Две России Ирене Лангеманн

Татьяна Бальцер (Кёльн)

Ирене Лангеманн — автор нескольких десятков документальных фильмов, многие из которых (например, «Вундеркинды России», «Страсть Мартинса») получили признание на престижных международных кинофестивалях. Ее последняя на сегодняшний день работа — фильм «Рублевка — дорога к счастью» — вышел на экраны кинотеатров Германии в середине декабря 2007 года и пользуется большим успехом. Этот фильм удостоен кинематографической награды (Фестиваль Viennale-2007).

Ирене Лангеманн родилась в 1959 году в городке Исилькуль Омской области. После окончания школы получила актерское образование в Московском театральном училище им. Щепкина, работала в Москве актрисой и режиссером в театрах и на телевидении. В 1990 году Ирена переехала в Германию. Наш корреспондент Татьяна Бальцер беседует с г-жой Лангеманн.

Г-жа Лангеман, Вы живете в Германии 17 лет, часто снимаете документальные фильмы в России и о России. Можно сказать, что Вы живете на две страны?
Нет. С приезда в Германию я решила, что не буду сидеть между двумя стульями и полностью сконцентрируюсь на жизни в Германии. В 1990 году я уехала из тогдашнего Советского Союза по нескольким причинам и одной из них была та, что я не была согласна с политической системой и отношением власти к людям. Лично для себя я решила, что хочу жить в другом мире.

Как часто с тех пор Вы бываете в России?
Это зависит от того, над каким проектом я работаю. Мой предыдущий фильм о России — «Вундеркинды России», я закончила в 2000 году и лишь спустя шесть лет начала снимать «Рублевку». То есть если я работаю над каким-либо кинопроектом о России, то бываю там несколько раз в году и подолгу, а если нет, то редко и недолго. Но, в общем, почти каждый год.

В 1990-м году Вы уехали из совсем другой страны. Как Вы воспринимаете Россию сегодня?
Я могу говорить только о моем личном опыте. Когда я, например, делала фильм в Москве в 1998-99 годах, то не было никаких проблем со съемками на Красной площади. Сейчас всё стало по-другому. Поэтому ощущение такое, что Россия в последнее время развивается в обратном направлении, что называется, назад в СССР. Во времена перестройки и в хаотично-демократическое ельцинское время была достигнута, например, свобода прессы и частичное соблюдение прав человека, сейчас вновь закручивают гайки.

Германия за последние годы тоже изменилась. А какой Вы восприняли страну, когда приехали сюда?
Первый раз я приехала в Германию в 1988 году. По сравнению с Советским Союзом, страна показалась мне тогда, конечно, раем. Со стороны казалось, что у людей нет никаких проблем, что жизнь здесь спокойная, ровная и все всем довольны. Но когда ты приезжаешь в страну не в отпуск, а чтобы жить, то восприятие, конечно, меняется. Я приехала в качестве переселенки с немецкими корнями и, как и многие, должна была бороться за свое существование, с бюрократическим отношением в различных инстанциях, а также против не очень позитивного мнения о переселенцах. 

С какими проблемами Вам пришлось столкнуться?
Например, как все приехавшие из России, я была обязана учиться на языковых курсах, потому что есть такое правило. Но немецкий для меня — родной язык, в семье мы говорили только на немецком, а русский я начала учить в трехлетнем возрасте, когда пошла в детский сад. То есть обоими языками я владела с детства в совершенстве. Поэтому когда работник биржи труда настаивал на том, чтобы я обязательно учила немецкий, ситуация была более чем абсурдная. Кроме того, мы приехали в самый пик иммиграции, когда приезжало очень много российских немцев. Жить было негде, и нас поселили в спортивном зале, где были размещены примерно 50 человек. Поэтому, конечно… я не хочу сказать, что сложилась негативная картина Германии, но определенное разочарование было. Тебе как бы давали понять, что ты не принадлежишь к этому обществу, ты чужой и никого не интересуешь…

В общем, в первое время было настолько трудно, что я решила не заниматься своей прежней актерской профессией, а искать что-то другое, другой источник существования. Я отправила резюме в телерадиокомпанию «Немецкая волна» и получила там работу.

В то время было не так сложно получить работу на «Немецкой волне»?
Я начала там как свободный автор в русской редакции радио. И как раз в то время было решено создать в немецкоязычной телевизионной редакции новую программу «Восточноевропейский журнал», куда искали человека, свободно владеющего немецким и русским языками и имеющего опыт работы на телевидении. Я отправила документы и была принята штатным сотрудником. Это было, конечно, большой удачей. Благодаря этому случаю, я через четыре месяца после приезда в Германию полностью интегрировалась в немецкое общество. Все мои коллеги были немцы, передачи мы делали на немецком языке, и поэтому российская часть жизни оказалась как бы отрезанной.

Найдя так быстро работу, Вы уже по-другому, не разочарованно смотрели на жизнь в Германии?
Благодаря новой работе я начала много ездить по всей Европе и имела возможность сравнивать. И должна сказать, что я всё больше убеждалась, и это убеждение сохранилось до сегодняшнего дня, что Германия всё-таки стабильная страна, где уважаются человеческие права и где человек чувствует себя более защищенным, чем во многих других странах. Конечно, и Германия за последние 17 лет стала другой, и здесь появились проблемы, которых не было ранее, связанные прежде всего с объединением Германии, с глобализацией, с опасностью террора — как и во многих других странах. И в Германии сейчас, как и в России, общество стало отчетливо разделяться на два класса. Но всё же расслоение общества здесь не такое пугающее. И я думаю, что Германия как стабильная демократическая страна всё же не претерпит глубоких негативных изменений.

Кстати, найдя работу, Вы так и не закончили языковой курс, который Вас обязали пройти?
Тогда я всё-таки добилась правды. Я пошла и сдала экзамен на знание немецкого языка, получила сертификат и пришла с ним на биржу труда. И тогда делопроизводитель сказал: «Вот теперь я вижу, что Вы в совершенстве владеете немецким языком». А до этого он всегда говорил: «Да, Вы говорите отлично на немецком, но я всё же недостаточно компетентен, чтобы об этом судить».

Как возникла у Вас идея снять фильм «Рублевка — дорога к счастью»?
Однажды, в 2004 году, я прочитала статью в одной русскоязычной газете, где рассказывалось о больших изменениях на этой улице. А так как я сама 14 лет жила в Москве и знала прежнее Рублево-Успенское шоссе, то мне захотелось рассказать об этой улице и о людях, живущих там. Когда я начала собирать материал, то идея расширилась, я поняла, что нужно показать представителей различных социальных слоев. И в конце концов это вылилось в замысел показать на примере одной улицы общественный портрет нынешней России.

Готовы ли были герои Вашего фильма показать свою бедность или, наоборот, свою роскошную жизнь?
Самое трудное было найти прототипов. Мне обязательно хотелось иметь в фильме парти-гёрл, и такую девушку пришлось искать долго. Некоторые соглашались, но потом передумывали: то муж не разрешил, то родители, то еще какая-то причина. Потом я нашла, наконец, ту, которая и появилась затем в фильме, Марусю, ищущую спутника жизни. Она, может быть, не совсем типичный представитель своего поколения. Одной ногой она стоит еще в бывшем Советском Союзе, другой в капитализме, но как раз этим она и симпатична, и я была рада, что нашла ее. Также я хотела обязательно сделать интервью с Ростроповичем. Много раз пыталась выйти на него через его концертное агентство, но получала ответы, что его нет, что он в отъезде. Но всё же, так угодно было случаю, что когда я снимала дочь Шостаковича, она предложила пройтись по Жуковке. И когда мы проходили мимо дома Ростроповича, она вдруг сказала: «А мы сейчас позвоним». И Ростропович оказался дома. Как это часто бывает, если вкладываешь во что-то много сил и энергии, то обязательно получится.

До «Рублевки» Вы сняли немало замечательных фильмов. Но именно после «Рублевки» Ваше имя стало известным. В чем причина?
Я сама удивлена ажиотажу. Мои прежние фильмы не хуже. А причина успеха, вероятно, в тематике. Фильмы «Вундеркинды России» и «Страсть Мартинса» ориентированы скорее на элитарную публику, интересующуюся искусством и музыкой. А общественно-политическая тема находит всё же больший интерес у зрителей. Кроме того, интерес вызвало, наверное, и то, что до этого никому с Запада не удавалось проводить съемки на «Рублевке». Снимать без разрешения очень трудно, а добиться разрешения практически невозможно. Рублево-Успенское шоссе называют в народе президентской дорогой и оно практически под контролем Кремля. Если в Германии можно безо всяких ограничений снимать на всех улицах, то в Москве это не так. Но так как я сама из России и говорю по-русски без акцента, то получилось оформить всё через российскую фирму, и разрешение было получено. Тем не менее, у нас были постоянные столкновения с милицией, охранниками, поэтому отдельные сцены на самой дороге пришлось снимать тайно из машины.

Над каким проектом Вы планируете работать в ближайшее время?
Сейчас я собираюсь снять продолжение фильма «Вундеркинды России». В первом фильме речь шла о четырех талантливых детях и подростках, делающих большие успехи в музыке. С тех пор прошло семь лет, дети выросли, и мне интересно показать их дальнейшую судьбу. Этот фильм, так же как и первая часть, вышедшая на экраны в 2000 году, о совсем другой России. Не о стране глубоких социальных контрастов, а о стране высокой культуры, где по-прежнему, несмотря на все сложности и противоречия, всё-таки заботятся о юных талантах. Такое отношение к одаренным детям сформировалось в советское время, и эта традиция сохранилась. К счастью, в России по-прежнему ищут и находят талантливых детей по всей стране и дают им блестящее образование в Москве, и это образование, как и раньше, бесплатно.

В Германии, я думаю, да и в Западной Европе, такого нет. Я вспоминаю, например, как в начале девяностых годов прошлого века, после объединения ФРГ и ГДР, в Германии начали искать, на чем можно сэкономить, и в первую очередь закрыли детские музыкальные школы и библиотеки. Тогда меня это просто шокировало. Я выросла в очень маленьком сибирском городке, где в магазинах нередко не было даже самых необходимых продуктов, но детская музыкальная школа там была.

В последнее время, особенно после результатов PISA-исследования, поняли и в Германии, что в развитие детей, в том числе и культурное, нужно инвестировать как можно больше средств. И всё-таки нынешние попытки в этом направлении нельзя сравнить с тем, что делалось для культурного развития детей в России в советское время. К счастью, что-то из этого еще сохранилось.

Вашу жизнь можно разделить на три почти равные части. 17 лет Вы прожили в Сибири, 14 лет в Москве, последние 17 лет живете в Кельне. Где Вы чувствуете себя дома?
Не могу сказать, что я чувствовала себя в Сибири дома. Как представители немецкого населения, мы были всё же в то время дискриминированы. В Москве я чувствовала себя в общем-то уютно, но только в Кёльне ощущаю, что именно здесь мой дом. Может быть, потому, что здесь у меня всё нормально и в профессиональном, и личном плане. Часто приходится уезжать из дома, и я всегда переполняюсь радостным чувством, когда возвращаюсь и вижу Кёльнский собор. Здесь я, действительно, дома.