Журнал «ПАРТНЕР»
Полистать журнал
История >> Памятные даты
«Партнер» №7 (82) 2004г.
Прошлое и будущее на торжествах в Нормандии
История не знает сослагательного наклонения, однако историки и писатели, не говоря о газетчиках, любят порассуждать на тему «а если бы». Прошлое состоит из фактов, но кто только ни пытается «по-новому» осветить их! Державы-победительницы во Второй мировой войне справедливо считают ее окончание победой над гитлеризмом. Бывшие узники концлагерей называют этот исторический факт освобождением от фашизма. Правопреемники в послевоенной Германии говорят о поражении.
Победа, освобождение или поражение? Великая отечественная или Вторая мировая? Акцент зависит и от национальной принадлежности, и от возраста, и от политических взглядов участников дискуссий о войне. Даже юбилеи ее окончания отмечаются в разные дни (8 и 9 мая). По разному оценивается и высадка союзников в Нормандии 6 июня 1944 г.. Советские историки никогда не придавали особого значения этому событию, говоря о переломном характере только тех битв, в которых участвовала Советская армия. Их западные коллеги были склонны переоценивать значение десанта американских, канадских и британских войск на атлантическом побережье Франции. В Германии отношение к дате вызывало споры.
Христианско-демократический канцлер Гельмут Коль 10 лет назад отклонил приглашение поехать на торжества, считая свое участие в этом парадном мероприятии с элементами шоу нетактичным ввиду той преемственности, которую взяла на себя демократическая Германия по отношению к гитлеровскому прошлому. Послевоенное примирение с Францией он завершил вместе с социалистом Миттераном. Символически соединив руки в лучах прожекторов под Верденом, они завершили долгий процесс преодоления вражды. А начали его в 1963 г. Аденауэр и де Голль, подписав Договор о сотрудничестве в Елисейском дворце.
Преодоление предрассудков было долгим и мучительным, ведь немцы и французы с конца позапрошлого и до середины прошлого века воевали трижды. У немцев надолго остался «комплекс Мюнхена»: капитуляция Даладье перед Гитлером в 1938 году не спасла мир, а ускорила войну и поражение Франции. Примирение было трудным, но оно свершилось. Обе державы уже не одно десятилетие связаны узами партнерства во многих областях, в том числе и в военной. А потому было странно услышать слова Герхарда Шрёдера об окончательном подведении черты под периодом вражды с Францией. Накануне, еще в Берлине, он сказал куда более странные слова, что отправляется в Нормандию «с гордо поднятой головой». Относилось это, разумеется, к достижениям демократии и к экономическому потенциалу Германии, наконец, к ее международному престижу, но прозвучало диссонансом.
Глава правительства с гордо поднятой головой едет туда, где жертвами гитлеровцев пали десятки тысяч солдат союзных армий и мирных жителей. Британским ветеранам слова канцлера показались нетактичными. Подобного случайного эффекта, возможно, и опасался в свое время Гельмут Коль.
Представители союзников оценили приезд Шредера и его выступление на торжествах как дипломатический успех и признак личного мужества: канцлер не побоялся сломать устоявшееся клише, выразил уважение к памяти погибших солдат западных армий и поблагодарил союзников за выдающийся подвиг.
Организаторы юбилейного мероприятия были настолько благодарны германскому политику, что постарались не заметить более досадную его оплошность, на которую обратили внимание политологи в Германии. Произнося слова благодарности, Шрёдер сказал: «Победа союзников не была победой над Германией, это была победа для Германии». Странная попытка увязать прошлое с настоящим произвела тяжелое впечатление на ветеранов, приглашенных в Нормандию. Вряд ли американские или британские солдаты воевали «за» Германию! Они воевали «против» нее, мечтая уничтожить национал-социалистический рейх. Недаром союзники после войны так активно составляли планы его расчленения на отдельные зоны.
А что могли подумать бывшие солдаты вермахта, воевавшие в Нормандии? Что смерть их товарищей была на самом деле «победой для Германии?» В послевоенные годы находилось немало желающих «встать на нужную сторону». В ГДР, например, активно пропагандировался тезис «антифашизма», который будто бы составлял в гитлеровской Германии значительную силу. Костяком антигитлеровского сопротивления считались, главным образом, коммунисты, хотя на самом деле в этом движении главную роль играли офицеры, которых поддерживали священники, профессора и бывшие политики, ушедшие в подполье. Так уместно ли было говорить о «победе для Германии», хотя это и прозвучало загадочно и красиво?!
Британская королева, хозяин торжества Жак Ширак и американский президент в своих выступлениях тактично обошли молчанием реплику берлинского гостя. Но расхождения в подходе к историческим событиям можно было заметить невооруженным глазом. В то время, как Ширак обращался к бывшим солдатам, Шредер апеллировал к «европейским согражданам». Он посетил британское кладбище, отдавая дань уважения погибшим, но воздержался от посещения одного из немецких, поскольку там похоронены солдаты войск СС.
Но ведь рядом с эсесовцами лежат и останки обычных солдат, в том числе совсем молодых, которых гитлеровцы погнали на фронт в конце войны. Разве они недостойны сочувствия или хотя бы памяти? Канцлер помнил, возможно, о том, что Рональд Рейган, будучи президентом Соединенных Штатов и посетив Федеративную Республику, возложил венок на могилы немецких солдат в Битбурге, где тоже были похоронены эсэсовцы. Что же тогда, объявить преступницей Советскую армию–освободительницу за то, что НКВД и СМЕРШ в годы войны расстреляли немало невиновных? Или вынести аналогичный приговор всей армии Соединенных Штатов за то, что группа ее солдат устраивала пытки в иракских тюрьмах?
Огульный подход к несправедливостям, совершенным в прошлом и совершаемых сейчас в ходе военных действий, несовместим с принципами исторической объективности. Коллективной вины, как известно, не бывает: вина, как говорил бывший федеральный президент Рихард фон Вайцзеккер, всегда индивидуальна.
Не следует осуждать Герхарда Шрёдера за досадные промахи в Нормандии. Историческая материя – вещь сложная, политики, обращаясь к ней, часто пользуются символикой, более подходящей для других случаев. Хотя бывают, конечно, выдающиеся поступки, сами вошедшие в историю в качестве символов. Например, приезд Аденауэра из Москвы с согласием Хрущева на возврат немецких военнопленных, коленопреклонение Брандта в Варшавском гетто или упоминавшееся рукопожатие Коля и Миттерана. Миссия Шрёдера в Нормандии и на совещании «большой восьмерки» увенчалась большим успехом, но все-таки она вряд ли войдет в историю как эпохальная заслуга этого канцлера.
Евгений Бовкун
Мне понравилось?
(Проголосовало: 9)Поделиться:
Комментарии (0)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>