ТРИЖДЫ ЛИШЕННЫЙ РОДИНЫ

Белла Либерман (Дюссельдорф)

ТРИЖДЫ ЛИШЕННЫЙ РОДИНЫ
В июле исполнилось 147 лет со дня рождения великого австрийского композитора Густава Малера

   «Все концерты, которые проводились под балконом начальника военного округа, начинались Радецким маршем. Хотя эта музыка была оркестрантам настолько знакома, что они могли ее играть и без дирижера среди ночи во сне, капельмейстер считал необходимым, чтобы музыка игралась по нотам.

  Пронзительно гремели барабаны, сладко заливались флейты, как зачарованные, бухали тарелки... На лицах слушателей пробегали довольные счастливые улыбки, ноги начинали двигаться в такт. Им казалось, что они маршируют. У молодых девушек останавливалось дыхание и приоткрывались губы. Зрелые мужчины опускали головы и думали о маневрах. Старушки сидели в соседнем парке, и их маленькие седые головки качались. И это было лето. Старые каштаны качали высокими кронами. Небо было всегда голубое. Пение невидимых жаворонков неустанно разливалось над тихим городом…»

  Когда читаешь этот отрывок из романа Йосефа Рота « Радецкий марш», представляешь себе маленький провинциальный Иглау, затерянный в горах чешской Богемии, тогдашней окраине австро-венгерской империи, где в семье мелкого торговца-еврея вырос композитор Густав Малер. Оба этих человека, Йозеф Рот и Густав Малер, по-своему отразили мир австро-венгерской империи и ее духовную жизнь. Писатель - словом, композитор - звуком.

  Когда Густаву было три года, ему подарили губную гармонику, на которой он сразу начал воспроизводить знакомые мелодии, в том числе песни и марши капеллы военного гарнизона Иглау, слушание которых приводило его в состояние восторга...

  В один год с Малером в соседней Словении родился другой великий немецкий композитор Гуго Вольф. Незадолго до того и тоже неподалеку – Зигмунд Фрейд, намного позже в Галиции родился Йозеф Рот.

  Жизненные пути вели их в Вену, ставшую в конце XIX века многонациональной метрополией, население которой почти удвоилось за счет притока эмигрантов из самых отдаленных концов империи.

  Уникальные способности Малера были очевидны для всех, и в 15 лет его уже приняли в Венскую консерваторию.

   Внешность Малера, как и его мироощущение, полностью соответствуют образу романтического художника. Легкая худощавая фигура, печальные выразительные семитские глаза, подвижное живое лицо, густые вьющиеся темные волосы....

  С горечью повторял Малер ставшую знаменитой фразу о том, что он «трижды лишен родины: как чех среди австрийцев, как австриец среди немцев и как еврей - во всем мире».

  Он пишет в письмах о непостоянстве своих чувств, своего ощущения жизни, об отношении ко лжи и лести, которые господствуют в современном мире и которые он презирает, о том успокоении, которое может принести человеку умиротворенная природа. 

  Работа в провинциальных театрах, наступившая после консерватории, стала для него своего рода кухней, где он изучил возможности оркестра и всего того, что относится к музыкальной и организаторской стороне постановки оперы. Современники отмечали необычно сильное воздействие его харизматической личности на оркестр.

  В 1892 году в Гамбурге состоялась премьера «Евгения Онегина». Вместо внезапно заболевшего Чайковского дирижировать оперой выпало Малеру. После премьеры автор напишет:«Капельмейстер здесь не какой-то средней руки, а гениальный...»

  Вскоре по рекомендации Йоганеса Брамса Малера приглашают занять кресло директора Венской королевской оперы. Представление Малера королевскому двору и вступление в должность были возможны только в случае принятия им католицизма.

  Католическая религия была знакома ему с детства. В Иглау все ученики обязаны были посещать службу в католической церкви, и красота этой религии не могла оставить впечатлительного ребенка равнодушным. Кроме того, крещение было проявлением лояльности к немецкой культуре. А Малер, как и многие интеллектуалы из числа еврейских художников того времени, был ориентирован прежде всего на немецкую культуру и на творчество тогдашнего кумира - Рихарда Вагнера, который провозглашал немецкую национальную идею как основополагающую.

  Малер был дирижером невиданной гипнотической силы. Современники это признавали. Но музыка его осталась непонятой ими. Его новаторские симфонии называли «симфоническими попурри», осуждали их за эклектизм, за злоупотребление цитатами из народных австрийских и немецких песен.

  Итак, Малер возвращается в Вену. Гений дирижерской палочки и оперной режиссуры, превосходный пианист и отличный вокальный педагог, а в недавнем прошлом сын бедного еврейского торговца, теперь он становится одним из первых людей Вены. Новый директор Королевской оперы видит свой идеал оперного спектакля там, где музыкальные задачи подчиняются режиссерскому замыслу и помогают развитию сюжета. Певцов-актеров он предпочитает виртуозам бельканто. Это было ново, так в жанре спектакля на оперной сцене никто раньше еще не работал.

  Во время своего пребывания в Вене Малер практически не посещает высшее общество и имеет дело только с узким кругом друзей. Он не переносит чужих людей и светскую жизнь, считает это пустым времяпрепровождением и фанатично посвящает все свое свободное время музыке.

  Наступил 1901 год, и в салоне Берты Цукеркандель он знакомится с Альмой Шиндлер. Эта встреча оказывается судьбоносной. Юная красавица была на 18 лет младше его, она выросла в богатой венской семье, получила прекрасное домашнее образование, одной из первых женщин закончила Венский университет, играла на рояле, брала уроки музыки и композиции. Ее отчимом был известный придворный художник Карл Моль, и его салон считался одним из главных художественных центров Вены.

  К 22 годам Альма имела немалый любовный опыт. Ее первая страсть к художнику Климту принесла ей много душевных страданий. В то время, когда она познакомилась с Малером, Альма переживала бурный роман с известным тогда композитором Цемлинским, своим учителем музыки.

  После первой встречи с будущим мужем Альма запишет в своем дневнике: «Малер мне чудовищно понравился. Он впрыгнул в комнату, как дикое животное. Этот человек, как взрывной газ - он обжигает каждого, кто приближается к нему». Через некоторое время Малер делает Альме предложение.

  Против брака выступают почти все окружающие с обеих сторон. Отчим Альмы предостерегает ее от Малера как от человека преследуемой расы, который «болен, беден, плохо выглядит, и музыка его ничего не стоит» (не правда ли, примечательный комментарий придворного художника?), друг семьи Буркхард говорит ей, что если она примет предложение Густава, то «это будет большой грех.. Вы прекрасный человек хорошей расы, а брак с этим старым дегенератом испортит вам жизнь». А друзья Малера, в свою очередь, отговаривают его от брака с взбалмошной и эгоистичной девицей, избалованной богатством и вниманием мужчин. 

  Помолвка Альмы Шиндлер и директора Венской оперы Густава Малера становится сенсацией сезона: имена обоих на первых полосах всех газет, их узнают на улицах, публика в театре при виде их встает и долго рукоплещет. Малер в ярости от посягательства на его внутренний мир. Альма счастлива вниманием прессы и света .

  Альма Малер представляется противоречивой фигурой свого времени. Одни называют ее замечательнейшей женщиной эпохи, музой художников и композиторов, другие - расчетливой красивой куклой с холодным умом, прославившейся благодаря тем знаменитостям, рядом с которыми она была.

  Десять лет, которые Малер провел на посту директора, были золотым веком Венской оперы. Но Малер как никто умел наживать себе врагов. Этому способствовали его художественный фанатизм, упрямый характер, стремление проводить осмысленную репертуарную политику, жесткие замечания, которые он делал во время репетиций. Малер, к тому времени уже автор многочисленных вокально-инструментальных произведений и восьми симфоний, становится объектом газетной травли и интриг. От него требуют, например, исполнения исключительно одних немецких опер и ставят в упрек качество постановок, которое якобы ухудшается в связи с тем, что директор оперы занят больше своими произведениями, чем театром.

  В 30-е годы музыку Малера запретят сначала в Германии, потом и во всем рейхе. Но отдельные энтузиасты, такие как Томас Манн и Стефан Цвейг, дирижеры Бруно Вальтер и Отто Клемперер, сделают попытки популяризовать симфонии «последнего романтика». Всемирный малеровский ренессанс по-настоящему наступит только в 60-е годы XX века.

  Очень тяжелым выдался для Малера 1907 год: его младшая дочь умерла от дифтерии, сам он узнал, что страдает серьезной болезнью сердца, и в этом же году его вынуждают уйти из Венской оперы. Критик Макс Граф, возглавлявший газетную травлю великого композитора, пишет: «Густав Малер пробыл в Вене десять лет, но так и остался здесь чужим». А студенты же во главе с другом Малера Арнольдом Шенбергом устраивают ему прощальную демонстрацию на Восточном вокзале.

  Малер едет в Америку. Он принимает предложение директора Нью-Йоркской Metropoliten Opera и становится ее главным дирижером.

  Последние годы своей жизни он проводит между Америкой и Европой. Его постановки и концерты в Америке пользуются огромным успехом, а гонорар в четыре раза превышает тот, который был у него в Венской опере.

   В 1910 году в Мюнхене с триумфом проходит исполнение его грандиозной восьмой симфонии, посвященной Альме Малер. Пресса перечисляет знаменитостей, которые присутствовали на концерте: их величество королевская чета Баварии, Томас Манн, Стефан Цвейг, Макс Райнхард, Рихард Штраус.

  Здоровье Малера резко ухудшается. Последний раз он дирижирует в Карнеги-Холл 21 февраля 1911 года. Альма везет его сначала в Париж, потом в Вену, фактически умирать. Его последняя поездка в Вену – это поездка «умирающего короля»: газеты регулярно публикуют отчеты о состоянии его здоровья, на каждой станции поезд встречают журналисты. В Вену Малер прибывает еще в полном сознании, он радуется бесконечным цветам, выставленным на улице в его честь.

  18 мая 1911 года он умирает. На кладбище тихого Гринцинга, романтического пригорода Вены, где когда-то гуляли Гайдн и Моцарт, где музыканты в маленьких кафе до сих пор играют и поют австрийские народные марши и танцы, его похоронили неподалеку от могилы дочери.

  После смерти Альмы Малер-Верфель в Америке в 1964 году ее тело тоже было перевезено в Вену и похоронено неподалеку от Малера.