Суета вокруг Ирана

Евгений Кочанов (Бонн)

И всё-таки это случилось! Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ, в международной номенклатуре - IAEA) впервые за все последние годы признало, что Иран, возможно, занимается активной разработкой ядерного оружия, в том числе ракетных боеголовок. Это - знаковый шаг, ведь при прежнем генеральном директоре МАГАТЭ, египтянине эль-Барадеи, такого бы не было, разве что очередное выражение "озабоченности". Сейчас же, как говорится в докладе нового главы Агентства Юкия Амано, заслуживающая доверия информация, имеющаяся в распоряжении Агентства и полученная из "самых разнообразных источников", вызывает "озабоченность по поводу возможного существования в Иране прошлой или нынешней нераскрытой деятельности, связанной с разработкой боезаряда или ракеты".

Эта предполагаемая деятельность состоит из ряда проектов и подпроектов, охватывающих ядерные и ракетные аспекты, которыми занимаются военные организации (имеется в виду, конечно же, Корпус стражей исламской революции - иранская военная элита). В частности, речь идет о работах, связанных с высокоточными детонаторами, срабатывающими одновременно, об исследованиях по инициированию бризантных взрывчатых веществ и инженерно-технических работах по корпусам ракетных боеголовок, а также о проекте по конверсии урана, известном под названием "зеленая соль", а также о различной деятельности, связанной с закупками". Мягкий, но и жесткий намек на Россию.

Много раз в нашем столь многообразном, богатом и доступном всем информационном пространстве предлагались версии - от полного краха западной цивилизации до частичного ее же краха - дескать, мир спасет принятие ислама басками или безусловный отказ Украины от сала. Сейчас, в соответствии с "доктриной Примакова" (термин А. Коэна), Россия как только может помогает Ирану, одновременно пытаясь сохранить лицо перед Западом. Не очень получается, и даже израильский премьер Нетаньяху, в ходе неожиданного визита в Москву в сентябре прошлого года, представил обширный список российских ученых, работающих на ядерную программу Ирана.

"Мы можем обогащать уран хоть до ста процентов, но мы этого не хотим делать, если нас к этому не вынудят", - так витиевато заявил иранский "атомный босс" Салехи. Что, в общем-то, означает: санкции - значит, вынуждают; заявление Обамы - вынуждают, ну и далее, по восходящей или нисходящей стезе.

Негодяи у власти

"Мы теперь - ядерная держава, и никто нас больше не тронет" - пугающий смысл этого послания миру, озвученного Махмудом Ахмадинежадом, действующим президентом Ирана, был воспринят прежде всего именно ядерными державами. Но по-разному. И сразу два вопроса об адекватности - о концепции, поддерживаемой и проводимой иранской теократией, и об агрессивной политике, представляемой нынешним президентом Ахмадинежадом.

Итак: шиитская концепция мироздания, основанная на предположении о том, что "сокрытый имам", именуемый "Махди", придет в мир и все изменит. Но ничего не изменили многочисленные восстания в исламском мире, освященные именем "махди". Друг мой Мухаммед, черный-черный суданец, которого нянька нашего сына называла не иначе как "мухоед", утверждал, что махдистское восстание в Судане (самый конец XIX века) не привело к радикальной исламизации страны. Может быть, исламизм пришел позже и к "махдизму" он едва ли имеет отношение. Тем более, что практически все направления радикального исламизма основаны на последних сурах Корана, самых агрессивных и, как считают некоторые авторы, обиженно-антиеврейских. Но ведь даже из Корана можно установить, что многие арабские племена исповедовали иудаизм; откуда же такая ненависть Ахмадинежада по отношению к Израилю? Если бы только. И к Западу вообще, и к единоверцам-суннитам, составляющим явное большинство в огромном мусульманском мире. А тут еще и растущее "Зеленое движение" в самом Иране, настроенное категорически против нелегитимного, по мнению многих иранцев, действующего президента. Все чаще поговаривают о возможности новой революции в Иране - революции антиклерикальной, направленной на устранение всевластия аятолл.

Что же означает всё-таки столь заинтриговавшее и обеспокоившее весь мир заявление Ахмадинежада? Ведь понятие "ядерная держава", принятое в дипломатической и политологической практике, означает вовсе не то, что страна располагает ядерными технологиями и использует их в мирных целях. По такому принципу в мире оказались бы десятки "ядерных держав", использующих атомные электростанции или даже медицинские радиоактивные изотопы. Нет, речь идет совсем о другом. "Ядерная держава" - это страна, обладающая ядерным оружием. Другого толкования на данный момент нет и быть не может.

Что же будет?

И, тем не менее, практически никто не воспринял вполне сенсационное заявление иранского президента именно в этом смысле. Ведь речь-то шла лишь о том, что Иран самостоятельно обогащает уран-235 до 20-процентного уровня, необходимого для исследовательского реактора в Тегеране, и первая партия уже, дескать, получена. Известно, впрочем, что при обогащении урана в газодиффузионных центрифугах самым сложным является первый этап - от десятых долей до 2 процентов. Остальное - дело времени. И никто не знает, сколько же времени было реально затрачено.

С подачи самого же Ирана в мире бытует легенда - дескать, любая страна, хоть Гаити, имеет право на развитие ядерных исследований и атомной энергетики, и уж, конечно, Иран не нарушает при этом никаких международных законов. Меня удивило, что президент Института Ближнего Востока, проницательный аналитик Евгений Сатановский тоже придерживается этой версии. Что ж, вернемся к истории ядерной программы Ирана, хотя бы очень коротко. Практически вся она - "импортная", тегеранский исследовательский реактор был привезен из США еще в 1967 году, в этот же период Иран присоединился и к МАГАТЭ, и к Договору о нераспространении ядерного оружия. Всё шло своим чередом; но в 1979 году лидер "исламской революции" аятолла Хомейни объявил атомную энергию "сатанинской", и всё было свернуто. Ученые и инженеры, связанные с этим проектом (он, между прочим, предполагал строительство на территории Ирана 23 атомных электростанций и практически полное замещение энергии, получаемой от сжигания невосполняемых углеводородов), покинули страну, а студенты и аспиранты, обучавшиеся за рубежом, в нее не вернулись. Специалистов, да и то со знаниями 30-летней давности, в Иране единицы. Тем не менее, как мы все знаем, Иран постоянно нарушает признанные им же международные законы, обманывает МАГАТЭ, с которым по соглашению обязан теснейшим образом сотрудничать.

Отсюда и международные санкции - всё юридически обосновано. Но мало кто залезает в текст документов - пункты там, параграфы... Нарушение международных законов налицо - но это же растленный Запад заявляет, а Иран-то говорит - все тип-топ! Возможно, принятие нового пакета санкций на уровне Совета Безопасности ООН будет уже в ближайшие недели, еcли не дни. Это неизбежно - и, тем не менее, вызывает бесконечные и вполне бесплодные дискуссии в мировой прессе. Основной мотив - санкции, как таковые, бесполезны... Дескать, еще ни одна страна от санкций не пострадала и перед санкциями не склонилась. Ощутимый мотив Жириновского, получавшего, по слухам, фантастический доход от ООНовской программы "Нефть в обмен на продовольствие". Принципиально неэффективная, эта программа всё-таки помогла выжить беднейшим слоям населения Ирака и уменьшила - изрядно уменьшила - число сторонников людоедского режима Саддама Хусейна.

Казнить нельзя помиловать

Есть различное понимание того, что же такое международные санкции. Например, российский вице-премьер Сергей Иванов утверждает, что любые санкции должны касаться исключительно иранской ядерной программы и никак не касаться "мирного населения". Или "Нью-Йорк Таймс", где один из авторов называет в качестве объекта санкций исключительно высшее иранское руководство. Это, собственно, уже сделано в Америке, правда, несколько в ином ключе: санкции введены против Корпуса стражей исламской революции, самой организованной и боеспособной организации в Иране, исламского аналога гитлеровской СС, ответственной, кстати, и за атомную промышленность.

Напротив, израильский премьер Нетаньяху требует применения "болезненных", "травмирующих" санкций, в намеренно неудачном переводе прикремленной российской прессы - "калечащих (crippling)" санкций. Конечно же, если санкции будут заключаться лишь в том, что иранских начальников не будут пускать в ту или иную страну, то они просто скажут: "А мы не очень-то и хотели". Россия, хоть и обеспокоенная нынешней политикой Ирана, хочет, видимо, именно таких санкций-фикций. Подействовали, значит, угрозы со стороны Ирана? Угрозы явные, наглые - то Ахмадинежад заявляет, что в случае присоединения к санкциям Россия "сильно об этом пожалеет", то иранский посол в Москве Саджади пытается "корректировать" позицию России (не слишком внятную к тому же), называя ее "ошибочной". За меньшие вещи послов изгоняют, у нас же все "конструктивно".

Санкции, тем не менее, должны быть. Не только быть - должны действовать. Действовать так, чтобы не только начальники над ними посмеивались, но чтобы и покорное до сих пор "молчаливое большинство" ощутило это на своих желудках. Такими, и только такими всегда должны быть международные санкции. Жестоко, скажете? Но если их не будет, последствия могут стать еще более жестокими, но для всего мира, для нас с вами.

Часто повторяемый тезис об изначальной неэффективности международных санкций, о том, что они могут лишь сплотить людей вокруг подонков, ими управляющих, до сих пор не подтвержден историческим опытом. Что же касается Ирана, страны с великой историей, высочайшей культурой и почти поголовной грамотностью, то совершенно очевидно - правление муллократического режима ведет его в пропасть, наподобие суданско-сомалийской. Рухнула экономика - безработица превысила 30 процентов, и вовсе не по причине мирового кризиса. Сейчас на улицы иранских городов (сильно, кстати, урбанизирована эта страна) выходят студенты, сыгравшие, кстати, немалую роль в "исламской революции" 1979 года, и растущий "средний класс". Его бьют, бьют - и выходят женщины, а за ними - все остальные, даже те в толпе, кто клялся в своей верности режиму...

Кажется, терпение приближается к пределу. Нет, и опять я не хочу предсказывать. Скоро. Скоро.