих связей, не зная истории, бросаются  на  «клубничку», собирают «пену со всего забродившего» и создают новую, необоснованные подозрения выдают за действительность. Я перечитала вновь появившиеся за 10 лет статьи о нём. Из этой «кучи» достойны внимания и не плагиат – всего две. Итак, он стал англичанином, книгоиздателем, владельцем газет «для простых людей», журналоиздателем, владельцем телекомпаний и т.д. и – лордом. Эти подробности можно ныне прочитать в Википедии. Моя цель – рассказать о его роли в «мукачевской истории» и о его отношении к своей малой родине. Следует отметить одну особенность – он не был ненавистником Советского Союза, хотя был «акулой капитализма». Атмосфера посёлка, где он жил и в какой-то степени успел сформироваться, была дружелюбна к социализму. Посёлок был бунтарский, тяжёлый труд солекопов этому способствовал. Максвелл создавал свои капиталы, не пренебрегая возможностями социализма, а наоборот, –  используя их. «Плоды» его издательств распространялись по всему миру, «железных занавесов» он не строил, был дружен и с английской королевой, и с Леонидом Брежневым, и с чехословацким президентом, и с зарождающимся еврейским государством, которому помог приобрести некоторые виды оружия, наведя мост дружбы с Чехословакией – своей бывшей родиной. Имел жестоких конкурентов, а также завистников.

Итак, как утверждали представители общины, информация о кладбище к нему поступила. Реакция была очень быстрой, с максвелловским размахом, по схеме: задобрить Брежнева (это был 1978-й год, он был тогда у власти, и только он мог решить такой вопрос) и заодно посетить свою родину. В кратчайший срок была издана трилогия Брежнева на английском языке, и сам издатель привёз её в подарок, имеется фотография вручения. Благодаря личному расположению Брежнева, Максвеллу разрешили посетить Солотвино. Он был первым капиталистом, которого после войны увидели в селе. Самое главное – какие-либо работы на кладбище прекратили. Солотвинские власти встретили капиталиста «на уровне». Жители  рассказывали, что ему нравился приём, он был очень доволен, и ему даже удалось с кем-то, знакомым с юности, поговорить. За обедом в ресторане Максвелл предложил Председателю сельсовета Фееру один миллион долларов на благоустройство села, но «у советских - собственная гордость», председатель сказал, что понемножку построятся сами. Позднее Максвелл прислал ему альбом с фотографиями и приглашение посетить Англию, которым  в то время воспользоваться было практически невозможно. Рассказ о Максвелле, конечно, требует продолжения, особенно в свете появления в последнее время рассекреченных данных ФБР, снимающих с него подозрения в шпионаже, что с таким удовольствием распространяли любители «уток». Но это уже другая тема.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ

История с кладбищем имеет продолжение. Одним из участников спасения кладбища был Аврум Шнайдер из Мукачева. Его освободили из концлагеря в 1945-м году, как он говорил, «русские». В феврале 2001-го  он  написал письмо-завещание и принёс в редакцию, где я в то время работала редактором: «Завещаю потомкам осуществить мою мечту – соорудить на территории старого еврейского кладбища мемориальный комплекс в память о тех, кто не вернулся, не выжил в лагерях смерти»... По еврейской традиции нельзя выкапывать из земли памятники.Что в землю ушло, то должно там оставаться. Поэтому предложение Шнайдера и других было правильным. Мемориал сооружали много лет, т.к. каждый раз находился новый претендент на эту территорию. Теперь мечта Шнайдера осуществляется. Шнайдер был и одним из инициаторов переименования улицы, на которой во время войны было гетто в Мукачево. Это произошло через 50 лет, ей присвоили имя Валленберга.

 

Мукачевская синагога перед Второй мировой войной,
ныне – магазин.

 

Памятная доска Мукачевского гетто

 /находилось слева от
синагоги/.    

 

Памятная доска о самом гетто установлена на здании бывшей огромной мукачевской синагоги, теперь это -  магазин. К стенке этой синагоги крепилась одна из створок ворот – входа в гетто, которое создал нацистский оккупационный режим.

Сохранилось фото.



Гетто в Мукачево создано во время немецкой оккупации в апреле

1944 г. /справа – синагога/.

Текст  из статьи С. Вирон 2002 г.    

 

Имя Валленберга присвоено не случайно, он имел самое прямое отношение к спасению закарпатских евреев. Это имя хорошо известно в Закарпатье. Среди спасённых им 33600 «венгерских евреев» были и закарпатские. Во время этого, особо мрачного времени – немецко-нацистской оккупации (с 12 марта 1944 года) и хозяйничания Адольфа Эйхмана (с19 марта 1944 года), который, по его собственной оценке,  отправил на смерть за несколько месяцев (май – октябрь) 450 тысяч венгерских евреев, просочилась информация о том, что в Будапеште швед спасает евреев. Закарпатских евреев времён Второй мировой войны принято относить к венгерским, т.к. эту территорию с согласия Гитлера Венгрия себе присоединила. В эти времена у венгерских и карпато-русских евреев сложилась общая трагическая судьба.  

Но кто мог попасть в Будапешт? Одну из историй об этом рассказал житель Виноградова (ранее – Севлюш), которого я посетила вместе с членом общины Галиной Фаркош. Его знакомая девушка не пошла в гетто, он какое-то время прятал её, затем достал документы, купил билет и посадил на будапештский поезд. Было известно, что нужно попасть к шведскому посольству. Её дальнейшей судьбы он не знает.       

Палач Эйхман и праведник Рауль Валленберг... Первого настигла заслуженная кара, а Валленберг окончил дни свои в советской тюрьме. Он спасал, его не спасли. Поручение Валленбергу было дано шведским правительством, которое в свою очередь действовало по просьбе Всемирного еврейского конгресса и других просителей.

В спасении венгерских евреев принимали участие и другие персоны и организации. Вот одна из историй, диалог изложен в редакции Авнера Лесса – капитана израильской полиции, который по поручению Генерального прокурора Израиля допрашивал Эйхмана в порядке подготовки судебного процесса (Протоколы Эйхмана, Йохен фон Ланг.Москва, 2007):

Действующие лица: Адольф Эйхман и член Будапештского юденрата, один из членов венгерского Комитета по помощи и спасению Рудольф Кастнер.

Кастнер: «Мы открыто говорили с ним (Эйхманом) о зверствах в гетто и эшелонах...Спросили его, почему назначенных на депортацию из провинции (а это  как раз и есть бывшая Подкарпатская Русь, т.е.Закарпатье) не везут в Будапешт?»

Эйхман: «...В Прикарпатье (такое название Закарпатья тоже существовало) напихивали в вагон 90 человек (даже 100), это потому, что в этой местности у евреев слишком много детей, а детям нужно меньше места. К тому же здешние евреи невзыскательны.»

Кастнер: (из письменного свидетельства):  «Дело уже не в спасении нескольких сот евреев из провинции. (На Закарпатье осталось более 100 тысяч!) Если теперь, прямо сейчас, не удастся уговорить его (Эйхмана) уступить, то ВААДА, наша тайная организация, окажется точно в таком же дурацком положении, как многие до нас в окупированной Европе, кто поставил жизнь людей на немецкую карту. Уплаченные миллионы окажутся пшиком. Вы согласны привезти из провинции предложенных нами людей?» (Так и получился – пшик!)

Эйхман: «Если я сказал «нет», значит - «нет»! Я должен убрать это еврейское дерьмо из провинции...» (Комментарии в скобках от автора.)

Эйхман вёл политику, привлекая членов Юденрата для выполнения своих целей,  доказывая им, что это поможет избежать ещё больших бед. Но куда уж больше! На Закарпатье были самые большие потери – 95% еврейского населения, даже больше, чем в Польше (90%).

Кастнер вывез 1684 специально отобранных человека, так называемый «поезд Кастнера», как он называл с Эйхманом – «ценный биологический материал».  За то время, пока Кастнер вывозил своих «ценных» евреев, Эйхман вывез в концлагеря более 400 тысяч обычных венгерских евреев, в т.ч. всех закарпатских. Метод отбора, выбора, градаций при составлении списков «на тот свет» широко применялся Кастнером и руководителями Юденратов: преимущество венгерских евреев перед польскими, родившихся в Венгрии перед родившимися в Польше или в Подкарпатской Руси, богатых перед бедными, имевших важный пост перед не имевшими... И один Бог знает, что ещё они учитывали! На суде Кастнер сказал: «Венгерское еврейство представляло собой уже давно засохшую на дереве ветвь». Удивительный наговор! Очевидно, желаемое выдал за действительное.

Праведника Валленберга  тоже не спасли, даже его могущественное семейство банкиров, имевшее, кстати, хорошие взаимовыгодные связи с Советским Союзом в годы войны.  Одна из загадочных историй, похожая на максвелловскую…


Памятная доска Раулю Валленбергу,

установленная в Мукачево в 2013 году.
 

Памятную доску Раулю Валленбергу установили в Мукачево в марте 2013-го года, через 59 лет. Кастнер выехал благополучно в Израиль и там процветал. Вскоре родственники жертв подали на него в суд, и он был обвинён в предательстве, потом оправдан, а затем убит двумя «уцелевшими» венгерскими евреями. Кастнер, земля ему пухом, был человек не робкого десятка и с огромным самомнением. В 1961-м году он выпустил книжку: «Der Kastner Bericht über Eichmans Menchenhandel in Ungarn». Я бы переименовала её: «Как я продал душу дьяволу».   Судья Беньямин Халеви – один из трёх судей, судивших его в Израиле, харектиризуя деятельность Кастнера, сказал: «Он продал душу дьяволу».

 

МЕСТО ДОМАШНЕГО ОЧАГА ЗАМЕНИЛ ЗАВОД

Нельзя сказать,что у нас раньше не было равноправия между женщинами и мужчинами. Была известна карикатура: женщины с помощью клещей перетаскивают вручную железнодорожные шпалы, а мужчина руководит и командует: «Раз – два, взяли!» На предприятии, где я работала после института, несмотря на большое количество различного персонала, «руководящих» женщин было всего три. И был проблемный цех со множеством сложных технологических процессов, автоматических линий и женщин, занимавший огромное здание. Цех был «вредный», не из-за женщин, из-за условий труда. Начальники там менялись часто, долго не выдерживали, спивались. Один мудрец подсказал директору: «Давайте назначим женщину!» И предложили мне. Муж категорически был против, а я хотела попробовать свои силы. И «место домашнего очага заменил завод», как сказано в Законе Паркинсона, который как раз был популярен в то время.

Когда я приступила к исполнению своих обязанностей, то обратила внимание на то, что с утра меня навещали некоторые коллеги – мужчины, начальники других цехов. Приходили, спрашивали – как дела, как здоровье? На здоровье я тогда не жаловалась, только-только 30 минуло. Я по наивности думала, что они как бы хотят меня поддержать, но всё-таки было подозрительно. Спрашиваю у коллеги: «Чего это они ко мне ходят по утрам?» «Как же Вы не понимаете? – Сказала коллега. – Ваши предшественники спирт со склада перенесли в свой сейф – «для сохранности», и коллеги приходили с утра «на зарядку». Они думают, что Вы продолжите эту традицию». Традицию я сразу же изменила, передав спирт на склад. Кто-то рассказал об этом директору. Он сказал: «Какие мы умные, что назначили женщину», - мужская логика.

В этом цехе была ремонтная мастерская, где старшим был Клайн – немолодой уже человек, бывший заключенный KZ, бывший член КПЧ. КПЧ – Коммунистическая партия Чехословакии. На Закарпатье проживало достаточно много людей, состоявших ранее в этой партии. Эту партию уважали, она была организатором борьбы с нацистами в годы войны. Клайн умел очень хорошо ладить с подчиненными ему молодыми ребятами и сам был трудолюбив, пользовался большим уважением. Внезапно он заболел и умер. Меня вызвали в партком и сказали: «Примите меры к тому, чтобы его не похоронили по-еврейски. Мы похороним его с почётом.» Это означало: на грузовике, с ковром и с духовым оркестром под траурный марш Шопена, который исполнял наш оркестр. Мукачевские же евреи в то время хоронили по своей старой традиции: мужская команда (Хевра Кадиша) утром до рассвета, без гроба несла покойника на носилках до самой могилы. Я была в полной растерянности: как можно помешать близким хоронить? Вместе с коллегой пошли к Клайнам. Семья жила в своём доме. Все двери были открыты,  слышались молитвы, доносившиеся из двух комнат: в одной молились женщины, в другой – мужчины, в этих комнатах окна были завешаны чёрными шторами,  горели свечи. Сын услышал, что кто-то пришёл, и вышел к нам. Мы сказали, что пришли попрощаться с умершим. Он завёл нас в спальню. На полу около кровати, на соломе, запелёнутое в белый саван, лежало тело. Мы знали, что цветы приносить не положено, постояли пару минут, спросили, не нужна ли помощь, и ушли. На следующее утро в 8 часов меня вызвали в партком и сказали, что Клайна уже похоронили. Я выразила удивление.

Всё, что происходило в обществе, часто зависело не только от властей, но и от самих людей. Ведь даже когда существующие принципы человечны, если для человека совесть и порядочность – понятия относительные, то в реальной жизни всё может оказаться аморальным. Внешние события влияют на каждого по-разному.

 

АНЕКДОТИЧЕСКИЕ СЛУЧАИ

Случались и анекдотические случаи. Рассказывать анекдоты на политические темы было опасно. Я знала об этом ещё со школьной скамьи, когда дядю моей одноклассницы судили за такой анекдот.

Несмотря ни на что, эти анекдоты широко ходили в народе. Закарпатцы – люди жизнерадостные, с юмором, да ещё имели возможность проводить параллели между Венгрией, Чехословакией, Румынией, где у многих были родственники и знакомые, которых посещать не возбранялось. Было даже известно, за какие анекдоты «засудили».

Вот один – типично закарпатский. Встретились на венгеро-советской границе осёл и курица. Курица из Советского Союза направлялась в Венгрию, а осёл из Венгрии – в Советский Союз. «Почему ты направляешься к нам?» - спросил осёл. «Унас нужно нестись по плану, - сказала курица, - тяжело. А ты?» «Я слыхал, что у вас ослы в почёте».

Американские  журналисты отказывались заплатить за ужин 500 рублей. Позвали милицию: «Почему вы отказываетеь платить за ужин?» «По вашему радио передавали, что такой ужин стоит 50 рублей, а с нас требуют гораздо больше.»  За комплект из шести подобных анекдотов плюс ещё анекдот про Сталина группа «юмористов» была осуждена на «от 6-ти до 10-ти». И это был не единственный случай.

 

ИХ СУДЬБА БЫЛА НЕОТВРАТИМА                  

 

Если бы начертаны они были в книге

резцом железным с оловом,

на вечное  время вырезаны были. 

Иов, 19: 26

Будущее ваше,

ваша доля превратились в  память. 

Наум Басовский /род.1937/

 

Так сложилось, что я стала профессиональной журналисткой и редактором газеты. Вот одна из семейных закарпатских историй, рассказанная мне.

Пять сыновей – пять братьев росли в семье Юлиуса Видера – участника Первой мировой войны, офицера Австро-Венгерской армии. Началась Вторая мировая война и оккупация края. Старший сын Мендл находился в это время в Венгрии. От гибели его спас Рауль Валленберг. Второй сын – Милош переехал в Хуст (город на Закарпатье, который не был первоначально оккупирован), а затем через Чехословакию в Париж, где вступил в Чехословацкую армию и воевал против Роммеля в Африке. Третий сын Эрнст – бежал в Советский Союз, был осуждён как перебежчик, попал в Воркутинский лагерь на 6,5 лет. Четвёртый сын – Оддор служил в рабочем батальоне в Трансильвании, после освобождения уехал в Прагу, а затем в Израиль. Пятый – Калман, самый младший – был в Освенциме, выжил, вместе с Оддором служил в Хаггане. Родители погибли в КZ. Я была знакома с Эрнстом Видером, который рассказал мне эту историю в январе 2002-го года.

Судьба евреев Закарпатья в годы Второй мировой войны сложилась самым безысходным образом. До настоящего времени хорошей,  основательной книги, написанной с пониманием особенностей  закарпатского Холокоста мне не приходилось встречать, хотя много лет занимаюсь этой темой, всё это фрагменты, которые, безусловно, тоже ценны. Я начала писать такую книгу, но...

Здесь у меня тоже фрагменты, которые я не могу исключить, потому что судьба связала со многими из этих людей. Они приходили в редакцию, приносили «вещественные доказательства»: рассказы, документы, свои номера, свои судьбы. Или я сама встречала людей, мимо чьих судеб не могла пройти. Многое в этом мире оказалось связанным: о судьбе внука береговского раввина (Берегово – город на Закарпатье) я узнала в Германии; о судьбе иршавской девочки (Иршава – город на Закарпатье) тоже узнала в Германии, и даже по немецкому телевидению. Здесь, в Германии я обнаруживаю иногда источники, которые помогают глубже понять суть некторых процессов, происходивших на Закарпатье. Бывшие закарпатские узники (в Германии применяется очень чёткое слово «Überlebende» - «пережившие») оставили в моей душе неизгладимое впечатление как обладатели необыкновенных черт характера, которые, наверное, и помогли им выжить.У меня сложилось такое мнение, что судьба многих из них была искусственно определена, и этого могло не быть. Правда, историки говорят, что в истории нельзя применять сослагательное наклонение.

Память сама являет на свет Божий яркие события или факты. Я в своё время сотрудничала с Борисом Гвардионовым, замечательным человеком, благодаря сподвижничеству которого на Закарпатье создана многотомная Книга памяти – всех жертв Второй мировой. Одна из записей из этой книги запечатлелась незабываемо: «Зингер – сын Шандора погиб в Аушвице.» В графе «Специальность»: «беззащитный ребёнок».

Закарпатская история времён Вторй мировой имеет много уникальных особенностей. Не зная их, невозможно оценить правильно эти события и поведение людей. Даже статистика имеет свою специфику.

В Советском Союзе Украина, Белоруссия были оккупированы, но можно было бежать в глубь страны. Вокруг же Закарпатья было всё оккупировано. Бежать можно было только в Советский Союз, и около 4,5 тысяч молодых людей совершили эти побеги, но здесь зачастую их тоже ждал лагерь. Существовала политика недоверия к перебежчикам. Я назвала такого перебежчика, отбывшего 6,5 лет в советских концлагерях. Некоторые из них ещё успели сделать карьеру, и что удивительно – они не держали зла на власть.

Среди них был Золтан Штерн, ставший известным юристом. Он родился в 1920 году в селе Пасика Свалявского района в семье, где было 12 детей. Проявил способности в сельской народной школе, затем в горожанской, после чего поступил в Ужгородскую торговую школу. Выжить и выучиться юноше из бедной сельской семьи помогли греко-католический священник и еврейская унгварская (Унгвар – Ужгород) община. Была такая традиция - бедных студентов брали на содержание по очереди более обеспеченные семьи. А затем он окончил Мукачевскую торговую академию. После оккупации Закарпатья решил перейти границу и перешёл. Его путь к свободе прошёл через Бухту Находку, Колыму и каторжный труд на шахте. Ему дали три года, а пробыл он в лагерях  6,5 лет. Кому только не писал: Сталину, Когановичу, Мехлису. Вернулся домой, родственников – никого, все погибли в концлагерях. Золтан Штерн был  крепким человеком и имел очень хорошую натуру, он помнил всех, кто что-то хорошее ему сделал в жизни, называл много фамилий.

Несколько выше я сформулировала крамольную мысль: судьба многих из них была искусственно определена. Передо мной газета из одной страницы, на венгерском языке: «Мукачевский еврейский совет. Отпечатано в Мукачево 8 апреля 1944-го года. Ответственный издатель – инженер Штайер Шандор. Стоимость 10 филлеров.»

Что это за «еврейский совет»?

Еврейские советы – «Юденраты» (Judendrat) создавал нацистский режим c единственной целью – проводить в жизнь их (нацистскую) еврейскую политику руками еврейских руководителей. Это очередная чёрная страница в истории Холокоста, который, конечно, светлых страниц и не имел. Так о чём же писал Мукачевский информационный листок? »...Еврейский совет является единственным и официальным представителем во всех еврейских вопросах...Сознавая свою ответственность, заверяем своих единоверцев, что для беспокойства нет никаких причин...»  Это было за месяц до вывоза евреев Мукачева в концлагерь, когда уже всех евреев Европы депортировали.

Сопоставьте эту информацию с диалогом Эйхмана с Кастнером (с предыдущих страниц). Здесь я обращаюсь ещё раз к Мишелю Мазору – автору мемуаров о Варшавском гетто  «Исчезнувший город», создавшему удивительную, уникальную философию. Для кого-то и для меня тоже она может показаться спорной, но он, переживший всё это  сам, бежавший из депортационного поезда, прав: «Так не лучше ли отказаться от объяснений? В конце концов, любые объяснения содержат в себе элемент рационализма, значит – некое оправдание событий, и таким образом включают их в ход истории.»

 

НАТАЛКА ТУМАРЕЦ ИЗ КОЛОЧАВЫ                            

 

В пяти часах езды по горным дорогам и перевалам от областного города Ужгорода в долине реки Теребля расположился посёлок Колочава. О жителях Колочавы Иван Ольбрахт в начале 30-х писал: «Это правнуки бунтарских невольников, бежавших от плети и виселиц...пана Иосифа Потоцкого, правнуки вооставших против грабежа румынских бояр, турецких панов и мадярских магнатов.»    Колочава – родина последнего опрышки Мыколы Шугая, родственники которого и сегодня там проживают. Кто-то поэтически сказал: «Там жили длиноволосые русины и бородатые евреи.» Их воспел чешский писатель и журналист Иван Ольбрахт (Камил Земан, 1882-1952). Это были темы не стандартные, не популярные и не только позитивные, но и критичные. Отец писателя Антонин Земан (псевдоним – Антал Сташек) - писатель и адвокат, мать, Камила Шенфельд, происходила из зажиточной еврейской семьи. В 1931-м году И.Ольбрахт поселился на какое-то время в Колочаве и писал о колочавцах романы, повести, журналистские статьи. Прототипом героини повести «Грустные глаза Анци Караджичевой» была его мама. Томаш Гарриг Масарик – первый президент независимой Чехословакии назвал эту повесть жемчужиной чешской литературы. Она была издана у нас на украинском и русинском (Едiцiя Пудкарпатiя), к последней я писала вступительную статью «Вместо пролога». Там в Колочаве в те же 30-е был снят чешским режиссёром Владиславом Ванчурой по сценарию Ольбрахта кинофильм «Анця неверная», в котором были показаны жизнь и быт колочавцев, где каждый играл сам себя, прекрасный фильм, увековечивший абсолютно реальные образы людей. С этим фильмом меня познакомили мои чешские друзья из Ужгородского общества чешской культуры имени Я.А.Коменского Ольга Буксар и Иван Латко.  

Перед Второй мировой войной в Колочаве проживало около трёх тысяч человек, в том числе около 30-ти еврейских семей, это приблизительно около 10 % от общего количества населения. В Холокост всех постигла трагическая участь. Выжили единицы. В 90-х годах чешский журнал «Кvety» писал: «В Колочаве нет ни евреев, что пережили войну, уехали в Израиль, ни разбойников...Только случайно набредёте на несколько еврейских могил...» Как прекрасно, с понятием написан этот исторический фрагмент!

Я писала о терезиенштадском гетто, которое находилось в аннексированной нацистским режимом Чехословакии,  в связи с детскими рисунками из Терезина (чешское название). Именно в Колочаве произошла некая связь времён и народов, т.к. здесь я познакомилась с этими рисунками. Сам Терезин – небольшой городок недалеко от Праги. Он был построен австрийским императором Иосифом вторым (1741-1790, император с 1762) для Марии-Терезии (1717-1780, императрица с 1745) как вольный город с крепостью. В связи с историей закарпатских и венгерских евреев нельзя не вспомнить, что именно этому Иосифу они обязаны «Эдиктом терпимости»: «...Мы ставим своей целью сделать евреев более полезными для государства, в основном путём лучшего образования...и обращения евреев к наукам, искусствам и ремёслам...» Это всё  уничтожил Гитлер Нюрнбергскими законами, так что у этого исчадия ада не было никакой исторической политики, и нечего её искать. Политика у него была одна – быть у власти, а методы удержать эту власть и наслаждаться ею на свой манер – грабёж и убийство. Грабёж – на первом месте. Советую тем, кто ещё не успел, прочитать „Hitlers Volksstaat“, Götz Aly.

Убийство евреев (И не только же евреев!) – это не цель, это средство. Как могло такое случиться? Тут ломают копья не слабые философы и политики... Приблизительно можно сформулировать ответ, не ход решения, а ответ: моральное падние общества. Как это было достигнуто? Большая и сложная тема, которая дождётся ещё своего Götz Aly. Не будем забывать и такую истину, что общество готово потреблять только те идеи, для которых оно созрело.  

Терезиенштадт, наверное, был создан в несчастливый момент и в дальнейшем играл неблаговидную роль в истории, став тюрьмой, лагерем для военнопленных, гетто и снова тюрьмой – воистину тюрьмой народов. Здесь умер от туберкулёза Гавриил Принцип – «виновник» развязывания Первой мировой войны. Среди заключённых были: греческий борец за свободу Александр Ипсиланти, бывший адьютант Александра Второго, который его предал; Милада Горакова – чешская журналистка, осужденная за подпольную деятельность против нацизма; Робер Деснос – еврейский поэт, писатель, журналист, осужденный за участие во французском движении сопротивления (умер 8 июня 1945 года). Был узником Виктор Франкл (1905 – 1997) – выдающийся психолог, совершивший нечто необычное – эксперимент над самим собой, создавший научный психологический труд об опыте  выживания в концентрационном лагере: «Trotzdem Ja zum Leben sagen». И, наконец, круг замкнулся – галицкие и закарпатские русофилы были узниками в годы Первой мировой войны.

В 2011-м году в маленьком городке Германии – Ингельхайме (Ingelheim) проходила скромная, но очень интересная выставка  двух художников – узников Терезиенштадта: Fritz Lederer (1878-1949) и Leo Haas (1901-1985). Рисунков было немного, некоторые сюжеты удивительно напоминали детские рисунки Терезина, о которых я упоминала: дети в сопровождении охранников с автоматами; бегущая овчарка с оскаленной пастью; распявший себя на колючей проволоке человек и мрачные, серые, безликие фигуры людей. У детей всё-таки рисунки несколько более жизнерадостны, больше надежды. Тут же можно было посмотреть уникальный пропагандистский фильм  гебельсовского пошиба о пристойной жизни в гетто: «Dokumentarfilm aus dem jüdischen Siedlüngsgebiet» - путешествие по аду. Этот фильм имеет ещё одно неофициальное название: «Der Führer schenkt den juden ein Stadt». Через этот Siedlüngsgebiet прошло до 20 апреля 1945-го года более 141 тысячи человек, из них детей – 14 тысяч. В самом гетто умерло в основном от голода и болезней 35 тысяч. В лагеря уничтожения было депортировано 88 тысяч, из них погибло 84.500, детей – 13 тысяч. Среди них -  дети нашей знакомой. Был здесь и свой крематорий. Можно ещё привести много чисел и фактов из этой страшной статистики и истории.

Но немного об истории альбома и Наталке Тумарец...В память о детях – узниках в Чехии в Терезине проводили конкурсы детских художников. На эти  конкурсы  приглашали и детей соседнего Закарпатья. В конкурсе принимала участие школьница - дочка учительницы из Колочавы Наталки Тумарец, которая мне подарила этот альбом, к сожалению,  сохранившийся частично. Украинская красавица Наталка Шимоня-Тумарец – создательница двух музеев: Еврейского и музея Ивана Ольбрахта. С большой самоотдачей и любовью собирала она экспонаты для них, поддерживала связи с земляками, выжившими в Холокост. Интересный факт биграфии Наталки: её дядя  Мыкола Шимоня был другом последнего опрышки – Мыколы Шугая

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Иван Ольбрахт с опекаемыми  детьми. Обратите внимание, как дети выглядели раньше

/в левом верхнем углу/. Подкарпатская Русь, Колочава, 1931 г.

 

В посёлке чтут память писателя Ивана Ольбрахта, который не только увековечил колочавцев, но в своё время помогал нуждающимся детям посёлка – одевал их, дарил подарки, создал школу. Он был инициатором Пражского Комитета спасения Подкарпатской Руси. В музее можно увидеть фотографии. Иван Ольбрахт скончался в Праге в 1952 году. Близкий ему человек – Ярослав Зайферт (Сейферт) вспоминал о последних часах Ольбрахта. Медсестра наклонилась над ним. Он посмотрел ей в лицо и сказал: «Эти глаза! Точно такие были у Анци Караджичевой...» -  и скончался. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Поэту Ярославу Зайферту присвоили Нобелевскую премию за «независимость духа и свежесть поэзии».

Колочава, 2001г., Музей Ивана Ольбрахта.

Слева направо:

Ольга Буксарова – Председатель Ужгородского чешского культурного    общества им. Я. Коменского;

Наталка Шимоня – Тумарец – учительница колочавской школы, одна из  создательниц  музея;

Сабина Вирон – редактор региональной газеты;

Нелли Рудман – руководительница социальной программы ХЭСЭДа.

 

В ноябре 2000-го года  зима в Колочаву пришла необычно рано.  Мы ехали с чешскими друзьями на открытие памятника Ивану Ольбрахту. Хлопьями валил снег, он успел уже покрыть высоченные ели, стоящие вдоль дороги. Впереди, обновляя путь, мчалась санная упряжка. Кто-то сказал: «Как при Ольбрахте...»  

      

ТО, ЧТО ПОНИМАЕТСЯ СО ВРЕМЕНЕМ  

  ...Жизни скорбь и жизни ложь...

  Семён Фруг /1860-1916/  

 

Некоторые расхожие  понятия, которые накапливаются в памяти,  давно устарели, но инерция памяти – часть бытия. Речь идёт о том, что якобы  «не было сопротивления у евреев». Возникновение этого наговора имеет исторические корни. Тут и  определённо созданные обстоятельства, и сознательное  искажение истории. Я не буду писать об участии евреев в сопротивлении на Украине и в Белоруссии, это не моя тема. Об этом теперь много и достойно написано в разных жанрах, сняты все табу.  На Закарпатье сопротивление тоже было, имеется тому множество подтверждений. В городах и городках можно увидеть памятники погибшим сопротивленцам с фамилиями всех национальностей. Большинство из тех, кто вступил на путь сопротивления, ждала  гибель. В Ужгороде подполье фактически было разгромлено к 1942-му году. Организатором был юрист Н. Ротман. Он был арестован, судим и приговорён к пожизненному заключению, прошёл тюрьмы Венгрии, концлагеря Грюс – Розен и Дахау, в мае 1945-го года освобождён. После войны был одним из руководителей закарпатского профсоюза. Небольшой, но замечательной красоты   памятник стоит в Ужгороде: чёрное литьё – сливающиеся языки пламени. В этом пламени сгорели борцы сопротивления: украинцы, русины, евреи.

 

Памятник казнённым в Ужгороде в

1942 г. борцам с фашизмом. Ужгород, 2000 г.

Фото С. Вирон
 

 

Соответствующая надпись и фамилии – на постаменте.  За «саботаж и шпионаж» - как ещё мог назвать это сопротивление Ужгородский отдел контрразведки штаба 8-го Кошицкого венгерского королевского армейского корпуса на территории Прикарпатья (Закарпатья)?  137 человек было осуждено, 6 из них повешены в Ужгороде 31 июля 1942-го года, как сказано: «3 русина и 3 еврея».

        Это только несколько примеров, их было достаточно много.

Была группа сопротивления в Мукачевской еврейской гимназии, очень быстро разгромленная. В Мукачево подпольную группу возглавлял С. Габерман.

 

 

 

Памятная доска - фрагмент в городе

Виноградово /Севлюш/ растрелянным

участникам сопротивления, среди них:

русины, украинцы, евреи.

Фото С. Вирон.

 

Не следует забывать, что вся наиболее «боеспособная» и молодая часть мужского еврейства сначала была мобилизована в венгерскую армию: 130 тысяч венгерских евреев, одетых в форму венгерской армии,  были отправлены на Восточный фронт во вспомогательные службы, после выхода венгерских «арийских законов» отправлены в рабочие батальоны, где условия мало чем отличались от концлагеря.

Чешские армейские подразделения создавались на территории Советского Союза именно из беглецов – чешских граждан, а закарпатцы таковыми и были. Осужденных «беглецов», т.е. перебежчиков из Закарпатья массово выпускали из советских лагерей для этих армейских подразделений. Сержантский состав чешской армии почти полностью состоял из евреев, т.к. среди них было много грамотных. В чехословацкой армии на начальном этапе евреи составляли половину личного состава, их могилами усеяна вся Европа вдоль боевого пути этой армии.

Но существовала и другая сторона... Юденраты Венгрии и Закарпатья не были способны организовать сопротивление, кстати, и в Германии - тоже. Они боролись за спокойствие, тишину и порядок – «Stille und Ordnung», согласившись с той миссией, которую возложили на них нацисты. Эти прекрасно понимали, что сопротивление может возникнуть, поэтому в Венгрии  профашистское правительство Хорти было заменено фашистским Салаши и введены немецкие оккупационные войска, а также направлена «Sondereinsatzkommandos» (SEK) во главе с Эйхманом. Нацистская машина уже имела «осложнения», когда возникло сопротивление в Польше и в других местах, поэтому Эйхман действовал оперативно, «noch bevor die Juden Widerstand organiesieren konnten». 20 марта 1944 года SEK собрал в Будапеште (по адресу: Sip – utza 12) руководство общин и изложил свои планы. Вскоре был избран Юденрат, который осуществлял какое-то общее руководство и над закарпатскими евреями, хотя те имели свои Юденраты. В мае уже отправились депортационные эшелоны на Аушвитц-Биркенау. «Народ» правды не знал, а Юденрат, по крайней мере руководство, знало. Несмотря на все «предупредительные» мероприятия, сопротивление «под Юденратами» и в Венгрии, и на Закарпатье всё же было. В Мукачево 9 мая 1944-го года в связи с этим два члена Юденрата были убиты и несколько тяжело ранены. 14 мая этот Юденрат был уменьшен с 12-ти до 6-ти человек. Их арест и депортацию произвели вместе с христианами, которые им содействовали, 20 мая. Были евреи, которые отстреливались. Евреи в Мукачево устроили затор из разбитых вагонов. Сопровождающая команда расстреляла 30 человек. Некоторые мукачевцы атаковали с ножами полицейских, когда их из гетто депортировали в более крупный  лагерь. Эти данные по мукачевским актам сопротивления были опубликованы в Германии в 1996-м году. Правда не нужна была нацистам, но она не нужна была и Юденратам, которые обещали и боролись за «спокойствие». Аналогичная ситуация была и в Германии, акты сопротивления «под Юденратами» не известны, скорее всего – это умолчание.

Уникальным в этом плане является публицистическое творчество Ханны Арендт (1906-1975), философа, историка,  журналистки.

Ханна Арендт освещала судебный процесс над Эйхманом в Иерусалиме для журнала The New Yorker, был опубликован отчёт, а затем в 1962-1964 г.г. вышла книга. Известно, какое огромное влияние оказал этот процесс на холокостоведение и в историческом плане, и в юридическом, и в деле «торжества правды». Ханна Арендт как философ сконцентрировала, кроме всего прочего, внимание на некоторых моральных аспектах, которые зачастую в потоке ужасающих цифр просто тонут. Её взгляд на негативную роль Юденратов (в конкретном плане, потому что были и стоики, она об этом тоже пишет), Рудольфа Кастнера, нацистов, участвовавших в купле – продаже евреев, наживших на этом огромные состояния и благополучно процветавших после войны,  реалистичен и правдив. Но, как сказал Ежи Ленц: «Будь реалистичен и не говори правды», по крайней мере – всей правды. «Банальность зла» - назана книга Ханны Арендт, я бы назвала «Банальность правды».

В нашем городе Bad Kreuznach уважили Ханну Арендт. При реконструкции части города, прилегающей к еврейской общине, её именем назвали улицу.

 

БЛАГИЕ      

 

  А праведник верою своей жив будет.

Хаваккук, 2: 4,5 

Хвалите праведника, который благ.

  Йешайа, 3:10

 

Есть такое слово «праведник» - человек, живущий по правде, придерживающийся нравственных законов. После войны это слово получило ещё одно значение. Война, массовая гибель людей, Холокост, моральное падение общества определили это новое понятие. Человеческое общество всё-таки не потеряло способность самообновляться. Праведниками стали называть людей, которые, смертельно рискуя своей жизнью и жизнью своей семьи, спасали других людей – жертв преследования нацизма, фашизма, преимущественно евреев. «Кто спасает одну жизнь – спасает целый мир», - говорится в Мишне (Сангедрин, 4:5). Государство Израиль создало ритуал почитания таких людей: существует в Иерусалиме в мемориальном комплексе Яд Вашем  «Аллея праведников», где в честь каждого праведника посажено дерево. Если человек, в честь которого собираются посадить дерево, еще жив, его приглашают на церемонию лично, если нет – то его родственников или представителей государства, в котором он проживал. Еврейские благотворительные организации оказывают им такую же помощь, как и евреям. Таких людей было немало в Венгрии, Польше, на Украине, в других странах. После войны стали известны деяния некоторых из них. Я писала о людях, которые спасли в Киеве мою двоюродную сестру. Это были очень разные люди, разные обстоятельства, по-разному себя вели участники и соучстники,  и многие остались неизвестными. Одни из них не скрывали своего участия, рассказывали об этом, переписывались со спасёнными, навещали друг друга. Другие  по сей день боятся соседей. Я интервьюировала некоторых из них, получала письма. Один из них - 80-летний житель села Ганичи Тячевского района Василий Фицай (интервью 2002 года). «В1942-м  году,- рассказывал Фицай,- началось массовое выселение евреев из нашего села. В конце марта 1942-го года в ночное время я услышал тихий стук в окно. Это были: Гершкович Ицик, Гершкович Михел, Гершкович Блюма и Лохман Дуид. Я открыл им дверь. С плачем они просили сохранить им жизнь. Не буду описывать свои мысли, но я согласился. Чтобы прокормить четверых евреев, я рискнул организовать работу – переработку сырой кожи. Работа пошла. Было очень опасно. Этот риск продолжался 2 года и 8 месяцев. В октябре 1944-го наше село было освобождено Красной армией. В конце мая 1945-го все четверо попрощались со мной и ушли в Австрию»...

Далее я привожу здесь письмо из израильского города Петах-Тиква членам семьи Феер, проживающим в селе Угля Тячевского района, которые спасли во время Холокоста своих соседей – две еврейские семьи Янкеловичей из пяти человек. Все еврейские семьи этого села были вывезены в Буштино Тячевского района, а затем в концлагерь. Никто не вернулся. (Интервью с Феерами – июль 2002.)

История спасения в годы Холокоста семьи Янкеловичей

из села Угля Тячевского района праведниками семьи Феер.

Статья и фото С. Вирон /июнь 2002 г./

 

«Дорогi нашi, Iван з сiм‘ею! Ми вже раз пробували додзвонитися до вас... Я живу сама не так далеко вiд дiтей, вже маю внучку, якiй 13 мiсяцiв... Що в Углi нового? Цiлуемо вас усiх много раз.  Лайя i моя сiм‘я, Гриша iз сiм‘ею «  (укр.)

Ещё один пример – совсем другой. Это была беседа с пожилой учительницей пани Эльзе с Радванки – раньше это был пригород Ужгорода, теперь – часть города. По её просьбе я не называю фамилию.

«Моя семья была близко со многими закома. Почти все погибли в концлагерях, вернулись единицы. (Проживало до войны в этом пригороде 1402 еврея.) Собрали всех евреев в начале мая 1944-го года. Жандармы сопровождали их в Ужгорд на кирпичный завод. Мой отец спрятал двоих: дочку и отца. Он был владельцем склада. В их доме теперь милиция. Прятал их отец в домике около кладбища, но люди выдали,  только две недели прожили там. Полиция забрала и моего отца, мы его с трудом освободили.» (Интервью – март 2002-го)

Не все те, кто помогал или спасал, получили почёт или известность, большинство на это и не претендует. Многие не знают ничего о дальнейшей судьбе тех, кому они помогли или спасли. Один из праведников (Пётр Юращук) в ответ на заботу и внимание, которые его очень тронули, прислал письмо в редакцию (март 2001), в котором, в частности, писал: «При чехах ми всi жили дружньо по сусiдах.» (укр.)  Так чувствовал и так жил праведник, но пути и дела далеко не всех были праведными. Замечательно сказано в Талмуде: «Не надо собирать последователей для праведников. Их собственные слова служат в качестве их мемориала.» (Ерушалми Шкалим 2:5)

 

НЕТ ПОСЛАНЦА В ДЕЛЕ ГРЕХА      

    

  Брешей забвения не существует.

   Ханна Арендт

 

Политика соглашательства с Эйхманом привела к уничтожению закарпатского еврейства. Я дала оценку некоторых событий по Арендт. А если  оценить с точки зрения иудаизма?

Евреи Закарпатья,  депортированные Эйхманом в Аушвитц в мае 1944 года.

Фото сделано штатным фотографом концлагеря сразу после прибытия состава с депортированными. На фото видно, что селекция уже проведена, отделены женщины с детьми, предназначенные для отправки в газовую камеру, от мужчин.
 Впереди, справа налево – семья Мермельштайн из Мукачева: Герти – 2-я справа с сестричкой, слева их мама Тауба и бабушка. Рядом, слева от них семья Фогель. Третья слева – Лайя Фогель, урождённая Мермельштайн с сыновьями Рувеном и Гершоном. Никто не выжил.
Этот текст на русском языке и в таком содержании публикуется впервые. Ранее немецкий источник давал другое,  неправильное толкование.

/Перевод с немецкого автора/.

1400 еврейских подростков из Венгрии были в Освенциме предназначены к уничтожению. Их заперли, поставили охрану. Целый день длились переговоры с капо о выкупе, которые ни к чему не привели. Отец одного из подростков обратился к уважаемому раввину Цви-Гиршу Майзелсу  и сказал приблизительно так: «Я богатый человек и могу договориться с охранниками о выкупе моего сына, но тогда они вместо него схватят другого, чтобы сохранилось количество. Разрешает ли еврейское право спасти сына ценой другой жизни?» Раби ответил, что он не знает ответа. «Раз ты не можешь мне дать ответа, значит не можешь разрешить, - сказал отец. Я пойду молиться за моего сына.» Это история из книги респонсов, кторую написал раввин Цви-Гирш Майзелс, переживший Холокост: «Мекадше-ha Шем».  Талмуд же гласит: «Ты говоришь, (что)  твоя кровь краснее?» (Псахим 256)  Или принцип: «Кто сказал, (что) твоя кровь краснее?» Так толкует Талмуд, можно ли делить людей на менее ценных и более ценных.

    Все мерзости, с которыми смирялись Юденраты, имели одно и тоже оправдание: «А что мы могли сделать?» Ответ по Талмуду: человек имеет свою волю и свое право выбора. Если получаешь аморальный приказ, ты обязан его не выполнять. Этот принцип называется: «Нет посланца в деле греха.» (Киддушим 42б)

 

ОН ОСТАВИЛ НА ЗЕМЛЕ ПЛОДОТВОРНУЮ МЫСЛЬ

 

Можете ли вы себе представить, что ваш внук в 4-ом поколении, через 200 с лишним лет после вашего ухода в мир иной захочет разыскать место вашего захоронения и найдёт, и вытащит заросший травой, заброшенный этот памятник, и установит его на прежнее место, и обведёт облезшие буквы имени и эпитафии? А затем  попросит журналистку  восстановить имя его прадеда, о котором он только знает, что тот был знаменитым, и будет этого добиваться со всей горячностью своей молодости, и добьётся?

Августовским днём 2000-го года я впервые увидела этого паренька, которого все называли Юрка. Среднего роста, худенький, очень подвижный и энергичный, он буквально летал по этажам, где располагалась наша «контора». Юрка сразу завоевал мои симпатии одним своим качеством -  совершенно непринуждённо и запанибрата  общаясь со всеми подряд, он становился очень воспитанным, услужливым и даже как бы степенным, беседуя с теми, кто был намного старше него. Как-то он приволок мне кучу потрёпанных книг. «Книги моего деда,- сказал он. Посмотрите, среди них, наверное, имеются очень ценные». Я посоветовалась со знатоками. Это были столетние книги, но ценности они не представляли. Он был очень расстроен. «Я свожу Вас на могилу моего прадеда, он был очень известным. Мы с папой восстановили его памятник, на нём большая надпись, я хотел бы знать, что там написано». Я договорилась с преподавательницей иврита Татьяной, и мы пошли втроём на Ужгородское кладбище.

Старинное еврейское кладбище – бесконечный мир мацейв. Довольно долго мы блуждали между старыми памятниками, пока не вышли на поляну, поросшую высокой пожелтевшей травой, где в одиночестве стояла побитая временем, но целая мацейва. Вот что удалось прочитать Татьяне: «Учитель – истинный гений, известен в жизни каждой страны. В нашем несовершенном мире это был чистый цадик, Шломо Ганцфрид, сын учителя Иосифа... Да будет душа его бессмертна...». Сверху эпитафию венчало изображение руки с гусиным пером.

Как известно, раньше изображения на мацейвах были символичны и имели глубокий смысл. Даты жизни и смерти расшифровать не удалось. Так вот чья это могила! Я пыталась вспомнить те несколько строчек, которые как-то прочитала о нём в учебнике «Еврейская традиция». Там сообщалось о том, что в середине 19-го века ребе Шломо Ганцфрид в Венгрии написал «Кицур Шульхан Арух», получивший распространение благодаря тому, что был доступен и понятен даже малообразованным. Начались поиски. Я спросила у корифеев, что им известно. Смутно помнили, что кто-то знаменитый там захоронен. Посетила во Львове еврейскую библиотеку в Благотворительном фонде, где был полный комплект Еврейской энциклопедии. На совершенно неожиданном месте – на букву «К» (Кодексы) нашла пару строчек, даты жизни:1804-1886 и дату написания знаменитой книги. Запрос в Московский институт иудаики ничего нового не дал, т.к. они ответили, что им известно не более того, что в Еврейской энциклопедии.  С помощью Ужгородской университетской библиотеки пересмотрела весь венгерский фонд книг тех времён соответствующей тематики. Одна книга мне показалось подходящей, и друзья мне сделали  перевод, там удалось выудить буквально несколько биографических фактов: один из основателей и сотрудник начальной школы ортодоксальной общины Унгвара, член раввината. С учётом известных теперь дат жизни, Ребе оказался четырежды прадед Юрки и трижды прадед его мамы Кати. Но мучил Юрку и меня вопрос, почему так мало было о нём информации?

Мои размышления по этому поводу следующие. Шломо Ганцфрид, во-первых, был скромный человек, о чём гласит эпитафия. Во-вторых, он создал свою книгу по велению времени, «очистив» предыдущий Канон (Йозефа Каро, 1488-1575) от устаревших  элементов, плюс учёл требования жизни современных венгерских евреев, плюс обновил некоторые моральные и религиозные правила, чтобы они стали доступнее. Это обычно не поощрялось традиционалистами, всегда бывали многолетние споры. Так что эта книга тяжело пробивала себе путь наверх. С предыдущим Кодексом Йозефа Каро «Шульхан Арух» (1565) было то же самое. Отзвуки слышны до сих пор. Конечно, сегодня многое устарело, совершенно поменялись бытовые условия. Но моральная часть этого Кодекса – бессмертна. Разве не современно звучат «Качества, которые следует человеку воспитать в себе»? «...Люди отличаются друг от друга своим душевным складом. Один человек склонен гневаться и всегда сердит, а другой всегда спокоен...Один обуреваем страстями – никогда не насыщается душа его.., а другой отличается чистым сердцем...Один жаден и не насытится душа его.., а другой удовлетворяется немногим... И так во всех душевных качествах и склонностях, как... веселье и грусть, скупость и щедрость, жестокость и милосердие, трусость и мужество... Правильный, ведущий ко благу путь состоит в том, чтобы человек приучил себя выбирать среднее. Пусть  испытывает стремление только к тем вещам, которые необходимы... И пусть не будет слишком жадным, но и не разбрасывается деньгами... И пусть не веселится... безудержно, но и не будет печальным и скорбящим, а пусть спокойно радуется все свои дни и будет доброжелательным... Тот, кто выбирает среднее, называется мудрецом.»

 

ИСТОРИЯ С ПРОДОЛЖЕНИЕМ

 

В ноябре 2002 я переехала с семьёй в Германию, но мои духовные связи с родиной не прервались, и можно всегда найти близкие и даже общие темы.

9 августа 2008 года...

Немецкая телепрограмма «PHOENIX» показывает Берлин: мирный, революционный, довоенный, нацистских времён, разрушенный после бомбардировок, восстановленный. Параллельно идёт рассказ о человеческих судьбах. На экране знакомое лицо – Юрген Лёвенштайн, постаревший, но узнаваемый. О нём идёт рассказ в связи с зародившейся в Германии традицией устанавливать около домов, где жили раньше евреи, погибшие в концлагерях, «Stolpersteine», в русском переводе - «камни предкновения» - металлические камни 10х10 см, обычно из бронзы, на которых выгравированы имя, фамилия, год рождения и место гибели человека. О Юргене Лёвенштайне и его жене Ханне Маркович я писала статью «Путешествие в прошлое». Начало этой истории было в Иршаве, небольшом закарпатском городке. В годы войны и оккупаций в мастерской ремонтировали военную технику для венгерской, а затем и немецкой армий. Владельца мастерской и его сыновей не депортировали, им удалось даже взять на работу нескольких евреев и таким образом их спасти. Военная необходимость победила рассовую теорию. Между тем, семья брата Марковича, состоящая из шести человек, была депортирована. В живых осталась только племянница Ханна, живущая в Израиле. После освобождения из концлагеря Bergen-Belsen в апреле 1945-го года она лечилась, а затем училась и работала какое-то время в Швеции, и в скором времени двадцатилетняя Ханна уехала в Израиль в кибуц имени Анны Сенеш*. Там она познакомилась с Юргеном Лёвенштайном из Берлина, таким же как она, пержившим Холокост и потерявшим свою семью. И вот теперь он в Берлине со своей миссией – исполнить долг перед погибшими родителями. Спасибо случаю, что дал мне это увидеть. Замечательную традицию – устанавливать «камни памяти» - ввёл в Германии, а теперь уже и в других странах Европы художник Günter Demig. Это его идея. Он и его жена изготавливают эти камни и устанавливают по просьбе, тоже праведники. Я присутствовала при установке в городке Langenlosheim в августе 2011 года.

*Анна (Aniko)  Сенеш (1921-1944) в 1939-м году эмигрировала из Венгрии в Палестину, вступила в Армию обороны Израиля. В 1943-м  году была зачислена в британскую армию и обучалась как десантник специальным операциям. С целью установления связи с сопротивлением три десантника, все родом из Венгрии, в т.ч. Сенеш, через Югославию были направлены в Венгрию. Венгерские жандармы арестовали Сенеш. В Венгрии жила её мама и два брата. Ханну заключили в будапештскую тюрьму, пытали, чтобы получить необходимую информацию. Арестовали и её мать. Семья Сенеш была известна в Венгрии, т.к. её отец был известный драматург. Мама Сенеш обратилась за помощью к Рудольфу (Реже) Кастнеру. Он не только не помог, хотя имел большие связи, но посоветовал не нанимать адвоката для защиты дочери. Конечно же, он ведь обещал Эйхману спокойствие! Об этом рассказала мать Ханны Сенеш на суде, когда судили Кастнера в Израиле. Ханну судили «за измену». 7-го ноября её расстреляли, ей было 23 года. Она была не только мужественная женщина, но и очень талантлива как поэтесса и драматург, писала на венгерском и иврите. На основе её стихов созданы популярные песни, некоторые из них исполнялись в кинофильме «Список Шиндлера». О Ханне Сенеш создан в 1988-м году фильм «Война Ханны». В упоминаемом в тексте кибуце её имени проживает много бывших венгерских евреев.

 

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?

 

 Под влиянием последних выборов нового президента в Чехии (март 2013) у меня возникли воспоминания, связанные с историей о первом президенте свободной Чехословакии, который был популярен на Закарпатье и сыграл большую роль в том, что после распада Австро-Венгрии (после  Первой мировой войны) Закарпатье вошло в состав Чехословакии.

Начало нового тысячелетия – 2000-й год. Новое столетие, новые прблемы теперь уже на демократическом грунте. На Закарпатье разгорелась нешуточная дискуссия: ставить или не ставить памятник бывшему первому президенту Чехословацкой республики. Партии, различные общества высказывались «за» или «против». Я слишком мало знала о Масарике, чтобы высказываться. Друзья из Ужгородского чешского общества культуры имени Яна Коменского посоветовали мне почитать о нём и дали кое-какую литературу. Я прочитала все доступные источники. Оказалось, что памятник Масарику уже стоял в Ужгороде и был уничтожен, когда венгерские войска оккупировали Закарпатье. За всю многовековую историю этого края при нём  впервые начались здесь социальные преобразования для народа. Масарик (1850-1937) проводил взвешенную национально-религиозную политику. Образование, по его мнению, не только задание ума, но и духа, характера и души человека. Звучит современно и сейчас! Появились школы для всех национальностей. Была введена зарплата для дипломированного духовенства всех религий. Стало возможным изменить свою конфессию, люди возвращались к религии предков. «Нет противоречий между наукой и верой, а между истинной, осознанной верой и бездумно-ханжеской».

Он знал множество языков, в т.ч. русский, был дружен с М. Горьким, М. Драгомановым, Г. Плехановым. Специально познакомился со Львом Толстым, хотя был не согласен с его теорией «непротивления злу насилием». Им была инициирована акция об обустройстве эмигрантов, в т.ч. беженцев с Украины. Количество еврейского населения увеличилось за 9 лет на 14 тысяч. В одном из выступлений он сказал: «Вы получите столько демократии, сколько сможете переварить».

Родился Масарик в Словакии. Отец был словак, а мать - «ганачка», так называли онемеченных чехов. Он был доктором философии. Женился Томаш Масарик на американке из Бруклина – Чарли Гарриг, взял себе вторую фамилию и стал – Гарриг Масарик.

Вот одно из его высказываний как политика: «Прямая роль политика – сбережение человеческой жизни и правильное использование человеческих сил».

Ещё будучи молодым учёным, он совершил мужественный и гуманный поступок, стоивший ему профессорской карьеры. Речь идёт о деле, которое называли «Дело Гильзнера». В конце 19-го века в Австро-Венгрии был сфабрикован навет на еврея из Поляны (ныне – Свалявский район Закарпатья) Гильзнера, которого обвинили в ритуальном убийстве. Томаш Гарриг Масарик писал статьи, разоблачающие кровавые наветы, и выступил в суде в защиту обвиняемого, которому в результате этой акции суд смягчил приговор. Антисемитски настроенная часть студенчества и преподавателей устраивали демонстрации. Жена поддерживала его в этой «гильзнериаде».

 


Памятник Томашу Гарригу Масарику -

первому президенту независимой Чехословакии. Установлен  в

Ужгороде  28 марта 2002 г.

 

Став президентом, Масарик посетил с официальным визитом Ужгород, где его приветствовали главы всех национальных общин. От имени еврейства  главный раввин Ужгорода  Адольф Грюнвальд благодарил за лояльность.

«Степень варварства и настоящей культуры определяется суммарно к тому, как персоны и народы умеют беречь человеческую жизнь», - эти слова принадлежат Томашу  Гарригу Масарику.

28 марта 2002-го года в Ужгороде в торжественной обстановке был установлен ему памятник.  

 


У КАЖДОГО ПОКОЛЕНИЯ СВОИ ВОЙНЫ

 

 История даётся дорого.

     Иван Ольбрахт

 

Чёрно – белый портрет 20х30... На портрете – солдат: бравая выправка, видавшая виды гимнастёрка сидит ладно, аккуратно подстриженные усы, слегка набекрень фуражка с кокардой русской царской армии, сапоги – тоже видавшие виды. Это дед моего мужа – Яков, солдат Первой мировой войны  в австрийском плену, 1914-й год.

 

Яков Басс – дед  мужа, солдат царской
 армии в Первую мировую войну.
1914 год, австрийский плен.
 

Портрета отца моего мужа в плену – солдата Второй мировой – нет , там было не до портретов. В плену он был дважды. В первый раз его соединение попало в окружение под Киевом, в Борщаговских болотах их взяли. В плену поил их дождь, а от голодной гибели спасла Кононенчиха, приносила какие-то овощи и передавала за колючую проволоку. Он всю жизнь мечтал навестить Кононенчиху, а когда эта мечта сбылась,  её уже не было в живых. Из плена бежал, перешёл линию фронта и снова воевал. Должность у него была самая что ни есть боевая – разведчик взвода пешей разведки. Под Ростовом-на- Дону попал в засаду. Снова очутился в плену и снова бежал и воевал дальше. В сентябре 1943-го года под Мариуполем был тяжело ранен в обе руки разорвавшейся миной. С тех пор пошла жизнь по госпиталям. Предложили одну руку ампутировать – не дал, сказал: «Я шофер, а шоферу нужны две руки.» Руку удалось спасти. Будучи волевым человеком, он ни за что не хотел стать безработным инвалидом. Он тренировал свои изуродованные руки, покрытые глубокими шрамами, и добился своего, снова встал в строй, т.е. сел за руль. До 63-х лет проработал на «LKW», пока другие болячки не одолели.

Мой отец прошёл всю войну от лейтенанта до подполковника.

Мой муж служил матросом на флоте, но это не в счёт. По счастливой случайности избежал участия в «Пражской войне» 1968-го года. Мы её наблюдали как зрители: через Закарпатье все войска проходили «туда»  и «со следами войны» - обратно. Мой сын – ликвидатор чернобыльской аварии.  Это не для слабонервных... Это были всё «мужские» войны.

Несколько слов о «женских».  Моя свекровь и её родители были родом из Ковенской губернии, которая оказалась на территории военных действий Российской империи. По указу царской власти в мае 1915-го года 165 тысяч жителей Ковенской губернии были выселены на Донбасс  налегке, пешим строем. Во время Второй мировой войны Донбасс был оккупирован немецкой армией. Им удалось выбраться, и они очутились в Казахстане. Все мужчины воевали, но не все вернулись с фронта. Возвращаться после войны было некуда, и они поехали во Львов. Тётя моего мужа вернулась  Донбасс. Её муж – молодой аптекарь Василий – погиб. Двое детей, ни кола, ни двора, и тётя пошла работать на шахту в откатчицы. Она была такая х-у-уденькая, м-а-аленькая и всю жизнь проработала откатчицей. Знаете, что такое откатчица? Когда-то, кажется, в школьном учебнике по истории, была картинка о тяжёлом труде рабочих в царской России. На картинке был изображён откатчик в забое с вагонеткой, наполненной углём, как минимум – 1-2 тонны.

Уже живя в Германии, я брала интервью у одной замечательной женщины, моей соседки. Она со своей семьёй бежала из окуппированной во время Второй мировой войны Прибалтики в СССР. Претерпела ужасные мытарства и ссылку. После войны её послали на  Донбасс на шахту и тоже в откатчицы, хотя вообще-то её профессия была – балерина. Сейчас она ослепла.

Иногда забыть тяжелее, чем помнить.

 

    Сабина Вирон

  Bad-Kreuznach, 2013   

 


 





<< Назад | Прочтено: 739 | Автор: Вирон С. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы