Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Журнал «ПАРТНЕР»

Журнал «ПАРТНЕР»
Культура >> Литература
«Партнер» №6 (129) 2008г.

РАССКАЗЫ, НАПИСАННЫЕ В ГЕРМАНИИ









Борис Вайнблат — заместитель главного редактора издательства и журнала «Партнер», член редколлегии журнала «Зарубежные записки». Его рассказы и журналистские статьи не раз публиковались в наших изданиях. Свое семидесятилетие в этом месяце он встречает не только новыми публикациями, но и выходом в свет своей первой книги рассказов, которую назвал очень просто: «Рассказы, написанные в Германии». Впрочем, откровенная бесхитростность этого названия, как и самих рассказов, кажущаяся. В них — человеческий опыт и писательский взгляд на жизнь, которым Борис обладал, сам об этом не догадываясь, и с удивлением обнаружил его в себе, обратившись к пробам пера в довольно позднем возрасте. В прозе Вайнблата нет назидательности, он снисходителен к человеческим слабостям, повествуя о них с улыбкой мудреца, зато охотно примечает за самыми незначительными деталями жизни силу и красоту человеческого духа. Вайнблат — лирик. О чём бы он ни писал, он раскрывается читателю и сам во всех своих лучших человеческих качествах, в душевной щедрости, способности к сопереживанию, жизнестойкости. Желая в юбилейные дни нашему товарищу здоровья и многих творческих удач, сошлёмся и на мнение литературоведа Дании Салимовой из ее послесловия к книге Бориса, выпущенной нашим издательством, приведя отрывок из этого послесловия.

Даниил Чкония

 

О РАССКАЗАХ БОРИСА ВАЙНБЛАТА

Недавно мне посчастливилось познакомиться с творчеством Бориса Вайнблата, его рассказами, и я, человек, уже успевший устать от чтения и рецензирования, редактирования, незаметно превратилась в наивного, простодушного читателя, преклоняющегося перед нехитрым творчеством Бориса. Дело в том, что я не просто читатель, а читатель с двумя филологическими университетскими образованиями, доктор наук, профессор, много лет преподающий сложные аспекты языковедения в педвузе, а Борис Вайнблат — писатель-любитель, «залетевший» (по его образному выражению) на писательство уже в зрелые годы, к сожалению, не имеющий ни журналистского, ни филологического образования. Нет, конечно, это не самое существенное в писательском деле, и история мировой литературы знает много примеров, когда врачи, инженеры, учителя, домохозяйки, следователи, юристы становились авторами замечательных бестселлеров. Здесь дело в другом: избегая пафоса, высоких фраз о «таланте», скажу: сам автор оказался неординарным, необычайно интересным, мыслящим человеком, и его язык (имею в виду язык рассказов) пленит, завораживает, увлекает читателя, и самый большой парадокс заключается в том, что объяснить этот феномен практически трудно. Восприятие его текстов происходит где-то на подсознательном уровне, не поддающемся литературоведческому и лингвистическому анализам, на уровне интуиции, правда, интуиции, основанной на богатом жизненном и филологическом опыте.

Есть у культурологов один неофициальный лингвотермин — это слово «зацепляет». Так вот рассказы Бориса Вайнблата «зацепляют», «щекочут» ум и память — и это в наше время, насыщенное информацией и журналистами-писателями, вовсе не мало. Хочется пожелать Борису творческих успехов и побольше таких интересных рассказов.

Дания Салимова,
доктор филологических наук, профессор,
декан филологического факультета
Елабужского госпедуниверситета Республики Татарстан

Борис ВАЙНБЛАТ

УХОД САРРЫ

Мидраш

Луна вынырнула из-за облаков, и маленький караван пошел быстрее. Утомленный событиями последних дней, Исаак задремал на спине осла. Авраам заботливо придерживал спящего сына, но умное животное, будто понимая, что везет ребенка, ступало осторожно, аккуратно ставя копыта на каменистую тропу. Наконец, показался спящий поселок — несколько десятков шатров. Если бы не тени, которые они отбрасывали в свете луны, его трудно было бы отличить от окружающих холмов. «Кажется, все спят, — с облегчением подумал Авраам. Но сразу же понял, что ошибся. От поселка к ним метнулась еще плохо различимая фигура женщины.

«Сарра! Разве она заснет, не дождавшись Исаака?» Сарра проворно бежала навстречу каравану по идущей в гору тропе, как будто и не было многих прожитых ею лет. Она сжала в объятиях своего сына, покрывая его лицо поцелуями. Еще не совсем проснувшийся Исаак вдруг застеснялся того, что его целуют при всех, как маленького. «Сынок, сынок мой, — шептала Сарра. — Ты живой! Живой! Значит есть еще совесть у нашего Бога!»

За столом Сарра как будто не замечала Авраама. Только за сыном она ухаживала, только ему налила кружку еще теплого молока и переломила испеченный с вечера хлеб. Видя такое отношение к Аврааму, слуги удивленно переглядывались. «Поговорю с Саррой утром», — решил Авраам, удаляясь в свой шатер.

Всего несколько часов удалось поспать Аврааму после долгой дороги. Под утро его разбудили голоса за пологом шатра, и он выглянул наружу. Луна еще висела в небе, и в ее свете Авраам увидел, что возле шатра Сарры готовится в путь небольшой караван. Слуги грузили на спины ослов и верблюдов переметные сумы, скрипел колодец, поднимая воду для походных бурдюков. Управляющий домом Авраама проверял копыта животных и надежность сбруи. Сарра, уже одетая в дорогу, безмолвно за всем наблюдала.

«Сарра, что случилось? Ты уходишь?» — «Ухожу, Авраам. Навсегда ухожу от тебя и от твоего Бога. — Голос Сарры звучал негромко, словно она не хотела разбудить спящий поселок. — Я так больше не могу жить. Ты заключил договор с Богом, суровым и жестоким». — «Сарра, — взмолился Авраам, — мы прожили с тобой большую жизнь. Стоит ли расставаться в конце ее. Одумайся!» — «Нет, Авраам. Я не могу простить тебе твоего решения. Я столько лет ждала моего единственного Исаака, я его родила и вырастила. Тебе твой Бог дороже собственного сына, а я — мать! Для меня мое единственное дитя дороже Бога. Я ухожу, я так решила!»

Слуга помог Сарре устроиться на спине старой спокойной верблюдицы. Авраам схватил верблюдицу за повод. «Сарра, прошу тебя, одумайся! Не уходи от меня и не отрекайся от нашего Бога!» — «Авраам! Задуматься должен ты! Все дни, пока вы отсутствовали, я думала о твоем Боге. Он требует непомерную плату за союз с нами. Сегодня, когда нас мало, Он готов пожертвовать для проверки любви к себе нашим единственным сыном, а когда нас будет много, сколькими сыновьями Он пожертвует? Он считает наш народ песком морским, а кому жаль песчинок: одной горстью больше, одной меньше. Ну, а если мы действительно прогневаем его, Он немилосердно отвернет от нас лик свой? Отпусти повод, Авраам. Я ухожу. Ухожу искать Бога доброго и милосердного. Бога матерей, полного любви к нашим детям».

Авраам отпустил повод. Сарра что-то крикнула проводнику, и караван тронулся в путь. Когда он подошел к краю поселка, Авраам вдруг закричал: «Сарра, Саррочка! Не ищи милосердного Бога! Нет его, нет его для нашего народа!»

КАРЛ И КЛАРА

Иллюстрация Валерия Курту

Как-то я вернулся из школы и застал дома незнакомую женщину. Рядом стояла мама и гладила ее короткий седой ежик: «Клара! Кларочка, родная! Что они с тобой сделали!» Тетя Клара! Неужели — тетя Клара? Я помнил ее молодой статной женщиной с тяжелым узлом чуть вьющихся медных волос. Исчезла она, когда я был во втором классе. В моем присутствии имя тети Клары не произносилось. Однажды я случайно слышал, как папа сказал: «Лёнька — уже взрослый парень. Он должен знать, что с Кларой». Но мама тоном, не допускающим возражений, отрезала: «Рано. Когда начнет заполнять анкеты, тогда всё и расскажем!» Но я и так о многом догадывался.

И вот теперь тетя Клара вернулась. Наверное, около месяца она пробегала по всяким инстанциям, а потом как-то за обедом решительно сказала: «Завтра иду в зоопарк. Попытаюсь вернуть Карлушу».

Карл был большим красивым попугаем, которого тетя Клара привезла с войны. Появился он у нее в году сорок четвертом. Тетя Клара забрала полумертвого попугая у солдат госпитального взвода, которые нашли его голодного в оставленном немцами офицерском блиндаже. Солдаты кормили заморскую птицу заокеанской тушенкой, от которой непривычный к свинине попугай начал болеть. Может быть, в нем текла еврейская кровь? Во всяком случае, нос у него был явно семитский. Хорошо, что догадались снести его к госпитальному терапевту — нашей Кларе.

Я впервые увидел Карла щеголеватым красавцем в ярко-зеленом фраке. Он сидел в огромной латунной клетке и тщательно чистил свои блестящие перышки.

Как-то на майские праздники у тетки собрались несколько коллег. Один из подвыпивших гостей просунул в клетку ложку с водкой. Карл, которого прежний хозяин-офицер, вероятно, приучал к спиртному, быстро и как-то боком подошел к ложке и начал пить. Гости были довольны и, конечно, захотели повторить угощение, но тетка категорически запретила. И вдруг всегда молчавший попугай закричал: «Хайль Гитлер! Хайль Гитлер! Зиг хайль!» Бедная тетя Клара! Она вынесла клетку в чулан, но и оттуда на всю квартиру разносился хриплый крик пьяного попугая: «Зиг хайль!»

А через пару дней за тетей пришли. На допросе следователь обвинил ее… в сионистской пропаганде. Наверное, время было такое — шла борьба с космополитизмом. Единственно, в чем тете Кларе удалось убедить следователя, так это в том, что попугай без корма и воды сдохнет и поэтому ценную птицу надо сдать в зоопарк.

И вот теперь тетя собралась за Карлом. Не знаю, что она говорила, какие доводы приводила, но только вскоре к нашему дому подъехала «Победа», и сам директор зоопарка занес в комнату ту самую латунную клетку, в которой сидел виновник теткиных бед — красавец Карл.


Много лет прошло с той поры. Давно нет на свете моих родителей. Мы с женой и детьми живем в Германии. Конечно же, с нами приехала старенькая тетя со своим любимцем. Получили они квартиру в доме для пожилых людей, «сениоренхаузе». Фрак Карла со временем потускнел, но он по-прежнему бодр. Тетя Клара шутит, что Карл возвратился на родину как поздний переселенец и ее с собой прихватил.

Жизнью в Германии тетя Клара довольна, она — активист местной еврейской общины. Недавно прочитала лекцию по истории сионизма. Так что, может, прав был тот следователь КГБ?

ОБЩИЙ ЯЗЫК

Германия. Приемный лагерь для иммигрантов. Начало марта. Семь часов утра. После трех суток, проведенных в кресле автобуса, Виктор, наконец, первую ночь спит в постели. Вернее, не ночь, а полночи, потому что автобус подкатил к лагерю в третьем часу утра, потом вновь прибывшие выгружали свои чемоданы и баулы, потом их распределили по комнатам…

Рядом с Виктором, свернувшись клубком, спит любимица их семьи, собачка Ася. Ровно в семь утра она просыпается — так приучена за три года жизни, вылазит из-под одеяла, садится в ногах и внимательно смотрит на хозяина. И хотя в комнате еще темно, Виктор чувствует немигающий собачий взгляд и просыпается. Он понимает, что Асю нужно вывести погулять и что больше не сможет спать под требовательным собачьим взглядом, но тешит себя мыслью, что вернется с прогулки, залезет под еще не остывшее одеяло и продолжит прерванный сон. Впрочем, сразу же приходит и другая, отрезвляющая мысль: лечь спать сегодня уже не удастся — ведь это их первый иммигрантский день в Германии, что нужно устраиваться, оформляться, что-то делать. Но что, где и как — непонятно. Ощупью Виктор находит на стуле одежду. Ася уже спрыгнула с кровати и сидит напротив, гипнотизирует. «Сейчас, сейчас, — шепчет ей Виктор, — вот носок куда-то запропастился».

Тихо, чтобы не разбудить спящую жену, Виктор выходит в коридор, но она уже проснулась и вдогонку почему-то шепотом: «Поводок взял? Будь осторожен».

На улице тепло, сыро и туманно, но дождя нет или, как теперь принято говорить, как бы нет. Накануне, пока автобус ехал по Германии, шел такой плотный, непрекращающийся ливень, что, казалось, ему не будет конца. Кто-то из попутчиков уныло спросил: «А солнце здесь когда-нибудь бывает?»

Общежитие, в котором их разместили, стоит на краю вспаханного поля. От мощенной плиткой дорожки поле отделяет неширокая полоска, поросшая начавшим оживать после зимы кустарником. Пока Виктор пытается сообразить, где здесь можно выгулять собаку, Ася уже тянет его в кусты. Она сразу же находит необходимый ей запах и тут же приседает.

На всякий случай Виктор опасливо оглядывается: не нарушает ли он с Асей какие-то неведомые ему здешние правила. И о, ужас, из косм тумана на них мчится огромная овчарка, тянущая на поводке маленькую старушку. Что делать, если этот пес нападет на его манюню? Как ему скомандовать по-немецки «нельзя»? Можно ли здесь, в Германии, от него отбиваться и как?

Но овчарка оказывается молодым и дружелюбнейшим кобелем. Он приветливо виляет хвостом, обнюхивает Асю сначала сзади, а потом и морду, ведет себя абсолютно так же, как вели бы себя в подобной ситуации собачьи мальчики у нас в России. А только что приехавшая в Германию сучонка, оказывается, очень хорошо знает немецкий ритуал собачьего этикета: привстав на задние лапы, дотягивается до огромной овчарочьей морды, которая едва ли не больше, чем сама Ася, и тоже тщательно обнюхивает ее. Зрелище это презабавное: малышка знакомится с огромной собакой, а та, как и положено в собачьем мире, абсолютно спокойно ждет, когда процесс обнюхивания, то есть знакомства, окончится. И тут Виктор слышит по-детски заразительный смех старушки. Она что-то быстро лопочет. Из длинной ее речи, произнесенной, естественно, по-немецки, он понимает только, что она в восторге от того, как быстро подружились ее огромный пес и его кроха. И еще улавливает вопрос: «Это — цвергпинчер?» — «Да, — отвечает Виктор на своем начальном немецком, — это — цвергпинчер», карликовый пинчер.

Ася показывает, что она хочет побегать, и Виктор решается отстегнуть поводок. То же делает и хозяйка овчарки. Собаки тут же начинают любимую собачью игру в догонялки. Впереди, как блоха, скачет черненькая Ася, а за ней — огромная серая овчарка. Ася круто меняет направление, петляет между кустами, и тяжелая овчарка, не успевая вовремя свернуть, проскакивает поворот, взлаивает от возбуждения.

Им так хорошо и весело, они так здорово понимают друг друга, что чувство тревоги, живущее в Викторе уже много дней, уходит. Виктор вдруг осознает, что и он, и его жена найдут с немцами общий язык, приживутся в этой, пока чужой для них стране.

Хотя, конечно, это произойдет не так быстро, как у его собаки.

ПОД ЗНАМЕНЕМ РАБИНОВИЧА

Иллюстрация Валерия Курту

Здесь, в Германии, Якову Григорьевичу стали сниться сны, да такие гадкие, что не дай бог: то Владимир Ильич на броневике cкорчит мерзкую физиономию, вытянет руку вперед и кричит: «Ку-ку! Ку-ку!» То Сталин провожает Троцкого в Мексику и томно ему шепчет: «Ну, мы с вами целоваться не будем, дорогой Лев Давидович, а то Вы меня своей бородкой так возбуждаете, так возбуждаете…». В общем, хоть спать не ложись!

А недавно Яков Григорьевич был на экскурсии в Трире. Давно он мечтал туда съездить: древний город посмотреть, родине Карла Маркса поклониться — всё-таки столько лет за его счет жил. Встал Яков Григорьевич рано, дорога туда и обратно длинная. Устал как собака, вымотался, дома заснул как камушек.

А ровно через час, хоть часы проверяй, опять сон приснился: будто пригласили его в дом старого трирского раввина Якоба Маркса на юбилей. На столе — щука мозельская фаршированная, цимес всякий, а вокруг стола мешпуха раввинова собралась: дети с семьями, внуки и внучки. Все нарядно одетые, на лицах значимость момента отражается. Во главе стола сам раввин Маркс расположился, а рядом — его любимый внучок Карлуша на детском стуле. Когда наполнили рюмки старым мозельским, реб Маркс обратился к собравшимся: «Дорогие мои! Время бежит, годы берут свое — мне уже семьдесят, и я решил уйти на покой. По этому поводу меня принял сам обер-бургомистр и от имени города вручил почетную медаль». Старик открыл нарядный футляр и вытащил блестящий кругляш на цепочке. Карлуша сразу же обвил ручонками дедову шею и повесил на нее медаль. «Но главное в другом, любезные мои, — вытер слезу умиления дедушка Якоб, — главное в том, что в память о моих заслугах как городского раввина обер-бургомистр повелел нам сменить фамилию: теперь мы будем не Марксы, а Рабиновичи! Как теперь тебя будут звать, ингеле?» — обратился раввин к малышу.

«Карлуша Рабинович!» — звонко ответил дедов любимец.

Яков Григорьевич сразу понял, что происходит нечто страшное, что с этого момента мировая история полетит кувырком. Никогда не поднимутся рабочие на штурм Зимнего, никогда над ними не будут развиваться знамена со словами «Учение Рабиновича бессмертно, потому что оно верно!». Большевики не придут к власти под лозунгом «Вперед, под знаменем Рабиновича!». Но главное — он, Яков Григорьевич, не станет профессором марксизма-ленинизма, членом редакционных коллегий многих журналов, а будет уличным сапожником, как его дед и отец.

Следовало немедленно что-то предпринять. И Яков Григорьевич решительно проснулся.


<< Назад | №6 (129) 2008г. | Прочтено: 786 | Автор: Вайнблат Б. |

Поделиться:




Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Топ 20

Лекарство от депрессии

Прочтено: 30375
Автор: Бронштейн И.

ЛЕГЕНДА О ДОКТОРЕ ФАУСТЕ

Прочтено: 21070
Автор: Нюренберг О.

Poetry slam. Молодые русские поэты в Дюссельдорфе

Прочтено: 3717
Автор: Кротов Ю.

Смерть поэта Мандельштама

Прочтено: 3648
Автор: Бляхман А.

Русские писатели в Берлине

Прочтено: 3021
Автор: Борисович Р.

Сервантес и «Дон-Кихот»

Прочтено: 2891
Автор: Жердиновская М.

ЛЕГЕНДЫ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ. ТАНГЕЙЗЕР

Прочтено: 2599
Автор: Нюренберг О.

Русский мир Лейпцига

Прочтено: 2269
Автор: Ионкис Г.

Стефан Цвейг и трагедия Европы

Прочтено: 2183
Автор: Калихман Г.

«Жди меня». Стихотворение, песня, гимн…

Прочтено: 1998
Автор: Нахт О.

Литературный Рейн. Вадим Левин

Прочтено: 1974
Автор: Левин В.

Литературный Рейн. Генрих Шмеркин

Прочтено: 1947
Автор: Шмеркин Г.

Мандельштам в Гейдельберге

Прочтено: 1870
Автор: Нерлер П.

«Колыбель моей души»

Прочтено: 1810
Автор: Аграновская М.

Ги де Мопассан. Забвению не подлежит

Прочтено: 1792
Автор: Ионкис Г.

Великие мифы испанской любви

Прочтено: 1738
Автор: Сигалов А.