НЕМЕЦКИЕ ИМЕНА В РОССИЙСКОЙ НАУКЕ. Часть 2

В прошлом номере «Partner» мы познакомили читателя с первой частью статьи Виктора Фишмана (Мюнхен), посвященной роли немецких ученых в становлении русской науки и воспитании русских исследователей. Сегодня публикуем ее окончание.

Начало истории

По мнению Петра I, Академия Российского государства не могла быть похожа на аналогичные учреждения других стран, «где нет недостатка в образовании молодёжи. С нею должно быть связано устное обучение наукам и языкам, как это принято в университетах и гимназиях. Следовательно, члены Академии одновременно должны быть профессорами ... Три раза в год им надлежит устраивать публичные собрания, на которых могут присутствовать и посторонние... Члены Академии должны готовить молодых учёных, чтобы те со временем могли занять их место, а молодые учёные должны обучать российскую молодёжь начальным основам наук ... Академия должна состоять из трёх классов или отделений: математического, физического и исторического (здесь и далее текст выделен автором статьи)... Все без исключения теоретические и практические разделы математики отнесены к первому классу. Во второй класс входит всё, что относится к естествознанию, естественной истории, анатомии, химии, физике и т. д. Лишь практическое искусство врачевания, основы которого не столь хорошо известны, исключено... Исторические науки, древности всех народов, риторика, экономия, теоретическая и практическая философия, в которой должно объединяться всё полезное и нужное от всех прочих наук, составляют третий класс ...»

Поскольку Петр I понимал необходимость привлечения в Россию иностранных ученых, он повелел будущему первому президенту Академии, царскому лейб-медику Лоренцу Блюментросту сделать выдержки из этого проекта, перевести их на немецкий (!) язык и опубликовать в Германии. Так в Лейпцигской газете «Gelehrte Zeitungen» в № 31 за 1724 год появились основные положения из устава будущей Российской академии .

Петр I знал имена некоторых немецких ученых, которых хотел в первую очередь пригласить к себе на службу. Среди них был и своенравный надворный советник профессор Христиан Вольф из Марбургского университета. Ехать в Россию он отказался, но назвал царю несколько фамилий. Среди них был его любимый ученик Г. Б. Бильфингер. А уже тот предложил своему ученику, магистру философии Тюбингского университета Иосие Вейтбрехту приехать на работу в Петербург. 4 января 1725 года двадцатитрёхлетний Иосия Вейтбрехт вместе с молодым математиком Г. В. Крафтом и известным профессором анатомии Тюбингского университета И. Г. Дювернуа прибыли в столицу России. Чуть позже приехали другие талантливые ученые. Так началась новая эра российской науки. Можно говорить об эпохах Леонарда Эйлера (1707-1783) в математике, механике, оптике и астрономии, Петра Симона Палласа (1741-1811) в зоологии и ботанике, Эмануила Ленца (1804-1865) в электротехнике, Германа Гесса (1806-1850) и Вильгельма Освальда (1852-1932) — в химии. Но кроме этих всемирно известных имен были десятки других забытых сегодня немецких исследователей, работавших в России и внесших свой вклад в российскую науку. Вспомним и тех, у кого молодые русские ученые, как говорят, набирались уму-разуму в Страсбурге и Берлине, Гейдельберге и Гиссене. О некоторых из них мы уже писали, о других вы узнаете из этой статьи.

«Школяр» И. Г. Гмелин

Вскоре после приезда в Петербург уроженца Тюбингена  И. Г. Гмелина он в числе пяти лучших адъюнктов Академии ( Л. Эйлер, Г. Ф. Миллер, Г. В. Крафт, И. Вейтбрехт) был представлен к званию экстраординарного профессора. И сразу же вслед за этим вышло решение Сената организовать Вторую Камчатскую экспедицию. В неё-то и включили И. Г. Гмелина и Г.Ф.Миллера.

Группа отбыла 8 августа 1733 года. Путешествия проходили в местах, население которых лишь недавно вошло в состав Российской империи и враждебно относилось к правительственным экспедициям. Здесь нередко хозяйничали разбойничьи банды. Жертвой одного из разбойничьих нападений стала Академическая экспедиция, возглавляемая племянником И. Г. Гмелина — Самуилом Гмелиным. Её имущество было разграблено, а он сам попал в плен и погиб. Но это случилось позже.

По словам знаменитого Карла Линнея (1707 — 1778 г.г.), И. Г. Гмелин открыл столько неизвестных растений, сколько до него все другие ботаники вместе взятые! Основным итогом его участия во Второй Камчатской экспедиции было издание на латинском языке четырехтомной энциклопедии о растительном мире Сибири. Первый (1747 — с русским предисловием ) и второй (1749) тома были подготовлены к печати самим автором, третий (1768) и четвертый (1769) — его племянником Самуилом Гмелиным.

Эти книги в течение многих десятилетий были наиболее полным и фундаментальным ботанико-географическим обзором огромной территории Сибири. И. Г. Гмелин успел также подготовить и выпустить 4-х томное издание на немецком языке «Reise duerch Sibirien, von dem Jahr 1733 bis 1743». Первый том увидел свет в Гёттингене в 1751 году. Тогда же Гмелину присвоили академическое звание .

Закончим этот рассказ отрывком из воспоминаний Федора Федоровича Шуберта (1789-1865) — крупного российского картографа и геодезиста. В этих воспоминаниях он не только описывает историю собственной жизни, но и передаёт рассказы и письма своего отца, библиотекаря Академии и Кунсткамеры, о жизни петербургского общества и состоянии Петербургской Академии наук.
«... Академия наук в Петербурге при Елизавете и в первые годы царствования Екатерины Второй насчитывала среди своих членов первейших учёных Европы ... Леонард Эйлер, оба Бернулли, Гмелин — это имена, которые будут жить вечно. Однако эти ученые были своеобразным „народцем“. При всей своей учёности, будучи мужами зрелых лет, они всё же оставались ещё совершенными студентами, позволяя себе самые необузданные выходки, самые нелепые проказы ... И именно эти люди, которые вели себя как школяры, были величайшими учеными своего времени, работали бесконечно много, оставив после себя труды, перед которыми меркнут труды современных ученых. Какой свежей оставалась для них жизнь! Каким живым должен был быть их ум! ..» Хотя это писано в 1862 году, добавить к сказанному нечего .

«... с почтением весь ваш д-р Юстус Либих»

А. А. Воскресенского (1809-1880 г.г.) по праву называют «дедушкой русских химиков»: среди его учеников были Д. И. Менделеев, Н. Н. Бекетов, Н. Н. Соколов, А. Н. Энгельгарт, Н. А. Меншуткин и другие видные химики. Родился Александр Абрамович в бедной семье приходского дьякона в г.Торжке. В 1829 году он закончил духовную семинарию, но отказался от духовной карьеры и поступил в Главный педагогический институт в Петербурге. Здесь он увлекся химией, которую преподавал выдающийся ученый академик Г. И. Гесс. Воскресенский получил прекрасную теоретическую подготовку и закончил учебу по первому разряду с золотой медалью.

Годы учебы в институте совпали с временем жесточайшей реакции. Одновременно с уничтожением университетских свобод важным мероприятием по борьбе с «вольнодумством» была замена иностранных профессоров русскими. С этой целью в 1836 году в Берлин направили группу тщательно отобранных студентов, среди которых оказался и А.А.Воскресенский.

В те годы ни в русских, ни в западных университетах не существовало экспериментальных химических лабораторий. Только в небольшом городке Гиссен молодой в то время профессор Ю. Либих (1803-1873) предоставлял возможность для химических опытов. Здесь велись обширные и важные исследования по органической химии. Воскресенский понимал, что без экспериментальной подготовки невозможно стать настоящим химиком. Поэтому из Берлина он уехал в Гиссен. Однако за лабораторией Либиха в Германии закрепилась «дурная слава» некой революционной школы. Неудивительно, что переезд Воскресенского в Гиссен не понравился русскому посланнику. Либих, сразу же оценивший талант молодого россиянина, вынужден был обратиться с просьбой к русским властям. В тексте обнаруженного в архивах письма Либиха есть такие строчки:

«...русский посланник в Берлине чинит большие препятствия к пребыванию Воскресенского в Гиссене, так как за Гиссенским университетом, к сожалению, дурная слава... Но господин Воскресенский... с утра до вечера в лаборатории, и у него нет никаких других знакомств, кроме как с молодыми химиками, которые в политике ничего не понимают и не занимаются ею. Мне было бы, право, истинно жаль этого старательного и даровитого молодого человека, если бы он был вынужден оставить здесь занятия химией... Я убедительно прошу Вас, милостливый государь, ходатайствовать за этого молодого человека... Остаюсь с искренним уважением и почтением. Весь ваш д-р Юстус Либих».

Д. И. Менделеев вспоминал: «Я сам лично слышал от Либиха (в 1860 году в Мюнхене) отзыв о том, что среди всей массы его учеников он считал Воскресенского наиболее талантливым, которому всё трудное давалось с легкостью...». В 26 томе либиховского журнала «Анналы» за 1838 год была опубликована статья А. А. Воскресенского о составе хинной кислоты с хвалебным предисловием Либиха.

После двух с лишним лет занятий в Гиссене Воскресенский вернулся в Петербург. С 1839 года начинается период его усиленной педагогической и административной деятельности, которая вскоре совершенно лишила талантливого ученого возможности заниматься наукой.

Виктор Фишман