Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Давид Кацман

 

Ташкент - город хлебный


Куда движется наш эшелон, не знал никто. Теплушки были сплошь забиты беженцами, мы долго  стояли на полустанках, пропуская в одну сторону военные эшелоны, в другую – эшелоны эвакуированных предприятий.   Плохо   было   с водой,  была  большая опасность потерять друг друга.

Сколько  времени  мы  добирались до Средней Азии - не помню; вокзал, где нас выгрузили, находился на  карантине,   в   город   Ташкент   доступа   не было,  нас отправили    дальше. Известен    адрес,   где   мы поселились: Ферганская    область,  город   Маргилан, улица Берляшка,  дом 7,  кв. 50.

Типично  узбекское поселение – Маргилан – был для нас странен  и необычен.  Плоские крыши глиняных домов с  большими отверстиями  для выхода дыма, очаг прямо  на полу (вернее, в полу),  вместо  мебели – на стенах и на  полу   цветные  ватные одеяла, женщины, закрытые  паранджoй,  частый заунывный   плач   по погибшим.

Мы  недолго  прожили   в   Маргилане,   но   в памяти   свежи    картины: вот  я   вместе с местными ребятами  бегаю  по  крышам;  вот  мать, уже  в зимнее время, набирает воду у обледенелой колонки,  падает и травмирует себе два передних зуба.             

Мы часто сидели с мамой у окна и пели песни. Она  очень любила петь украинские народные песни  (родилась   в   Константиновке,   где   у  деда  до  переезда  в Вознесенск  был  большой  дом  на   берегу Южного Буга).

Мама окончила   в   сельской   местности  среднее учебное   заведение, была учительницей   младших классов;    всю    жизнь   мечтала    работать,  но жизнь сложилась так, что  всю себя отдала семье, воспитанию детей.

В то время была особенно популярной песня «Огонёк»:    

      

        На позицию девушка

        Провожала бойца,

        Темной ночью простилися

        На ступеньках крыльца.

        И пока за туманами

        Видеть мог паренек,

        На окошке на девичьем

        Всё горел огонек.

            

           Воспоминания   о    войне    навсегда  у  меня связаны  с  этой  песней. Мы недолго  прожили     в    Маргилане, переехали  в Ташкент. Поселились в  одной комнате  вместе с сестрой  отца  тётей  Женей  и   её  детьми. Дом  на улице  Абдуллы  Тукая, 38, где мы жили,   был     разрушен     во время знаменитого ташкентского   землетрясения    в  1966 году.   Именно здесь,   в этом   районе   находился    эпицентр. Сейчас   вместо разрушенных домов  у реки   Бозсу  воздвигнут монумент, посвящённый этому событию.

Жили  очень  бедно,  в  комнате у  окна стоял комод,  справа  и слева – две кровати, на окнах -марлевые занавески, пол был земляной. Во дворе, разделенном арыком на две части, жило  ещё  несколько  семей, сбоку   за палисадником был  ещё  один  дом, с которым связан ряд неприятных происшествий.  На  чердаке этого  дома  хранился архив какой – то  организации. Мы,  дети,   рылись  в  бумагах, перебирали старые папки. В   этой   комнате  мы  прожили   два  самых тяжелых  года  войны.   Здесь  я пережил   несколько тяжелых нервных потрясений. Но обо всём по порядку...

Чтобы   как-то   прокормиться,   тетя    Женя пошла  работать  в  столовую, мама  со всеми  детьми оставалась  дома. Ей было трудно с нами.  Жизнь  была такова, что  маме приходилось часто отлучаться, оставлять нас одних.

Мы, дети,  не  сидели  дома. Наевшись   черепашьего   супа,  бегали    по плоским крышам, лазали  в соседний  двор,  где  была  свиная  ферма,  купались в арыке, а позднее  в заводи реки Бозсу учились плавать. Река  Бозсу – горная, холодная, быстрая. Не каждый  решится   её переплыть.   

Черепахи,  насколько  я   помню,  были  тогда основным продуктом питания. Они были везде,  ползали по земле,  и  из  них  варили  суп,   который тётя  Женя приносила  из столовой.

Но иногда непогода загоняла нас в квартиру.

Мы  разбили  термометр  и играли  со  ртутью на подоконнике;   баловались со спичками и подожгли занавески.  Из  окон  валил  дым, сбежался народ, мама находилась  за квартал от дома,  когда   увидела   эту картину.  Мы   принимали отчаянные    меры,   чтобы потушить огонь:   тащили  по  полу  ведро   с водой, я на  руках пытался вынести из  комнаты  1,5-годовалого Леву.

Всё      кончилось      благополучно,       мама   прибежала вовремя.  Крику и шуму было много, но этот пожар  был  только  первой неприятностью, которая нас постигла.

Второй  неприятностью  была кража. Среди бела     дня   у    нас    выкрали верблюжье   одеяло, единственное    одеяло,     которым    мы    все       трое укрывались.  

Дело  было  так.    Рядом   с   нашим   домом находился  другой  дом,  в  котором жили наши дальние родственники. У  них  были  дети нашего возраста, мальчик и девочка,  а также жил кот Васька, с которым произошла странная история.   Неожиданно  он  исчез, а потом его обнаружили  на  чердаке с дюжиной   котят.    Мальчик болел   страшной  болезнью  «пеллагра»,   которая так истощала  человеческий организм, что  он превращался  в ходячий скелет. Обычно страдающие  этой болезнью не выживали.

Итак,  в  тот злополучный день  мама куда-то ушла,  нам стало скучно. И закрыв  дверь нашей комнаты на замок, мы побежали играть к соседям. Помню, я несколько   раз  выглядывал. Раз выглянул  –  замок   висит,  второй   раз  –  замка   нет! Кинулись  домой   –  украли одеяло!

В  тот   вечер,   ложась   спать,   мы   укрылись маминым  пальто,  но  и  с ним  спустя несколько дней  случилось ЧП.

Я  уже   писал,  что  в  нашем дворе находился странный   дом    за палисадником,   в  котором жили неизвестные  нам  люди.  Они  постоянно наблюдали за нами  с целью поживиться.

Как-то   вечером  вся   наша   семья ужинала черепашьим  супом   (кроме этого  супа, мы, мальчики, лакомились  ещё макухой, доставали её рядом с домом, где   была   большая   свиноферма,  и макухой кормили свиней).  После  ужина  я остался  сидеть за столом  и  услыхал   разговор  тети   и  мамы  о том,  что мамино   пальто   не   мешает перешить. Тетя  разговаривала   громко,   этот разговор слыхали и соседи. Я думаю, что дело было именно так, потому что другого  объяснения тому,  что случилось несколько дней спустя, я дать не могу. Я  находился  один  в комнате, когда в дверь постучали: вошла  прилично одетая женщина, спросила маму, огорчилась,  что  её  нет дома.  и сказала,  что она пришла за пальто, чтобы взять его перешить. Для   приличия  подождала немного,  потом сняла  с окна занавеску, завернула пальто и ушла. Мне было всего  семь  лет,  я  знал,  что  мама  хочет перешить пальто,  поэтому   не  поднял шума  и   не   пытался остановить её.  До  сих  пор  вижу  её  лукавый  взгляд, когда она  ходила  по комнате  и  переставляла  фигурки слоников   на  комоде. Через  полчаса  пришла  мама,  и выяснилось, что  никакой  женщине она ничего не обещала, что нас посетила аферистка.

И  снова,  как  в  случае  с  кражей одеяла, я стоял  за  дверью,  мучительно переживая случившееся, мама истерически кричала. Помню фразу, сказанную кем-то из взрослых: «Нельзя так, пожалейте мальчика!»

Ташкент запомнился мне не только  этими и другими     неприятностями (был   случай, когда  мы потеряли Леву, пока  я  играл   в  футбол,  ему  было  3 года,    он     пошел  погулять   вдоль  улицы, прошел несколько  кварталов и заблудился. Мы нашли  его уже в   милиции.    Другой   раз,  уже  учась   в  первом классе,  я пошел  в   старый район города в гости. Неизвестные на противоположной  стороне  улицы  спустили   на    меня собаку. Огромный  пес  («собака Баскервилей!»),  набирая скорость, мчался за мной, пока я не укрылся в подъезде дома).  Запомнился город  и многим хорошим.

Холодно  и  тяжело   было   первую  зиму,   но наступила  ранняя   весна, все  крыши и  палисадники покрылись  алыми  маками;  купание  в быстрой, горной реке  Бозсу  и  в Комсомольском озере,  арыки  с холодной прозрачной водой  на  улицах,  узбеки  в летний зной в теплых  халатах  на   верблюдах   и осликах,   пёстрый восточный базар (Алайский) и, конечно,  кино - всё это было необычно и приносило массу удовольствий.

В то  время в  Ташкенте на  улице Навои было несколько  кинотеатров.  В одном шли художественные фильмы - «Два бойца», «Мы из Кронштадта», «Маугли», в другом - « Хроника».  Фильмы   крутили без перерыва. Купишь билет, зайдёшь в  темный зал, где уже идёт  фильм,  и смотришь столько, сколько хочешь, пока не надоест.

Большой   радостью    был   приезд   отца из госпиталя  и  наш  переезд  на новую квартиру по улице Кашгарской, 104. Призвали   отца  на   фронт  в  1942 году, он проходил  обучение в  городе Чирчик, куда мык нему несколько  раз ездили. Род  войск – кавалерия.

Обучение    было     очень     тяжелым,    до кровавых   мозолей  на ягодицах. Кому пришла в голову мысль  горожан, людей  в основном служащих, посадить на лошадей – сказать трудно.   Отцу   было    легче, чем другим – он вырос в сельской местности.

Правда, и он попал в неприятную историю. Ехали однажды  с учений, расслабились и не знали, что из соседнего загона вырвались дикие кони. Лошадь отца    была    покусана,  понесла и сбросила своего всадника под откос реки.

Воевал отец под Сталинградом, там получил тяжелое ранение. Он часто рассказывал, как это было. Их   эскадрон    ходил   в   тыл  к   немцам  с разведывательными      целями. Вооружение – сабля, пистолет, пулемет на  гриве лошади.  В тылу врага они голодали, лошади объедали кору с деревьев.

Прорывались    назад    с     боем,   из  сотни выходило всего несколько человек, остальные гибли. Кавалерия   имела   свои   отличия от других родов  войск.   У офицеров   и  старшин  папахи  были  белые,  в  отличие от рядовых.    

Это помогало снайперам противника выбирать  цель  и   стрелять только   по  командному составу. По команде отец поднялся в атаку, и снайперская   разрывная    пуля   угодила ему в голову  ниже правого виска и прошла насквозь. Ему сделали в Пензе пластическую операцию (женщина - хирург,   о которой отец    вспоминал   с благодарностью всю жизнь),  пришили язык, но рот полностью  длительное время не открывался, свищ беспокоил многие годы.

На    новой    квартире  у  нас была отдельная комната,  не  проходная.  В проходной жила хозяйка с 15-летней дочкой  (хозяйку  мы  почти  не  видели, она работала на оборонном заводе и редко ночевала дома). Здесь я познакомился с узбекским мальчиком. Как-то мы что-то мастерили, и я спросил его, где  гвоздь.  «Есть, -  ответил он, -  я  его   на    карман поставил!».

Смешная    история   случилась  с   хозяйской дочкой.   Её    укусил скорпион, она дрыгала ногами и кричала –  это  было  забавно.    Мы   научились легко переносить  укусы скорпионов. На окне стояла бутылка  с   подсолнечным маслом,    где    плавало    несколько скорпионов,  -  их  яд  в   растворе   с маслом служил противоядием, -  и  смазывали места укуса.

Война шла к концу, наступил 1944 год, жизнь менялась  к лучшему,   мы понемногу стали приходить в себя.

«Ташкент – город  хлебный» - так называли его  в  годы  войны. Он спас многих от голодной смерти, даже  в  самое  трудное   время    люди   помогали друг другу,  отдавали  последнее.  В   нашем    доме    жила молодая   женщина  с больным  ребенком, ей помогали, помню, как  она   ставила   сковородку  на два кирпича, разжигала огонь и жарила картошку на воде.

Средняя    Азия,    и  особенно  Узбекистан,  славятся изобилием овощей и фруктов (снимают по два урожая в год), а  какие  бахчевые  культуры! Мы,  дети, с трудом   выкатывали   из-под кровати огромную дыню или арбуз.

На  улице   продавали  пирожки по 3 рубля штука,  мороженое  (одна порция стоила 50 рублей). В ларьке  напротив нашего дома  продавали чудесные персики. Вечером продавец, уходя домой, прикрывал дверь и завязывал петли веревочкой, чтобы не забрела коза.

В школу я пошел поздно, в 8 лет. Виновата в этом моя болезнь  -  в 7 лет  я заболел малярией, она вытрясывала  из  меня  душу.  Я сильно ослаб, если мама на руках носила меня на процедуры.

Мне за два года учебы пришлось поменять несколько  школ  (причину  не помню),   но  учился  я хорошо, особенно   любил    математику,    приходил  со школы  и  с  удовольствием  устраивался  у окна решать примеры.  Диктанты  я писал  хуже, но всё же 2-й класс закончил с  Похвальной грамотой. Жаль, что эта грамота на узбекском языке  где-то затерялась. Я до сих пор помню узбекские слова: «бир  сум» – «один  рубль», счёт:  бир,  икки,  уч, турт, беш  и т.д.

Собираясь  в  эмиграцию, я написал письмо в Центральный Государственный Архив   Республики  Узбекистан с  просьбой выслать  подтверждение, что  наша  семья  в период 1942 - 1945  годов находилась  в эвакуации в городе Ташкенте.

В письме есть такие строчки: «...с искренним уважением и благодарностью за всё то, что Вы сделали для       эвакуированных       в     годы     войны.    Ваше гостеприимство,    чудесный    город   Ташкент всегда в нашем сердце».

Много лет спустя, вспоминая прожитые годы в эвакуации, я написал следующие стихи:

            

               Поздравляя брата с юбилеем,

               Захотелось так ему сказать:

               «Лева! не грусти, что мы стареем,

               Наши годы  не  воротишь вспять.

 

               Лучше вспомни, как с тобой мы жили,

               Отдавали  дань свою  войне.

               Как  отца  на  фронт мы  провожали

               И встречали с раной на лице.

                           

               Как  журчали во дворе арыки,

               Горький жмых, да черепаший суп.

               И узбеков горестные всхлипы,

               Похоронок  истеричный  звук.

 

               Вечно благодарны мы Ташкенту,
               Что не дрогнул, многим жизни спас.
               Доброту  и   теплоту    Востока
               Не забудем,  вспомянем не раз!  

 

 







<< Назад | Прочтено: 556 | Автор: Кацман Д. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы