Горячий октябрь 93-го глазами очевидца

Потрясшие Россию 30 лет назад, осенью 1993 года, драматические события в Москве не были спонтанными – страна неуклонно двигалась к ним. Как минимум с начала того года. О том, как это происходило, за прошедшие три десятилетия сказано и написано достаточно много. Не станем повторяться. Однако необходимо кое-что сказать о предтече апогея событий, с которыми волей судеб довелось непосредственно соприкоснуться автору настоящей статьи. Ниже я хотел бы рассказать о том, с чего началось и чем закончилось лично для меня это соприкосновение, что я успел увидеть, услышать и почувствовать в эти показавшиеся необычайно долгими три дня в Москве.

Предыстория

Вхождение в тему началось для меня, в описываемый период времени инженера одного из ленинградских научно-производственных объединений, как ни странно, в Северодвинске, куда я вместе с сослуживцами прибыл в командировку ориентировочно 22 или 23 сентября 1993 года.

Вечером в день прибытия, разместившись в гостинице, мы включили телевизор, на экране которого шёл прямой репортаж из московского Белого Дома (официально Дом Советов), где весьма бурно протекало заседание Верховного Совета (ВС) РФ и одновременно собранного экстренно Съезда народных депутатов. Председательствовал глава Верховного Совета Руслан Хасбулатов. Депутаты настойчиво требуют призвать немедленно в зал заседания Верховного Совета президента Ельцина, чтобы получить от него объяснения сложившейся в стране тяжелейшей ситуации. На это председательствующий Хасбулатов (крупный план на телеэкранах, возможно, множества стран мира) с иронической усмешкой говорит: «это невозможно. Вы ведь знаете, наш президент работает с документами». При этом он делает характерный, известный на Руси каждому жест – щёлкает себя снизу по подбородку. Увидев последнее, мы переглянулись – такого ещё никто себе не позволял – всё же Ельцин, ни много, ни мало, президент России.

 Но оказывается, что накануне, 21 сентября, уже подписан президентский указ № 1400 о роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов и мгновенно Верховный Совет принял в ответ закон об отречении Бориса Ельцина от власти.

А телеоператоры показывают, что творится вокруг Белого Дома: толпы, стихийные митинги, воздвигаются ограждения наподобие баррикад двулетней давности (память о ГКЧП). Депутаты, собравшиеся в Белом Доме, решают не покидать его, стоять до победного конца. Помимо депутатов здесь ещё множество военных и гражданских лиц, вставших на сторону Верховного Совета, многие вооружены. Создан штаб обороны, возглавляемый уже объявленным и. о. президента Руцким и Хасбулатовым.

Телезрителям, в том числе нам, наблюдающим всё это из Северодвинска, уже трудно понять, «кто есть кто». Но явственно ощущается – назревает взрыв. Присутствующий тут же наш мудрый (без кавычек) Генеральный заключает: «дело серьёзное, завтра все на завод, за день-два заканчиваем все дела здесь и – в Ленинград. В такой ситуации лучше быть ближе к дому».

Так и сделали – 25 сентября были дома. Уже здесь узнаём: 24 сентября силами, поддерживающими президента, установлена полная блокада Белого Дома, который отключается от всех видов связи, электроэнергии и водопровода.

Своими глазами

27 сентября я получаю предписание отправиться в командировку в подмосковный Подольск, объединив её с запланированной ранее командировкой в Севастополь.

А в Москве тем временем бушуют страсти. Шеф говорит мне: учитывая ситуацию, «ехать или не ехать в Москву, решай сам». Решил: оформляю документы, беру билеты до Москвы и далее – до Севастополя. Утром в понедельник 4 октября 1993 года я прибыл на Ленинградский вокзал Москвы. В город не выходил – метро Комсомольская – Курская, далее электричка. К началу рабочего дня я уже входил в отдел Подольского КБ.

То, что увидел, шокировало: ни один человек не работал, все столпились перед телевизором, из которого неслись какие-то вопли, а на экране бушевала толпа.

Оказывается, в Москве уже вторые сутки идёт противостояние сторонников Ельцина с одной стороны и Верховного Совета России с другой, причём настолько бурное, что Белый дом оцеплен, а на московских улицах войска с бронетехникой, кое-где идёт спорадическая перестрелка.

«В общем – сказали мне – никакой работы сегодня не будет. Приезжай завтра». И я двинул обратно в столицу. С Курского вокзала хотел добраться на метро в Кунцево к друзьям. Но на станции Киевская, где мне следовало пересесть на Филевскую линию, выяснилось, что последняя закрыта. Всем предлагалось покинуть метро и подняться к Киевскому вокзалу, откуда будет организовано автобусное движение вдоль закрытой линии.

Выйдя на площадь, я оказался у Бородинского моста, с которого прекрасно просматривался Белый дом и Калининский мост перед ним. С той стороны слышались выстрелы и, несмотря на ясную солнечную погоду, были отчётливо видны трассирующие автоматные очереди. Но всё это было вдалеке – у Калининского моста. А на обращённой в том направлении стороне Бородинского моста собирался народ. Это напоминало то, как в Питере перед салютом люди занимают места на невских мостах. Но настроение чувствовалось явно не праздничное.

Тем временем на Калининский мост напротив Белого дома выползли несколько танков весьма серьёзного вида. Головной танк начал медленно задирать направленный в сторону Белого дома ствол орудия. Затем последовала короткая пауза. Я (вероятно, как и многие вокруг) подумал – «ну, не станет же он стрелять по Дому Советов, наверно, просто психическая атака». Но в этот момент из ствола танкового орудия вырвалось пламя, танк содрогнулся и раздался грохот. «Холостым» – подумал я, но ошибся – с верхних этажей Белого дома брызнули осколки стекла и чего-то ещё, а затем из окон вырвалось такое пламя, будто здание заполнено сухой соломой.

За этим последовало ещё несколько выстрелов из танковых орудий. Видно было, как пожар молниеносно распространяется вдоль верхних этажей – из одного за другим окон вырывались мощные языки огня. Стреляли только по верхним этажам – как бы устрашающе «поверх голов».

На Бородинском мосту вокруг меня после первого выстрела установилась жуткая тишина – наверно, людям трудно было поверить глазам своим. И действительно, не часто танки бьют по парламенту собственной страны – не рейхстаг всё же. Потом рядом что-то закричали, зааплодировали (опять напомнило праздничные салюты), но тут же смолкли.

Через некоторое время из подземных выходов метро появились люди в телогрейках и касках, с автоматами в руках. Они оттеснили продолжавший ещё толпиться на Бородинском мосту народ к вокзалу, куда один за другим уже подходили пустые автобусы. На одном из них я и добрался до Кунцево, где был принят на ночлег друзьями. Был рабочий день, но вся семья оставалась дома. Люди как-то обречённо смотрели в телевизор.

День 5 октября начался ярким солнечным утром. Филевская линия уже работала, и я на метро отправился на Курский вокзал, чтобы двинуться в Подольск. В вагоне было совсем немного пассажиров. Когда после «Киевской» поезд вышел из туннеля и, заметно сбавив скорость, двигался по метромосту над рекой, слева из окон вагона открылась на фоне безоблачного синего неба панорама Белого дома. Белым он оставался лишь в своей нижней части, чёрная верхняя часть фасада выглядела довольно зловеще. Пока поезд не нырнул снова в туннель, люди в полной тишине взирали на эту мрачную картину.

В ходе событий 3–4 октября, по официальным данным, погибло 158 человек (в том числе непосредственно при штурме Белого дома – 124), ещё 423 человека ранены. По результатам независимых расследований эти цифры чуть ли не на порядок выше. По мнению автора, лично наблюдавшего апогей схватки, как и многих близко знакомых ему москвичей, последнее ближе к реальности

Покинуть мятежную столицу

Однако мои командировочные злоключения ещё не закончились. Предстояло думать, как теперь покинуть столицу, в которую я без проблем прибыл всего два дня назад. В Подольске от местных товарищей я узнал: в Москве до 10 октября введено чрезвычайное положение, комендантский час, находиться на улицах с 22 до 5 часов утра строго запрещено. Везде патрули. Якобы, ведутся поиски и отлов защитников Белого дома, не захваченных накануне в ходе штурма. В этой ситуации у меня возникала проблема: дело в том, что 7 октября моя командировка должна была продолжиться уже в Севастополе, в кармане лежал билет на поезд, уходящий туда с Курского вокзала 6 октября в 1 час с чем-то ночи.

Возвращаться в Кунцево не было смысла: добраться оттуда в полночь с учётом комендантского часа на вокзал будет сложно. Поговорив со знакомыми москвичами, живущими поблизости от метро «Новослободская» (всего 3 остановки по кольцевой линии до «Курской»), договорился поехать к ним, чтобы вместе решать, как мне выбраться из мятежной столицы.

Ехать на вокзал заранее (до начала комендантского часа) чтобы сидеть там часа 3-4 (если не более) не хотелось. К тому же поговаривали, будто в связи с тем, что Москва прекратила приём многих поездов, на железных дорогах вокруг неё царит хаос.

Вторую половину дня я провёл у друзей. Посовещавшись, решили, что ближе к полночи я покину их и переулками и дворами двинусь к метро «Новослободская». Так и сделали. На своём пути к метро я не встретил ни одного человека, ни одного движущегося авто. Удачно вышел к улице Новослободской прямо напротив станции метро, оставалось её перейти и юркнуть на станцию.

Пересечь эту широкую улицу можно было по подземному переходу, но, памятуя автоматчиков из подземки у Киевского вокзала, решил форсировать улицу поверху. Когда уже был на противоположном тротуаре, оглянулся и увидел устремившуюся ко мне здоровую овчарку, держащего её на поводке «ватника» в каске и ещё пару автоматчиков. Все они выскочили из подземки, в которую тут же препроводили меня.

Внизу сидел офицер, потребовавший объяснений в связи с нарушением комендантского часа. Пришлось предъявить все мои командировочные бумаги и билет в Севастополь, продемонстрировать содержимое дорожной сумки. Без ложной скромности я рассказывал офицеру, насколько важен для обороноспособности страны мой визит в Севастополь. Не знаю, принимал ли он это всерьёз, но, так или иначе, он приказал солдату отвести меня в метро и проследить, чтобы я сел там в поезд (кстати, на сегодня последний), что и было сделано.

В абсолютно пустом вагоне метро я добрался до Курского вокзала. Пробыл здесь безвылазно до задержанного примерно на час отправления своего поезда.

В начале дня 7 октября я был в Севастополе, а ещё через 3 дня самолётом без приключений вернулся в Ленинград. Так благополучно закончилась эта непродолжительная командировка, оставшаяся в памяти навсегда.

Константин Ришес (Нюрнберг)

Читайте также:

1. Августовский путч 1991-го глазами сегодняшних 30-летних. Журнал «Партнёр», № 8 / 2023. Автор Ф. Дубшан
2. Борис Ельцин – первый президент России.Журнал «Партнёр», № 2 / 2021. Автор В. Воскобойников
3. Трагедия и триумф Горбачева. Журнал «Партнёр», № 3 / 2011. Автор Р. Мусиенко
4. О том, как мы не завоевали свободу. Журнал «Партнёр», Август 2016. Блоги на сайте журнал «Партнер». Автор Н. Ухова