Журнал «ПАРТНЕР»
Полистать журнал
Политика >> Германия
«Партнер» №6 (105) 2006г.
Испытание единством. (Очерк третий)
Тотальной несовместимости между жителями восточных и западных земель никогда не было. Ее придумали те же, кто в свое время пустил по миру легенду о «гадком немце» - сами немецкие журналисты, а ПДС лишь воспользовалась готовым мифом, чтобы пробудить ностальгию по ГДР.
Новая ответственность перед соседями
Осси не менее талантливы, чем Весси. Их трудолюбие и способности - от общих корней. Но жизненный уклад прусского социализма не мог не оставить своих следов. Он отразился на социальном поведении и психологии восточных немцев, изменил инстинкты, как изменяет их у дикого зверя длительное пребывание в неволе. У бюргеров одной и той же страны оказалось два прошлых. Первым была их совместная историческая и культурная принадлежность, второе существовало несколько десятилетий в двух измерениях, оправдывая легенду о разных германских государствах.
Немцы объединились. Однако никакой федерализм не способен стереть региональные различия между представителями одного народа. Шваб будет любить шпетцле, а фрисландец - чай с молоком, саарец всегда чем-то отличается от мекленбуржца.
Притирка привычек происходила не автоматически. Юристы употребляли выражение «присоединившаяся область», но с языка долго срывалось старое - ГДР. Не потому, что так проще сказать. На глазах произошло слияние жидкостей с разным удельным весом, и разница замечалась невооруженным глазом. Несовпадения оставались в малом и большом: от расхождения в скоростном режиме на автобанах и ценах на проезд в городском транспорте до различных представлений о социальной справедливости. Решительно изменилось состояние духа немцев. Они стали задумываться: а какую же роль предстоит играть Германии в безграничной Европе и какое место она займет под солнцем в условиях европейской интеграции, когда отомрут границы и таможенные барьеры.
Произошло это потому, что возвращение Германии в мир большой политики (от которой ФРГ была отстранена в силу ее послевоенного статуса) освободило немцев от комплексов. Молодое поколение избавилось от клейма внуков нацизма и перестало считать себя обязанным постоянно подтверждать антинацистские убеждения публично. Однако преступления Саддама Хусейна побудили многих строже оценить прошлое. «Почему немцы до конца сохранили верность Гитлеру?» - ставился вопрос в одной из книжных новинок, усиливая общее отторжение диктатуры и насилия.
Ситуация давала повод задуматься, что же такое союзнические обязательства: бремя или почетная обязанность коллективно беречь честь мундира? Со времени образования НАТО между ее участниками на этой почве было немало внутренних конфликтов. Особенно когда США требовали от партнеров большего финансового участия в рамках разделения труда. Для ФРГ это означало увеличение расходов на содержание американских войск на своей территории и участие в мобильных силах альянса, созданных в 1961 году для операций на флангах НАТО. Потенциальная опасность втягивания в военный конфликт оставалась. Германия и после объединения продолжала находиться в состоянии внутреннего противоборства, вынужденная держаться на грани между союзническим долгом и интересами нации.
Цена успеха
Первые результаты приобщения бывшей ГДР к западным ценностям впечатляли. Новые земли осваивали систему германского федерализма. Спад производства остановили. Начался строительный бум. Крупнейшая в истории инвестиционная программа (в развитие экономики новых земель вложили за первые 12 месяцев 70 миллиардов марок) позволяла радикально улучшить промышленную структуру. За большой приватизацией последовала малая. В частные руки за первые четыре года единства перешло 25 тысяч мелких лавчонок, отелей, закусочных, кинотеатров, книжных магазинов и аптек; 860 предприятий купили иностранцы. Отношения между работодателями и лицами наемного труда приобретали оттенок партнерства. Вводилась новая система пенсионного обеспечения.
Экономика бывшей ГДР начинала рыночную жизнь, перестав казаться бермудским треугольником, в котором бесследно исчезают деньги с Запада. Однако появлявшиеся островки благополучия не означали преодоления кризиса. Второе экономическое чудо не торопилось с прибытием: мешала затянувшаяся неразбериха с инстинктом частной собственности. Цена успеха в то же время возрастала: потери в бывшем государственном промышленном секторе составили 2,5 миллиона рабочих мест. Опекунский совет залез в долги. 100 миллиардов ушло на санацию старых фабрик. Многие приватизированные предприятия не выдержали испытания рынком.
Под угрозой оказались традиционные отрасли: машиностроение в Магдебурге, электроника в Восточном Берлине, верфи в Мекленбурге, сталелитейные заводы в Бранденбурге и текстильные - в Саксонии.
Пределы экономической прочности имел даже Запад. Четверть населения была готова к социальным жертвам, но, оказалось, не к таким. В политике и экономике возникла проблема «серых мышей»: не хватало мужественных индивидуалистов для принятия непопулярных решений на местах. Тревожило социологов распространение психологии максимального страхования: все хотели иметь гарантию от любых случайностей. Резко выросло число богатых. К 1996 году в стране насчитывался миллион домашних хозяйств с капиталом более одного миллиона марок.
В январе 1997 года опросы Лейпцигского института рыночных исследований фиксировали: большинство осси продолжали считать «западников» эгоистами, а себя - трудолюбивыми и скромными, весси называли восточных братьев социальными иждивенцами.
Осси из активных участников мирной революции становились зрителями и входили во вкус жизни в условиях товарного изобилия. Менялись привычки: огороды уступали место палисадникам, минеральная вода вытесняла лимонад. «Триумф потребительства» - так определили социологи ускоренное развитие потребительского мышления. Осси всё чаще слышали от западников обвинения в иждивенчестве и нерадивости, что порождало в них новую закомплексованность. Половина населения разочаровалась в западной демократии, считая, что социальная защищенность в ГДР была выше; 84 процента восточных немцев ощущали себя гражданами второго сорта и боялись правого экстремизма. Некоторые опасались, что диктатуру партии сменит диктатура денег.
К этому добавлялся элементарный страх перед будущим. Психологический слепок настроений на востоке страны удивительно походил на результаты опросов россиян, проведенных в 1992 году. Трудности социального учебного процесса с обеих сторон недооценили. Разрушались старые рынки. Перед новыми предпринимателями определился выбор: сохранение рабочих мест либо быстрый переход на потребление западных товаров.
Поднималась странная ностальгия по ГДР, которую слуги старого режима усердно раздували. Особенно тосковалось по маленьким гарантиям, которые хонеккеровский режим дарил гражданам в обмен на деформацию личности. Ностальгию осси, однако, ошибочно было бы считать генетической приверженностью идеям прусского социализма. Она лишь заполняла ниши, образовавшиеся в сознании после исчезновения каждодневных обязанностей и привычек. У весси были другие проблемы. Раньше, когда начинал бурлить Восток, они были зрителями, не могли вмешиваться. Потом устремились к собратьям помогать объединяться: держали руку на экономическом пульсе, развивали политические и партийные структуры, определяли темп избирательной кампании. Но накапливалась усталость, росло раздражение от упреков в заносчивости и беспардонности. Почти 60 процентов весси видели угрозу своему благополучию в перекачке финансовых средств на Восток и боялись потерять собственные материальные, социальные, цивилизаторские и культурные стандарты. Результат - ослабление взаимных симпатий.
В сентябре 1992 г. Г. Коль представил общественности стратегический документ, имевший исключительную важность для реформировавшейся Восточной Европы. Немецкая печать отнеслась к нему равнодушно, российские средства массовой информации его не заметили. Не заинтересовала тема и редакцию «Известий». А ведь речь шла о корректировке хозяйственной политики в условиях экономического спада. Германские экономисты предложили промышленникам, чиновникам и рядовому бюргеру переосмыслить роль государства в осуществлении социально-экономических реформ. Пожалуй, впервые столь полно и остро в Германии обсуждалось участие развитого промышленного государства в регулировании экономики. Социальное рыночное хозяйство, подчеркивалось в документе, ориентируется на такое государство, которое эффективно выполняет свои задачи. Но государство не в состоянии регулировать всё. Своим вмешательством оно подавляет частную инициативу, лишает конкуренцию динамики, парализует способность к инновациям и подвергает чрезмерному испытанию на прочность финансовую дееспособность граждан, сдерживая рост производительности труда и обостряя кризис занятости.
Выход правительство видело в том, чтобы шире проводить приватизацию, сокращая дотации. Сохранение нерентабельных структур, сочли эксперты, перенапрягает общеэкономические ресурсы. Корректировку экономической политики в условиях спада конъюнктуры Германия провела образцово, без социальных потрясений и лишнего шума. Даже Соединенным Штатам это удавалось с большими внутриполитическими перегрузками. К тому же немцев преследовали исторические параллели: они не успели как следует переварить второе прошлое - наследие ГДР, а Германию уже ожидало второе послевоенное объединение - европейское, в котором ей предстояло сыграть ключевую роль.
Осси и весси в Большой Европе
Немцы, по мнению авторитетного социолога Элизабет Нёлле-Нойман, заторможенно осознавали значение второго объединения, будучи поглощены проблемами новых земель. Но аргументы трудно противопоставлять эмоциям, которыми руководствуются противники Большой Европы. Населению Германии дважды в столетии пришлось пережить крах национальной валюты. На это наслаивались экономические и социальные проблемы, обостренные объединением: безработица, инфляция, сокращение экспорта. Однако если Дания или Великобритания могли требовать для себя особых условий в единой Европе, то у Германии выхода не было. У нее появились другие границы и социальные приоритеты, другой экономический и политический вес, и ей хотелось обрести новое место в Европе, отвечающее надеждам и способностям ее народа.
Перед Германией стояли три задачи. Первая - стать связующим звеном между Америкой и Европой с учетом расхождения их интересов, чтобы спасти принципы атлантизма в европейской политике. Вторая - подготовить смычку Западной и Восточной Европы.
Германия в состоянии эффективнее других влиять на процесс перерождения режимов, проигравших холодную войну. Она обладает достаточным капиталом и больше, чем кто бы то ни было, заинтересована в развитии отношений Восток-Запад. К выполнению этой миссии немцы приступили без колебаний. Третья, самая сложная - участвовать в реформах европейской системы в целом, включая создание новых структур безопасности.
Германия в состоянии эффективнее других влиять на процесс перерождения режимов, проигравших холодную войну. Она обладает достаточным капиталом и больше, чем кто бы то ни было, заинтересована в развитии отношений Восток-Запад. К выполнению этой миссии немцы приступили без колебаний. Третья, самая сложная - участвовать в реформах европейской системы в целом, включая создание новых структур безопасности.
Второе объединение означало серьезную пробу сил для немецкой экономики. Но большее испытание ожидало дипломатию. Новые задачи внешней политики требовали, чтобы Германия заняла свое место на переговорах по разоружению. Пришло время включить Германию в число постоянных членов Совета Безопасности. На контрастах второго объединения высветились трудности, связанные с поиском новой национальной идентичности. Оживились дискуссии о национальном государстве, противники которого предсказывали рост национализма. Национализм есть в России и Франции, но в Германии он воспринимается болезненнее. Поэтому правоохранительные органы стремились не допустить политизации спонтанных выступлений экстремистов против иностранцев. Переосмыслив нацистское прошлое, немцы должны были переосмыслить и прошлое восточногерманского режима. В одной из земель создали Институт параллельного исследования проблем тоталитарного господства НСДАП и СЕПГ.
Кем себя чувствовать: гражданином ФРГ или ГДР? Население в старых и новых землях ощущало противоположные интересы. Многие осси продолжали верить в социалистическую идею, будто бы дискредитированную неспособными политиками, и хотели бы реализовать новую государственную формацию - среднюю между рыночной экономикой и социализмом.
После слияния разваливавшейся плановой экономики с процветающей рыночной новой психологической общности не получилось, осталось единство противоположностей. "Считаете ли вы себя одним народом?" - спрашивал я при случае знакомых политиков и менеджеров, соседей за столиком в пивной и попутчиков в поезде. Собеседники отшучивались, вспоминая старый анекдот. Встретились после падения Стены восточный и западный немец. «Мы теперь один народ», - сказал осси. «Мы – тоже», - согласился весси. Когда о том же спрашивали социологи, ответ получался иной: официальные вопросы напрягают политическое мышление. Большинство населения в обеих частях Германии считало себя одной нацией. Услышать другое было бы странно.
После слияния разваливавшейся плановой экономики с процветающей рыночной новой психологической общности не получилось, осталось единство противоположностей. "Считаете ли вы себя одним народом?" - спрашивал я при случае знакомых политиков и менеджеров, соседей за столиком в пивной и попутчиков в поезде. Собеседники отшучивались, вспоминая старый анекдот. Встретились после падения Стены восточный и западный немец. «Мы теперь один народ», - сказал осси. «Мы – тоже», - согласился весси. Когда о том же спрашивали социологи, ответ получался иной: официальные вопросы напрягают политическое мышление. Большинство населения в обеих частях Германии считало себя одной нацией. Услышать другое было бы странно.
И столь же ясно было, что у нации стало два характера. Восточный и западный немец расходятся во многом, начиная с отношения к основным ценностям, включая идеи справедливости, свободы, равенства и братства, на которые всегда опиралась коммунистическая идеология.
Трудно было отказаться от ничего не давших народу, но благородно звучавших лозунгов. Сторонники прусского социализма стремились усилить это противостояние, а заодно и дискредитировать политиков новой формации разоблачениями их настоящих и мнимых связей со Штази (делалось это с помощью ее же бывших агентов). Значительно выше, чем эффективный труд, котировалась в новых землях занятость. Там придавали больше значения социальной справедливости, нежели личной ответственности на производстве. В старых землях было почти всё наоборот, но зато там и жили лучше. Уровень образования на Востоке выше, но тяги к нему меньше. Там больше пенсионеров, но меньше работающих. Попутно выяснили, почему в западных землях больше домохозяек: женщины-весси на иждивении у мужа считают себя домашними хозяйками, женщины-осси - безработными.
Восточные немцы самокритичнее, но болезненнее воспринимают критику в свой адрес. Западные склонны к переоценке своих достоинств и меньше страдают комплексом неполноценности. У каждого есть чему радоваться и о чем сожалеть.
О недавнем прошлом реже вспоминали с той непримиримостью, которая в 1989 году гнала людей из квартир на улицы и привела к падению Стены. Облик режима, унижавшего достоинство людей, и отталкивающие нравы его элиты забывались. Новая государственность воспринималась как нечто чужое. А посткоммунисты, помнившие, что природа не терпит пустоты, вместо забытого плохого предлагали вспомнить хорошее. Успех ПДС на выборах объяснялся тем, что человек чем-то недоволен всегда и что коммунисты неплохо умеют подменять предмет этого недовольства. От привычек труднее отказаться, чем от привилегий. И вот уже исчезнувший образ жизни начинал ассоциироваться с мнимыми преимуществами режима тоталитарного, и реставрация социализма начинала казаться близкой реальностью. В декабре 1997 г. всего 30 процентов бывших граждан ГДР изъявляли готовность защищать демократию (в западных землях - две трети населения), отвергая при этом рыночную экономику и ратуя за третий путь. И наконец, 57 процентов всех немцев на Востоке и Западе выражали недовольство партиями. Слияние менталитетов не прошло бесследно.
Германия менялась в течение всех послевоенных лет. Создававшие систему плюрализма замечали, что с ростом благополучия политическая активность граждан падает. Потребитель долго привыкал к роли короля, а когда усвоил эту привычку, понял, что и короля могут обманывать, и стал организованно защищаться. Промышленники от жестокой конкуренции пришли к пониманию, что конкуренция позволяет развивать кооперацию в разработке новых идей. Менялся стиль молодежного бунтарства. В 50-е годы подростки подбрасывали под окно нелюбимой соседки дохлую кошку. В конце 60-х студенческий протест против авторитарности вызвал к жизни движение анархистов, расправлявшихся с элитой общества по идейным соображениям. Сейчас юстиция всё чаще сталкивается с немотивированной агрессивностью.
Долго разбирала прокуратура дело подростков, бросивших бутылку с «коктейлем Молотова» в турецкое общежитие. Бритые головы, наколки, правоэкстремистская литература. Мотив словно лежал на поверхности. Но парни в неонацистской организации не состояли. Выяснилось: идейной ненависти к иностранцам у них не было, лишь стремление продемонстрировать крутость и бесстрашие. Агрессивнее стали идейные экстремисты слева и справа. Германия менялась. Родина левых идей восемь лет спустя после падения Берлинской стены выглядела не так, как прежняя ФРГ. Длительные политические привязанности перестали себя оправдывать. Какие только коалиции не возникали: и красно-зеленые, и желто-красные, и черно-желтые, и зелено-черные. Объединение Германии усложнило ее естественную трансформацию. Нелегко восстановить разрушенное за 12 лет национализма и 40 лет социализма прусского.
Немцы стали критичнее к себе и лояльнее к другим. Ненависть к иностранцам остается на совести периферийных групп, не формирующих облик нации.
Не мечом завоевано единство Германии. Не пушечная канонада, а перезвон церквей и звуки классической музыки оповестили ликующих людей о рождении единого государства. Не меч проложит путь и к объединению Европы, свободной от догм, недоверия и страха.
Е. Бовкун (Москва)
Мне понравилось?
(Проголосовало: 10)Поделиться:
Комментарии (0)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>