Интервью с Владимиром Войновичем

Владимир ВОЙНОВИЧ:

 «Я, как известно, советскую власть не любил»

Форум Льва Копелева (Lew-Kopelew-Forum) наградил премией имени Льва Копелева «За мир и права человека» за 2016 год российского писателя ВЛАДИМИРА ВОЙНОВИЧА. На церемонии вручения премии в Кёльне председатель правления форума Фриц Пляйтген сказал, что «Премией отмечен творческий путь В. Н. Войновича, его замечательные произведения, а также гражданское мужество, человечность и правдивость».

Новый лауреат любезно ответил на вопросы нашего корреспондента Григория Крошина.

– Вам вручили Премию Льва Копелева. Вы ведь знали Льва Зиновьевича?

– Я знал Копелева с 1958 года. Потом мы еще 12 лет были с ним соседями. А потом еще 17 лет жили здесь земляками. Копелев – это человек… истинно советской судьбы. Со своим поколением он прошел все соблазны, все заблуждения времени. В начале 70-х годов, когда усилились репрессии в СССР, он, будучи человеком очень активным, стал столь же активным защитником прав человека от того режима, созданию которого он так способствовал… Защищал эти права страстно, до самого конца своей жизни. А в тогдашнем СССР человек, который защищал кого-то, сам становился преследуемым. И Копелева власть также преследовала, и в конце концов он вынужден был уехать в Германию. А я оказался в Германии в 1980 году, как и Копелев, и через полгода был лишен советского гражданства.

– Почему вы, покинув в 1980-м СССР, оказались именно в Германии?

– Еще в 1976-м, то есть за четыре года до своего изгнания из СССР, я был избран в Баварскую академию изящных искусств. А после отправки мной очередного протеста в «Известия» ко мне домой пришел некий товарищ: «Если вы не покинете СССР, ваша жизнь станет здесь невыносимой». А она и так уже была невыносимой. Мне сказали: убирайтесь куда хотите. После этого мы с женой Ириной стали думать, куда уезжать: в Америку или в Германию? В Германии у меня уже были друзья, приняли в Академию... Вот и выбрали Германию.

– А что вы почувствовали, когда рухнул СССР?

– Был рад. Потому что я, как известно, советскую власть не любил. Я вообще-то не ждал, что СССР рухнет. Когда я выступал против власти, я надеялся, что строй изменится, будет либерализация строя, будет что-то большее, чем хрущевская «оттепель», демократизация и т.д. Но когда она вовсе рухнула, я воспринял это с большой надеждой на то, что Россия теперь пошла по другому пути, а значит, мои предсказания в книге «Москва 2042» не сбудутся. Но они, к сожалению, сбываются…

– И как вам сейчас живется в России, в Москве?

– Мне в России живется по-старому. Все знают, что сейчас там происходит, многие по-разному к этому относятся, но сегодня, во всяком случае, многое узнаваемо. Когда я приехал в Москву первый раз в 1989 году, еще с немецким паспортом, она была в ужасном виде – обшарпанная, грязная… Но с тех пор в нее было вложено очень много денег, и она стала западноевропейским мегаполисом по внешнему виду, по рекламам... Она стала гораздо больше, гораздо красивее. Но я больше любил старую Москву…

И еще. В то время, до моего изгнания из СССР, там была советская власть с всесильной советской пропагандой, направленной против Запада. Но люди ей не верили, считали, что на Западе вообще нет никаких проблем. Теперь же – наоборот. Теперь, как ни странно, пропаганда действует очень сильно, насаждая негативное отношение к Западу – Европе и Америке. Мол, Европа – это такое пространство, где нет никакой духовности, где живут одни гомосексуалисты и никто больше… Европа загнивает. Кстати, и советская власть постоянно внушала людям, что Европа и вообще Запад загнивают. Ну, а сейчас вот она загнивает опять…

И я всё никак не могу понять… Наверное, люди, которые осуществляют пропаганду, лучше знают народ, что ли. Сейчас все-таки многие люди имеют возможность ездить на Запад, владеют Интернетом, могут видеть всё своими глазами…  Почему пропаганда сейчас на них оказывает такое влияние, я не понимаю…

– За роман «Монументальная пропаганда» вы получили Госпремию, кстати, из рук…

– из рук Путина. Это правда. Но надо учесть, что это был 2001 год, и Путин тогда только стал Президентом России. А премию ведь мне присудило жюри. А Путин должен был либо утвердить присуждение, либо отказать. Один член жюри позвонил мне: «Я вас поздравляю с премией». А я ему: «Но ее еще должен один человек подписать» … Тогда этот член жюри говорит: «А если он не подпишет, я вас поздравлю второй раз».

– Ваша критика российской власти по вопросу Крыма и Украины, и проч. – как она воспринимается властью?

– Да, я время от времени выступаю и против присоединения Крыма, и против того, что на Украине происходит. Как-то написал Путину письмо в защиту Надежды Савченко, весьма резкое письмо. Но широко публиковать всё это в России негде. Есть еще отдельные островки свободы слова, которые пока существуют: радио «Эхо Москвы», где дают слово и тем, и другим, есть телеканал «Дождь», «Новая газета» … ну, пожалуй, и всё. Но реакции официальной на всё это не было никакой.

– Какие-то репрессивные меры в отношении вас предпринимаются?

– Сейчас – нет. Но, я думаю, меня спасают две вещи: известность и возраст. Знаете, когда меня КГБ в 1975-м отравил, мне генерал КГБ сказал: «Вот когда человеку лет за 70, что мы ему будем делать? Он и сам помрет… (Он имел в виду Лидию Чуковскую). А вам же всего 43 года, а вы решили проститься с жизнью?..» Вот, видимо, они так и рассуждают про меня в моем возрасте.

И сегодня, конечно, так не запрещают печататься, как при СССР. Тогда если уж запрещали, то – тотально. Всё. А сейчас… я вот написал острую сатирическую книгу «Малиновый пеликан». Там, например, один из главных персонажей по имени Перлигос – Первое Лицо Государства, который совершает разные странные дела и постепенно превращается в пеликана. Если б я написал такую книгу в советское время, то был бы уже или в тюрьме, или в психушке. А сейчас… я дал издательству, думал, что не напечатают. А они сказали: «Другого бы мы не напечатали, а вы за себя сами отвечаете».

– Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в России?

– Ситуация сейчас сложная, если не сказать плохая. Я бы даже сказал, безнадежная. Потому что Россия совершила аннексию Крыма, что меня, честно говоря, очень удивило. Я считал, что Путин – очень осторожный человек и резких движений не будет делать. И потом – ситуация на Украине, которая зашла полностью в тупик, а кроме всего, это же огромные денежные траты – на Крым, на войну в Украине. А тут еще санкции, и ситуация экономическая ухудшается. Люди получают меньшие зарплаты, дорожают продукты, 23 миллиона людей за чертой бедности… Но удивительнее всего, что в России люди сегодня не связывают ухудшающуюся ситуации в стране с тем, что Россия что-то не так делает. Они не понимают, что и Крым, и украинские дела влияют на их жизнь. Они убеждены, что это всё происки Запада, и прежде всего Америки, Обамы. Неслучайно в России сейчас говорят: «Мы никогда не жили так плохо, как при Обаме»… И выходят старушки с плакатами: «Обама! Руки прочь от моей пенсии!»…

– Не хотят ли сейчас многие в России назад, в то время, когда, как им кажется, было лучше, безопаснее? Вот и Сталина чаще стали вспоминать…

– Да, ностальгия такая есть. И, как ни странно, не только у людей старых, но и у молодежи. Потому что идут все время фильмы, где Сталин все чаще изображается как мудрый руководитель, который выиграл войну, при котором не воровали, и люди думают, что в то время было лучше. И кроме того, идут дискуссии по телевидению, это тоже часть пропаганды: один говорит, что Сталин был хороший, а другой говорит, что плохой. Из этого люди делают вывод, что вопрос – спорный. А раз спорный, значит, надо еще подумать…

– Есть ли в России оппозиция?

– Оппозиция в России очень слаба. И я думаю, что настоящие перемены придут не снизу, а когда сменится власть. Только тогда будет какая-то перестройка власти, придут новые люди, тогда можно будет на что-то надеяться. А сейчас у оппозиции реальных шансов изменить ситуацию, на мой взгляд, нет. Оппозиция слаба, потому что ей не дают вырасти: создаются искусственные препоны, кого-то убивают, кого-то сажают, кого-то порочат в глазах общества. Давление на оппозиционеров оказывается в разной форме, подчас довольно изощренной.

– По-вашему, есть ли у России перспектива? Вы оптимист или пессимист?

– Я, скорее, оптимист. Да, в нынешнем режиме много плохого, но все-таки есть свобода передвижения, есть еще и немножко свободы слова... Демократии нет, потому что выборы – это еще не демократия. Значит, Россия сделала уже один шаг, и она обязательно сделает следующий. Не может не сделать…

Фото Г. Крошина