Искатель истины. Беседa o Валентинe Серовe

Когда-то мы оба жили в Харькове. Имели общих знакомых, схожие профессии и даже когда-то работали в одном здании. Но общаться начали спустя годы в Дортмунде, куда переехали наши семьи.

Сегодня мы трудимся вместе в журнале, основанном киевлянами и харьковчанами почти 30 лет назад и имеющим вполне себе пеструю редколлегию: черниговский инженер, петербургская журналистка, казанский преподаватель, киевские научные работники и мы, грешные, харьковские инженеры – Борис и Ирина.

Кроме работы у нас оказалось одно общее увлечение. Мы оба, совершенно не умеющие рисовать, обожаем живопись. И, когда позволяет время, с удовольствием беседуем о ней, не глядя на часы.

С 7 октября 2015 года в Государственной Третьяковской галерее на Крымском Валу проходила выставка, посвященная 150-летию со дня рождения Валентина Серова. По понятным причинам посетить ее мы не смогли. Ho наш разговор о картинах Валентина Серова, чьими поклонниками мы оба являемся, мне запомнился, и о нем я хочу рассказать.

И. Почему-то считается, что на детях талантливых родителей природа отдыхает. Слава богу, не всегда. 19 января 1865 года в семье известного композитора, 45-летнего Александра Николаевича Серова и его жены, 19-летней Валентины Семеновны Бергман, пианистки и тоже в будущем композитора, родился сын Валентин. Его называли Валентошей, Тошей, Антошей, Антоном. Кстати, он сам иногда подписывал свои письма Антоном.

Б. Валентинa Семеновнa была автором пяти (!) опер. Успеха они не имели, а одну из них, «Уриэль Акоста», Чайковский разнес в пух и прах, хотя и не отрицал таланта Валентины и даже отдельных неплохих сцен.

Прекрасная пианистка, была она женщиной неординарной. Взгляды имела прогрессивные, слыла феминисткой, боролась за права женщин и равенство полов и одно время даже состояла под негласным надзором полиции.

Но заниматься воспитанием сына ей было недосуг. И хотя мальчик жил то у родственников, то y матери, творческая атмосфера в ее доме, конечно, имела значение. Многие знаменитости знали мальчика с пеленок. Кстати, oна была одной из натурщиц для картины «Царевна Софья» Репина

И. После смерти мужа Валентина вместе с композитором Соловьёвым завершила его неоконченную оперу «Вражья сила», издала четырехтомник его статей о музыке и партитуру его оперы «Юдифь». И сама написала несколько статей об оперном искусстве, свои воспоминания о муже и сыне и о встречах со Львом Толстым…

Б. Да, Валентина Семеновна пережила не только мужа, но и сына. После смерти мужа она уехала в Мюнхен, Тоша был помещен в коммуну, а через год его привезли в Мюнхен к маме. Ему было лет девять, когда он попал в Париж и начал заниматься рисованием с Репиным.

С Ильёй Ефимовичем они поддерживали дружеские отношения всю жизнь. И лишь однажды Репин был недоволен своим учеником и другом – написанный в стиле модерн портрет танцовщицы Иды Рубинштейн ему не понравился.

И. Говоря о портрете Иды, вспомним «Русские сезоны» Сергея Дягилева, с которым Фёдор Иванович Шаляпин, друживший с Валентином Серовым, познакомил художника. Серов оформлял театральные афиши и декорации, рисовал балерин… Портретами Анны Павловой был оклеен весь Париж, а столичные остряки шутили, что об этом портрете говорили и писали больше, чем о самой балерине.

А Александр Бенуа заметил, что серовский портрет Павловой способствовал успеху русского искусства в Париже и выгодно отличался от крикливых парижских реклам.

На сцене театра «Шатле» Серов создал декорации к постановке оперы «Юдифь» своего отца, А. Н. Серова. Это был 1909 год, первые «Русские сезоны» Дягилева.

Серов был не только великолепным портретистом, но и прекрасным пейзажистом. А еще с удовольствием иллюстрировал басни Крылова. Рассказывают, что для басни «Ворона и лисица» он взобрался на высокое дерево. Зачем? А чтобы достоверно изобразить, что и как видит с высоты птица. Впрочем, возможно, это легенда.

Весь 1912 год Серов планировал посвятить работе над иллюстрациями басен Крылова. Не успел...

Б. И все-таки более всего Серов известен как мастер психологических портретов. Посмотрите на портрет актрисы Ермоловой. Не правда ли, высокая, статная, величественная женщина? Такой воспринимали ее зрители и, наверное, она сама. На самом деле рост актрисы едва достигал метра шестидесяти. Говорят, что Серов рисовал ее, чуть ли не лёжа на полу...

А портрет Мики Морозова... Я часто бывал в Третьяковке и всегда подолгу простаивал перед этой картиной. Казалось, что вот сейчас, сию минуту очаровательный мальчишка вскочит и побежит смотреть на то, что так его заинтересовало. В глазах ребенка и удивление, и восторг, и какая-то недетская одухотворенность.

Мика, Михаил Михайлович Морозов, стал специалистом по творчеству Уильяма Шекспира, педагогом, переводчиком, и знавшие его люди говорили, что всю жизнь он смотрел на мир глазами ребенка с серовского портрета.

И. Серов не был придворным живописцем, но несколько портретов великих князей, императоров Александра III и Николая II у него есть.

Николай II числился шефом Королевского шотландского 2-го драгунского полка и в подарок своим подчиненным офицерам заказал Серовy парадный портрет в красном мундире с медвежьей шапкой в руках. Oн по сей день хранится в музее полка в Эдинбурге.

Б. В Третьяковке экспонируется портрет Николая II в тужурке лейб-гвардии Преображенского полка – это была его повседневная одежда.

Работа над этим портретом долго не удавалась. Николай заказал портрет в подарок жене, и она постоянно вмешивалась, давала советы и указания. Серов нервничал.

Однажды Александра Федоровна, взяв сухую кисть, начала указывать художнику на погрешности в рисунке: тут надо поднять, тут опустить, здесь широко, здесь узко, а вот тут темно...

Опешивший от этого «урокa рисования», Серов взял палитру и протянул её царице, предложив самой нaписать царский портрет…

Она вспылила, топнула ногой, высоко подняла голову и, стуча каблуками, выскочилa из комнаты. Царь бросился за ней, пытался ее успокоить, что-то говорил... вернулся, извинился перед художником. Но постарался оправдать жену, она, дескать, сама неплохо рисует, училась в детстве, ну и увлеклась несколько. Вздохнул, огорченный, сел, бросил впереди себя сплетенные пальцы рук... именно этот момент запечатлел Серов – задумчивое лицо, глубокий, печальный взгляд, будто предчувствовал он своё трагическое будущее.

В 1902 году Серов написал копию портрета. Именно она находится в Третьяковской галерее, потому что оригинал был уничтожен. Революционные солдаты вспороли полотно штыками, выкололи изображению на портрете глаза и топтали ногами. Изуродованная картина вроде бы сохранилась и находится где-то в запасниках.

И. Кстати, хоть и обиделся Серов на Александру Федоровну, портрет её всё-таки написал. Он хранится в Русском музее Петербурга.

Но вообще, когда звучит фамилия Серова, все сразу же вспоминают самую известную, очаровательную «Девочку с персиками», портрет 12-летней Веры Мамонтовой.

Однако художник самой любимой и самой удачной своей картиной считал «Девушку, освещенную солнцем», портрет двоюродной сестры Маши Симонович. А однажды, наверное, под настроение, признался, что за всю жизнь ничего лучшего не написал.

Есть у Серова «Портрет Марии Львовой», написанный в 1895 году и постоянно находящийся в парижском музее Орсэ. Это повзрослевшая на семь лет «Девушка, освещенная солнцем», Мария Симонович. Она вышла замуж за врача-психиатра Соломона Львова, уехала с ним в Париж, но навещала близких в России. Тогда-то и написал Серов еще один портрет кузины.

Мария Симонович-Львова прожила долгую жизнь. Ее сын Андре Львов, племянник Валентина Серова, стал микробиологом и лауреатом Нобелевской премии.

Серов часто бывал в семье своей тетки Аделаиды, родной сестры его матери. Она вышла замуж за врача Якова Мироновича Симоновича. В семье было шестеро детей – самой старшей была Маша, та самая «Девушка, освещенная солнцем».

Б. Даже не шестеро, а семеро... Седьмой была Ольга Трубникова, дочь умершей от туберкулеза пациентки Якова Мироновича. Был доктор совершеннейшим бессребреником, и большая семья жила на его скудный заработок. А кров и тепло для осиротевшей девочки нашлись...

И. Ольга стала женой Серова. Свидетелем на их венчании был Репин. Это был счастливый брак. Рожденные дo революции, их шестеро детей прожили разные жизни. Кто-то эмигрировал, кто-то остался в СССР. Все они, как и отец, страдали болезнью сердца и рано ушли из жизни.

Старший, Александр, инженер, был летчиком, служил в Красной Армии, но перешел к белым, а в 1920 году эмигрировал. Судьба забросила его в Ливан. Он руководил строительством плавучего дока, десятков судов, сконструировал станок для производства бетонных труб, разработал первые правила уличного движения в Ливане. А построенная им первая в Ливане горная электростанция работает и поныне.

Серов много рисовал и жену, и их шестерых детей. Два сорванца на берегу Финского залива – это Саша и Юра Серовы. Веселые, беспечные...

Б. Валентин Серов имел еврейские корни. Его мама была дочерью крещеных евреев, а прадедом по отцу – известный естествоиспытатель, крещенный в лютеранство немецкий еврей Карл Габлиц. «Правильное» вероисповедание надежно защищало Серова от гонений, когда в 1891-1892 годах первопрестольную в очередной раз освобождали от евреев. В их число попал уже прославленный Левитан. Взрыв возмущения и помощь друзей вернули Исаака Ильича в Москву. И Серов начал писать портрет своего друга. Печаль в глазах, усталое лицо, бессильно повисшая рука – в этом полотне как в зеркалe отразилась горькая жизнь Левитана.

Еще один его портрет Серов начал писать в 1900 году... Это был последний прижизненный портрет Левитана. Он умер, и позировал Серову его брат Авель Левитан. Но портрет так и остался незавершенным.

И. Друзья всегда говорили, что Валентин Серов был человеком слова. Он никогда не подводил своих заказчиков. 5 декабря 1911 года его ждала княгиня Щербатова, чей портрет он писал. Внезапно зазвонил телефон, и детский голос произнес: «Папа извиняется. Папа не сможет прийти. Папа умер».

Валентину Серову было 46 лет. Прощаясь с художником, один из его друзей, Константин Коровин, сказал: «И, может быть, в нем жил не столько художник, как ни велик он был, сколько искатель истины».

P.S. Он прожил всего сорок шесть лет, но три десятилетия его творчества составили переломную эпоху в русской живописи. Он не публиковал громких манифестов, не искал популярности, но его произведения знаменовали новый этап русского реализма. Любимый ученик Репина и Чистякова, он усвоил достижения предшественников и в то же время впитал в себя богатство художественного наследия Рокотова, Левицкого, Кипренского, Венецианова, Брюллова и многообразные устремления современников – от Врубеля до Матисса.

Беседовали: Ирина Парасюк и Борис Вайнблат

Читайте также:

• Филипп де Ласло и его портреты. Журнал «Партнёр», № 5 / 2024. Автор И. Парасюк
• Поль Гоген: «Кроме живописи, я не любил никого». Журнал «Партнёр», № 6 / 2023. Автор И. Парасюк
• Мауриций Готтлиб: cудьба художника. Журнал «Партнёр», № 12 / 2020. Автор И. Парасюк