Login

Passwort oder Login falsch

Geben Sie Ihre E-Mail an, die Sie bei der Registrierung angegeben haben und wir senden Ihnen ein neues Passwort zu.



 Mit dem Konto aus den sozialen Netzwerken


Zeitschrift "Partner"

Zeitschrift
Kultur >> Literatur
Partner №11 (110) 2006

Федерико Гарсия Лорка – поэт чарующих тайн

Игорь Ларин (Майен)

 

Самая печальная радость – быть поэтом Ф.Г. Лорка



Испания ХХ века подарила миру созвездие ярчайших поэтических имен, связанных неразрывной и трагической общностью художественной судьбы. Неслучайно в решении о присуждении Нобелевской премии за 1956 г. одному из них, Х. Р. Хименесу, указывалось, что в его лице премией посмертно награждаются А. Мачадо и Ф. Лорка, представляющие великую поэзию Испании.

Лорка – поэт огромного лирического дара чувственно совмещать жизнь и смерть в таинстве только ему ведомой художественной символики. Друг Лорки, испанский кинорежиссер Л. Бюнуэль, вспоминал о нем: «Я не знаю человека, обладавшего такой же магической и легкой властью. В нем была радость, страсть и юность. Он был, как пламя». Лорка был подобен рассвету, дождю, птичьему гомону, реке. В нем кипел природный артистизм, позволявший ему изображать то провинциального простака, невежественного поэта из глубинки, то ультра-современного мэтра. Труднее всего было быть самим собой, «цыганом и музыкантом», утонченным поэтом, сыплющим цитатами из Гесиода, Лукреция, Лопе де Веги, Кеведо, Кальдерона или Сервантеса.

Студенческая Резиденция в Мадриде - вольный университет, вечно пребывающее сообщество мадридских интеллектуалов. Здесь началась их пылкая и непродолжительная дружба с Сальвадором Дали. «Каталонскому рассудку» Дали, свято верящему в свою «формулу», которая восторжествовала бы над «тайной», противостояла животворящая беззаконная стихия Лорки, именно в «тайне» угадывать секрет – как жить. На рисунке, подаренном Дали, Лорка написал: «Только тайной мы живы, только тайной».

Вся их разнородность, как на ладони, в «Оде Сальвадору Дали», пронизанной любовью и жаром поэта, бьющей через край строф:

Нет - не судьбы искусства и не судьбы эпохи с ее канителью, породнили нас общие поиски смысла. Как назвать это – дружбою или дуэлью?

Пройдут годы без Лорки, и Дали в очередном крутом повороте своей кисти, замирая перед непостижимой загадкой Веласкеса, который, словно не замечая противоборства, знал «формулу» и ведал «тайну», будет со слезами на глазах вчитываться в пророческие слова ушедшего друга.

«Гранада, - в моих жилах ее кровь, поэзия и тайна, где в жгучих глубинах радости единоборствуют красота и ужас, кошмар и неизреченность, и нет им иного выхода кроме надмирной звездной гавани».

Лорка - очарованный странник поэзии, в нем трепещет вечный огонь мирового духа, опаляясь которым великие поэты создают историю бегущей бесконечности бытия и спасают ее от рассеяния, закрепляя сгустками страсти и отчаяния. «Поэзия - это уязвленный страстью олень». Лорка, уязвленный страстью человек, владел магией «излучения мощи первозданного хаоса».

В одной из таверн Кадиса пела андалузская певица Пастора Павон. Она, срывая голос, вынудила слушателей рвать на себе одежды, как рвут их в ритуальном трансе антильские негры перед образом святой Барбары. Подобное в Испании называют дуэнэе. Это огонь, идущий не из горла, не от струн, он приходит изнутри от самых подошв. Он живет от скалы Хаэна до раковины Кадиса, когда люди через боль веками поют и пляшут с душой, распахнутой для смерти, зная, что до конца жив только мертвый, и дуэнде досуха высушит слезы на глазах смерти. Вся эта демоническая мощь влилась в чуткую душу Лорки, вознося его к вершинам ярости, гнева и плача. Он жил словами Платона: «Творения здравомыслящих затмятся творениями неистовых».

Поэт слышал дыхание моря, перехваченное рассветным восторгом, скольжение великих рек и шелест листвы, трепет внутри темной толщины тяжелых стволов, музыку древесного сока в их жилах, мелодию, звучащую в сердце спящей девочки. Это давалось влюбленностью живой крови поэта, сливающейся со стремниной единого потока жизненных сил природного мира.

Поэзия, обретшая кровь

Самая совершенная и волнующая книга Лорки «Цыганское Романсеро». Он называл ее алтарем Андалузии, овеянной римскими и палестинскими ветрами. «Здесь кони, архангелы, звезды – вся ее мелодия, и никакой живописности, никакой цыганщины».

Острая звезда-алмаз, глубину небес пронзая, вылетела птицей света из неволи мирозданья.

Чесночная долька луны в жасминовой шали, горы с фиолетовыми вздохами пещер, реки с живыми ветвями масленичных струй, космос с холодными светильниками звезд, земля, отторгающая условность.

Луна закинула руки и дразнит ветер полночный своей оловянной грудью, бесстыдной и непорочной. Луна, луна моя, скройся! Если вернутся цыгане, возьмут они твое сердце и серебра начеканят.

Андалузская тоска – это не скорбь, в тоске можно и улыбнуться, и не жгучая боль, от боли плачут, от тоски никогда. Это жажда неведомо чего, и мысль, что смерть сторожит у дверей. Тоска не знает исцеления, есть одно только средство – нож, глубоко вонзенный в грудь, слева.

Желтая медь ее тела пахнет конем и туманом. Груди черней наковален, стонут напевом чеканным. Что за тоска!.. Как шальная. Плачешь ты соком лимона, терпким от губ и терпенья. И плещут по полу косы, змеясь от кухни к постели. Тоска!.. Смолы я чернее

Андалузец не знает, что такое «ровный тон». «Когда я возвращаюсь в Гранаду, меня обнимает ветер. Меня встречают Любовь и Смерть, отраженные в глазах Сивиллы. Таковы корни неистовой, невозможной по своему физическому напряжению поэзии Лорки, словно полученной из рук Спасителя, минуя порог вдохновения, будто поэт слышал Поля Валери, сказавшего как-то, что «минуты вдохновения – не лучшее время, чтобы писать стихи». Для него были своими и ледяные от луны головы на полотнах Сурбарана, и мглистые зарницы в сливочной желтизне разверстых небес у Эль Греко. И неистовство Гойи, втиравшего кулаками и коленями в холсты черный вар, сгущая терпкую мрачность исчадий. Это было пребывание на благословенном маятнике культуры, связывающим глубинные совпадения поисков и находок Веласкеса и Пикассо, Сервантеса и Альберти, Дебюсси и Фальи. Тысячи людей стремились в аудитории, театральные залы различных городов Испании, Франции, Бразилии, Аргентины, Кубы, Америки, чтобы увидеть поэта и услышать его горячую исповедь о величии и неприкаянности творческого гения. Поэт спешил раздаривать себя, сгорать на глазах людей, будто чувствовал, что над ним занесен клинок. Он немного ошибся, в него была нацелена пуля…

О прямизна! Копье без копьеносца! Твой луч томит мои витые тропы!

Убийство Лорки

В испанском «затишье» на рубеже веков, перед грядущим мировым пожаром витал призрак гражданской войны. Летом 1936 года Испанию, страну чарующих старинных соборов и святых башен, увитых орнаментами благовещения, мелодичных звонов колоколов, плывущих среди апельсиновых и оливковых рощ, охватил ужас всеобщего смятения, разделивший людей на своих и врагов, открывший охоту одних на других, развязавший руки убийцам.

18 июля, когда вспыхнул мятеж и разразилась Гражданская война, был день Святого Федерико, который в семье Лорки отмечался как двойные именины отца и сына. Традиционно вся семья собиралась в родном городе. Это было одной из причин, по которой поэт приехал из Мадрида в Гранаду. Местные газеты сообщили: «Знаменитый поэт, наш дорогой земляк Ф. Г. Лорка предполагает недолгое время провести в кругу своей семьи». Ф. Лорка в это тревожное время был действительно самым любимым поэтом Испании.

П. Неруда, бывший в то время в Мадриде консулом Чили, писал: «Война в Испании началась для меня тем, что сгинул поэт. И какой поэт! Федерико Гарсия Лорка был светящимся праздником, щедро раздаривающим себя. Кто бы поверил, что на земле сыщутся чудовища, способные на такое преступление, как убийство Федерико».

Насильственная, загадочная смерть поэта оказывается устойчивой действительностью жизни. И. Бродский, в свое время определявший «поэзию как форму сопротивления реальности», писал: «Судя по всему, ХХ век сумел навязать искусствам свою реальность». Все это мы пережили и в своей российской истории: Блок – истлел от истощения души, Гумилев – расстрелян, Маяковский, Есенин, Цветаева – затравленные, нырнули в смерть, Мандельштам, Клюев – сгинули на пересылках ГУЛАГа, Пастернак, Ахматова, Бродский – захлебнулись кровью своих разорвавшихся сердец.

Лорка всегда воздерживался от каких-либо партийных пристрастий, не раз выказывая «полную невозможность принадлежности к тому или иному механизму политической жизни». Но когда пресса переполнена толками о национал-фашистской панацее от всех трудностей и становится душно от демагогии волков, рано или поздно из человека вырывается крик боли, крик человека, всегда чуточку тронутого «детской болезнью левизны», присущей большинству гуманистически настроенных интеллигентных людей, даже если они не угождали той или иной политике. И надо же, чтобы благословенный маятник поэта Лорки схлестнулся с маятником злобы, варварства и бесчеловечности.

Незадолго до приезда в Гранаду он позволил себе несколько неосторожных высказываний в интервью одному из журналов левого толка:

- Наше время чревато трагедией, и художник должен быть вместе с народом, рыдать, когда рыдает народ, и хохотать, когда он хохочет. Зная извечную несправедливость, царящую повсюду, боль человеческую и море слез, затопивших мир, я не могу не сострадать преследуемым: цыганам, неграм, евреям, морискам, ведь в жилах каждого из нас течет и их кровь. Я хочу быть добрым и открытым и не печалюсь о своей смерти. Я испанец до мозга костей, но мне ненавистен всякий, кто считает себя выше других по одному тому, что он испанец, и мне отвратителен тот, кто, слепо любя родину, готов пожертвовать жизнью во имя пустых националистических идеалов. А Гранада превратилась в бедный и запуганный город, в котором сейчас копошится и подымает голову самая бездарная и злобная в Испании буржуазия.

Романсеро гражданской войны

Вот с таким багажом Лорка приехал в родной город, по которому уже сновали машины с отрядами по искоренению «красной заразы». Лорке стало ясно, что надо где-то укрыться. Он обратился за помощью к знакомому поэту, братья которого были в городе видными фалангистами. Решили, что поэт проведет несколько дней в их доме. Едва он успел уйти из родного дома, как туда нагрянули враги поэта. Убедившись, что Лорка исчез, они обыскали весь дом, переворошили все его бумаги. Допрашивая сестру, вынудили ее под угрозой смерти отца сказать, что Лорка гостит во всем известном доме братьев Росалес. 16 августа, дождавшись, когда Росалес не было дома, группа активистов арестовала Лорку и доставила его в управление гражданского губернатора. Той же ночью братья, потрясенные случившимся, начали добиваться освобождения Лорки, и наутро получили приказ военного коменданта об освобождении. Прибыв с этим приказом к губернатору, они узнали, что Лорка переведен в загородный лагерь фалангистов в селении Виснар, который уже успел приобрести мрачную известность конвейера смерти. Каждое утро выводили обреченных «на прогулку». Вели по живописной дорожке, сквозь оливковую рощицу, вдоль журчащего ручейка, оставляя тела жертв там, где они падали под пулями развлекающегося конвоя: кто в придорожной канаве, кто в овражке. Позже пригоняли таких же, назначенных на завтрашнюю «прогулку» подневольных могильщиков, чтобы трупы зарыть в землю. Там Лорка и сгинул.

Один из таких чудом уцелевших могильщиков на месте трагедии более чем через 40 лет шептал: «Здесь это было …На этом самом участке они и лежат, чуть повыше или чуть пониже, но здесь. Вон остались две оливушки из той самой рощи, старые. Прямо возле овражка они и погребены…»

Поэт, которого М. Унамуно назвал «утром завтрашнего дня», пал, не дожив до сорока, возле прославленного в испанской поэзии родника, носившего еще арабское название Айнадамар, а позже Фуэнте-Гранде, что означает «Источник слез». В одном из юношеских стихотворений Лорки есть такая строка: «Над прохладным ручьем сердце мое отдыхало». Эту строку в качестве эпиграфа к своей элегии, посвященной убитому другу, взял поэт Дамасо Алонсо, назвав саму элегию «Источник слез»:

Ветер ночной, почему он кропит нас песком, а не кровью? Почему умолкает струя, или я захлебнулся плачем? Но в эту скорбную ночь, подкошенную ветрами, которые помнят все, - плачьте, рыдайте со мной.


<< Zurück | №11 (110) 2006 | Gelesen: 1717 | Autor: Ларин И. |

Teilen:




Kommentare (0)
  • Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
    Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich


    Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

    Zur Anmeldung >>

dlt_comment?


dlt_comment_hinweis

Top 20

Лекарство от депрессии

Gelesen: 30361
Autor: Бронштейн И.

ЛЕГЕНДА О ДОКТОРЕ ФАУСТЕ

Gelesen: 21061
Autor: Нюренберг О.

Смерть поэта Мандельштама

Gelesen: 3647
Autor: Бляхман А.

Русские писатели в Берлине

Gelesen: 3021
Autor: Борисович Р.

Сервантес и «Дон-Кихот»

Gelesen: 2891
Autor: Жердиновская М.

Русский мир Лейпцига

Gelesen: 2269
Autor: Ионкис Г.

Стефан Цвейг и трагедия Европы

Gelesen: 2183
Autor: Калихман Г.

Литературный Рейн. Вадим Левин

Gelesen: 1974
Autor: Левин В.

Литературный Рейн. Генрих Шмеркин

Gelesen: 1947
Autor: Шмеркин Г.

Мандельштам в Гейдельберге

Gelesen: 1870
Autor: Нерлер П.

«Колыбель моей души»

Gelesen: 1810
Autor: Аграновская М.

Великие мифы испанской любви

Gelesen: 1738
Autor: Сигалов А.