Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

В. Левицкий

 

C  Запада – на Дальний Восток…

Превратности судьбы

Глава 2. Советская Гавань...

 

Бывшая Императорская…

В начале октября 1963 года поездом я выехал в Советскую Гавань (сокращённо в обиходе это место - «Совгавань»)... Сделал пересадку в Хабаровске... За окном вагона – осенняя красота дальневосточной тайги... Никогда  не думал,  что судьба забросит меня в эти края... В дороге не оставляли мысли о том, что меня ждёт в Совгавани... Каков он, этот город, в котором у меня, кроме каюты на судне, как говорится, «ни кола ни двора..?.. Удастся ли моей молодой жене Т. справиться с первыми трудностями семейной жизни в непростых жизненных условиях, которые ждут нас в Совгавани?.. Ведь она никогда ещё не уезжала из родного Владивостока, не жила в отрыве от отчего дома... Сможет ли привыкнуть?.. Ночью в районе Комсомольска-на-Амуре поезд на пароме переправили через Амур  (железнодорожный мост через Амур был построен только в 1975 году). До приезда в Совгавань я уже заснуть не мог...

...Волновалась за меня и моя мама. В её письмах, полученных мною вскоре после приезда в Совгавань, она спрашивала о городе, в котором мне предстояло служить, об условиях жизни в нём...

(В этой главе текст автора и ремарки даны обычным шрифтом, а курсивом выделяются выдержки из подлинных писем и документов того времени, сохранившиеся в моём архиве, а также справочные материалы из Интернета. В последнем разделе главы использованы материалы из моей книги «Воспоминания о друге»).


Из писем мамы сыну

Октябрь-ноябрь  1963 года

...О Совгавани представления не имею. Как тебя встретил город, люди? Так хочется знать всё об этом новом месте твоей службы... Пишу письмо и всё время поглядываю на карту и мысленно представляю тебя в этом городе. Совгавань южнее Киева! Ниже 50-й параллели, а Киев выше. Ну и расстояние!.. Совгавань – это действительно немыслимо далеко. Так далеко, что даже самое образное, самое яркое воображение бесцельно...

...Наверное, холодное дыхание Охотского моря там сказывается на климате...  Сейчас в Киеве днём довольно тепло – 15 - 17 градусов (ночи холодные  - 7 – 8 градусов). Это у нас-то... А каково вам? Наверное, в Совгавани сильные ветры? А есть ли растительность? Есть ли красивые места?..

…Есть ли в Совгавани фрукты? Как устраиваться будете с питанием? Всё ли есть в магазинах?..

...Интересно, летом там можно купаться? Не холодно?..

Можно ли из Совгавани звонить в Киев?..

...Есть ли у вас радио? Слушаете ли вы Москву? Есть ли у кого-нибудь там телевизор? Что можно видеть по телевизору? Ведь Москву, наверное, нельзя смотреть...

Задавала мне в своих письмах вопросы и бабушка:


Ноябрь 1963 года

«...Сколько километров от вас до Владивостока? Какое сообщение с Владивостоком, морем или по железной дороге? Сколько надо ехать дней или часов? Есть ли у вас приличная библиотека? Можно ли купить или достать газету?..»...

К сожалению, в моей памяти не сохранились детали первых впечатлений от знакомства с Совгаванью... Возможно, в то время я пребывал в шоковом состоянии от увиденного после нескольких лет предыдущей жизни в Ленинграде и Владивостоке (мои фотозарисовки тех далёких лет в какой–то мере иллюстрируют это «увиденное», помогая  понять моё состояние)...

 

 

Совгавань. Октябрь 1963 года.

 

В первые дни пребывания в Советской Гавани у меня не было времени (да и особенного желания) поинтересоваться историей этого удивительного залива на Дальнем Востоке, хотя я, конечно, раньше читал и о мореплавателях, впервые посетивших эти места, и о фрегате «Паллада», затопленном в одной из здешних бухт. C историей Советской Гавани я познакомился позднее...

 

Из истории Советской Гавани

...4 июня 1853 годаН.К. Бошняком, сподвижником адмирала Г.И. Невельского, на западном берегу Татарского пролива был открыт залив, который был назван Императорской Гаванью (гаванью Императора Николая). Многочисленные бухты и мысы залива получили названия членов царской семьи. На берегу одной из бухт было основано первое русское поселение – Константиновский пост, а бухта была названа Постовой. В советский период залив получил название Советская Гавань (многочисленные бухты и мысы в заливе также были переименованы). Залив Советская Гавань - одна из удобнейших естественных гаваней в мире. По своим параметрам и по удобству залив Советская Гавань уступает только заливу Сан-Франциско и Авачинской губе. К северу от залива расположена бухта Ванина...

(В одном из своих писем мой друг Толя Махов писал: «...Ты в Совгавани, а порт рядом с вами, кажется, называется Ванино? Теперь ты вспоминаешь, наверное, эту лагерно-тюремную песню:

«Я помню тот Ванинский порт

И вид пароходов угрюмый,

Как шли мы по трапам на борт

В холодные мрачные трюмы...»)...

 

 

 

Карта Советской гавани.

1960-е годы.

 

...В 1856 году, спасаясь от англо-французской эскадры, в залив Императорская гавань зашёл фрегат «Паллада». Именами морских офицеров, служивших на фрегате «Паллада», названы многие места на Дальнем Востоке (например, бухта Унковского – в честь командира фрегата И.С. Унковского, залив Посьет – в честь капитан–лейтенанта К. Посьета). На фрегате «Паллада» служил лейтенант В. Римский-Корсаков – замечательный русский композитор...

 

 

 

Фрегат «Паллада».

Старинная миниатюра.

 

В 1852—1855 годах фрегат «Паллада» под командованием капитана И.С. Унковского с дипломатической миссией вице-адмирала Е. В. Путятина совершил кругосветное плавание из Кронштадта через Атлантический, Индийский, Тихий океаны к берегам Японии. Во время кругосветного плавания фрегата в состав команды был включён известный русский писатель И.А. Гончаров. Он описал своё плавание на фрегате «Паллада» в цикле путевых заметок, которые были опубликованы в книге «Фрегат «Паллада»...

Фрегат «Паллада» из опасений захвата англичанами в связи с началом Крымской войны и в связи с реальной не боеспособностью уже старого корабля (он был спущен на воду в 1832 году; его корпус получил серьёзные повреждения в Индийском океане  во время тайфунов) был затоплен в бухте Постовая...

...В Советской Гавани находится военно-морская база Тихоокеанского флота. Корабли и подводные лодки различных классов базируются в основном в бухте Постовая и в Западной бухте...

Имеется также небольшой порт (в Юго-Западной бухте) и два судоремонтных завода. На берегу залива расположен город Советская Гавань и ряд посёлков городского типа: Майский, Заветы Ильича, Лососина, Бяудэ...

«...Корабли и подводные лодки различных классов... в бухте Постовая..»


...Моё судно, СБР-166, на котором меня давно уже ждали, тоже базировалось в бухте Постовая. На южном берегу бухты в посёлке Бяудэ, названном по имени древнего стойбища одной из народностей, населявших эти края в незапамятные времена, находилось несколько пирсов, к которым швартовались группы судов технического обеспечения кораблей Совгаванской военно-морской базы, в состав которой входило и СБР-166.

 

 

 

 

«...Моё судно, СБР-166,..

базировалось в бухте Постовая...».

Совгавань. Осень 1963 года.


По сути, я служил не в самом городе Совгавань, а в посёлке, находящемся в сорока километрах от него, если ехать по берегу. (Путь из Бяудэ в город через Юго-Западную бухту был значительно короче, если пользоваться плавсредством или идти в зимнее время по льду пешком).

Маме я послал несколько фотозарисовок улиц посёлка Бяудэ, снабдив их комментариями, которые отражают мои первые впечатления от места, в котором мне предстояло служить.

На обратной стороне правой фотографии моей рукою написано:

«...А это наш посёлок Бяудэ... Вторая улица (после центральной) по интенсивности  уличного движения. Как видишь, в поле зрения объектива фотоаппарата коров и свиней нет. Но это не значит, что их не бывает. Просто сейчас у них, наверное, обеденный перерыв.  Вдоль  улицы – ряды «небоскрёбов». Вдали - местные жители (не на оленях, как можно заметить)... Совгавань. Посёлок Бяудэ. Ноябрь 1963 года...».

Улицы в посёлке Бяудэ

(деревянное здание на снимке слева - Матросский клуб).

Совгавань. Октябрь - ноябрь 1963 года.

 

По – моему, в то время в посёлке было не больше десятка жилых двухэтажных каменных зданий с коммунальными удобствами (паровое отопление, вода, туалет, ванные комнаты с колонками для подогрева воды), остальной «жилой фонд» - деревянные дома с «офицерским троеборьем» - туалет во дворе, печное отопление и вода в колонке... 

На обратной стороне фотографии моей рукой написано:

«...Это вид на бухту. На том её берегу просматривается сам город Совгавань,

на этом – живём мы. Совгавань. Посёлок Бяудэ. Ноябрь 1963 года...».

 

Сам город Совгавань производил гораздо лучшее впечатление. Здесь были магазины, асфальтированные улицы, каменные здания с коммунальными удобствами. В одном из таких домов в двухкомнатной квартире жила семья инженер-капитан-лейтенанта Володи Кручакова, выпускника 1957 года кораблестроительного факультета нашей «Дзержинки», к которому у меня было рекомендательное письмо от  владивостокского  друга Саши Костырева. В этом письме Саша просил Володю помочь мне с обустройством в первое время моего пребывания в Совгавани. Володя Кручаков и его жена Света оказались прекрасными людьми, настоящими друзьями, которые очень помогли мне. У них было двое маленьких детей – очаровательная дочка (жаль не могу сейчас вспомнить её имени; она посещала детский сад) и маленький сын Алёша (чуть старше ясельного возраста). Сразу же после приезда Т. в Совгавань, когда у нас не было своего жилья, Володя и Света предложили нам первое время пожить у них, предоставили отдельную комнату (сами всё это время жили в другой комнате вместе с детьми). И целый месяц мы с Т. жили у них, пока не удалось временно воспользоваться комнатой моего сослуживца в посёлке Бяудэ, уехавшего в отпуск...   

О Володе Кручакове и его жене Свете моя мама написала:


16 / Х – 63 г.

... Самое удивительное и самое прекрасное, что есть такие люди на земле, как Володя и его жена Света, которые согласны уступить вам комнату на время, чтоб вы были вместе, в приличных условиях начинали свою жизнь. Это так редко и так замечательно! Если б ещё Володя раньше был твоим другом, а то по записке друга ты пришёл к нему, и эти совсем незнакомые люди готовы пойти на стеснение, урезать себя, чтоб помочь человеку, выручить. Этого, пожалуй, в Киеве не встретишь! Дай бог им всяческого благополучия и счастья за это! И хорошо вам начинать свою совместную жизнь рядом с такими людьми...

К сожалению, благое пожелание мамы не помогло: судьба Володи была трагична, о чём я скажу немного позднее.

 

Начало совместной жизни...

Уезжая из Владивостока, мы договорились с Т., что она приедет ко мне через две – три недели после моего приезда в Совгавань... Прошла неделя, вторая... В середине октября я получаю письмо от Т., в котором она написала:


Из письма Т.

«...У моей подруги О. большая неприятность: арестовали её отца. Она в колхозе ничего ещё не знает. (Подруга поступила в мединститут, а всех вновь зачисленных студентов в те времена до начала занятий посылали в колхоз «для оказания помощи сельскому хозяйству»). Её мама очень переживает, как это воспримет дочь, - боится, что у неё изменится отношение к отцу, и она перестанет его уважать. Все надеются, что это недоразумение... Но, ты сам понимаешь, что я не могу сейчас приехать к тебе и оставить О. одну, когда она вернётся во Владивосток. Нужно, чтобы она привыкла к этой мысли и хотя бы временно примирилась с этим cобытием. Самое позднее – к 7 ноября я буду у тебя... (Отец О. был врач, известный в городе; его  действительно тогда арестовали по ложному доносу. Спустя некоторое время он был освобождён)...

Я понял, что, конечно, опасения за переживания подруги – важный аргумент, чтобы не торопиться разделить со мной трудности жизни на одном из сложнейших её этапов, но что-то в только начавшейся семейной жизни складывалось не так...

Когда я первый раз приехал в Совгавань, всё, что увидел, превзошло все мои ожидания. Даже мне нужны были силы, чтобы как-то освоиться, привыкнуть, приспособиться.  Я ждал приезда Т. с опаской, постоянно думая о том, сможет ли она жить здесь в отрыве от родительского дома. И всё-таки надеялся, что с моей помощью ей легче будет перенести все «прелести» здешней жизни.

В конце октября Т. всё-таки прилетела в Совгавань. Я встречал её в местном аэропорту. Помню, как при приземлении самолёта ИЛ-14 я вдруг потерял его из вида из-за облака пыли, поднятого пропеллерами: посадочная полоса аэродрома была глиняной. А ещё в память врезались слова, которые Т. произнесла через час своего пребывания в Совгавани (это было сказано ещё в самом городе, посёлок Бяудэ Т. увидела только через месяц):  «...Хочу домой! Не хочу быть здесь...»...

Позднее, описывая приезд Т. в Совгавань и дальнейшие события, с ней связанные, я писал:


Из писем сына маме

Январь 1964 года

...Т. было трудно. Я понимал. Когда она в первый день приезда сказала, что хочет уехать, я ответил: «Хорошо, завтра уедешь!». Мне нелегко было сказать так. Но я искренне пожалел её... Прошёл день... Она понемногу привыкла. Просила только о том, чтобы мы поскорей уехали от Кручаковых и жили отдельно. И скоро мы стали жить отдельно, перебравшись в Бяудэ. (Уехал в отпуск мой коллега, и, не без помощи командования, нам разрешили пожить в его комнате в одном из домов посёлка)... Но… Отсутствие занятий, работы, неприспособленность к самостоятельной жизни, мелкие хозяйственные заботы, неустроенный быт, жизнь  в чужой квартире (хотя в ней были почти все удобства, кроме газа и горячей воды), отсутствие подруг, хороших знакомых, неспособность как-то найти себя в этих условиях (хотя бы начать заниматься, готовиться к поступлению в институт на следующий год) - делали постепенно своё дело... И как я не старался окружать Т. вниманием и заботой, чтобы ей легче было привыкнуть к новым условиям жизни, настроение её день ото дня ухудшалось... Конечно же, это стало отражаться на отношении ко мне... В это время нам предложили комнату в деревянном двухэтажном доме. Ужасную. Без всяких удобств,  но свою комнату. Побывав там, она заявила: «Меня ты в этой комнате не увидишь!»... А в начале января, сразу же после встречи Нового года в гарнизонном Матросском клубе вместе с семьями моих коллег по службе, она заявила о своём отъезде. «Мама ложится на операцию... Я должна быть с ней...»... Неужели я мог проявить в такой момент бессердечие и возразить против её поездки? Потом вдруг оказалось, что необходимости в операции нет, но Т. всё равно решила ехать...

Она уехала, а я переселился в каюту на своём судне... Всё чаще меня стали посещать мысли о том, что для тех условий, в которых мы оказались здесь, в Совгавани, рядом со мной должен быть другой человек, более сильный, мужественный, приспособленный, взрослый... И более любящий... Мне нужен настоящий друг, чуткий, понимающий... И судя по всему происходящему, Т. им быть не сможет. И дело даже не столько в юности, сколько в её характере, складе ума, воспитании, отношении ко мне...


Из писем мамы сыну

Февраль – март 1964 года

...Ты, наверное, ко всему подходишь с меркой жён декабристов... Я понимаю, что тебе хочется чего-то огромного, настоящего, непреходящего... Мне всю жизнь этого хотелось и - увы! - никогда не было. Может быть, оно и лучше, что всё начинается как будто и не очень «огромно», а потом как-то более-менее образуется? И будет более прочным?..

...Ты шёл на этот брак с открытыми глазами, не создавал себе идеала, не возводил Т. на пьедестал... Значит, ты должен принимать её такую, как она есть... Ты надеялся, что силой своего чувства ты привьёшь ей новые качества, научишь любить не поверхностно, а глубоко, более самоотверженно, проявлять больше понимания, большую заботу и внимание...

... Я понимаю, как тебе всё это необходимо, но... пока Т. не может дать тебе всего этого. И она является не исключением, не представительницей современной молодёжи, а истинной женщиной в 18 лет (да и в 19, и в 20!)! И я, и другие, когда  беседуешь с ними (просто так, безотносительно к тебе) – все мы в этом возрасте  считали, что всё для нас, а от нас нечего требовать. «Он» должен! – и всё. И только постепенно вырабатываются навыки, привычка заботиться, быть внимательной и думать о любимом человеке в другом аспекте. Особенно просыпаются в женщине эти качества с материнством, и тогда (даже не в первый год материнства, когда мать целиком поглощена ребёнком) она переносит уже свою заботу (несколько материнского характера) и на мужа. А Т. избалована сама заботой родителей, любить глубоко она ещё не умеет. Ей именно хочется больше радости и лёгкости получать от любви, а не нести её бремя...

...Конечно, многие женщины способны были бы вынести трудности, лишения во имя любви (не будем уже говорить  о жёнах декабристов – и в наше время сколько угодно таких женщин), но Т. - не такая: она не способна. Может быть, недостаточно любит тебя. И в том, и в другом случае надо принимать её такой, какая она есть. Никакими земными силами нельзя заставить любить, если нет любви. И тут уже ничего не поделаешь...

...Я тебе писала давно, с самого начала, что в эти годы любовь больше всего питается восхищением. Это великая правда! Ты должен быть всегда на высоте и внешне, и внутренне, не должно быть ни малейшей грубости. Обидит тебя она – будь холодно вежливым, сдержанным, но не оскорбляй её, не кричи, не груби. Не позволяй себе возвышать голос, говорить грубо, неуважительно – она прекрасно всё чувствует и это её оскорбляет. Сама она поступит грубо, будет кричать – твоя подчёркнутая вежливость заставит её устыдиться своих дурных манер. Если не сразу, то всё равно она придёт к этому...

...Не старайся пробудить в Т. жалость, раскрыть всего себя, своё отчаяние и тоску. Жалость разрушает любовь в юные годы. Никогда жалость в эти годы не способствует любви – никогда! Т. всегда должна чувствовать, что ты сильный, смелый, выносливый, умный, мужественный. А жалость вызывает мужчина слабый, издёрганный – где уж тут до восхищения! Мужчине слабость не прощается. Это жестоко, но это так... Но, если ты хочешь, чтобы Т. тебя любила, – не заставляй насильно принимать решения: она только возненавидит тебя, даже если и будет жить с тобой в Совгавани и разделять твои трудности из чувства долга. Не насилуй её индивидуальность, и исподволь влияй на неё…

Я «исподволь» влиял – писал Т. письма, звонил по телефону, просил командование, по возможности, посылать меня во Владивосток в командировки... А в апреле, во время моего отпуска,  мы даже вместе провели около месяца «на Западе». Конечно, летели самолётом. Моего «денежного довольствия», даже с учётом полуторного должностного оклада, получаемого в Совгавани как «в месте столь отдалённом», не хватило даже на авиабилеты. Пришлось занять «энную сумму», чтобы показать юной супруге достопримечательности Ленинграда, Киева, Москвы, «позагарать её» на сочинском пляже у гостиницы Интурист, познакомить с моими  родными и друзьями...(Из неотправленного письма маме. Конец мая 1964 года: «...Наш долг после отпуска - 850 рублей (огромная цифра при том, что месячный у меня оклад зимой 250 рублей). Из майской получки 175 рублей я уже её отцу отдал (осталось долга около 700 рублей), 50 рублей выслал Т., 10 послал бабушке, 15 рублей оставил себе (питаюсь-то я на судне)... И так будет до октября месяца...)...

Мы вернулись из отпуска во Владивосток в начале мая… Я пробыл в нём день и улетел в «родную Гавань»... Т. осталась с родителями... Она собиралась снова пытаться поступить в институт...  

В июне 1964 года я наконец-то получил «на молодую семью» комнату в посёлке Бяудэ, в одном из домов с более-менее приемлемыми жилищными условиями.


Из писем сына маме

6.06.64 г.

... Произошли некоторые изменения в моей жизни – получил наконец-то комнату. Ордер уже у меня. Комната  хорошая (был я в ней, смотрел), 17 квадратных метров, на первом этаже, в доме с удобствами. Два окна, которые выходят на южную сторону. Соседи – ещё одна семья, но у них трое (!) детей. Правда, уже довольно большие: 3 -7 – 10 лет. Все мальчики. Но я так рад, что наконец-то хоть что-то имею. До того осточертела беспросветная жизнь в каюте. Комната ещё занята. Как только она освободится, я в неё переберусь...


Из письма мамы сыну

18 / V1 – 64 г.

...Напиши мне подробнее о своей комнате. Какие удобства есть? А готовить надо на электроплитке или на примусе? Как хорошо, что ты имеешь наконец-то свой дом! Мебель – это ерунда. Не стоит даже приобретать хорошую, если б и имели возможность... (Я обзавёлся казённой мебелью в нашей КЭЧ – Квартирно-эксплуатационной части)... Мне так хочется, чтобы ваша комната была настоящим домом для вас, уютным, радостным, счастливым...

 

«Уютного, радостного, счастливого дома» в Совгавани у меня не получилось. Летом 1964 года Т. во Владивостоке поступила в т.н. «рыбный институт» (Дальневосточный технологический институт рыбного хозяйства). После сдачи вступительных экзаменов и зачисления в институт, до начала занятий она пару раз на несколько дней прилетала в Совгавань навестить меня... Больше в Совгавани Т. не появлялась...

Моя семейная жизнь с Т., постепенно агонизируя, по инерции ещё продолжалась до конца 1966 года... Вот уж действительно – мой «семейный корабль» в самом начале плавания налетел на рифы трудностей военно-морской службы, получил пробоину и через некоторое время затонул... Хотя, конечно, в принципе дело не в трудностях жизни «в местах столь отдалённых» - сколько «семейных кораблей» моих  однокашников и коллег по службе с честью смогли пройти через штормы и выдержать все невзгоды!..

Родные и друзья мне писали:


Из письма бабушки внуку

2 / 11 - 64 г.

...Деньги от тебя получила, большое спасибо. Зачем ты платишь ещё и за доставку денег на дом? Я бы и так их получала... Если придут немного с запозданием – не беда...

Ты мне пишешь: «Береги себя!», а я очень прошу тебя (и повторю твои же слова) – береги очень себя. Всё дело в здоровье. Потерять его легко, возобновить трудно...

После того, как Т. уехала во Владивосток, всё время думаю о тебе. Как же ты там один опять будешь жить да ещё в таком холоде, как у вас? Это мне покоя не даёт. А с питанием у тебя как? Тепло ли у тебя в каюте?..


Из письма моего дяди Вини

4.04.64 г.

...Да, с семейной жизнью у тебя получилось не совсем ладно. Мы с тётей Таней тебе искренне сочувствуем, хотя от этого положение не изменится. Безусловно, учиться жене необходимо, но, очевидно, этот вопрос следовало решать иначе. Не знаю, как себе представляет  в будущем семейную жизнь твоя жена, но ты хорошо чувствуешь, как могут сложиться обстоятельства. Любовь на расстоянии – вещь ненадёжная. Она прочна лишь в том случае, если проверена годами. А у вас супружеский стаж ещё слишком мал...

Рад, что у тебя есть свой угол, и хотя он сейчас без хозяйки, всё же важно иметь крышу над головой...


Из письма мамы сыну

11 / 1Х - 64 г.

...«Каждая личность – это Вселенная...», как сказал кто-то из известных поэтов... Хочется надеяться, что у Т. - «болезни роста», что всё ещё изменится в лучшую сторону... Но ты прав: если увидишь, что нет любви – надо отойти. Безответную любовь я тоже не признаю. Это на старости лет можно жить привязанностью. А строить семью без счастья – нужно ли? Но только, действительно, надо быть очень твёрдо уверенным, что нет с её стороны любви. Нельзя это решать скоропалительно или в минуты обиды, гнева. Надо пожить с ней в иных условиях. Если ты будешь жить во Владивостоке, то, может, ещё как-то с Т. у тебя и образуется... Хотя, конечно, так хочется иметь жену – друга, которая бы не менялась бы в зависимости от условий и климата...


Из письма бабушки внуку

17 / 1Х – 64 г.

...Мы все огорчены известием о том, что ты живёшь один. Я не могу не дать тебе совет – на то я и бабушка, чтобы заботиться о внуке. Т. необходимо сейчас же перейти на заочное обучение, это её долг. В нашей школе было шесть человек заочников (женщины). Они все время учились заочно, сдали государственные экзамены и теперь работают у нас... Надо тебе быть настойчивым и серьёзно поговорить с Т. Она ещё молодая, ничего не понимает. Надо одновременно написать письмо её матери и убедить, что так жить нельзя. Эта разлука не на один год, а на 5 – 6 лет. Т. может совершенно отвыкнуть от тебя и влюбиться в другого, а ты ей деньги будешь зря высылать. Если ты настойчиво будешь требовать её перевода на заочное обучение, то сохранишь семейную жизнь. Если она откажется быть заочницей, значит, тебя не любит. Ты хорошо подумай и действуй по своему усмотрению...

 

Я и продолжал действовать «по своему усмотрению», всё ещё надеясь, что Т. «не наделает глупостей», и моя семейная жизнь как-то наладится...

 

Главное в жизни – работа и служба...

 

Однажды мой дедушка мне написал: «...Родину люблю, не раз за неё рисковал жизнью и отдал двух прекрасных талантливых сыновей, погибших за её честь и независимость...» (во время Отечественной войны погибли мой отец Николай Левицкий и мой дядя Павел Левицкий, старший брат моего отца)... Я не даю наставлений - не люблю  наставлять. И всё-таки напомню тебе, чтодля представителей нашего рода Левицких самое главное в жизни должна быть работа и служба Отечеству..»...

Этому принципу я и старался всегда следовать в своей жизни, где бы и в каком качестве мне не приходилось находиться. И в Совгавани, какие бы впечатления на меня это место не производило, главным были служба и моя работа, которую я всегда старался выполнять добросовестно, с полной отдачей своих сил, умений и знаний. Поэтому сразу же после приезда в Совгавань я приступил к своей основной деятельности - размагничиванию кораблей базы. Стенды для замеров МПК (магнитного поля корабля) и дальнейшей его обработки (в случае необходимости)  размещались в разных бухтах залива. В этих бухтах в перерыве между работой с объектами мы ловили рыбу, кальмаров...

 

 

 

«...В этих бухтах в перерыве

между работой с объектами

мы ловили рыбу, кальмаров...».

Совгавань. Лето 1964 года.

 

Чаще всего я работал с подводными лодками в бухте Постовая. Вспоминаю, как однажды в ноябре, когда бухта была уже скована льдом, мне пришлось обрабатывать одну из подводных лодок 619 проекта. Предварительно буксир, обеспечивающий нашу работу, взломал лёд на стенде. Вокруг лодки, стоящей на стенде, плавали большие льдины. Работать было непросто. После замеров МПК, я с большим трудомперебрался на борт нашего судна, откуда непосредственно и осуществлял обработку объекта. Вдруг я услышал крики... Оказалось, командир подводной лодки поскользнулся на обледенелой палубе, упал за борт, ударившись головой о  льдину, потерял сознание и стал тонуть. Не медля ни мгновения, в ледяную воду с борта подводной лодки прыгнул один из матросов и спас своего командира.. Об этом случае написала флотская пресса, а матрос (к сожалению, не помню его имени) был представлен к награде...

В нашу группу судов технического обеспечения (77 ГСТО), кроме нашего судна, входили также другие суда спецназначения. На них служили  нормальные ребята, мои коллеги, с которыми у меня сложились хорошие товарищеские отношения. Повезло мне и с вышестоящим командованием. В памяти сохранились самые добрые воспоминания о командире 77 ГСТО  капитане 3 ранга Мацюре и командире нашего соединения капитане 3 ранга Терешкевиче. 

 

 Группа моих сослуживцев.

В первом ряду слева - капитан 3 ранга Терешкевич,

рядом с ним - капитан 3 ранга Мацюра. Совгавань. Август 1964 года.

 

В Совгавани офицеров базы привлекали для несения службы в гарнизонной комендатуре. Приходилось бывать и начальником патруля, и дежурным по караулам... Караульную службу несли военнослужащие специального караульного батальона. Служба была у них тяжёлая, как говорится, «через день на ремень». Не все её выдерживали. Бывали случаи  и самоубийств, и дезертирства. В гарнизоне было много воинских складов, арсеналов и других объектов, подлежащих охране. Все они занимали большие территории, располагались как в самой Совгавани, так и в её окрестностях. В обязанности дежурного по караулам входили не только суточный развод караулов, но и их проверка. В его распоряжении предоставлялась грузовая машина, на которой надо было периодически объезжать все караулы, проверять несение службы часовыми. За ночь еле-еле удавалось проверить хотя бы половину караулов...

Запомнился мне такой эпизод. Глухая зимняя ночь... Я только что вернулся из очередного объезда караулов. Замёрз... Перед тем, как продолжить объезд караулов, заглянул в комнату дежурного по комендатуре. Там у печки греются помощник коменданта и ещё один офицер, начальник патруля... Слышу их разговор:

- Я свою… - по средам... До воскресенья – как шёлковая... В воскресенье смотрю, начинает задумываться... В понедельник - какие-то дурацкие вопросы задаёт: «Почему опять со службы вернулся выпивши?.. Где ты был?.. Сколько это будет продолжаться?..»... Во вторник – угрожать начинает: «Перед соседями стыдно... У тебя же дети!.. Вот я пойду!.. Вот я расскажу!..»... В среду, только она то же самое начинает – я ей как врежу!..

- А я свою… - по пятницам...

При проверке караула на гарнизонной гауптвахте начальнику караула положено было докладывать проверяющему количество человек, находящихся под арестом, указывая, сколько из них - военнослужащих срочной службы, сколько - сверхсрочников и офицеров... Как-то среди арестованных офицеров услышал знакомую фамилию – инженер-капитан–лейтенант Г. Оказалось, что это был мой однокурсник по «Дзержинке» Г., выпускник кораблестроительного факультета, которого я хорошо знал ещё со времён поступления в училище.

Г. рассказал мне, что он арестован за самовольную отлучку с крейсера, на котором служил в должности командира дивизиона живучести (крейсер стоял в консервации в бухте Постовая). С какого-то  момента служба у Г., как говорится, «не пошла», и он решил демобилизоваться... Но, оказалось, в планы командования демобилизация ценного специалиста инженер - капитан-лейтенанта Г. не входила (время сокращения численности Вооружённых Сил в Советском Союзе уже прошло). Тогда Г. в буквальном смысле «положил на стол» перед заместителем командира крейсера по политчасти... свой партбилет. Это уже был вызов... Его «пригласили» на беседу к самому Начальнику Политуправления флота... Не помогло – Г. стоял на своём, начальство на своём... Началась длительная позиционная война, в которой Г. выбрал свою тактику борьбы. Примерно один раз в месяц в день, когда ему был разрешён «сход на берег», Г. покидал крейсер, при этом тщательно следил, чтобы в вахтенном журнале были точно зафиксированы дата и время его ухода с корабля... Возвращался он на крейсер только через девять суток, 23 часа и 59 минут и просил дежурную службу крейсера точно зафиксировать это время. Оказывается, в одной из статей уголовного кодекса говорилось, что за самовольную отлучку из расположения части (корабля) военнослужащий срочной службы привлекается к уголовной ответственности (наказание - лишение свободы на срок до трёх лет), если срок «самоволки» превышает трое суток, а офицерский состав – если его «самоволка» превышает десять суток (срок лишения свободы – тоже до трёх лет)... В остальных случаях военнослужащие за «самоволку» наказывались в дисциплинарном порядке – подвергались аресту с содержанием на гауптвахте... Г. «чтил уголовный кодекс»... После этого ещё несколько раз, когда мне приходилось снова дежурить по караулам, выслушав доклад начальника караула на гауптвахте и услышав, что под арестом находится один инженер-капитан–лейтенант, я уточнял: «Его фамилия Г.?» - и не удивлялся, слыша в ответ: «Так точно!»...

Позднее я узнал, что Г. всё-таки был демобилизован... Как сложилась его дальнейшая судьба, к сожалению, не знаю...

...Моего командира, капитана 3 ранга В.Н. Мусатова, как опытного штурмана, время от времени привлекали для обеспечения плавания других судов нашего соединения, выполнявших различные задачи по обеспечению боеготовности кораблей ТОФ. Во время его отсутствия я оставался за командира. При переходах нашего судна в акватории залива Советская гавань мне пригодились навыки судовождения, полученные ещё в Кронштадте. Особенную ответственность я почувствовал, когда в октябре 1964 года СБР – 166 было приказано перейти на Сахалин в Корсаков и там выполнять нашу работу (Владимир Николаевич Мусатов снова был в одной из  командировок). Татарский пролив в это время года известен своими сильными штормами. Поэтому наше небольшое судно взял на буксир один из мощных ледоколов Вспомогательного флота... Переход в Корсаков прошёл нормально, а вот по прибытию к месту назначения нам целую неделю не давали «добро» на заход в порт (произошла какая–то «межведомственная нестыковка»). Пришлось «болтаться» на внешнем рейде, пока всё-таки мои радиограммы, в которых я ссылался на якобы «окончание запасов  пресной воды» не возымели своё действие,  и нам разрешили ошвартоваться  у одного из причалов порта Корсаков. До сих пор вспоминаю экзотические названия «Залив Анива», «бухта Лососей», где мне пришлось работать с объектами (в основном, это были корабли и катера пограничников). Вскоре вернулся мой командир... Он давно служил на ТОФ и много раз бывал в городах острова Сахалин. «В свободное от службы время» он познакомил меня и с Корсаковым, и с Южно-Сахалинском (удивительный город с очень красивыми, как мне показалось, девушками, причём у меня тогда сложилось мнение, что с мужским населением здесь большие проблемы)... В канун очередной «годовщины Октября», 6 ноября 1964 года, мы вернулись в Совгавань. На пирсе нас вместе с командованием соединения кораблей Аварийно-спасательной  службы базы, в которую входило наше судно, встречал заместитель командира по политической части 77-й Группы судов технического обеспечения. Его больше всего волновала проблема: «Как команда СБР-166 отнеслась к переменам в руководстве КПСС?»... «Был ли у нас проведен митинг с одобрением очередного «исторического» решения октябрьского Пленума ЦК КПСС?». За то время, что мы находились в Корсакове, власть в стране поменялась: вместо Н.С. Хрущёва стал Л.И. Брежнев... Началась длительная эпоха «застоя» и «стабильности», о которой с таким умилением сейчас вспоминают те, для которых крушение Советского Союза – «геополитическая катастрофа ХХ-го века»...

...В заснеженном Бяудэ меня никто не ждал... В комнате, в которой я жил, - осенняя пыль, пустота, одиночество...  Между оконными рамами -  осколки  бутылки, в которой месяц назад ещё была водка, припасенная на всякий случай (холодильника у меня не было, силу совгаванских  морозов я как-то не учёл да и не думал, что они наступяттак рано)...На следующий день, 7 ноября, я решил поехать к Кручаковым в город, чтобы вместе с ними отметить праздники...

В магазине запасся  бутылкой вина (наверное, это было что-то вроде портвейна «Три семёрки», а, может быть, плодово-ягодное («плодово-выгодное») – другого ассортимента вин в наших магазинах военторга не было. Интересно, что сами бутылки ёмкостью 0,8 литра были, как правило, из-под  шампанского, в них же часто продавался и питьевой спирт... Залив замёрз... Катера уже не ходили, сообщение с городом было только по берегу... Рейсового автобуса я не дождался. И вдруг увидел городское такси, каким-то чудом появившееся в наших местах. За рулём сидела молодая девушка... «До города довезёте?- спросил я. «А я как раз туда возвращаюсь, садитесь», - предложила она.

 

 

Совгавань. Посёлок Бяудэ.

7 ноября 1964 года.

 

Я с удобством расположился на заднем сиденье, и мы поехали... Разговорились... Таксистка оказалась весёлой разбитной собеседницей, звали её Оля. Вела она машину весьма лихо. Вскоре я узнал, что Оля живёт с матерью и младшей сестрой, отца нет, мать у неё учительница, работает в школе. Сама она пыталась после окончания 10-ти классов поступить в институт, не получилось, и вот уже два года работает на такси – надо помогать матери. Работа на такси ей нравится... «Не обижают?» - поинтересовался я.Она так на меня посмотрела, что я понял: «Такая за себя постоять сумеет!»...

Как я уже говорил, по берегу до города Совгавань из нашего посёлка Бяудэ было около сорока километров... Дорога, обычная просёлочная дорога, местами проходила через таёжную глухомань. От снега никто её не расчищал... Примерно на половине пути, при попытке моей юной водительницы объехать огромный сугроб машина вдруг оказалась в кювете, засыпанном снегом... Как мы не пытались, вытолкнуть её на дорогу, у нас ничего не получалось... К тому же вдруг снова пошёл сильный снег, началась пурга, как это часто бывает в этих краях... Такси полностью увязло в снегу, более того, снег стал заметать кузов машины. Дорога была пустынной... Да и кто отважится поехать в такую метель?.. Ситуация казалась безнадёжной... «Кажется, мне придётся очень оригинально провести праздники. Только бы не замёрзнуть...», - не без опасения подумал я. Но мотор работал, в кабине пока ещё было тепло, моя водительница настроена была оптимистично... И меня вдруг охватило какое-то приятное чувство отрешённости и уверенности, что всё обойдётся... И действительно, примерно через полчаса на дороге раздался шум, который мог издавать двигатель трактора или какой-то огромной машины. Через пелену снега мы разглядели приближающийся армейский вездеход... Он взял нас на буксир и вытащил на дорогу. После этого мы уже без особых приключений добрались до города. Тепло попрощавшись с Олей, я отправился к моим друзьям отмечать и праздник, и счастливое избавление из снежного плена...

 

Друзья....

 

Летом в Совгавани природа преобразилась... Я вдруг обнаружил, что вокруг нашего посёлка - дивная первозданная тайга...

 

 «...вокруг нашего посёлка - дивная первозданная тайга...».

Совгавань. Лето 1964 года.

 

К этому времени, кроме Володи Кручакова, у меня появились и другие новые друзья и знакомые. Среди них - старший инженер-лейтенант Анатолий Иванов, живший в нашем посёлке.  В один из выходных дней он предложил мне пойти на рыбалку (Анатолий служил в Совгавани уже не один год и хорошо знал окрестности Бяудэ)... «Тут такая замечательная форель ловится...», - соблазнял он меня. Да меня и не нужно было особенно уговаривать. Вместе с нами на рыбалку отправились его жена и дочка... По пути натолкнулись на заброшенный лагерь заключённых... Остатки ограждения из колючей проволоки, покосившиеся от времени вышки, пустые бараки... Жуткое впечатление... Володя Кручаков, которого часто использовали в качестве «докмейстера» на совгаванском судоремонтном заводе, как-то мне рассказал, что на заводе есть огромный док, способный вместить даже крейсер. Этот док в 30-е годы вручную выдолбили в скале заключённые лагерей, расположенные вокруг Совгавани (в основном, это были политзаключённые). Наверное, в тайге нам встретился один из таких лагерей. (Во время моей службы в Совгавани в его окрестностях по-прежнему было три действующих лагеря для заключённых, один из них - женский)...

Мы расположились на берегу реки Ма. «Пеструшка» (одна из разновидностей форели) ловилась на... красную икру (на крючок цеплялась одна икринка). Клёв был отличный... А потом мы развели костёр, сварили потрясающую рыбацкую уху... Долго не расходились... Устроились на ночлег: семья Толи Иванова - в палатке, а я в спальном мешке у костра... Долго не мог уснуть... Надо мной мерцали звёзды, в тайге  раздавались какие-то звуки, шорохи – там продолжалась своя ночная жизнь... Возникло удивительное ощущение... В нём слились и одиночество, и заброшенность на край земли за более чем десять тысяч километров от Киева, от родных и близких мне людей, и в то же время – какая-то умиротворённость... 

 

 Рыбалка на реке Ма. Совгавань. Лето 1964 года.

 

Из письма сына маме

1.06.64 г.

...Погода стоит отличная - и жить как-то стало лучше, чувствую себя бодрее, увереннее, сильнее. Вчера ходил ловить форель на одну из здешних красивых рек с удивительным названием «Ма» (пригласил один мой новый знакомый). Прошли километров 30. Устали. Но какое удовольствие получили! Здесь есть совершенно изумительные места, потрясающие своей дикостью и красотой. Почти всё в тайге распустилось. У меня в каюте стоит букет багульника (это - «дальневосточная сирень»). Цветёт черемуха... Когда нет дождей, природа здесь преображается...

...Ты всегда мне говорила, что жить надо проще, искать радости в повседневной жизни, у природы, – «удивительное – рядом»!.. Поистине так. И легче жить, когда находишь это удивительное...


Из письма мамы сыну

26 / V1 – 64 г.

...Я считаю, что во всех отношениях хорошо, что ты побывал на Востоке - горизонт твой расширился, узнал жизнь с разных сторон... И потом то, о чём я тебе всегда говорила и всю жизнь стояла на такой точке зрения – надо познавать Мир. Хорошо бы узнать, повидать всю планету. Но если это невозможно, то хотя бы то, что доступно. Конечно, с одним условием – именно «побывать»...

Дядя Андрей (мой отчим) говорит, что раз ты сам поймал такую рыбу как форель, то станешь заправским рыбаком. Вот бы ему туда, половить горбуш и форелей!..  

 

 

Встреча с родными.

Отпуск. Киев.

Апрель 1964 года

 

К сожалению, лето для «размагнитчиков» – время напряжённой работы. Поэтому совершать такие походы в тайгу удавалось нечасто...

 

В Совгавани в середине лета 1964 года я неожиданно встретился с Лёвой Давидовичем, моим знакомым ещё по Владивостоку. Крейсер, на котором он служил, пришёл в Совгаванскую военно-морскую базу и стал на консервацию  на северной стороне бухты Постовая (это был тот же крейсер, на котором служил Г.).

 Корабли на консервации в Бухте Постовая.

 

На крейсере Лёва исполнял обязанности командира БЧ-V (электромеханической боевой части). К моменту нашей встречи Лёва успел жениться. С удовольствием вспоминаю наши с ним встречи, скрадывающие моё одиночество, дружеские беседы за бутылочкой вина. «Совгаванский» опыт семейной жизни для Лёвы оказался неудачным, через некоторое время он развёлся. В те времена процедура развода была непростой. Нужно было обязательно подавать объявление о разводе в местную газету, проходить несколько судебных инстанций (одна из них - Краевой суд, была в Хабаровске: город Совгавань входил в состав Хабаровского края), платить какие-то пошлины и пр., и пр. А ведь у Лёвы детей не было (его бывшая супруга имела сына от предыдущего брака)...

Дальнейшая наша с ним дружба продолжалась уже во Владивостоке, куда Лёва с моей помощью перевёлся в начале 1966 года...

 

Не забывали меня друзья из Ленинграда и Владивостока...


Из письма Валентина Бычковского, Ленинград

8.Х11. 1963 г.

...Я перешёл служить из Кронштадта в Ленинград в училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола на должность начальника кабинета на одной из кафедр... Теперь – работа, работа, работа. Месяц как перешёл, а освоиться ещё никак не могу. Приходится сталкиваться с радиотехникой и электроникой, а это, как ты понимаешь, мягко говоря, не мой прежний инженерный профиль. Поэтому надо много заниматься и на работе, и дома. Моя жена Люда работает лаборанткой в научно-исследовательском институте. Работой довольна, только она  далековато находится -  где-то за Володарским  мостом. До работы добирается больше часа...

Сын у нас большой – 1 год и 9 месяцев, уже начинает говорить. Подумать только – сын!..

...Я тебя сейчас очень хорошо понимаю, и твоё положение, и твоё настроение... Поверь, что может сделать для тебя каждый из нас, твоих друзей, - каждый сделает и поможет другому сделать. Невозможно забыть наши мечты и разговоры с тобой о жизни, о лучших днях. Поделись со мной своими планами, думами... Всё, что будет в моих силах, чтобы помочь тебе, я сделаю...


Из письма Саши Костырева, Владивосток

9 декабря 1963 г.,00.00 часов, кв.417

...Стоим на бочке в кв. 417. На клюзе около 300 суток до будущего отпуска. Справа – контора со сослуживцами и начальством, слева – ДОФ с девочками, впереди – кабак и одиночество, по корме – разбитые мечты и ожидания.

Вахту сдал: капитан-лейтенант А. Костырев 24.00 8.12.63 г.  

принял: капитан –лейтенант А. Костырев 0.00. 8.12.63 г.

Вот так, дорогие Т. и Веня!

В городе всё по-прежнему. Но после вашего отъезда мне, ребята, стало одиноко - друзей-то у меня не осталось. Сижу после работы дома и слушаю «старые, добрые» записи своего магнитофона и пью чай. Вот и всё.

Письмо моё получилось в тон твоему, хотя и оснований у меня в некотором роде меньше. Вам легче, вы вдвоём...

Пробуй, Винька, в Академию. Если что будет неясно с этим делом – напиши. Да торопись всё это сделать в декабре. Плюй на звание. Не в нём «сермяжная правда». Всё-таки три года в Питере и перспектива «переназначиться». Имей в виду, что из военно-морских баз документы кандидатов в Академию должны представить до 1 февраля. Флотская комиссия заседает с 1 марта. Прохождение твоих дел во Владивостоке смогу освещать...

Выдаю несколько ЦУ (ценных указаний):

1. Выше нос...

2. «Продуемся»...

3. Мой руки перед едой...

4. На ночь чисти зубы...

5. ...  

Привет Кручаковым и самые наилучшие пожелания.

Обнимаю. Саша


Из письма Саши Кукуевицкого, Владивосток

27.12.63 г.

...Сообщаю для тебя приятную новость: в феврале, 24 - 28 числа, во Владивостоке будут сборы «сборщиков». Твой приезд запланирован, даже послана в Совгавань соответствующая бумага...

Ты должен срочно, если ещё не поздно, подать рапорт, т.к. в 1965 году в Академию поступать будут только те, кому на 1-е сентября не исполнится 32 года. Тебе ведь 32 исполнится раньше?..


Из письма Володи Египко, Ленинград

10.01.64 г.

...Советую тебе приложить все усилия, чтобы тебя отпустили в Академию. Кандидатуры поступающих будут рассматриваться здесь на нашем факультете, а мы с моим одноклассником Макаровым постараемся тебе помочь. А если говорить о трудностях со сдачей экзаменов, то, я уверен, что сдашь.


Из писем Толи Шуплякова, Ленинград

20.02.64 г.

...В трудные минуты я всегда вспоминаю тебя. Тебе было тяжело и раньше, а сейчас, после отъезда Т., - тем более...


8.03.64 г.

...Когда ты поедешь в отпуск? Я попросил Толю Махова, чтобы он готовил свою комнату, в которой ты с Т. сможешь остановиться во время приезда в Ленинград. Комната у него маленькая, всего 7 квадратных метров, но там есть всё необходимое для жизни...


21.05.64.

...Даже не знаю, что тебе посоветовать, как выбраться из Совгавани хотя бы во Владивосток, чтобы быть с Т. вместе. Кстати, что она думает о вашей ситуации? Будем оптимистами, а тебе им особенно надо быть. Может тебе лучше попасть на Камчатку – там хоть какой-то срок пребывания есть, пусть он и не малый, но, примерно, знаешь, за что страдаешь...


2.06.64 г.

...Дружище! Я тебя отлично понимаю. Тяжело тебе... А что предпринять? Была бы где-нибудь «лапа»... Но где она? Перевод с флота на флот – сейчас целая проблема. А выйдет ли ДМБ (демобилизация)?  Нельзя ли тебе найти какую-нибудь болезнь – это единственный возможный вариант... Впрочем, ты всегда был здоровым парнем...

Хотелось бы тебе помочь, но что я могу сделать... Держись... Я уверен, что-нибудь должно со временем у тебя измениться...

Как Т.? Она поступает учиться или это просто отговорка?..

Из писем Толи Махова, Ленинград


3.08.64 г.

....Я понимаю твоё состояние, потому что жил в таких же условиях, в которых живёшь ты, но у меня было несколько «НО»:

1. Я знал, что временно нахожусь в глуши и когда-нибудь снова вернусь обратно  (хотя и продержали меня в Коми АССР  семь лет).

2. У меня была любимая работа.

3. Я учился заочно в институте.

4. Я занимался спортом.

В принципе, я очень удачно использовал все эти «но», но ведь я был совсем молод, и меня не связывала любовь (я никем не увлекался серьёзно, чтобы не бросить учёбу и спорт и не отвлекаться от работы).

У тебя, конечно, всё гораздо сложнее, но ты должен, и не только должен, но и обязан, найти в себе силы, набраться терпения и ждать – ведь так вечно не будет длиться твоё пребывание в Совгавани. Конечно, надо приложить все силы к тому, чтобы как-то выбраться оттуда...

...Хорошо было бы, чтобы Т., поступив в институт, перешла бы на заочное отделение и была бы рядом с тобой. А то, я думаю, что во Владивостоке со своей внешностью и неопытностью она может наделать глупостей... (относительно «может наделать глупостей», к сожалению, Толя оказался прав...).

У меня всё по-старому. Летать не дают, инвалидность – 3-я группа до 10-го марта 1965 года. Пока её не снимут, с полётами ничего не получится...

Пиши. Если будут какие-нибудь просьбы, то я выполню, что будет в моих силах...


7.12.64 г.

...Пишу тебе письмо в стационарных условиях... Сообщаю вкратце, что у меня произошло с весны 1964 года. Прошло полгода... Ты знаешь, что в марте 1964 года я досрочно (на шесть месяцев раньше срока) снял 2-ю группу инвалидности. С февраля по октябрь исполнял обязанности начальника технической лаборатории лётно-эксплуатационных ремонтных мастерских (ЛЭРМ) Ленинградского аэропорта. В мае я отдыхал в доме отдыха «Буревестник» под Туапсе, в октябре  в санатории «Грузия» в Гаграх. Был у твоей бабушки, выглядит она для своих лет хорошо. Собирается поменять свою комнату в Гаграх на Ленинград, считая, что тебе удастся перевестись в Ленинград, и ты будешь там жить. В ноябре я прошёл врачебно-трудовую экспертную комиссию (ВТЭК) и досрочно, на четыре месяца раньше, снял 3-ю группу инвалидности. Теперь я стал себя считать полноценным человеком, но это надо ещё доказать своим лётным медикам. Теперь – заключительный этап: обследование в Центральной больнице ГВФ и Центральная врачебно-лётная экспертная комиссия (ЦВЛЭК). Вот этим я и занимаюсь в данный момент. Пока всё идёт хорошо, думаю, так будет и дальше. Если я пройду ЦВЛЭК без ограничений, то снова буду летать на Ту-104, если с ограничениями - на  ИЛ – 14. В случае, если совсем не пройду комиссию (этого я даже представить себе не могу) - это будет значить, что я летать уже никогда не буду. Тогда я уволюсь и пойду в геологи.

Вступил в кооператив для приобретения однокомнатной квартиры. Дом обещают построить в 3-ем квартале 1965 года. Так что если приедешь в гости, то сможешь у меня остановиться...

...Я понимаю твоё положение, сам бывал примерно в таком же... Хочу тебе сказать одно – в жизни всё гладко не бывает. Ты не маленький, утешать тебя не собираюсь. Совгавань  у тебя будет не вечно. Рано или поздно ты выберешься из Совгавани и когда-нибудь с лёгкой грустью будешь вспоминать и эти места, и твоих дальневосточных друзей, с которыми ты делил эти тяжёлые годы...

...После аварии, когда у меня было кровоизлияние, и я понял, что всё, что так просто из этой «истории» не выйду (если вообще выйду). А если и останусь живым, то калекой-паралитиком или слепым и немым. Я всё трезво прикинул и решил, что если я и умру, то всё же от жизни я имел многое – пил, гулял, отдыхал, где хотел, посещал все приятные мне заведения, имел хороших друзей, меня любили женщины. Решив, что всё хорошее у меня позади, я решил спокойно умереть, ни о чём не жалея... (Толе тогда было только 29 лет). Но, как видишь, выжил и, более того, здоровье восстановилось, и я собираюсь летать.

Всё это я тебе написал для того, чтобы ты не вешал нос.

Пиши. Приезжай... До свидания. Толя.

 

 







<< Назад | Прочтено: 1002 | Автор: Левицкий В. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы