ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛЮБВИ

Елена Гринберг (Франкфурт-на-Майне)

17 ноября исполнилось 130 лет со дня рождения выдающегося ученого Лизе Мейтнер

«Я влюблена в физику и не представляю себе жизни без нее. Это как любовь к живому человеку, к которому испытываешь чувство неизъяснимой благодарности». Так в период Первой мировой войны писала выдающаяся австрийская женщина-ученый Лизе Мейтнер.

Во времена ее детства ничто не сулило скромной еврейской девочке мировую славу, хотя Лизе и мечтала, вопреки тогдашним законам Австро-Венгрии, стать ученым. Встряхнувшая Вену эпоха «модерн» всё же открыла перед настойчивой Лизой возможность окунуться в исследования по искусственному расщеплению ядра. Но только в 1901 году 23-летняя фройляйн Мейтнер становится студенткой Венского университета. Это было колоссальное достижение, поскольку «слабый пол» на пушечный выстрел не допускался к студенческой скамье. Мужской шовинизм немало препятствовал юной энтузиастке и в дальнейшем. Но настойчивый, упорный труд, отказ от всяких увлечений и развлечений сделали свое дело. В 1907 году обладательница диплома кандидата физических наук Л .Мейтнер в поисках работы отправляется в Берлин.

Здесь, как и в Вене, она встречает только отказы. «Амазонки науке не нужны», — заявил основоположник квантовой теории Макс Планк, узнав о ее намерении заняться ядерной физикой. И только случай предопределил дальнейшую судьбу Л. Мейтнер. Тридцатилетняя Лизе знакомится с немецким физиком Отто Ганом. Его патрон Э. Фишер соглашается принять протеже своего подопечного, но при условии, что Лизе будет работать исключительно в подвале и никогда не переступит порог первого этажа института.

Бесплатный изнурительный труд лаборантки, чуть не круглосуточные опыты с лучами, недавно открытыми Э. Резерфордом, сигаретка, черный кофе и ломоть хлеба — вот всё, что могла себе позволить Л. Мейтнер в те годы. Она живет на скромные средства родителей и сознательно отказывается от какой бы то ни было личной жизни, в том числе и от любви. «Мне просто было не до нее», — признавалась Лизе уже в преклонном возрасте.

Шаг за шагом Лизе Мейтнер завоевывает признание своих коллег-мужчин: совместно с О. Ганом разрабатывает метод выделения продуктов альфа-распада, а в 1917 году вступает в научное физическое общество кайзера Вильгельма (ныне — Макса Планка). Тогда же г-жа Мейтнер возглавляет физический отдел Института химии в берлинском районе Далем, а через год, вместе с О.Ганом, открывает элемент протактиний, получивший 91-й номер в Периодической системе элементов. Несмотря на всё это, «выйти из подвала» Мейтнер было позволено лишь в 20-е годы прошлого века! Она преподает в Берлинском университете, возглавляет собственный институт и, став профессором, уже на равных с Э.Резерфордом, Н. Бором и Э.Ферми трудится в области современной физики.

Даже в 1933 году, когда фашисты, дорвавшись до власти, лишают фройляйн Лизе права на преподавание, она, не обращая внимания на политические баталии, сохраняет спокойствие: хоть она и еврейка, но всё же гражданка независимой Австрии! Что касается дискриминации, то и в этом ученая дама ищет положительный момент — теперь можно всецело сосредоточиться на научных исследованиях. Пусть ее труды выходят под псевдонимом, главное — работа.

В 1938 году Австрия входит в состав гитлеровского рейха. Мирок уже немолодой Л. Мейтнер рухнул в бездну. Со скромным чемоданчиком, с 13-ю рейхсмарками и бриллиантовым перстнем, подаренным О. Ганом еще в пору их молодости, она бежит через Голландию в Швецию. И немедленно начинает работать в Нобелевском институте, где была известна как неоднократно выдвигаемый соискатель знаменитой премии Нобеля. Правда, средств на ведение работ ей не выделяют...

А тем временем Отто Ган, сохранив за собой виллу и престижную работу, соглашается сотрудничать с нацистами, создавая прообраз смертоносного оружия. Мейтнер же, несмотря на нищенское существование, от участия в создании атомной бомбы в Лос-Аламосе отказалась. Когда у Гана возникли затруднения в опытах с ураном, он не постеснялся обратиться за помощью к исхудавшей до 47 килограммов Лизе. И она, проверяя чистоту эксперимента, вместе со своим племянником, физиком Р. Фришем, открывает деление ядра под воздействием нейтронов. О своем открытии Мейтнер сообщает единственному человеку — Гану. Спустя шесть лет в 1944 г. Ган был удостоен Нобелевской премии за эту работу. До сих пор возникают вопросы о том, почему Лизе не оказалось в числе нобелевских лауреатов.

Остается только догадываться, почему столь талантливая женщина, выдающийся экспериментатор и теоретик, мирилась со своим теневым положением в отношениях с Отто Ганом. Может быть, ответ содержится в том самом бриллиантовом перстне, с которым бедствующая Лизе не расставалась до самой смерти, последовавшей 27 ноября 1968 года? Такие подарки не делают коллеге и не принимают от товарища по работе. И кто знает, не боролись ли в душе Лизе Мейтнер пожизненная страсть к ядерной физике и любовь к единственному мужчине, ставшему ее злым гением? Как бы там ни было, но до глубокой старости она получала из далекой Германии традиционные поздравления с днем рождения, написанные до боли знакомым почерком...

Великий дар любви куда ценнее Лизе Мейтнер, чем неполученная ею Нобелевская премия. Неоцененная одним человеком, она навсегда запечатлена на скрижалях Науки.