Тайные и явные войны СССР и России

Александр Шабан (Лемго)

Всегда мирный бронепоезд

Еще со школьных моих лет, которые пришлись на самое застойное советское время «дорогого Леонида Ильича», я твердо усвоил одну важную истину: СССР – страна самая-самая мирная! На всем земном шаре... Эта истина ежегодно подтверждалась огромными красными транспарантами «Мир во всем мире»! Их на майских демонстрациях гордо несли над собой рабочие и крестьяне, студенты и школьники...

Многострадальный многонациональный народ великой страны искренне верил плакатным словам. Конечно, простые люди не хотели новых войн – ужасные последствия Второй мировой испытала на себе практически каждая семья, и все знали о лишениях военного времени, голоде и разрухе не понаслышке. Например, мой дед по материнской линии погиб в первые дни войны, и я его знал только по семейным фотографиям, а два брата моего отца вернулись с войны инвалидами. Уже поэтому мое отношение к историческим фактам Второй мировой – очень бережное. И лично я кланяюсь до земли всем, кто не дал фашизму расползтись раковой опухолью по всему миру. Это – действительно святое, это – подвиг народа. Ведь фашизм победили очень дорогой ценой, ценой миллионов жизней...

Но есть и другая сторона той войны, о которой в советское время нельзя было не то чтобы говорить, а даже – думать. А позже, за чехардой исторических событий и развалом СССР, было уже не до того. Речь идет, прежде всего, об отношении к тем, кто ту войну выиграл, – о простых людях, о рядовых солдатах и гражданских лицах, к которым государство в лице руководителей разного уровня относилось, как к скоту, идущему на убой. Этому есть много свидетельств даже в открытых источниках несмотря на существовавшую и существующую цензуру. Например, можно привести высказывание известного писателя-фронтовика Виктора Астафьева, который утверждает: «Мы просто не умели воевать, мы просто залили своей кровью, завалили своими трупами фашистов».

«Уметь воевать» должны были, понятно, военачальники высокого ранга. Известная личность, «Маршал Победы» Г.К. Жуков, считается чуть ли не гением военной стратегии. На самом деле Г.К. Жуков возглавлял операции на главных направлениях и при этом всегда имел подавляющее превосходство сил и средств. Именно поэтому другой маршал – А.И. Еременко в своих воспоминаниях так характеризует особенности «военного искусства» прославленного Г.К. Жукова: «Следует сказать, что жуковское оперативное искусство – это всегда превосходство в силах в 5-6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру». Есть другие известные и печальные примеры «военного искусства» разных советских маршалов и генералов, которые не считались ни со здравым смыслом, ни с числом человеческих жертв. В частности, К.К. Рокоссовский в ноябре 1941 г. под Москвой послал в бой 58-ю танковую дивизию, только что прибывшую с Дальнего Востока и не имевшую времени для подготовки атаки. В результате дивизия лишилась 3/4 танков и почти трети личного состава, не нанеся врагу никакого урона. Тогда же Рокоссовский организовал совершенно бессмысленную атаку в конном строю двух кавалерийских дивизий, 17-й и 44-й, потерявших в результате почти весь личный состав.

В случае с потерями СССР во Второй мировой войне положение усугубляется тем, что до сих пор не опубликованы документы того времени, так как доступ исследователей к ним затруднен. Почти нет работ, посвященных определению научными методами безвозвратных потерь Красной армии. В Советском Союзе вплоть до 1988 г. расчет потерь советских вооруженных сил не проводили. Позднее такие оценки стали делаться. Например, генерал-полковник и доктор исторических и философских наук Д.А. Волкогонов считает, что «...число погибших военнослужащих, партизан, подпольщиков, мирного населения в годы Великой Отечественной войны колеблется, видимо, в пределах не менее 26-27 млн человек, а соотношение безвозвратных потерь составляет 3,2:1 не в нашу пользу».

Уже во время перестройки были рассекречены некоторые документы, которые заставляют по-другому взглянуть и на причины начала Второй мировой, и на действия высших эшелонов власти, на неготовность генералитета принимать самостоятельные решения и на их профессиональную некомпетентность, результатами которых явились неоправданные многомиллионные человеческие жертвы. Но самое главное – в тех документах дается ответ на вопрос: кому действительно была нужна та война? Кто мог получить от нее особые преференции? Сегодня уже многих не шокируют обнародованные факты о том, что СССР в лице Сталина пытался «стравить» США и Европу в смертельной схватке с Гитлером, чтобы распространить коммунистический режим. Ведь даже Декларация об образовании СССР утверждает: «...СССР – это только первый решительный шаг в создании Всемирной Советской Социалистической Республики». Иначе говоря, количество республик намечалось увеличивать до тех пор, пока все страны мира не войдут в состав СССР.

Но поскольку многие события того времени всё еще остаются «белыми пятнами» и советская пропаганда всё еще крепко сидит в головах людей среднего и старшего возраста, оставлю тему Второй мировой и Великой Отечественной войн до тех пор, пока в России не снимут гриф секретности с документов, касающихся причин этой катастрофы. Обратимся к новейшей военной истории СССР и России и вспомним о более поздних локальных и масштабных военных действиях.

Шокирующие факты

Возможно, это кого-то сильно удивит, но факт, что в советской истории нет ни одного десятилетия мирной жизни! Именно так: РСФСР, а позже Советский Союз постоянно находился в состоянии войны. И не только вблизи своих границ, но по всему миру. В старых и современных учебниках истории о некоторых войнах упоминается вскользь или вообще нет ни единого слова... Можно было бы начать перечислять войны в хронологическом порядке, например, с войны с Польшей (1919-1921 гг.), в которой Красная армия потерпела позорное поражение и под Варшавой потеряла 200 тысяч пленными. Или вспомнить войну с Китаем за железную дорогу (1929 г., КВЖД), а потом напомнить о парадоксальном явлении – войне уже на стороне Китая с Японией (1923-1941 гг.). Но перед этим не забыть и о так называемой интернациональной помощи Испании (точнее, о войне 1936-1939 гг.). Да-да, это об этой войне: «Я хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать». Потом случились «освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию» (1939 г.) с одновременным ведением войны с Финляндией (1939-1940 гг.). Затем снова участие в гражданское войне, на этот раз в Китае, войне в Корее, войне во Вьетнаме, потом были Карибский кризис, события в Венгрии и Чехословакии, Сомалийско-Эфиопская война, Афганистан... Список можно продолжать дальше, мы еще и до его середины не добрались, но я вернусь к этому перечню позже.

Сознательно нарушаю хронологию, чтобы вспомнить еще об одной войне – войне в Чеченской Республике, которая лично для меня является зеркальным отражением как многих предыдущих «тайных и гибридных войн» СССР, так и современных войн, которые ведет Россия.

Моя война

Любая война – это грязь, голод, разруха, кровь, смерть. Но смысл этих слов, какими бы они ни были понятными, становится пронзительно ясным только тогда, когда настоящую войну увидишь сам, своими глазами. Да, мое представление о войне, прежде всего – о Второй мировой войне (или Великой Отечественной, как ее называли в бывшем СССР и сегодня называют в России), формировались с раннего детства под впечатлением учебников, фильмов о героизме советских солдат, рассказов оставшихся в живых свидетелей того времени. Чуть позже судьба распорядилась так, что я сам побывал на войне в Чеченской республике. Здесь я очень хорошо понял, что каждая война – это еще и полный хаос, абсолютный бардак, безумие, подлость генералов, предательство командиров, трусость, тупость «верховных» приказов, политический авантюризм. А еще война – это брошенные на улицах трупы солдат, наших братьев и сыновей, обглоданных бродячими голодными псами до белых костей скелета...

В Чечню я прибыл первый раз в мае 1995 года, спустя шесть месяцев после официального начала военных действий в республике – Первой чеченской войны.

Официальная цель моей командировки в зону военных действий имела четкую формулировку: «Сопровождение гуманитарной помощи». Это была колонна военных автомашин, снаряженных в одной из областей РФ для оказания помощи населению Чечни. Во всяком случае, так было объявлено, да и многие военнослужащие группы сопровождения и водители искренне в это верили. Но когда мы прибыли через несколько дней к месту назначения – в одну из частей Внутренних войск, то оказалось, что в первую очередь «гуманитарный груз» (мы везли в основном продукты питания) предназначался самим военнослужащим. Питание у них было, особенно в первое время, не то что скудное, в некоторые дни его вообще не было.

В качестве примера могу лишь вспомнить момент, когда нас, прибывших с колонной гуманитарного груза, пытались «накормить» в общей солдатско-офицерской столовой. После долгого замешательства замученный и худющий солдатик принес нам две трехлитровые банки томатной пасты, затем – порезанный ломтями черствый хлеб, положил всё это на стол и исчез. Весь его вид говорил о том, что приказ сверху «покормить прибывших» он исполнил. Посидев минут пять, наша группа молча поднялась, а «начпрод» нашей колонны заверил нас, что покормит нас через час лично (в нашей автоколонне была своя полевая кухня). Кто там отвечал за поставку продовольствия, почему она было отвратительно организована – в двух словах не объяснить. А какую «гуманитарку» передали гражданскому населению – даже не припомню, хотя возможно, какие-то медикаменты и были переданы в местную больницу.

Впрочем, всё это нас мало удивляло, в какой-то мере мы уже были готовы к тому, что увидели. К тому же еще до командировки в Чечню лично мне пришлось пообщаться с прапорщиками похоронных команд, которые, начиная с конца ноября 1994, привозили в разные области России цинковые гробы с останками погибших солдат. Как правило, они уговаривали родителей, отводя в сторонку отцов, ни в коем случае не вскрывать «цинк». А в «качестве утешения» говорили родителям, что другие отцы и матери вообще не могут похоронить своих сыновей, потому что те числятся как «без вести пропавшие». На самом деле тысячи трупов лежали неопознанными под Ростовом, в одном из военных передвижных «морозильников». Но эти, в основном пьяные прапорщики (а трезвому человеку вряд ли такое можно вообще выдержать) не могли врать о том, что происходило «там», на войне.

До боли знакомый сценарий

Официальной датой начала так называемой Первой чеченской кампании принято считать 31 декабря 1994 года. Есть даже версия, кстати, весьма правдоподобная, что взятие Грозного планировалось российскими генералами как подарок ко дню рождения министра обороны Павла Грачёва. О неготовности войск к полномасштабной войне говорит и тот факт, что когда командование в Чечне было предложено возглавить первому заместителю главкома Сухопутных войск Эдуарду Воробьеву, то он отказался «ввиду ее полной неподготовленности» и подал рапорт об увольнении из Вооруженных сил РФ.

Но на самом деле всё началось гораздо раньше. По большому счету, можно говорить о том, что конфликт возник уже осенью 1991 года, когда в условиях развала СССР руководство ЧР заявило о государственном суверенитете республики и выходе из состава СССР и РСФСР. Органы советской власти на территории ЧР распускались, действие законов РФ отменялось. Началось формирование вооруженных сил Чечни во главе с Джохаром Дудаевым. Россия не могла с этим смириться и начала формировать оппозицию внутри Чечни – существовавшие там разногласия позволяли это сделать. 16 декабря 1993 г. в Надтеречном районе Чечни был сформирован Временный совет Чеченской Республики во главе с Автурхановым. Он был создан при полной поддержке России и сразу стал получать финансовую помощь и вооружение. В российских СМИ создавался образ этого органа как альтернатива дудаевскому режиму. Уже 2 августа 1994 г. глава Временного совета У. Автурханов обратился к Ельцину с просьбой считать возглавляемый им орган единственным законным органом власти в ЧР и оказать ему помощь. В Чечне началась полномасштабная Гражданская война. 

26 ноября 1994 года при поддержке танков с российскими экипажами оппозиционеры попытались овладеть столицей Чечни Грозным, но были почти полностью уничтожены и пленены верными Дудаеву войсками. Тогда в плен попало более 70 российских военнослужащих. Среди погибших и пленных танкистов оказались и нанятые российскими спецслужбами офицеры Кантемировской дивизии. Российское правительство вначале настойчиво отрицало участие российских военных в этом конфликте и отказывалось от них. Это был очень неприятный для России конфуз: танкисты дали перед телекамерами показания об участии в этой авантюре российских спецслужб. Стало известно, что набором «добровольцев» из числа находящихся во «внеочередных отпусках» военнослужащих занималась Федеральная служба контрразведки РФ. Но когда Дудаев пригрозил их расстрелять, если Ельцин не признает их своими военнослужащими, тактика России в Чечне изменилась. И уже 11 декабря 1994 г. произошел ввод Российской объединенной группировки войск. Так началась еще одна полномасштабная, затяжная война...

Командующий Объединенной группировкой федеральных сил на территории Чеченской Республики в период с февраля 1995 г. по июль 1995 г. генерал-полковник Анатолий Куликов (позже – министр Внутренних дел РФ), с которым мне довелось встретиться в Чечне, признается позже в своих воспоминаниях: «...Внушительная часть воинства, нанятого по контракту, представляла собой людей, не нашедших себя в обществе. ...Но нам отвечали: а много ли вы найдете людей, согласных подставлять свою голову под пули за сто долларов в месяц или умереть за серебряный орден? ...Бывало и так, что некоторых из них, склонных к беспрестанному поиску выпивки, мы находили на окраине сел с перерезанным горлом. Только при мне были переданы суду несколько сот военнослужащих, повинных в уголовных преступлениях».

Но об этом – отдельный рассказ.

(Продолжение следует).

Фото автора