Мьянма – страна переворотов

От Суэца правь к востоку, где в лесах звериный след,

Где ни заповедей нету, ни на жизнь запрета нет.

Чу! Запели колокольцы! Там хотелось быть и мне,

Возле пагоды у моря, на восточной стороне.

На дороге в Мандалей, где стоянка кораблей,

Сбросишь все свои заботы, кинув якорь в Мандалей!

О, дорога в Мандалей, где летает рыбок стая,

И заря, как гром, приходит через море из Китая...

Р. Киплинг, 1895

Чарующие строки великого английского поэта пытались переводить в России добрый десяток раз: со времен Серебряного века и до совсем уж недавних годов, и всё-таки каждый раз не совсем точно. Утрированный «солдатский кокни» можно было бы перевести с помощью русской фени, но уж больно ее понятия далеки от того, о чем думает солдат британской колониальной армии. Нечто напоминающее можно увидеть в творчестве афганских ветеранов, - настоящих, а не «свидетелей» для позорных шоу вроде «Вечернего М.».

И всё-таки «Кто услышал зов с Востока, вечно помнит этот зов». Для меня, старого ориенталиста, не понаслышке знакомого с Юго-Восточной Азией, новость о военном перевороте в Мьянме в первый день февраля не стала чем-то удивительным – помню переворот 1962 года, гражданскую войну, жестокий путч 1987 года... Лишь в 2011 году в стране начались позитивные политические реформы, приведшие к гражданскому правлению. И вот опять переворот...

Поводом для захвата власти главнокомандующий вооруженными силами Мин Аун Хлаин объявил несогласие с недавними парламентскими выборами, на которых поддерживаемая военными партия «Союз солидарности и развития» получила меньше 20 процентов голосов – при сокрушительной победе (80 или даже более 80 процентов голосов, подтвержденных избиркомом). Я этим данным вполне доверяю, это вам не Белоруссия. Эти данные показаны «Национальной лигой за демократию», которую возглавляет фактический лидер Мьянмы Аун Сан Су Чжи (Аун Сан – это имя ее отца, героя национально-освободительного движения Бирмы (тогда еще), злодейски убитого в 1947 году. Вообще-то в Мьянме подобные добавления к личному имени не приняты, но для «матушки Су», как ее принято называть в обществе, это допустимо – она сама уже национальная героиня, лауреат Нобелевской премии мира за отважную борьбу за демократию и права человека, неоднократно арестованная и просидевшая полтора десятка лет под домашним арестом в Рангуне, нынешнем Янгоне, в своем доме на озере Инья, в самом центре шумного, безалаберного азиатского города. (Съемки там нам тогда запретили.)

И вот матушка Су вновь отправлена под домашний арест за то, что, вот, в ее доме при обыске обнаружены предназначенные для внешней охраны радиопередатчики, за которые, якобы, не уплачена таможенная пошлина.

Соратник ее, формальный президент Мьянмы Вин Мьин арестован по известному в России «санитарному делу» - за нарушение антиковидных правил в ходе прошлогодней предвыборной кампании. Арестованы еще многие сотни людей, в том числе и депутаты избранного парламента, не признанные военной хунтой. Хочу напомнить: Аун Сан Су Чжи не смогла (и не могла) стать президентом Мьянмы по статье конституции, организованной предыдущим военным режимом и согласно которой не может занимать высший государственный пост человек, имеющий  родственников за границей. А дети Су Чжи от брака с ныне покойным англичанином живут в Англии. Возглавляя столь популярную партию, она удовольствовалась странной должностью «государственный советник», но всё последнее десятилетие именно она рассматривалась всем миром как глава Мьянмы, медленно вытягивающая страну из затянувшейся на полвека международной изоляции и из экономической трагедии «бирманского социалистического пути», загнавшего страну с населением под 50 миллионов в бездну нищеты. И это при колоссальных природных богатствах, вызывавших зависть у многих соседей. Может быть, делала она это с восточной осторожностью и неспешностью, в жестких конституционных условиях, сформированных долгим военным правлением.

По существующему законодательству четверть мест в парламенте принадлежат военным и при использовании поддерживающей их гражданской политической партии можно легитимно удерживать власть в стране. С этим воровским приемом матушка Су пыталась бороться, медленно продвигая реформы, сама тактика эта увеличила популярность ее партии и ее лично, и привела к результатам ноябрьских выборов 2020 года. И – к последовавшему перевороту.

Надо напомнить еще, что добрая половина мьянманской экономики принадлежит или контролируется военными, «силовиками». Не очень трудно заключить, даже по российскому примеру, что ее эффективность крайне низка. И выход один – реформы, еще раз реформы, пусть даже иногда болезненные.

Еще одна проблема – Мьянма всё-таки многонациональная страна, разделенная на штаты именно по национальному признаку. И как всегда бывает при жестких тоталитарных режимах, в противовес возникает сепаратизм и его подавление. Моны, шаны, карены, качины, другие народы не раз подвергались репрессиям, а режим – санкциям, громкому международному осуждению, дальнейшей изоляции от остального мира.

Особый случай – преследования народа рохинджа, мусульманского меньшинства в стране, преимущественно исповедующего буддизм. Живут рохинджа в штате Ракхайн (быв. Аракан), недалеко от Бангладеш, говорят на диалекте бенгальского языка. Я их видел в городке Текнаф, на границе с тогда еще Бирмой. Беженцы, что еще скажешь! Толпы чумазых детей окружают, кричат: «Шааб, бокшиш!»  (Господин, подай!)...

Никто не знает, когда они поселились в Аракане, но они сразу же не подружились с местными жителями, отнюдь не слабаками: еще в 19-м веке прославились араканские пираты. Рохинджа не избежали повсеместной радикализации ислама и стали отвоевывать свое место в мире путем террора, нападая на полицейские участки, дело дошло до грабежей и изнасилований.

Военные отреагировали очень жестко, при том что еще ранее рохинджа были лишены гражданства. Поток беженцев в Бангладеш измеряется сотнями тысяч. Мир возмутился, дело дошло до Международного суда в Гааге. Аун Сан Су Чжи выступила тогда в защиту действий силовиков, что не послужило на пользу ее репутации, но всё-таки главная вина была возложена на генерала Мин Аун Хлаина, ставшего теперь узурпатором.

Генерал - личность известная в Мьянме, карьерный офицер, медленно, но верно поднимавшийся по служебной лестнице. Переворот 1 февраля прошел без сучка, без задоринки. Демонстрации протеста проходят по всей стране с нарастающей силой, но жестокие разгоны с водометами были пока единичными. Мирные пока еще демонстрации, два символа – красные ленточки и поднятые вверх три пальца руки – и то и другое означает неприятие власти. Пока трудно понять, кто кого осилит...

Замечу: Мин Аун Хлаин шесть раз посещал с визитами Москву. Военное сотрудничество Мьянмы с Россией носит всеобъемлющий характер, от самолетов и автоматов до обучения в России шести тысяч курсантов. В Совете Безопасности ООН Россия вместе с Китаем заблокировала осуждение военного переворота. И наконец – за пять дней до переворота в Нейпьидо, новой столице Мьянмы, с генералом провел переговоры министр обороны России Сергей Шойгу.

Посмотрим, как будут развиваться события дальше.      

Евгений Кочанов (Бонн)

Читайте также:

1. Конкц года Крысы, или круглый год – год Быка. Журнал «Партнёр», № 2 / 2021. Автор Е. Кочанов
2. Турция в меняющемся мире. Журнал «Партнёр», № 11 / 2020. Автор Е. Кочанов
3. Ливан. Конец страны, начало страны? Журнал «Партнёр», № 9 / 2020. Автор Е. Кочанов