Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Журнал «ПАРТНЕР»

Журнал «ПАРТНЕР»
Общество >> Люди и судьбы
«Партнер» №7 (166) 2011г.

Пять смертей Виктора Ивановича

Дети войны

Марина Баст (Франкфурт-на-Майне)

Однажды в поезде я разговорилась со случайным попутчиком. Так иногда случается, что незнакомому человеку вдруг рассказываешь свою жизнь. Наверное, дорога располагает к откровенности и воспоминаниям.

И вот мне довелось услышать историю жизни, которую я, с разрешения моего попутчика, перескажу вам.

«Зовут меня Чепуркин Виктор Иванович, – начал он. – Я родился в 1933 году в Киеве. А когда мне было три года, родители переехали в Крым, в Карасубазар. Потом его переименовали в Белогорск. Там родители разошлись, и я остался с отцом.

А дело было так. Когда мы приехали в Карасубазар, то дед с бабкой отказались нас принять. Просто на порог не пустили. «Чтобы духу твоего с твоей жидовкой в доме не было!» – кричал дед. И вынуждены были мои родители тыкаться-мыкаться по квартирам. От нервного напряжения мать заболела, у нее отнялись ноги, и ее положили в больницу. А дед с бабкой, воспользовавшись болезнью матери, представили всё дело так, что она, якобы, за ребенком, то есть за мной, не ухаживает, и подали дело в суд. Суд лишил мою мать родительских прав, а мне потом сказали, что она меня бросила. С отцом они в 1936 году разошлись, и мать потом уехала в Севастополь.

А я остался с отцом и мачехой. Отец работал завотделом Союзпечати. Но так как он сильно пил, его исключили из партии. В мае 1941 года уже беспартийного лейтенанта призвали на трёхмесячные офицерские курсы. Началась война. В армии его восстановили в партии, но дома об этом не знали. В дальнейшем ему и всем родственникам это спасет жизнь.

Первый раз мы с отцом спаслись от неминуемой смерти во время отступления наших из Крыма. Отец взял меня в машину, и мы поехали на заправку. Стали в очередь, уже заправляться начали, а тут немецкие бомбардировщики налетели. Бомбы взрываются, машины горят, взлетают на воздух, переворачиваются. Как нам удалось вырваться живыми из-под этой бомбардировки?!

Когда в Карасубазар пришли немцы, они всюду развесили объявления: «Явиться на регистрацию с вещами…» Это относилось ко всем евреям, цыганам и коммунистам. На территории Заготзерна был сарай, куда и согнали всех евреев. Я был черненький, с черными глазами. Как-то мы с ребятами играли на улице, а тут немецкий патруль. Идут группой, с автоматами. Один солдат меня увидел: «Kind, komm!». Меня схватили и втолкнули в этот сарай, где все ждали отправки на расстрел. А расстреливали за городом. В стене сарая был пролом, который охранял татарский полицай с винтовкой. А я был шустрый и решил, чем тут сидеть и ждать отправки на расстрел, лучше попробовать убежать. И убежал! Но побежал не домой, а к соседям. Соседка потом бабушке сказала, что я у них. Там я и прятался несколько дней. Никто больше меня не спрашивал и не искал. Вот так я во второй раз избежал смерти.

Когда жители шли в комендатуру на регистрацию, то распихивали детей, чтобы они убегали и прятались. А патруль искал цыганских и еврейских детей даже по татарским дворам. Они протыкали штыками скирды, мешки с тряпьем, чтобы найти спрятавшихся. И вот мы с одной девочкой из этого двора, рыженькая такая была, постарше меня, а мне тогда восемь лет было, спрятались в старый погреб-яму. Стены погреба были из прогнивших досок, сплошная труха, и еще там было полно мокриц. Пришел патруль, солдаты над нашей ямой стоят, разговаривают. Потыкали в эту труху штыками и ушли. Мы подождали немножко и вылезли. Тут девчонка эта рыженькая и говорит: «Смотри, Витька, у тебя рубашка слева порвана». Это немец штыком проткнул. Если бы на сантиметр правее… Вот это – третий случай моего спасения.

Отец в крымском подполье с партизанами оставался. Когда пришли наши, командир дивизии, которому отец докладывал, как действовало подполье, спросил: «А где мы можем освобождение и встречу отметить»? А отец говорит: «Да вот у меня двор большой». На второй день после освобождения привозят туда на машинах, на линейках доски для столов и скамеек. Собрался полный двор офицеров, и отец, конечно, был приглашен. Пили дотемна, а потом салютовали из автоматов. Отец как человек местный до возвращения партийных работников был временно назначен исполняющим обязанности председателя горисполкома. Он должен был следить за порядком, не допускать мародерства.

Как-то утром он ушел на работу, а у нас в коридоре в углу стоял автомат ППШ. Ну, я его схватил и решил тоже салютовать из автомата. Он не был на предохранителе. А у ППШ такой тугой затвор на пружине. От встряски он и выстрелил вдруг вверх. Две дырки в потолке сделал. А ведь мог автомат и в меня выстрелить, прямо в лоб. Я в сарае засохшую известку нашел, развел ее, дырки в потолке замазал. А отцу ничего не рассказывал: у него рука тяжелая была.

А вот пятый случай. Когда наши немцев выбили, то было брошено много всякого оружия. Мы с пацанами лазили вокруг и собирали это оружие. Например, у меня по кустам было четыре винтовки спрятано, но больше меня интересовало всё, что взрывалось: патроны, заряды... Пас я как-то корову Марту рядом с дорогой. А вдоль дороги канава была. В канаве жижа, грязь. Весна ведь. Я в этой канаве палкой ковыряюсь, патроны ищу, а рядом моя корова траву щиплет. Смотрю, на палку какая-то мочала прицепилась, а к ней – жестянка, что-то вроде смятой консервной банки. А это ручка немецкой гранаты была размочалена. Я подергал эту жестяную штуку, она открылась, ну и случайно запал сорвал. Тут смотрю: «А где это моя Марта»? – нет ее вблизи, ушла корова. Я помчался наверх по косогору, корову-то надо найти. Вдруг сзади взрыв. А если бы не корова... Видел трупы, видел повешенных. Такое у нас было детство.

Был у нас такой Мишка Лифаров. До войны он прикидывался сумасшедшим. Пугал женщин, детей, показывал непристойности. А когда пришли немцы, сумасшествие улетучилось. И стал он первым предателем. По его наводке многих расстреляли, в том числе и семьи партизан Гражданской войны. Он знал, что отец мой был исключен из партии. И благодаря этому отца и нашу семью не тронули. С помощью Лифарова и татар немцы выявляли и расстреливали евреев, цыган, партизан и коммунистов почти до окончания оккупации. Лифарова в 1960 году поймали в Болгарии, судили и расстреляли.

Был у нас там очень богатый дом, хозяин был уже немолодой состоятельный человек. У него были дети и грудные внуки. Всех их уничтожили в оккупацию. Это было тогда, когда всех евреев и цыган расстреливали. Идем мы как-то с пацанами купаться, а ворота в их двор открыты и во дворе перья от подушек летают. И всё. Во дворе никого... Это было во многих городах и поселках, и в Старом Крыму, и в Феодосии.

А в апреле 1944-го освободили город. Когда пришли наши и вернулось из эвакуации партийное руководство, отца посадили в бериевский лагерь для проверки. Но он сумел доказать, что не предатель. Например, его под конвоем возили на черноморское побережье, где он должен был показать место, где он сжег радиостанцию, а не передал ее врагу. Показал он и сгоревшую машину, в которой была эта рация. И еще показал, где он в туалете под балкой военный билет спрятал.. Всё это помогло ему пройти проверки. Было это зимой 1944-1945гг.

Когда отца в лагерь забрали, я с мачехой оставался. Сестричка у меня была от второго брака отца, Женечка, 1939 года рождения. Умерла во время войны от дифтерии. Румынский офицер, заведовавший ветеринарным пунктом, нам очень помогал. Приносил нам сыворотку против дифтерита. А всё равно не спасли Женечку. А офицер этот и подпольщикам лекарства передавал.

Моя родная мама мне всё время писала, но я ее писем не читал, я их сразу сжигал. Не мог простить, что она меня бросила. Так мне сказали, а я поверил, я ведь маленьким был, верил взрослым. А она меня и не бросала вовсе. Когда война началась, она эвакуировалась в Поти. И письма, пока было можно, из Поти приходили. А потом, после войны, она жила в Лазаревском.

И вот когда я женился и мы с женой решили отдохнуть в Лазаревском, жена настояла, чтобы мы поехали к маме познакомиться. «Как же не встретиться, ведь это твоя родная мать», – так жена сказала. Мы познакомились. Такая встреча была, никогда я не забуду, – одни слезы. Мама плакала все время, и я плакал тоже. Так я нашел свою мать.

Вот такая история».

 

<< Назад | №7 (166) 2011г. | Прочтено: 720 | Автор: Баст М. |

Поделиться:




Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Топ 20

Вилли Брандт – великий канцлер

Прочтено: 22301
Автор: Борухсон Ю.

КАК Я ИСКАЛА СВОИ НЕМЕЦКИЕ КОРНИ

Прочтено: 2952
Автор: Соколова Н.

Стив Джобс. Человек, который изменил мир

Прочтено: 1839
Автор: Калихман Г.

ЛЮДМИЛА МЕЛА. ОТКРОВЕННО О СЕБЕ

Прочтено: 1669
Автор: Мела Л.

Этюд о «временах года» человеческой жизни

Прочтено: 1644
Автор: Калихман Г.

Путь Гордона

Прочтено: 1604
Автор: Мучник С.

Люди, отмеченные Богом

Прочтено: 1465
Автор: Ионкис Г.

Unbesungene Helden – «Невоспетые герои»

Прочтено: 1382
Автор: Парасюк И.

Человек, который умеет удивляться

Прочтено: 1221
Автор: Фельде С.

Ральф Джордано. Штрихи к портрету

Прочтено: 1189
Автор: Либерман Б.

БЕРТОЛЬД БАЙТЦ: ПОСЛЕДНИЙ РЫЦАРЬ

Прочтено: 1176
Автор: Борухсон Ю.

Человек особой выплавки

Прочтено: 1165
Автор: Беленькая М.

Добро ходит по кругу!

Прочтено: 1157
Автор: Скутте Г.

«Сашин дом» или Александр Панков, архитектор и человек

Прочтено: 1149
Автор: Редакция журнала

ЭМИГРАНТСКИЕ СТАНСЫ

Прочтено: 1145
Автор: Фельде С.

Рукописи не горят

Прочтено: 1143
Автор: Штайман Д.

Скрещение судеб

Прочтено: 1104
Автор: Ионкис Г.