Login

Passwort oder Login falsch

Geben Sie Ihre E-Mail an, die Sie bei der Registrierung angegeben haben und wir senden Ihnen ein neues Passwort zu.



 Mit dem Konto aus den sozialen Netzwerken


Zeitschrift "Partner"

Zeitschrift
Geschichte >> Geschichte Deutschlands
Partner №10 (97) 2005

Камо Грядеши, Германия? Часть 1

 

Очерки по неформальной истории прусского социализма

 

Привидения и призраки всегда занимали человеческую фантазию, обогатив мировую литературу многочисленными романами, а мировое кино - фильмами ужасов и комедиями. В истории и политологии эти своевольные бесплотные существа играют более скромную роль. Но бывают исключения. Знаменитый „призрак коммунизма“, например, уже полтора века успешно гастролирует по Европе, соблазняя легковерных принципами равенства и братства. Ему удалось создать социалистическую систему, которая, правда, оказалась недолговечной. Режим в ГДР, которая входила в эту систему, современные политологи нередко именуют – правда задним числом - режимом "прусского социализма". 
 
„Призраку коммунизма“ пришлось пережить несколько крупных поражений. Первое - в 1959 году в Германии: после того, как СДПГ на своем съезде в Бад-Годсберге в новой программе отказалась от коммунистических догматов и признала рыночную экономику. Второе - в Италии и Франции, много лет спустя, когда потерпела крах идея еврокоммунизма. Окончательно добило его "предательство" бывших советских коммунистов, похоронивших принцип пролетарского интернационализма и обратившихся к рынку, и развал „прусского социализма“ в ГДР, который, казалось, в результате германского объединения начал интегрироваться в систему западных ценностей. Политики поспешили назвать 3 октября Днем германского единства, не подозревая о поразительной живучести этого привидения. Призрак „прусского социализма“ в отдельно взятой стране (в Федеративной Республике Германия) доказал, что дело его близкого родственника живет, по крайней мере, в сознании многих германских бюргеров.
 
Это стало ясно уже семь лет назад, когда минимальное большинство избирателей на выборах в бундестаг обеспечило первую победу "красно-зеленым", последовательно осуществлявшим социалистические принципы ведения хозяйства и перераспределения общественных благ. Результаты минувших выборов еще убедительнее доказали, что сменившая вывеску ПДС (теперь Левая партия - ПДС) и "красно-зеленые" на самом деле не так уж далеки друг от друга по своим политическим установкам. Они вполне могли бы шагать в ногу под "Левый марш" Маяковского, не будь столь глубокой личной неприязни между двумя лидерами - Шрёдером и Лафонтеном.
 
Неопределенные результаты выборов осложнили проведение столь нужных стране радикальных реформ в экономике. Здесь может быть много причин, в том числе и особенности избирательной системы, которая ориентирована изначально на крупные народные партии и не сумела подчинить общенациональной цели интересы расплодившихся маргинальных группировок. Но не об этом сейчас речь. В канун 15-й годовщины германского объединения попытаемся  определить причину живучести идей  „прусского социализма“, прощание с которым, очевидно, оказалось преждевременным.
 
Для меня лично объединение не было крушением больших иллюзий. "Другую" Германию (ГДР) я практически не знал и поэтому, когда ее не стало, расстроился не более, чем кончиной чужого родственника, о котором мне было известно, что характером он обладал прескверным. В школе, где в качестве иностранного языка нам преподавали немецкий, для меня существовала одна Германия. С ней были связаны имена Гете и Гейне, Шиллера и Канта, Лютера и Мюнцера, Бетховена и Баха, Дюрера и Барлаха, независимо от того, где они родились и творили. В ту пору многие мои сверстники считали немцами не только Бёлля и Ремарка, которыми  тогда страшно увлекались, но также Дюрренматта и Фриша, и даже Моцарта. Приоритетность общегерманской национальной культуры над искусственным разделением ее на две части (что было осуществлено советской пропагандой позже) для людей моего поколения сохранилась навсегда. Весной 1985 года, работая  корреспондентом "Известий" в Бонне, я опубликовал в газете  первый очерк. Дежурный критик из "Франкфуртер альгемайне" ехидно уличил меня в "неточностях". Называя имена великих немцев, олицетворявших для меня Германию, я назвал и те, которые, по его мнению, имели отношение к ГДР или к бывшей Восточной Пруссии.
 
В  "другой" Германии

Разницу между двумя германскими культурами я по-настоящему ощутил студентом, в московском Институте иностранных языков. Преподаватели давали нам для перевода тексты из классики и газет ГДР. Но мы уже могли доставать западные издания. Язык их по конструкциям и синтаксису был труднее восточных, лексика - богаче, с обилием англицизмов. Прессу восточногерманскую читать было легче, если не считать трудно перевариваемых политических понятий, на которые щедра была и советская пропаганда. К тому же там часто встречались кальки, почти дословные переводы чисто советских выражений. Политический язык в ГДР сильно русифицировался.
 
В советские времена принято было направлять в длительные командировки в ФРГ в основном тех, кто уже прошел школу учебы или работы в ГДР и сумел выработать в себе достаточно непримиримости к западному образу жизни. В поведении командировочных, ненавидевших или презиравших местное население (а такое случалось часто), Андрей Сахаров видел проявления великосоветского шовинизма. Для многих это была своеобразная защитная реакция: демонстрировать превосходство, чтобы не чувствовать себя униженным в обстановке буржуазного благополучия.
 
Мне повезло. Я сразу поехал в ФРГ. Сначала в 1976 году от АПН, заместителем редактора журнала "Советский Союз сегодня", выпускавшегося в Кёльне.  В те годы мне всего трижды удалось побывать в ГДР. Советским журналистам выдавали синие (служебные) заграничные паспорта, дававшие возможность безвизового въезда в соседнее немецкое государство с территории ФРГ. Негласно нам дозволялось посещать Западный Берлин, для чего требовалась особая виза. Гэдээровские пограничники смотрели на такие перемещения сквозь пальцы: игра шла в одни ворота.
 
Я ездил повидать брата, работавшего переводчиком  в Вюнсдорфе. Он, как и я, был выпускником Института иностранных языков и завербовался от военкомата на три года в Западную группу войск, но пробыл полсрока. Будучи беспартийным и вольнонаемным, он, считая себя вправе не во всем подчиняться военной дисциплине, во время выборов в Верховный Совет СССР не пошел голосовать, потому что и в Москве никогда не голосовал. Сидел в комнате, слушал музыку, а когда постучал в дверь агитатор, сказал, что плохо себя чувствует. Тогда постучали, точнее, «настучали» в другую дверь. Пришлось уехать досрочно. Но несколько раз мы всё же успели повидаться.
 
Однажды, когда я подъезжал на своей машине с западным номером к расположению военной части и остановился на светофоре где-то на окраине Вюнсдорфа, ко мне подошел пожилой немец и тихо сказал в окно: "Вы, пожалуйста, поосторожнее. Тут рядом - русские". Он принял меня за западного немца. По его реплике и красноречивым взглядам других местных жителей я понял, как относятся они к советским войскам и к своим западным братьям. Позже восточные немцы и сами мне об этом рассказывали. В контакты с  освободителями они практически не вступали, видели их на военных парадах, да в магазинах. Посетители же с Запада были для них редкими птицами, залетевшими из богатого соседнего сада в тесный закрытый вольер.
 
„Прусский социализм“  начался в ГДР с принудительного слияния немецких большевиков с немецкими меньшевиками - КПГ и СДПГ. Символическое  рукопожатие В. Пика и О. Гротеволя скрепило союз, типичный для условий  социализма. Коммунисты научились при объединении политических организаций выбрасывать за борт как ненужный балласт всё, что не соответствовало их тактическим или стратегическим задачам. Ленинизм перемешал Гегеля с Марксом, выхолостив саму суть гегелевской философии. Прусский социалист В.Ульбрихт, готовившийся к построению коммунистической диктатуры по советским инструкциям еще в московской "ссылке", точно так же поступил с традициями восточногерманских социал-демократов, "коммунизировав" их и приспособив к требованиям  режима принудительной цивилизации. Произошел второй, после Гитлера, разгром СДПГ, которая стала невольным донором для хиреющей восточногерманской компартии. Именно это слияние СДПГ с коммунистами, справедливо отмечал социал-демократ Эгон Бар, по существу и раскололо Германию на Восточную и Западную.
 
По советскому образцу в ГДР построили нормальный тоталитаризм, в котором практически не было и не могло быть оппозиции, не считая отдельных диссидентов. Режиму „прусского социализма“ было кому подражать. Немецкие коммунисты быстро избавились от всех общественных организаций, которые могли составить оппозицию режиму. Была проведена принудительная, на советский манер, коллективизация. К 1960 году частные сельскохозяйственные единицы превратили в производственные товарищества.
 
Как  поделить Пруссию?

Своеобразно поделили между собой Восток и Запад наследие прусских королей. На западе Германии к опыту Пруссии отнеслись с сознанием естественной исторической преемственности. Правители ГДР оставили себе из общего прошлого только то, что укрепляло авторитет режима в глазах подданных: несколько памятников королям, ярлыки общего назначения ("имперская железная дорога" - "рейхсбан") и, главное, то, что незримо объединяло социализм с прусскими добродетелями.
 
В августе 1991 года в объединенной Германии перезахоронили останки прусских монархов. На телеэкранах в очередной раз появились куклы, пародировавшие политические баталии между правящими партиями и оппозицией. Персонажи говорили голосами оригиналов и носили легко узнаваемые маски. Четверть часа по "кукольным понедельникам" у экранов стоял хохот. И лишь последняя сценка согнала улыбки со многих лиц: канцлер у гроба Фридриха Великого, из которого выпрастывается рука в гитлеровском приветствии и появляется физиономия с челкой. Авторы передачи намекали на опасность возрождения национализма. В который раз местные СМИ выставили на обозрение фигуру "гадкого немца". Имелось в виду перенесение в Потсдам мощей Фридриха II, в просторечии - "старого Фрица", и его отца Фридриха Вильгельма I, прозванного "фельдфебелем на троне". Оно символизировало как раз ту историческую преемственность, которая отделяла национальные традиции от национализма.
 
В спецпоезде из трех вагонов из швабского замка Гогенцоллернов в Хехингене отправились в Сан-Суси два металлических саркофага. Фридриха II перезахоронили в королевском склепе, кости отца - в мавзолее при церкви. В церемонии принял участие канцлер. Нужно было очень постараться, чтобы увидеть в этой исторической процедуре проявление национализма.
 
 За что почитали в Германии старого Фрица? Отчасти - за его философское кредо: "Я - первый слуга своего государства". Как и Петр I для России, старый Фриц сделал для своей страны немало. Когда он родился, Пруссии шел 11-й год. Население ее на 80 процентов было неграмотным. Новый монарх создал новый тип немца-пруссака: человека дисциплинированного и пунктуального, верного служаки (именно такими немцы были всегда в представлении русских). Фридрих II развивал в подданных трудолюбие, воспитывал чувство долга. Образ жизни вел скромный. Вставал в 4 утра, завтракал, выпивал чашку шоколада, куда ему подмешивали белой горчицы  - от апоплексии, нюхал табак, играл на флейте, уединялся пофилософствовать, затем принимал чиновников и парады. Не отказывал себе в бокале мозельского. В дождь играл с собаками на псарне. И отдавал приказы. Как и распоряжения Петра I, приказы старого Фрица не всегда точно выполнялись. Но, как и Петр, он строго спрашивал с нерадивых служак, чем и возвел исполнительность в ранг прусской добродетели.
 
Свой первый посмертный поход оба короля совершили в 1945 году. В феврале по приказу Гитлера из-за угрозы бомбежек саркофаги спрятали в бункере под Потсдамом, затем увезли в Тюрингию и опустили в соляную шахту. Американцы, уступая советским войскам Тюрингию, вывезли мощи в Марбург, где и захоронили в церкви Святой Елизаветы. Летом 1952 года их опять извлекли на свет божий и отвезли в Швабию, в фамильное имение Гогенцоллернов. Приехавший по просьбе членов королевской семьи на церемонию погребения Аденауэр выразил уверенность, что в день, когда Германия станет единой, прах королей вернется в Потсдам. Политический внук Аденауэра, Гельмут Коль выполнил этот завет.
 
Фридрих II завещал похоронить себя без помпы и пышности, при свете одного фонаря, чтобы не быть выставленным на обозрение любопытных. Но без них не обошлось. Присутствие канцлера и почетная вахта бундесвера придали событию характер национального акта. „В Германии пытаются возродить прусские традиции, воскрешается символ опасный и ложный,“- тревожился публицист Себастьян Хаффнер. Не зарождается ли Четвертый рейх, не воспрянул ли духом "гадкий немец", спрашивали себя и других немецкие интеллектуалы. Голо Манн опасался, что участие канцлера в церемонии вызовет недоумение в Европе: символическое погребение могут принять за национальный праздник. Европа реагировала спокойно: даже советская печать, если не считать ехидного комментария в "Правде", не пыталась воспользоваться поводом для нападок на "германских реваншистов".
 
Если бы большевики не учинили кровавой расправы над царской семьей и ликвидировали бы ее хотя бы с формальным соблюдением признаков человечности, то есть оставили бы возможность похоронить убиенных по-христиански, национальное перезахоронение монарха могло бы состояться в России раньше. Всплеск националистических эмоций произошел и в этом случае, что тоже не означало тотального «поправения» общества.
 
С национальными праздниками, если не считать многочисленных пиршеств, гуляний и карнавалов, у немцев было не густо. До революции 1918 года всенародно отмечались только дни рождения кайзеров (двух Вильгельмов) и День победы под Седаном. В СССР введение и отмена национальных праздников стали частью государственной политики. В 1929 году в записной книжке "Самоучет Сталинца", выдававшейся учащимся комвузов для ведения личного дневника, национальными праздниками были помечены не только 7-е и 8-е ноября (Дни Пролетарской революции), 1-е и 2-е мая (Дни Интернационала), но и религиозные празднества, включая Рождество, Пасху и Троицу. Потом религиозные традиции отменили, а после войны истинно национальными праздниками стали считаться дни, когда перед мавзолеем Ленина на Красной площади грохотал военный парад.
 
Правители ГДР проводили военные парады перед памятником старому Фрицу, демонстрируя верность духу Великой Пруссии. Сталин и Хонеккер по-своему чтили национальных героев и владык-предшественников. 3 октября 1991 года  не стало днем возрождения прусского духа. Хотя возвращение останков прусских королей в родную землю и наводило на такие размышления самих немцев и некоторых их соседей.
 
Загнивать „ прусский социализм“ начал в одно время с советским, может быть, чуть позже. Рыба портится с головы. Советская система развалилась, конечно же, не от горбачевской перестройки. Социализм не мог устранить эксплуатацию человека человеком и лишь заменил ее на эксплуатацию человека обществом. Такая система оказалась неспособной устранить возраставшие противоречия между интересами номенклатуры и общества. Начало распада пришлось на замечательный период мирных инициатив, столь восторженно встреченный западными пацифистами и удостоенный при Горбачеве названия более близкого к реальности - "брежневской стагнации".
 
В ту же стагнацию благополучно въехала и ГДР. Но различие между двумя режимами состояло в том, что кремлевские лидеры ехали по путевке в светлое царство коммунизма в первом эшелоне и потому своевременно перевели стрелку на параллельный путь, разглядев окончание тупика. Э.Хонеккеру и его свите переводить стрелку было поздно, они на всех парах мчались вперед, пока не уперлись в стену. Она оказалась берлинской и от столкновения рухнула, остановив движение на пути тоталитарной немецкой государственности. Хонеккеру ничего не оставалось, как побежать по шпалам, пытаясь вскочить на ходу в горбачевский вагон и хотя бы  лично себе обеспечить удобное  купе. В марте 1991 года он пересел в московский эшелон, уже не понимая, куда и зачем едет.
 
Ему удалось усидеть в нем, даже когда горбачевский вагон отцепили, а сам поезд расформировали. Хонеккер пересидел в Москве августовский путч, краткую ссылку нелюбимого им советского генсека, восхождение еще менее любимого Ельцина. И создавалось впечатление, что официальный Бонн не слишком заинтересован в его выдаче. Во всяком случае, во время визита Ельцина в Бонн в ноябре 91-го тема эта оставалась второстепенной и на характер бесед не повлияла.
 
Жажда мести не обуревала германские власти. Судилище никто устраивать не собирался. По результатам тогдашних опросов, большинство немцев было уверено, что приговор Хонеккеру будет мягким. Но без процесса не обошлось. Он был необходим во имя переосмысления прошлого.
 
Нелишне вспомнить, как привели к власти самого Хонеккера. Это был дворцовый переворот, осуществленный под личным руководством Брежнева. Бывший диктатор Ульбрихт физически дряхлел, но мнил себя в одном ряду с Марксом и Лениным. Жаловался Брежневу на своих соратников. Однако встречные жалобы Политбюро СЕПГ возымели более сильное действие на кремлевского генсека. Брежнев говорил Хонеккеру в июле 1970 года: "Можешь поверить, Эрих, положение, которое  у вас сложилось, меня глубоко беспокоит. На любые шаги Ульбрихта, которые могли бы нарушить единство Политбюро, мы будем реагировать соответственно. Ему не удастся управлять страной, не считаясь с нами. Без нас вообще нет никакой ГДР. У Вальтера заслуги. Но он послушает меня, ибо мое мнение - это наше мнение. Мы есть в ГДР, и мы там останемся. И мы не хотим сюрпризов. За это отвечаешь ты". И Хонеккер отвечал... Осенью 1989 года он собирался предотвратить опасное для себя развитие событий с помощью танков. 14-го декабря, вспоминал Эгон Кренц, Хонеккер позвонил ему и велел дать соответствующие указания начальнику штаба Национальной народной армии. Но СЕПГ уже не контролировала положение.
 
 
Продолжение следует.

 

Наш автор Евгений Бовкун, Бонн

 


<< Zurück | №10 (97) 2005 | Gelesen: 582 | Autor: Бовкун Е. |

Teilen:




Kommentare (0)
  • Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
    Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich


    Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

    Zur Anmeldung >>

dlt_comment?


dlt_comment_hinweis

Top 20

Символы германского государства

Gelesen: 4700
Autor: Листов И.

План Маршалла

Gelesen: 1978
Autor: Викман С.

Веймарская республика

Gelesen: 1878
Autor: Клеванский А.

Версаль. 28 июня 1919 года

Gelesen: 1624
Autor: Викман С.

НЕМЕЦКИЕ ЖЕНЩИНЫ. ИХ ПУТЬ В НАУКУ

Gelesen: 1603
Autor: Харманн Г.

О ЕВРЕЯХ-АШКЕНАЗИ И СТРАНЕ АШКЕНАЗ

Gelesen: 1596
Autor: Глейзер С.

Брат мой, враг мой

Gelesen: 1585
Autor: Шимановский Д.

ТАЙНА ШАХТЫ «АННА»

Gelesen: 1551
Autor: Фишман В.

За что немцы любили Фюрера

Gelesen: 1533
Autor: Редакция журнала

Коминтерн и Германия

Gelesen: 1450
Autor: Клеванский А.