Сестры

Вспоминая Первую Мировую

Ирина Парасюк (Дортмунд)

Их было четверо. Шла война…

Строго говоря, настоящими сестрами милосердия были две старшиe девочки. Вместе с матерью они прошли курс обучения у известного хирурга Веры Игнатьевны Гедройц, а 6 ноября 1914 года сдали экзамен и получили удостоверения сестёр военного времени.

В лазарете, под который их мать отдала комнаты своего дома, они работали три года: ассистировали при операциях, меняли повязки, ухаживали за ранеными. Две младшие к серьезной работе не допускались. Они не обижались, а изо всех сил помогали: щипали корпию, скатывали бинты, разговаривали с пациентами лазарета. Их веселые юные мордашки действовали порой не хуже лекарств.

В перевязочной палате и операционной их мать и старшие сестры подавали инструменты, вату и бинты, уносили ампутированные ноги и руки, перевязывали гангренозные раны. И все это без скидки на высокое положение, которое занимала в обществе их семья.

Их отец находился в действующей армии. С августа 1915 года он принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего. Его звали Николай Александрович Романов.

Лазареты Первой мировой

В начале войны при содействии императрицы и двух старших дочерей были открыты лазареты в Царском Селе, Павловске, Петергофе... Это не были развлечения богатых и скучающих бездельниц – они работали рядовыми хирургическими сестрами в лазаретe при Дворцовом госпитале. Главным врачом была Верa Игнатьевнa Гедройц.

Это была удивительная женщина. Во время Русско-японской войны она оперировала в специально оборудованном железнодорожном вагоне. В числе ее пациентов был знаменитый генерал Гурко. А еще один ее пациент, пленный японский принц, называл ее "княжной милосердия с руками, дарящими жизнь". Впервые в истории медицины она стала делать полостные операции прямо под огнем противника. В 1909 году В. И. Гедройц сталa ординатором Царскосельского дворцового госпиталя и домашним врачом царской семьи.

Уже 17 августа первый военно-санитарный поезд прибыл в Царское Село. Вот отрывок из дневника В.И. Гедройц: "Эти дни точно в чаду. Работы всегда было много, a теперь… хотелось бы, чтобы день был вдвое. У меня ежедневно не менее пяти полостных операций..."

Каждые руки были на счету. И не только руки... Офицер, лежавший в лазарете, вспоминал о младших девочках – Марии и Анастасии: "...были они полными очарования, душевной мягкости и бесконечной доброты ко всем. У них была врожденная способность несколькими словами смягчить и уменьшить горе, тяжесть физических страданий раненых...."

Люди, далекие от царского двора, как могли, следовали их примеру. Из дневника В.И. Гедройц: "Какие-то незнакомые купцы… приходили и привозили мед для раненых, жертвовали муку, папиросы, конфеты, белье; раненых еще не было, но пожертвования сыпались точно из рога изобилия."

Kомитет помощи солдатским семьям возглавила великая княжна Ольга.

Ольга

"Вечером был бал. В огромные стеклянные двери, открытые настежь, смотрела южная благоухающая ночь. Великая княжна Ольга Николаевна, первый раз в длинном платье, с белокурыми волосами, красиво причесанная, веселая и свежая, как цветок лилии, была центром всеобщего внимания." Так описывала первый "взрослый" бал Ольги фрейлина императрицы Анна Вырубова. Не правда ли, похоже на сказку? Но только сказки не бывают с плохим концом.

По воспоминаниям современников Ольга была красивoй девочкoй, добрoй и отзывчивoй. Играла на рояле, хорошо пела и рисовала, много читала. Учитель царских детей Пьер Жильяр вспоминал, что Ольга училась лучше других. Oчень любила историю, особенно восхищаясь Екатериной Великой. Когда императрица сказала, что в мемуарах Екатерины много красивых слов и мало дела, дочь тут же возразила: "...красивые слова поддерживают людей, как костыли. И уже от людей зависит, перерастут ли слова эти в прекрасные дела. В век Екатерины Великой было немало красивых слов, но много и дела… Освоение Крыма, строительство новых городов, успехи просвещения".

В детстве была она упрямой и вспыльчивой. Но это не было вспыльчивостью ребенка, которому все дозволено. Однажды, после ссоры с гувернанткой, мать ей сказала: "Ты должна научиться обуздывать свой язык… я всегда считала, что лучше всего извиниться, даже если я была права!"

Уже в начале войны при Дворе заговорили о предстоящем обручении Ольги с принцем Каролем Румынским. Но сватовство отложили. Ольга не хотела покидать Россию. Как писал все тот же Жильяр "Кто мог предвидеть тогда, что эта свадьба могла спасти ее от тяжкой участи".

При рождении Ольге предсказывали счастливую судьбу... По свидетельству очевидцев, она погибла мгновенно, после первого выстрела. Ее не докалывали, как остальных ее сестер, штыками. Было ей 23 года. Такая вот счастливая судьба.

За работой

"Во время войны и без того скромная жизнь Царской Семьи проходила одинаково изо дня в день за работой",– писала дочь доктора Боткина Татьянa, которая тоже работала в лазарете. Из дневника Ольги: " Пешком с Татьяной в лазарет. Перевязала Потшеса, Гармовича, рана левого колена, Ильина, рана левого плеча, после Мгебриева, Побоевского, Малыгина и Мелик-Адамова... " Всех знала по именам, за всех переживала...

Обычно царица и дочери приезжали в лазарет в девять часов утра. До одиннадцати часов работали в операционной. Потом обходили палаты. Их работа в лазарете длилась три-четыре часа в день. Когда же прибывали санитарные поезда, работали столько, сколько нужно, ни на минуту не присаживаясь. Стоять у операционного стола очень нелегко. И вряд ли хирург во время операции соблюдал этикет – наверняка, и кричал, и ругался. В ответ ему было беспрекословное послушание.

Часто тяжелые раненые просили императрицу просто посидеть с ними. Она никому не отказывала. Сидела, разговаривала, держала за руку.

Светское общество считало это лицемериeм. Во-первых, Александру Федоровну вообще не любили. (За дело или без – вопрос другой.) Но было еще и "во-вторых". Хочешь – не хочешь, а надо было следовать ее примеру – "noblesse oblige". Спустя много лет, когда добрые слова о царской семье не могли принести ничего, кроме беды, В.И. Гедройц вспоминала: "Мне часто приходилось… отмечать серьезное, вдумчивое отношение всех трех к делу милосердия. Они не играли в сестер, как это мне приходилось потом неоднократно видеть у многих светских дам, а именно были ими в лучшем значении этого слова".

Татьяна

Говорили, что из четырех сестер она была самой красивой. И самой серьезной. Их с Ольгой называли "старшей парой". Очень дружные, они были совершенно разные. Пьер Жильяр писал, что Татьяна была "сдержанная, обладала волей, но была менее откровенна и непосредственна, чем старшая сестра. Она была менее даровита, но искупала этот недостаток большой последовательностью и ровностью характера. Своей красотой и природным умением держаться в обществе она затеняла сестру".

Другая свидетельница их жизни, Анна Вырубова, вспоминала, что Ольга и две младшие девочки, Мария и Анастасия, часто "шалили и резвились, как мальчишки, и манерами напоминали Романовых". Татьяна же "редко шалила и сдержанностью и манерами напоминала Государыню. Она всегда останавливала сестер, напоминала волю матери". Сестры за это дразнили ее "гувернанткой".

Также серьезно относилась она к своей работе сестрой милосердия. Доктор Деревенко, с которым работала Татьяна, говорил, что "ему редко приходилось встречать такую спокойную, ловкую и дельную хирургическую сестру". Был он человеком требовательным, да и слова эти были сказаны уже после гибели сестер.

Татьянa прожила на свете 21 год...

"Машкины блюдца"

Так в семье шутя называли большие тёмно-синие глаза Марии, третьей дочери императора. Ей было пятнадцать лет, когда началась война. Кайзер Вильгельм, их "дядя Вилли", стал врагом. Пошли слухи, что царица – немецкая шпионка, а великие княжны тоже симпатизируют немцам. Пьер Жильяр вспоминал: "Бывало, офицеры специально переводили разговор на эту тему, пытаясь уколоть их. Когда высокопоставленный военный, прибыв в Царское Село, начинал разговор вопросом: "Ну, и как себя сегодня чувствует ваш дядя Вилли?", он получал неизменный ответ: "Нет – он не наш дядя Вилли – мы не желаем о нём слышать".

Наверняка, совсем еще юные, они не понимали, в чем их вина И не обижались. Старательно работали в лазарете. Мария расспрашивала раненых об их семьях, помнила, у кого как звать жену, сколько детей, чем и когда болели...

Раненые офицеры в отсутствии девочек много о них говорили. Они думали, что сестры выйдут замуж за балканских принцев – сербского, болгарского, румынского и греческого. И тогда балканский вопрос будет решён навсегда.

Мария погибла в 19 лет. А балканский вопрос не решен до сих пор...

Девочка в белоснежном платье

Так называли Анастасию, младшую дочь Николая II, раненые офицеры в лазарете. А в семье она была "маленькой, Настаськой, кубышкой, швыбзиком".

Вместе с Марией они читали раненым вслух, вязали вещи, играли в карты и в шашки, писали письма домой, устраивали спектакли. Анастасия приводила свою собачку, та плясала на задних лапах, раненые смеялись... Девочки были счастливы – пусть не сестры милосердия, как старшие, но они тоже делали важное и нужное дело.

Весной 1916 года в Дворцовый лазарет был "отправлен на излечение... прапорщик 5-го Гусарского Александровского полка, Георгиевский кавалер Николай Гумилев".

5 мая Анастасии исполнилось пятнадцать лет. Раненые офицеры преподнесли ей адрес со стихами Гумилева.

"Сегодня день Анастасии,

И мы хотим, чтобы чрез нас

Любовь и ласка всей России

К Вам благодарно донеслась.

……………………………….

И мы уносим к новой сече

Восторгом полные сердца,

Припоминая наши встречи

Средь Царскосельского дворца"

Прапорщик Н. Гумилев.

И еще 15 подписей...

В июле 1918-го жизнь Анастасии оборвалась. B августe 1921 года был расстрелян большевиками Георгиевский кавалер Николай Гумилев. Он пережил девочку в белоснежном платье всего на три года...

"Все начиналось с детей Николая"

Сестры погибли в июле 1918 года. Погибли вместе с родителями, младшим братом, доктором Боткиным и слугами. Остались без отпевания, могил, крестoв.

Кровавый беспредел набирал обороты... "Ведь от подвала в Ипатьевском доме / И до барака в республике Коми, / Как говорится, рукою подать."

Николай Второй часто говорил детям: "Всегда ведите себя так, дабы окружающие прощали вам, что вы родились Великими князьями!" Вряд ли в чем-то можно упрекнуть этих четырех девочек. Но их не простили. И не пожалели. Как и миллионы других.

"Все начиналось с детей Николая"...