Закономерности немецкой истории. Часть 1

Среди множества афористических высказываний об истории два повторяются особенно часто: "история ничему не учит" и "история повторяется". Второе находится в некотором противоречии с первым: ведь если события повторяются, значит, сквозь хаос исторической стихии пробивают себе дорогу какие-то закономерности!

Обнаруживать эти закономерности, учитывать  их в своих действиях, извлекать из них уроки - это и означает учиться на опыте истории. Классическим примером "обучения историей" является создание американской конституции, творцы которой опирались на политический опыт античности  и древнееврейского государства (знакомству с последним они были обязаны древнееврейским книгам Библии). В наши дни западной ветви человечества предстоит доказать, что она сумела извлечь урок из гибели сокрушенного варварами Древнего Рима.

Основная проблема обучения на опыте истории очевидна: в истории действуют закономерности особого рода. Они не предопределяют события с неизбежностью, свойственной физическим законам, а лишь указывают на значительную вероятность осуществления тех или иных событий (закон-тенденция). К тому же, повторяются исторические события  далеко не в полном виде - они предстают перед нами каждый раз как бы в новых облачениях. Представительная демократия США отличается от прямых  демократий античности. И Рим сейчас не тот, и варвары не те ... Имея дело с этим "маскарадом истории", легко ошибиться, голос закономерности порой  трудно различим на фоне шума исторической стихии. Тем не менее, игра стоит свеч: обнаружив закономерность, мы можем учесть опыт прошлого.

К сожалению, не стала еще достоянием "широких народных масс" мысль о том, что история не сводится к игре случая и деятельности выдающихся личностей, что ей присуща также и закономерная (а значит, объективная, не зависящая от воли и сознания участников событий) составляющая. Массы склонны приписывать всё с ними происходящее политикам, таинственным заговорщикам или мистическим силам, "в народе" принято сопоставлять действительность с воображаемым идеалом, полностью игнорируя логику исторического развития даже в случае такого всемирно-исторического события, как глобализация. Многочисленные подтверждения справедливости сказанного нетрудно обнаружить в нынешней России, в общественной жизни которой вновь обозначились опасные тенденции. Тем актуальнее  обсуждение обозначенной выше темы.

Важнейшая закономерность мировой истории, во многом предопределившая ее ход, -  неравномерность развития. Оглядываясь на путь, пройденный человечеством, можно заметить, что во все времена лидирующие общества, стоящие на более высокой ступени цивилизации, соседствовали с обществами отстающими. Лидеры сменялись, и в течение двух тысячелетий  "эстафета прогресса" пересекла всю Европу - от Древней Греции до капиталистической Англии. В наши дни  "закон неравномерности" проявляет себя в противостоянии Западной цивилизации радикальному исламу, в разногласиях между нынешним лидером - США и Европой. Обо всем этом говорилось в статье "Закономерна ли история", опубликованной в "Partner" № 12 / 2003).

Продолжим разговор о закономерностях истории, но  теперь уже не в мировом масштабе, а применительно к Германии. И сразу же отметим главное: на протяжении всей истории Германии ни разу не удалось стать лидером эстафеты прогресса. Сближаясь иногда с группой лидеров, она затем "сходила с дистанции". Чем это было вызвано? В какой мере сказалось на судьбах страны?  Попытаемся, хотя бы частично, ответить на эти важнейшие для немецкой истории вопросы.

Запоздалый старт

Цивилизационное неравенство земель, расположенных к западу и к востоку от Рейна, сложилось уже в глубокой древности.  К I веку до н. э. населявшие обширные территории Западной и Центральной Европы кельты умели строить морские корабли, искусно изготавливали изделия из металла, у них существовали укрепленные поселения. Жившие в те же времена к востоку от Рейна германцы, по свидетельству Тацита, не имели городов и строений из камня, иногда использовали в качестве одежды шкуры диких зверей, мерилом стоимости был скот. Судя по находкам археологов, изделия германских ремесленников заметно уступали как в техническом, так и в художественном отношениях  кельтским изделиям и находились под сильным влиянием последних.

Неравенство между германскими племенами и их западными соседями возросло еще более после того, как территория нынешней Франции, заселенная кельтским племенем галлов, была завоевана римлянами. Коренное кельтское население западных провинций римского государства переняло более высокую материальную и духовную культуру завоевателей. Галлы заговорили на латинском языке, переняли у римлян их одежду и образ жизни, заселили основанные римлянами города. Вместе  с тем, частично сохранялись и местные традиции. В конечном счете, "романизация" завоеванного населения и его смешение с завоевателями  привели к созданию как бы новой этнической общности - галло-римлян, активно включившихся в хозяйственную жизнь римского государства.

Исторические судьбы германцев сложились по-иному. Территории их расселения, за исключением краткого  периода, не входили в состав Римской империи. Потеряв в битве c германцами в Тевтобургском лесу (9 г. н. э., Вестфалия) два своих легиона, римляне вынуждены были отказаться от дальнейших попыток завоевать Германию. Причинами поражения захватчиков были как непривычная для римлян природа страны, о которой Тацит писал, что "она ужасает и отвращает своими лесами и топям" и даже "непригодна для плодовых деревьев", так и воинственность германцев. Известен случай, когда от одних лишь рассказов об их необычайной смелости и дикости едва не впали в панику воины Цезаря. Сохранение германцами  независимости привело к тому, что они медленнее (по сравнению с их западными соседями) романизировались, вследствие чего замедлилось и их общественное развитие.

Завоевание Западной Римской империи варварскими племенами несколько сгладило  цивилизационное неравенство земель, лежащих по обе стороны Рейна, но не устранило его. Вторгшиеся в Галлию германские племена франков, сохраняя на завоеванных территориях свое военно-политическое господство, усвоили более высокую культуру побежденных ими галло-римлян. Влив "свежую кровь" в одряхлевшую древнюю цивилизацию, франки продемонстрировали эффективность так называемого синтеза культур (в данном случае - романо-германского) - они создали государство, распространившее свою власть на обширные территории. Уже к 500 г. франкский король Хлодвиг завладел большей частью Галлии и вместе с дружиной принял римско-христианскую веру, а в VIII в. площадь Франкского королевства  приблизилась к той, которую  некогда занимала Западная Римская империя! На юге франки завоевали почти всю Италию, включая Рим, а на востоке и севере после жестоких войн раздвинули границы своего государства до Эльбы и берегов Балтики, осуществив то, что не удалось римлянам, - покорение зарейнских германских племен. (Можно предположить, что эффективность синтеза культур учитывают те из современных исламских мыслителей, которые связывают свои надежды на грядущее торжество ислама над европейской цивилизацией с синтезом культур Востока и Запада. Они полагают, что своей победой ислам будет обязан, в первую очередь, не  исламским государствам, погрязшим в пережитках Средневековья, а тем мусульманам, которые, переселившись в Европу и усвоив достижения ее цивилизации, сохранят верность своей религии.)

Франкские завоевания имели для истории Германии ряд важных последствий. Прежде всего, вхождение  в государство франков ускорило хозяйственное развитие германцев. Еще одним следствием стало возникновение германского государства. Произошло это следующим образом. Карл Великий, во время правления которого Франкское королевство достигло наибольшего могущества, попытался воссоздать Западную Римскую империю: в 800 г. папа увенчал его в Риме императорской короной, а Восточная Римская империя (Византия) после нескольких поражений в войне с франками признала за Карлом титул  "императора римлян". Однако успех оказался кратковременным: через несколько десятилетий после смерти своего основателя империя франков распалась на три королевства, восточное королевство и стало первым германским государством. В пределах его границ началось формирование немецкой нации - этническое сближение немецких племен. Эти события происходили в середине IX в.,  на несколько веков позднее образования государства у западных соседей. По сравнению с ними, почти на три века запоздало и принятие немецкими племенами христианства. Феодализм сформировался в Германии также на полтора-два столетия позже, чем в соседней Франции.

Явившийся следствием "задержки на старте" сдвиг по времени  этих важнейших  исторических процессов во многом предопределил всю последующую историю Германии.

Мираж империи

Наряду с высокой (по меркам того времени) культурой и государственностью, формирующаяся немецкая нация унаследовала от франков еще один «дар», который, в отличие от двух предыдущих, сыграл в ее истории  роль поистине роковую. Вдохновившись примером  Карла Великого, германские короли в течение многих веков настойчиво пытались возродить Римскую империю: овладеть Италией и Римом и заставить папу короновать себя "короной  римских императоров". Это было трудноосуществимой задачей! Надо было держать в подчинении церковь, которая всячески противилась воссозданию империи,  не без основания видя в ней силу, способную ограничить наднациональную власть папства. Римская церковь опасалась, что ее может постигнуть судьба христианской церкви Византии, оказавшейся в подчинении у императоров.

Для завоевания Италии надо было также преодолеть сепаратистские тенденции и заручиться поддержкой властителей входивших в состав германского государства территорий. Вначале это были племенные вожди (герцоги) Саксонии, Франконии, Баварии и Алеманнии, затем, по мере формирования феодальных отношений, крупные феодалы. Оставаясь формально в подчинении у короля, будучи его вассалами, они постоянно стремились расширить свою власть над контролируемыми ими территориями и стать фактически независимыми. Аналогичные процессы происходили и  в других западноевропейских странах, но с упомянутым выше сдвигом по времени.

Феодальная раздробленность препятствовала осуществлению такой  прогрессивной исторической тенденции, как создание национальных государств, поэтому часто (особенно в русской исторической литературе), стремление феодалов к независимости рассматривается как несомненное зло, а упрочнение того, что современные российские политтехнологи называют "вертикалью власти", -  как добро. На самом же деле всё сложнее, ибо, как говорят философы, истина конкретна. И здесь нам придется сделать небольшое отступление.

Как известно, оптимальной формой функционирования сложной системы, например, государства, является закрепление за входящими в состав этой системы подсистемами, например, регионами, ограниченной самостоятельности - автономии. Значительные отклонения от оптимума создают опасность самому существованию сложной системы. Крайности разрушительны!

Политическая жизнь средневековой Европы подтверждала справедливость этих положений. Наличие двух независимых центров власти  (император и  Римская церковь) и относительная независимость вассалов от короля препятствовали чрезмерной централизации  и способствовали последующему утверждению демократии в Европе. Вместе с тем, решительная победа одной из противоборствующих сторон оборачивалась для населения феодальных монархий тяжелейшими испытаниями: распад государства на независимые регионы выливался в кровавые междоусобицы и грабительский произвол, чрезмерная централизация сковывала общественное развитие и, в конечном счете, вовлекала страну в тяжелейшие социальные смуты. (Пример – Франция перед Великой французской революцией.)

Арбитром в борьбе между властями центра и регионов выступает сама История. Она осуществляет что-то вроде "естественно-исторического отбора": отход от оптимального (зависящего, разумеется, от конкретных условий) соотношения властных функций имеет своим следствием замедление общественного развития и отставание от лидеров  "эстафеты прогресса", о которой говорилось выше.

Две  линии противостояния: "император - римская церковь во главе с папой" и "король - его вассалы"  были как бы двумя пружинами, приводившими в действие "политический механизм" средневековой Германии. Действовал этот механизм следующим образом. Для того чтобы завоевать Италию, поживиться за счет богатых североитальянских городов и овладеть вожделенной императорской короной, немецкие короли разыгрывали сложнейшие военно-политические комбинации с участием римских пап, епископов, немецких и итальянских городов, своих вассалов и властителей сопредельных государств. Вначале эта политика имела успех: король Оттон I подчинил себе и герцогов, и церковь. В  962  г. он заставил  Римского Папу провозгласить себя императором в захваченном немецкими войсками Риме. Так через 150 лет после смерти Карла Великого была основана первая Германская империя, которая с 1034 г. стала именоваться  "Римской".

Как только армия нового императора покинула Италию, папа организовал против него заговор, а позднее римляне разгромили немецкий гарнизон. Так повторялось много раз и при преемниках Оттона I: интриговали папы, восставали итальянские города. Прочно закрепить свое господство над Италией претендентам на императорскую корону не удавалось. Затем начала сбрасывать императорскую власть церковь, и в середине  XI в. она отстранила императора от участия в выборах папы. Теперь, став независимыми, папы могли воспользоваться грозным оружием - отлучением императора от церкви. Первым испытал его на себе Генрих IV. Название замка, в котором этот император в 1077 г. униженно вымолил себе прощение у папы, стало нарицательным  ("идти в Каноссу").

Середина XI в. - важный поворотный пункт в истории средневековой Германии. До этого времени она находилась на вершине своего могущества, тогда как ее западные соседи были ослаблены вследствие феодальной раздробленности. Начиная со второй половины  века ситуация меняется на обратную: в Германии власть во всё возрастающей степени "перетекает" от королей к вассалам, соседи же, напротив, решительно вступают на путь общегосударственной централизации. Тем не менее, и в Германии в XII в. при знаменитом Фридрихе Барбароссе королевской власти вновь удалось укрепить свои позиции как внутри страны, так и на международной арене,  где возрос престиж  империи. Но и Барбароссе пришлось испытать горечь поражения в битве с объединенными силами североитальянских городов при Леньяно и унижение в борьбе с церковью. После своего пятого  похода в Италию, закончившегося разгромом немецких войск, он  был вынужден так же, как ровно 100 лет тому назад его предшественник Генрих IV, униженно вымаливать прощение у папы  (эта «Каносса-2» состоялась  в Венеции).

Несмотря на сложную политическую обстановку, в XII в. хозяйство Германии на подъеме. Так же, как и в других странах Запада, растет численность городского населения, жизнь приобретает более упорядоченный характер. Любопытное тому свидетельство представлено искусствоведами, изучающими старинные здания с деревянным каркасом (Fachwerkhäuser), придающие столько очарования немецким городкам. Самые старые из этих зданий относятся к рубежу XII/XIII в. Более древние до нас не дошли. Но не потому, что не уцелело дерево. Причина в другом. Здания прежних веков так часто подвергались разрушениям во время войн, пожаров и грабительских набегов, что время их жизни не превышало нескольких десятилетий.

Казалось, Германия, хотя и с опозданием, развивается в том же направлении, что и другие ведущие державы Средневековья, впереди - централизованное национальное государство и еще неизвестно, кто станет лидировать в общеевропейской эстафете прогресса. Но сразу же  вслед за "Каноссой -2" борьба императоров с папами разгорелась с новой силой. Теперь основными участниками ее становятся быстро набирающие силу города. Они стремятся к независимости и вынуждены бороться за нее с феодалами, на землях которых находятся. (Об этих временах напоминает часто встречающийся в Германии пейзаж -  возвышающиеся на холме над старинным городком  руины замка.) Чтобы противостоять феодалам, короли Средневековья пользуются поддержкой городов. Но для Римских императоров главное - сохранить корону. Империя нуждается в военной помощи немецких князей и ... в начале XIII в. совершает роковую ошибку! Она не только отказывается поддержать своих естественных союзников – немецкие города, но и лишает их прежде дарованных привилегий, становясь на сторону феодалов. И оплачивает помощь последних всё новыми и новыми политическими уступками.

Политика королей-императоров на южном направлении приобрела к этому времени уже какой-то маниакальный характер... По словам современного французского историка Жака ле Гоффа, "в Германии императоров искушал итальянский мираж, заслонявший германские реалии". Тяжелой расплатой за потерю чувства реальности  стала территориальная раздробленность Германии.

(Продолжение следует.)

Анатолий Сирота, Эммендинген