Константин Ришес

Профессия – революционер

 Вокруг имени этого человека ещё и в наши дни бытуют легенды, порой весьма фантастические. К примеру, в 2013 году Государственная Дума РФ заслушала некоего криминалиста, который на полном серьёзе убеждал депутатов, что в мавзолее на Красной площади лежит мумия отнюдь не  Владимира Ленина, а прибывшего из США политэмигранта – социал-демократа Бориса Рейнштейна. В связи с этим «историческим открытием» предлагалось гроб с телом удалить из мавзолея и отправить  США, так сказать, «по месту жительства покойного». Дума призадумалась. А некоторые наиболее любознательные депутаты задались вопросом: «Kто же такой на самом деле Борис Рейнштейн?»

  Возвращение

 В начале июня 1917 года после многолетнего  отсутствия в Россию, отстав на два месяца от своего высокочтимого наставника Владимира Ленина, на родину возвратился Борис Исаевич Рейнштейн. В отличие  от ленинского его путь на родину проходил не столь комфортно – специального (пусть и опломбированного) вагона, предоставленного Ленину с компанией немцами, Рейнштейну и его единственному попутчику Льву Троцкому (он же – Лейба Бронштейн) никто не предложил. Начатый в штате Нью-Йорк маршрут проходил где полулегально, а где и вовсе нелегально: через Канаду, Швецию, Финляндию. Единственным документом при этом служило так называемое проходное свидетельство, выписываемое российским генеральным  консулом для всех политэмигрантов, устремившихся на родину после свержения царизма.  По прибытии в Россию ни у самого Бориса, ни у кого другого не возникало вопроса об оформлении советского гражданства. Всем было ясно, что он давно перестал быть американским и стал советским гражданином, но всё же в 1923 году Борис по просьбе оставшегося  в США сына направил в Вашингтон официальное заявление о том, что он больше не считает себя гражданином Соединённых Штатов.

  Начало борьбы

Борис появился на свет 23 июня 1866 года в Могилёве в семье землемера. Вскоре семья перебралась в Ростов, где  Рейнштейн–старший  занялся мелкой торговлей, одновременно учительствуя в школе. Был он убеждённый безбожник и общественник, высоко ценящий просвещение, политические свободы и справедливость. Свои убеждения он не скрывал от сына, который впитывал их с младых ногтей, становясь всё более открытым для социалистических идей и принципов построения человеческого сообщества.

Поэтому не стало неожиданным то, что в свои 18 лет будущий  соратник  Ленина  встал  на путь  революционной борьбы. Как пишет сам Борис, «с этого момента моя биография  приняла почти исключительно политический характер». Оказавшись среди народовольцев, он был убеждён, что систематическая террористическая борьба против режима тирании имеет большое агитационное значение. При этом юные народовольцы пытались сочетать терроризм с ещё только робко проникавшим в те годы в Россию марксизмом. В 1886 году Борис эмигрировал в Европу для изучения марксизма. Занимался изданием и распространением революционной литературы. Нелегальная деятельность сопровождалась задержаниями на границах, арестами и побегами. В 1890 году Борис был осуждён французским трибуналом и после двух с половиной лет, проведенных в одиночке, был депортирован в США (ни одна иная страна не согласилась принять смутьяна). Более четверти века провёл Борис в США, где по его собственным словам, «окончательно оторвавшись от пуповины  народовольничества», стал активистом Американской Социалистической Рабочей партии (предтечи компартии). На этом поприще Рейнштейн  продвинулся настолько, что дважды (в 1904 и 1916 годах) баллотировался от социалистов на пост вице-губернатора штата Нью-Йорк (на пост губернатора претендовал глава партии). Для Бориса это стало возможным после получения в 1898 году американского гражданства.  Все долгие годы скитаний и эмиграции рядом с Борисом была его жена Анна Могилёва, революционно настроенная студентка-медичка, закончившая образование и получившая диплом врача уже в США. Здесь же родились их дети: сын Виктор и дочь  Надин. Когда в 1917 году Борис устремился в Россию, жена с детьми осталась в США и, как оказалось, навсегда. Сегодня в разных штатах США можно найти потомков российского революционера.

Для автора этих строк  Борис Рейнштейн являлся «двоюродным дедом  (если таковая  единица родства существует:), поскольку был он родным братом Софьи Рейнштейн – моей бабушки по отцовской линии. В настоящее время я поддерживаю отношения с американскими правнуками Бориса – Робертом и Рональдом Рейнштейн (оба, как и их ныне покойный отец – офицеры  полиции: Роберт – инспектор по делам  молодёжной преступности в штате Виргиния, Рональд – опер отдела убийств полиции штата Нью-Йорк).

    Борис Исаевич Рейнштейн

Оказавшись на родине, Борис Рейнштейн, хотя и не сразу, а с учётом  столь долгого отсутствия поплутав среди множества доселе ему неизвестных политических партий и разного рода движений, примкнул к большевикам, в рядах которых оставался до конца своих дней.

 Первое  большое дело  на родине

Положение  большевиков после октябрьского переворота оказалось весьма шатким. Солдатские массы, вдоволь наевшиеся войны за годы Первой мировой, не стремились с оружием в руках встать на защиту новой власти. Контрреволюция, наоборот, набирала силы. Вот тогда у большевиков и родилась идея опереться на так называемых интернационалистов. После окончания Первой мировой войны по обширной территории Советской России безнадзорно мигрировали осколки воинских частей разного происхождения.  Превращение их в мощную, хорошо организованную  и подчинённую большевикам силу могло решить исход Гражданской войны. По сути ситуация требовала создания иностранного легиона.                                                                       

В марте 1918 года Ленин поручил имеющему большой опыт работы с иностранцами и знающему основные европейские языки Борису Рейнштейну создать и возглавить Красный иностранный легион. При Военном отделе ВЦИК с целью пропаганды открылось Бюро по делам военнопленных. В Петрограде начал действовать в Комитет военнопленных, во главе с венгром Бела Куном. Теперь он вместе с Рейнштейном призывал вступать в Красную гвардию своих соотечественников, коих в сибирских лагерях было порядка полумиллиона. Красная гвардия пополнялась тысячами обученных, закалённых в боях солдат. Так иностранный легион становился главной ударной силой большевиков за Уралом. В Иркутске Красная гвардия практически  полностью состояла из венгров, в Оренбурге две трети красногвардейцев  составляли интернационалисты. Всего удалось собрать порядка 160 отрядов разноплемённых бойцов численностью от сотни до нескольких тысяч каждый.  

       В кабинете В.И.Ленина

Иностранный легион ещё продолжал воевать, когда в апреле 1918 года Борис официально стал членом Российской компартии большевиков РКП(б). Теперь по заданиям Московского обкома партии он регулярно выступал перед трудящимися в роли агитатора-пропагандиста.

В последние дни 1917-го Борис был направлен в Наркомат иностранных дел на должность заведующего отделом международной революционной пропаганды. Здесь по предложению Наркома Георгия Чичерина Борис принял участие в подготовке учредительного конгресса Коммунистического интернационала, который в итоге состоялся в Москве в марте 1919 года. Участвующий в работе конгресса Борис представлял на нём Социалистическую рабочую партию США, а представителями большевиков России были Ленин, Троцкий, Сталин, Зиновьев и Чичерин.

Однако на фоне всей этой общественно-политической существовала и жизнь личная. Поскольку его жена и сын не захотели перебраться вслед за Борисом в Россию, то здесь у него сложилась новая семья: супругой Бориса стала некая Александрина (существенно моложе его). Появившегося на свет в 1922 году сына они назвали Львом в честь Троцкого. С раннего детства мальчик проявлял очевидные склонности и способности к музыке. Также легко давались ему иностранные языки. В общем, у сына Бориса ожидалось светлое будущее. Накануне войны он окончил музыкальное училище. Но настал 1941-й, и с ним пришла большая война. Лёва Рейнштейн с благословения отца добровольцем ушёл на фронт. В первые же месяцы войны его воинская часть оказалась в окружении. Те, кто решил не сдаваться, пробивались к своим поодиночке, кто как мог. Лёве удалось пересечь линию фронта. Как было принято, он сразу оказался в так называемом фильтрационном лагере, где при обыске у него обнаружили немецкую листовку с призывом сдаваться и обещанием гуманного плена  (немцы разбрасывали их с самолётов над нашими окружёнными частями). При допросе на вопрос «Зачем взял её?» Лёва ответил, что хотел показать отцу (в это время работающему в Совинформбюро) как образец методов вражеской агитации. Результатом этой ситуации для Лёвы стал скорый суд, отправивший его на 15 лет в шахты известного Воркуталага. Лет через 10 каторжного труда Лёва был расконвоирован, ему также была предоставлена возможность работать с собранным им из зеков оркестром, но без права возвращения в Москву. В Воркуту к нему приехала девушка, дружба с которой началась ещё перед войной. Они решили жениться. Однако в московский ЗАГС их не допустили, расписаться пришлось в каком-то заведении типа сельсовета за 101-м километром от столицы. В Москву Лёва был допущен только после знаменитого XX съезда КПСС 1956 года, давшего начало массовым реабилитациям. В их браке появилась на свет дочь Вероника, унаследствовавшая от родителей музыкальные способности. Она окончила  музыкальное училище по классу вокала. В настоящее время живёт в Швеции, где выступает как солистка с различными  эстрадными коллективами.

Автор этого текста лично познакомился с Львом Рейнштейном в самом начале 60-х годов прошлого века. Часто бывая в Москве в командировках, учитывая стабильный гостиничный дефицит тех времён, иногда находил у него ночлег на двое-трое суток. Лёва жил тогда на первом этаже в полутёмной квартире дома в одном из московских переулков неподалёку от Третьяковской галереи.  Был он после развода одинок. В те годы преподавал в вечерней музыкальной школе для взрослых. Домой возвращался поздно, приглашал меня на кухню, ставил на стол бутылку. Наши беседы (я был обычно слушателем) затягивались надолго. После них осталось  впечатление, что мой визави – человек сломленный. Иногда вместе с Лёвой из школы приходила и оставалась с ним одна из его учениц. Позже я редко бывал в московских командировках, и контакты с Лёвой как-то постепенно сошли на нет. По тому адресу, где я бывал у Лёвы, он уже не проживал, а другого я не знал. В Моссправке никакой информации о Льве Рейнштейне не было.

В 1990-е, когда началось непродолжительное сближение с США, в Москву стали приезжать один за другим американские потомки Бориса. Они побывали на Новодевечьем, а потом, продемонстрировав недюжинную настойчивость, выяснили, что их российского родственника Льва Рейнштейна уже нет с нами, и что свой последний приют Лёва нашел на кладбище Донского монастыря.

Главный герой настоящих воспоминаний Борис Рейнштейн возвращения сына с «островов» ГУЛАГа не дождался – он скончался в Москве в 1947 году. Урна с его прахом покоится в нише стены Новодевичьего кладбища.

ПРОФЕССИЯ - РЕВОЛЮЦИОНЕР

• Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
  Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.

  
  Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

  Войти >>