Время читать. Павел Коган

Когда месяц назад я прочитала, что в Петербурге в Доме-Музее Ахматовой назначена презентация этой книги, я не поняла, какой это Павел Коган, тот ли, что написал «Бригантину», тот ли, что из числа «поэтов, погибших на войне», или кто-то иной, из новых, и бросила этот вопрос своему другу литературному критику Никите Елисееву, имеющему прямое отношение к изданию этой книги.

Да, тот самый, конечно, – отозвался Никита. Тот, чьи стихи по строчкам мы знаем много лет. «Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал…», «пьем за яростных, за непокорных, за презревших грошевой уют» или «…но мы еще дойдем до Ганга…»

Да, но почему вдруг сейчас, через 77 лет после гибели, издается едва ли не первый персональный сборник стихотворений погибшего совсем еще юным поэта? – снова удивилась я…

Ответ приходит сразу

По нелепой, быть может, но давно сложившейся у нас традиции вспоминать человека в год юбилея, книжка эта вышла как раз к 100-летию со дня рождения поэта. Дочка и внучка Павла Когана собрали всё, что могли, все известные и неизвестные его стихи…

«Собрали» – глагол законченного действия. Чтобы закончить, чтобы собрать всё, из чего составлена эта книга, семье понадобилось целых 77 лет. Но эта книга – открытие, она – явление в читающем мире. Поэтому о ней наш сегодняшний рассказ.

Кажется, что это звонкое имя – Павел Коган – мы знали всегда. Откуда же?

При жизни поэта, короткой до трагической невозможности, у него не было опубликовано ни единой строчки. После смерти – в общих сборниках, зачитанных нами до дыр: «Имена на поверке» – крошечная белая книжечка с красными буквами заголовка, издана в 60-х; синий том стихов поэтов, погибших на войне, в серии «Библиотека поэта»; да единственная персональная книжка «Гроза», вышедшая в первые годы перестройки и оставшаяся поэтому незамеченной в тогдашнем бурном море открывшейся литературы, – вот и все публикации. Немного.

Что вошло в новую книгу

Вошли все стихи, известные и не печатавшиеся никогда, обнаруженные совсем-совсем недавно и всё, что сохранилось в семейном архиве, и черновики, и воспоминания, и письма с фронта, и фотографии, и комментарии… И что же в итоге? И в итоге возникает портрет поэта, где перед нами Павел Коган, поэт «Грозы» и «Бригантины», романтик революции, которого мы знали все эти годы, и в то же время – другой, мыслящий очень по-сегодняшнему, живой человек, наш современник. И еще мы можем здесь почувствовать, ощутить весь его круг, «мальчиков его поруки». Это портрет поколения…

…Павел Коган остался бы страницей в истории советской поэзии, даже если бы написал одно только «Есть в наших днях такая точность» с этими строчками «…но мы еще дойдем до Ганга, но мы еще умрем в боях, чтоб от Японии до Англии сияла Родина моя».

А он за свой короткий (меньше, чем у Лермонтова!) отпущенный ему судьбой век оставил всего столько, что этого хватило на 77 лет осмысления. В 17 лет он написал «Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал» – строчки пошли жить, были подхвачены другими поэтами…

В 14-ть, восьмиклассником, на каникулах совершил путешествие по деревням, где увидел итог коллективизации, увиденное сумел понять, написал стихотворение «Монолог», прочитал его одноклассникам, был исключен из комсомола, из школы…. Отец Давид Борисович устроил его в другую школу, экзамены он сдавал экстерном… Это не известный до этой книги факт, и это только один из неизвестных, их много на страницах сборника.

Предчувствие, предвидение удивительно сильно были развиты у него. Загадочная сила интуиции… «…ты стоишь на пороге, за четыре шага от счастья». Написано в 1939-м – о победе 45-го года! Четыре шага – четыре года войны. Свою смерть он предугадал, не сомневался в том, что не вернется с войны: «…я с нее не вернусь, с проклятой». Как-то однажды вечером перед войной предложил друзьям, поэтам-ифлийцам, написать стихи на смерть друг друга. «Ведь кто-то же из нас не вернется» – сказал. А с войны не вернулся из них почти никто. Ощущение близкой гибели у 18-летнего человека…Такой дар предвидения часто присущ большим поэтам.

Когда в юности я впервые прочла стихи Павла Когана, то восприняла его как часть того прекрасного поколения, где «размах и ясность до конца», где «весь мир – родня», где дорога «на Елисейские поля по Ленинградскому шоссе», где мировое счастье, оптимизм нового мира, молодой страны, что там «грошевой уют», за такую страну не жаль и погибнуть… Всё так, но и не только так.

Отрывок из дневника. Павлу 16 лет. Он составляет для себя длинный список того, что ему следует срочно прочесть. В этом списке Блок, Брюсов, Бальмонт, а еще Владимир Соловьев, и Мандельштам, и Гумилев! Ошеломляющий список. Это 1934 год. Одни из этого списка давно уже в эмиграции, другие, как Мандельштам, навеки исчезли в сталинских лагерях, третьи, как Гумилев, расстреляны 10 лет назад… И все они, даже имена их, – запрещены. Этот школьник слишком много знал…

Другим предстает поэт Павел Коган из этой книги. И книга эта – находка для вдумчивого читателя.

Начало

Он прославился песней, которую написал своим дворовым друзьям. Про бригантину, которая «в дальнем синем море…» и где «капитан, обветренный, как скалы» выходит в это «дальнее синее море», не дождавшись нас… Песня сразу же стала гимном. У его друзей, у студентов, у геологов, у туристов, у молодежи. Ее пели до войны, пели после войны, поют сейчас. Пели, часто не зная имени автора. Пели, не отдавая себе отчета в том, что эта песня на самом деле – начало такого яркого и важного явления в культуре ХХ века как авторская, бардовская песня. С нее и пошел этот жанр.

Штрихи биографии

Родился в Киеве, в еврейской семье. Переехали в Москву, когда Павлу было 4 года. Учился в ИФЛИ (Институте философии, литературы и истории) и в Литературном институте. Масса друзей. Талантливая молодежь, бурлящая жизнь. Потом война. Был белобилетником по зрению. На фронт проник, обманув комиссию. Скрыл от врачей свою близорукость. Выучил наизусть таблицу проверки зрения. На фронте страдал, но не носил очков, чтобы не комиссовали. И еще чтобы взяли на фронт: когда спросили, какими языками владеет, ответил «немецким», из которого знал тогда несколько слов. Но выучил сразу за два месяца. Потом были курсы военных переводчиков и направление на фронт для штабной работы. Но он рвался на передовую. Перевелся в поисковую разведку (там тоже был нужен немецкий язык). Воевал под Новороссийском. Тогда там была самая мясорубка. Погиб в сентябре 1942 на сопке Сахарная голова. Было ему 24 года.

Из письма отцу с фронта:

«Батько родной! Получил две твоих открытки. Рад был страшно. О том, что ты в Москве, узнал недавно – письма ходят по 2–3 недели. Не сер­дись, родной, что не пишу. Это здесь очень трудно по многим причинам, не­лепым для вас в тылу: нет бумаги, не­где писать, смертельно хочется спать…

Что писать о себе: жив-здоров, бодр, воюю. Очень хочется верить, что оста­нусь жив и что свидимся все у нас, на улице Правды. Только здесь, на фрон­те, я понял, какая ослепительная, какая обаятельная вещь – жизнь. Рядом со смертью это очень хорошо понимается. И ради жизни, ради Оленькиного смеха, ради твоей седой чудесной головы я умру, если надо будет, потому что человек с нормальной головой и сердцем не может примириться с фашизмом...»

Как рождалась эта книга

«Собирались у Лены Ржевской. В ее маленькой 4-метровой комнатке за кухней. У нее была наша штаб-квартира», – так вспоминали друзья из той поэтической молодой компании 40-го года.

Елена Ржевская стала потом прекрасной писательницей, автором известнейших книг о войне. Сама участница войны, военная переводчица. В 42-м воевала подо Ржевом. В 45-м во время штурма Берлина участвовала в поисках Гитлера, в опознании его трупа, в исследовании обстоятельств его самоубийства. Ржевская – это ее псевдоним. Ее звали Елена Коган. Она и была юной женой Павла Когана. Их крошечная дочка Оленька была с дедушкой в эвакуации.

 …В 1956-м году Давид Борисович взялся за составление книги стихов сына, которую мы с вами получили только сегодня. Елена ему помогала.

В дом на улице Правды, где вырос Павел Коган, где родилась его дочка, в 56-м потянулись друзья. Каждый нес листочки со стихами Павла. Он любил больше читать друзьям вслух и раздаривать свои стихи-автографы, чем хранить их в архиве.

У умершего только что режиссера Марлена Хуциева в его фильме «Застава Ильича» использована документальная запись: вечер в Политехническом, конец 50-х, выступает Борис Слуцкий и говорит, что был такой поэт Павел Коган, все стихи которого остались только в памяти друзей и что перед отправкой на фронт Павел читал Слуцкому длинное свое стихотворение, которое он запомнил и потом записал.

Друзья несли всё, что хранили у себя, карандашные почеркушки, переписанные по несколько раз под копирку, стихи, чудом сохранившееся во время войны, обстрелов, переездов.

Отец не успел закончить работу нал книгой. Продолжила дочь Павла – Ольга Сумм и его внучка Любовь Сумм, филолог, кандидат наук, переводчица. «От домашнего архива, – рассказывает Ольга Сумм, – поначалу ни мама, ни я не ожидали многого. Главное из написанного известно. Но и домодельная книга (так называл свою работу Давид Борисович), и папки – нас просто ошеломили. Перед нами вставала эпоха. В итоге решено было издавать всё».

Строчкой из стихов, что читал Борис Слуцкий в «Заставе Ильича», названа эта книга:

   Разрыв-травой, травою-повиликой

   мы прорастем по горькой, по великой,

   по нашей кровью политой земле...

В книге новый для нас Павел Коган. Таким мы его не знали. И таким он стал бы, если бы остался жить.

Как прочитать эту книгу

В интернете ее пока нет. Заказать в библиотеке или непосредственно в издательстве, купить электронный вариант книги или сам 500-страничный том – возможно.

Павел Коган. «Разрыв-травой, травою-повиликой…», Москва, издательство «Совпадение», 2018. Время читать!

Наталья Ухова (Бохум)

Читайтетакже:

1. О поэтах, не вернувшихся с войны. Журнал «Партнёр», № 5 / 2016. Автор И. Парасюк
2. Музы не молчали. Журнал «Партнёр», № 5 / 2013. Автор Г. Ионкис
3. ПОТТЕРянное поколение. Журнал «Партнёр», № 6 / 2010. Автор М. Аграновская
4. Толстой навсегда. Книги П. Басинского о Льве Толстом. Журнал «Партнёр», № 9 / 2018. Автор Н. Ухова
5. «Чувствовать себя Толстым очень приятно». Журнал «Партнёр», № 9 / 2010. Автор К. Мурашова