Если ребенка не научить вытирать себе попку и выливать за собой горшок, он не будет этого делать. А если его с малолетства приучить грязной попкой гордиться — он будет ею гордиться!

Если этот опыт произвести со всем поколением — все поколение будет ходить сначала с грязными попками, а потом с большими грязными задницами — и гордиться.

Потом это станет национальной нормой.

И человек, который однажды робко заметит, что э-э-э… как бы сказать… при всем уважении к традициям… но, в общем, воняет, сильно воняет! — такой человек станет отщепенцем и позором cлавного обосравшегося коллектива.

Когда отщепенцев наберется на кружок, и, начитавшись переводных книг по гигиене, они попробуют предпринять какие-то меры по изменению родимых традиций — их закуют в кандалы, лишат имений, посадят в Шлиссельбург, отправят по Владимирской дороге, закроют в психушке, расстреляют без права переписки и вышлют в Горький.

Потом частично реабилитируют. Потом, по случаю внезапной оттепели, позволят жить, где все, но молча.

Все это время в любезном Отечестве будут рождаться и вырастать новые поколения детей, гордящихся грязной попкой. Они будут превращаться в здоровущих засранных дядек, традиционно обиженных на то, что в мире их никто не любит и все воротят нос…

На досуге, для самоуважения, дядьки заведут себе интеллектуалов. Интеллектуалы подведут под отечественное дерьмо историческую базу и, втягивая носом родимое амбре, начнут выражать дозволенную либеральную печаль по поводу того, что все сложилось именно так, а не иначе…

Но, скажут они, с этим же ничего не поделать! Ментальность, знаете ли. Ну, не готовы наши селяне жить с подтертыми попами, не прижилось это тут. Оставьте вы их в покое! Родина все-таки.

Ну, Родина, кто бы спорил. Ну, традиции, да.

Но люди рождаются — голенькими. Без традиций вообще. Ничего там, в ДНК, не записано про традиции и нормы поведения — эти нормы могут меняться, по много раз и очень существенно, причем даже на пространстве одного поколения! Нет, пардон, не менять-ся: нормы сами не изменятся, это вопрос усилий ума и воли.

Желательно — доброй воли, потому что норма может поменяться и вниз; за несколько лет из посетителей берлинских кафе можно сделать серийных убийц — это проверено.

А возвращаясь в родные палестины, просто констатируем: нынешняя неготовность российского народа к демократии — банальность, не требующая доказательств. Еще бы он был готов к демократии — народ, которому века напролет, от Ивана Третьего до Путина, под разными соусами вбивали голову «необходимость самовластья и прелести кнута».

Но в самом вопросе о «готовности-неготовности» прячется иезуитская подмена смыслов. Корректно было бы сформулировать его по-другому: способен лироссийский народ освоить демократические инструменты самоуправления?

Должен вас прямо предупредить, что ответ «нет» на этот вопрос — будет означать русофобию в чистом виде. Японский, эстонский, чилийский, ирландский… — сотни народов, стало быть, на это способны, а народ-богоносец — мимо кассы? Ерунда. Разумеется, мы не дурее других — и вполне в состоянии справиться со сборкой и эксплуатацией этой нехитрой шестереночной передачи, разделения властей.

Но — не сразу, разумеется, не сразу!

Это как с попкой.

Для начала надо твердо решить, что таки да, лучше ходить с чистой, а гордиться грязной — это не особый путь, а обычное свинство. Начать учиться. С помощью старших, день за днем... анализируя ошибки и не давая себя сбить с панталыку воспоминаниями о том, как хорошо пахло в старые времена… приближая нормы к общепринятым в мире, улучшая координацию…

Глядишь, окрепнем — начнем попадать горшком в унитаз.

Что-то я размечтался, да?