Блокада Ленинграда. Новый взгляд
К 75-летию начала блокады Ленинграда
Даниил Коцюбинский (Санкт-Петербург)
Сталин был готов сдать город
В последние годы дискуссия об одной из самых трагических страниц Второй мировой войны – осаде Ленинграда, разгорелась с новой силой. Какой же должна быть память о блокаде Ленинграда?
Прежде всего – правдивой. А ведь ложь о блокаде начинается с первых же официальных слов о ней... Начиная с 5-6 сентября 1941 года, Гитлер и высшее руководство вермахта отказались от идеи брать город штурмом. Замкнув 8-го сентября кольцо блокады в районе Шлиссельбурга, они – во избежание собственных лишних потерь и ради переброски части войск на московское направление – сознательно перешли к тактике осады. По сути «обороны Ленинграда» как таковой не было. Точнее, она закончилась как раз в сентябре 1941 года, когда немцы перешли к тактике удушения города в блокадном кольце. Советское командование, не разгадавшее этого маневра немецких стратегов, еще довольно долго ждало штурма и готовилось к возможной сдаче города.
Вплоть до конца 1941 года Сталин и его штабисты размышляли не об организации планомерного снабжения Ленинграда и эвакуации жителей, а о том, как побыстрее вывезти из обреченного (как казалось Сталину) Ленинграда максимум солдат и вооружения, а также полезных для дела обороны рабочих и оборудования.
Главной задачей, которую ставил Кремль перед собой в тот момент, было пробить коридор на восток и спасти от нависшей угрозы плена более 500 тысяч солдат Ленинградского фронта и матросов Балтийского флота.
23 октября 1941 г. командующий Ленинградским фронтом Иван Федюнинский получил указание Сталина: «Судя по вашим медлительным действиям, можно прийти к выводу, что вы всё еще не осознали критического положения, в котором находятся ваши войска. Если в течение трех дней вы не прорвете фронт, все ваши войска будут взяты в плен. Требуем от вас быстрых и решительных действий. Нужно дать возможность войскам отойти на восток, если Ленинград будет сдан. Для нас армия важней».
Таким образом, осенью 1941 года советские руководители были готовы сдать Ленинград немцам и мечтали во что бы то ни стало увести войска из города на восток…
Однако войска вермахта не дали Красной армии в первую военную осень возможности прорвать оборону немцев и осуществить желаемый вывод войск.
И потом Ленинград более двух лет не мог вырваться из блокадного кольца не потому, что его беспрерывно атаковал враг, а он мужественно отражал эти атаки, а потому только, что советские военачальники долго не могли вызволить Ленинград из голодной ловушки, несмотря на многократный перевес в силах. И загубили неведомо зачем более миллиона красноармейцев. Один лишь Невский пятачок, в итоге ни на миллиметр не приблизивший прорыв блокады, унес 200 тысяч жизней. Людей гнали на верную смерть в холодных волнах Невы и от немецких пуль и снарядов. А тех, кто не шел в эту «атаку обреченных», расстреливали «за трусость».
«К моменту высадки нашей роты, – вспоминает участник этой операции Юрий Пореш, – все окопы, ходы сообщений были забиты замерзшими трупами. Они лежали на всей площади «пятачка», там, где их настигла пуля или осколок. Трудно об этом вспоминать, но так было: укрытие, в котором мне и моим двум товарищам довелось разместиться, было вместо наката перекрыто окоченевшими трупами, трупами были частично выложены стены, амбразуры для ведения огня были оборудованы между трупами, уложенными вдоль окопов вместо бруствера. Вся площадь пятачка представляла собой кладбище незахороненных солдат и офицеров… Всё это на фоне постоянного грохота нашей и немецкой канонады … отвратительного воя немецких штурмовиков, стона раненых, мата живых, кроющих немцев, войну и этот гиблый пятачок, а иногда и наших артиллеристов, лупивших по своим позициям».
Глядя на то, как красные командиры гнали своих подчиненных на убой, немцы поражались: «Когда плацдарм уже был в наших руках, – записал в дневнике унтер-офицер Вольфганг Буфф, – они сделали безнадежную попытку переправиться через Неву на лодках, чтобы перейти в контратаку. То, что не было уничтожено при переправе, завершено было при высадке. Не знаешь чему больше удивляться: безумству тех, кто отдал приказ на эту безнадежную операцию, или мужеству смертников, выполнявших его…».
Другая ложь о блокаде – то, что миллион голодных смертей никак нельзя было предотвратить. Для спасения мирного населения Ленинграда требовалось только одно: своевременная политическая воля.
В первую блокадную осень и почти всю зиму никто из высшего руководства страны о спасении жителей города всерьез не думал. Да и после того, как осознание масштаба проблемы, наконец, пришло, маховик сталинской военно-бюрократической машины, парализованной страхом и безынициативностью функционеров, раскручивался медленно, с огромным скрипом…
Почти всю осень Ладожская флотилия серьезно не занималась ни эвакуацией жителей (за сентябрь – начало ноября было вывезено менее 15 тысяч человек), ни масштабным подвозом продовольствия в город. При этом реальная пропускная способность Ладожской флотилии была очень высокой – это подтвердилось в начале ноября 1941-го, когда, несмотря на начавшийся ледостав, получив соответствующий приказ командования, она буквально за несколько дней смогла вывезти из Ленинграда около 20 тысяч солдат. Но приказа на эвакуацию мирных жителей и на массовый подвоз продовольствия не было еще долго…
Дмитрий Павлов (уполномоченный ГКО по обеспечению продовольствием Ленинграда и Ленинградского фронта) в своих мемуарах пишет, что установившийся лед позволил, начиная с 20 ноября 1941 года, отправлять конные (санные) обозы, а с 22 ноября – автоколонны. Однако мирное население, не связанное с производственными нуждами, стали вывозить из Ленинграда лишь в конце января, когда люди в городе уже умирали сотнями тысяч. Причем в этом месяце вывезли всего 11 296 человек. Массовая эвакуация началась лишь в феврале 1942-го – 117 434. В марте – 221 947, в апреле – 163 392. Таким образом, по зимней дороге за неполные четыре месяца эвакуировали чуть более 500 000 человек.
Но это было фатально поздно – для тех, кто не дожил, а равно для многих из тех, кто в итоге умер от последствий дистрофии уже в эвакуации – как Таня Савичева...
А если бы эвакуация – через Ладогу, на баржах – началась еще в сентябре-октябре? И если бы тогда же начался массовый подвоз продовольствия в город? Можно было спасти практически всё население!
Достаточно вспомнить операцию по эвакуации из Дюнкерка 1940 года, когда в критической для себя ситуации полного поражения союзных войск на континенте, британское правительство всего за 10 дней сумело переправить через Ла-Манш около 340 тысяч солдат.
Но до этого Сталину и его маршалам не было в тот момент дела. И потому самолеты улетали из Ленинграда на Большую землю, груженные минометами и пушками, а не стариками и детьми. А сани и автомобили, вплоть до конца января, вывозили через Ладогу солдат и рабочих, а не «иждивенцев»...
Академик Дмитрий Лихачев вспоминал, как его во время блокады вызвали по какому-то вопросу в Смольный. Измученный голодом, Лихачев шел по коридорам этой большевистской цитадели, насквозь пропитанной манящими ароматами столовой. Но ему при этом никто из начальства не предложил поесть.
Весной 1942 года, после самой страшной блокадной зимы, из подвала Смольного были выброшены крупные запасы сгнивших помидоров и других продуктов. Писатель Даниил Гранин не так давно вспомнил (чем привел в бешенство министра культуры Мединского) о том, что во время блокады в Ленинграде активно работал кондитерский цех, выпекавший сладкие деликатесы – ромовые бабы, венские пирожные и т.п. – для городских руководителей. Также недавно был опубликован и дневник одного из не самых значительных чиновников, работавших в блокадном Ленинграде – он описывал, как прекрасно питался в одном из пансионатов для начальства в самый разгар блокады. Только что «Новая газета» напечатала мемуары бывшей продавщицы «Елисеевского магазина» (при советской власти он назывался «Гастроном № 1»), где на протяжении всей Блокады выдавались самые изысканные продукты представителям советской элиты: «Люди приходили спокойные, хорошо одетые, голодом не изможденные. Показывали в кассе какие-то особые книжечки, пробивали чеки, вежливо благодарили за покупку. Был у нас и отдел заказов «для академиков и артистов», там мне тоже пришлось немного поработать. В очередях в Елисеевском никто не давился, в голодные обмороки не падал...».
Для того чтобы блокада Ленинграда не превратилась в массовый и в большинстве случаев совершенно бессмысленный убой военнослужащих, а также в фактический геноцид целого города – «Ленинградский Холокост», требовалась просто иная власть, с иной, европейской политической культурой, другой психологией, другой системой приоритетов. Коммунистические лидеры совершенно спокойно чувствовали себя, сидя в теплых блиндажах и кабинетах, отдавая свои людоедские приказы только ради того, чтобы «отчитаться перед Сталиным» о выполнении его директив. Они разъезжали по умирающему городу в роскошных начальничьих автомобилях, глядя на то, как за окнами погибают от голода и холода изможденные люди, тянущие за собой саночки с телами их умерших близких.
Вот о чем забывать мы тоже не имеем права...
Мне понравилось?
(Проголосовало: 52)Поделиться:
Комментарии (4)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>