«Расцвет русской металлургии»

Леонид Млечин (Москва)

Вокруг Указа президента России о создании Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам страны развернулась бурная дискуссия.

Кто инициировал указ?

Комиссия, как сказано в Указе, образована президентом для того, чтобы обобщать и анализировать информацию о «фальсификации исторических фактов и событий, направленную на умаление международного престижа» России, и вырабатывать стратегию противодействия и нейтрализации такой фальсификации.

Составители указа почему-то не смогли привести ни одного примера фальсификации российской истории. Но можно вспомнить прежние высказывания президента Дмитрия Медведева. Еще в январе этого года он говорил, что его возмущает «искажение правды о войне, правды о неоспоримом и решающем вкладе, который внесли Красная армия и Советский Союз в разгром фашизма и освобождение Европы, правды о последующем влиянии Победы на развитие мировых процессов». И призвал противостоять такого рода «ложным трактовкам истории».

Можно предположить, что инициаторами Указа были две влиятельные группы. Одна — это крупные военные, недовольные тем, как историки, писатели, кинематографисты рисуют ход Великой Отечественной. Вторую группу составляют политики — участники своего рода идеологической войны с Украиной (и в меньшей степени с Прибалтикой). В этой войне история — поле битвы.

Об истории Второй мировой войны

Есть ли у военных основания для беспокойства? Действительно ли в нашей стране или в какой-то другой сознательно преуменьшают роль СССР и Красной армии в разгроме нацистской Германии? Конечно, в американских учебниках истории много говорится о войне на Тихом океане, в британских — о кампании в Северной Африке. В этом нет ничего обидного для нас: каждая страна в первую очередь интересуется собственной историей. Но ни один серьезный историк, ни одна национальная историография не отрицает роли СССР в войне.

Что же не нравится на самом деле? Это сквозит в выступлениях наших генералов и в официальной военной печати. Раздражают попытки восстановить реальную историю, искалеченную фальсификацией в советские времена, когда тотально утаивались документы и запрещались исследования. И сейчас, как в советские времена, на идеологических совещаниях звучат всё те же требования «перестать чернить прошлое и печатать литературу, которая воспитывает героизм и патриотизм».

При Хрущеве начался разговор о причинах катастрофического поражения летом сорок первого, о трагической участи миллионов советских солдат, попавших в плен. Как только его отправили на пенсию, придушили историческую науку и публицистику. В сентябре 1966 года Главлит (цензура) не разрешил журналу «Новый мир» печатать интереснейшие фронтовые дневники Константина Симонова под названием «Сто суток войны. Памяти погибших в сорок первом». Главлит отправил в ЦК партии развернутый донос на Симонова, обвинив его в том, что он считает ошибочной предвоенную политику государства, приводит данные о репрессиях в армии и считает неправильным заключение пакта с фашистской Германией в 1939 году. Те же обвинения звучат и сейчас.

Советский аппарат, как и нынешний, требовал прекратить критику Сталина, не рассказывать больше о репрессиях и лагерях, о катастрофе в начальный период войны. Решено было сделать вид, будто этой трагедии просто не было.

3 марта 1968 года на политбюро Леонид Ильич Брежнев говорил:
— У нас появилось за последнее время много мемуарной литературы... Освещают, например, Отечественную войну вкривь и вкось, где-то берут документы в архивах, искажают, перевирают эти документы... Где это люди берут документы? Почему у нас стало так свободно с этим вопросом?

Министр обороны маршал Гречко пообещал:
— С архивами разберемся и наведем порядок. О мемуарах Жукова мы сейчас пишем свое заключение. Там много ненужного и вредного.

Архивы были надежно закрыты для исследователей. Мемуары маршала Жукова «отредактировали». Научные исследования важнейшего для нашего общества периода истории возобновились только при Горбачеве.

Внешняя политика накануне и после войны

В сентябре этого года будет отмечаться печальная дата — 70-летие начала Второй мировой войны. Вновь вспыхнут дискуссии о советской внешней политике накануне войны, сближении Гитлера и Сталина, «Пакте Молотова-Риббентропа». Похоже, это злит и пугает инициаторов президентского указа. Дело в том, что документы, которые открылись в перестроечные годы и опрокинули исторические концепции сталинского времени, многие люди в нашей стране просто не приняли и считают фальсификацией, хотя они хранились в советских архивах, снабжены подписями и печатями...

Поэтому возмущаются, когда поляки вспоминают, что «Пакт Молотова-Риббентропа» привел к разделу Польши и что Красная армия 17 сентября 1939 года ударила в спину польским войскам, которые вели бои с вторгнувшимся в страну вермахтом. Когда латыши, литовцы и эстонцы говорят, что присоединение Прибалтики к СССР в 1940 году было аннексией.

У нас в стране многие по-прежнему уверены, что все три республики вступили в состав СССР добровольно. Рассекреченные документы советского министерства иностранных дел рисуют другую картину. В Литву, Латвию и Эстонию были введены советские войска, силой сменены правительства и проведены выборы, которые нельзя считать демократическими. Почти сразу же начались массовые репрессии. Расстреливали и отправляли в лагеря не только бывших полицейских и чиновников, но и представителей интеллигенции. Последняя предвоенная депортация была 14 июня 1941 года — за неделю до нападения Германии. Эти депортации навсегда определили отношение литовцев, латышей и эстонцев к Советскому Союзу. Национальные прибалтийские формирования не горели желанием защищать советскую власть. В августе 1941 года дезертировала половина эстонцев, которых призвали в Красную армию. Сталину пришлось расформировать национальные соединения.

Надо сказать спасибо министерству обороны России, которое на своем сайте в разделе «История против лжи и фальсификаций» поместило статью начальника отдела Института военной истории полковника Сергея Ковалева под названием «Вымыслы и фальсификация в оценках роли СССР накануне и с началом Второй мировой войны». Полковник из института, принадлежащего министерству обороны, вступился за Адольфа Гитлера и нацистскую Германию.

«Все, кто непредвзято изучал историю Второй мировой войны, — пишет Ковалев, — знают, что она началась из-за отказа Польши удовлетворить германские претензии. Однако менее известно, чего же именно добивался от Варшавы А. Гитлер. Между тем требования Германии были весьма умеренными: включить вольный город Данциг в состав Третьего рейха, разрешить постройку экстерриториальных шоссейной и железной дорог, которые связали бы Восточную Пруссию с основной частью Германии. Первые два требования трудно назвать необоснованными...

Подавляющее большинство жителей отторгнутого от Германии, согласно Версальскому мирному договору, Данцига составляли немцы, искренне желавшие воссоединения с исторической родиной...«

После 9 мая 1945 года и до появления статьи полковника Ковалева на территории Европы никто не смел возлагать вину за вторую мировую на Польшу и называть требования нацистской Германии справедливыми. Надо поблагодарить полковника за искренность: он подтвердил, что Пакт Молотова-Риббентропа, сближение сталинского руководства с нацистской Германией не было ситуативным, продиктованным тогдашней политической необходимостью, а носило более фундаментальный характер. Основывалось на представлениях нашего военного и политического истеблишмента, который и тогда, и сейчас (как мы видим) презирал Польшу, но видел в нацистской Германии подходящего партнера...

История Украины — не провинциальная буффонада

Еще сложнее с Украиной, потому что в России многие так и не смирились с тем, что это — независимое государство с собственной историей.

Сводить украинскую национальную идею к провинциальной буффонаде, оперетке, цирку, комедии с переодеванием — несправедливо и нереалистично, отмечают историки. И переход Украины под руку русских царей не следует изображать идиллически. Гоголь писал о том, что украинский народ не хотел этого, потому что «дышал вольностью и лихим казачеством и хотел пожить своей жизнью».

После февральской революции в России национально мыслящие украинцы попытались образовать свое государство. Но украинское государство, просуществовав два года, рухнуло. И не только потому, что Ленин и Троцкий двинули на Киев Красную армию. Немалая часть населения Украины хотела быть вместе с Россией. Другая часть украинского народа оказалась в составе Польши.

Украинские националисты с горечью говорят о том, что после Первой мировой войны поляки получили свое государство, а украинцы нет. Ненависть к полякам была настолько сильна, что вступление Красной армии на территорию Западной Украины осенью 1939 года прошло спокойно. Но как только начались ускоренная коллективизация и массовые высылки, ситуация изменилась. И тогда Организация украинских националистов предстала в роли единственной защитницы интересов украинского народа. Этим объясняется роль, которую лидер националистов Степан Бандера и созданная им Украинская повстанческая армия, которой командовал Роман Шухевич, сыграли в жизни западных украинцев.

Западные украинцы совсем не рады были приходу Красной армии в 1944 году и по сей день считают Бандеру борцом за независимость. Ускоренная советизация и коллективизация еще больше оттолкнули людей от новой власти. Сопротивление украинских крестьян носило массовый характер. Развернулась настоящая партизанская война. Отряды Украинской повстанческой армии контролировали примерно четверть территории республики. Бывший секретарь ЦК компартии Украины по идеологии вспоминал уже в перестроечные годы, что в детстве и он тайком бегал в лес — относил продукты бойцам УПА...

А в странах бывшего Варшавского договора историки говорят о том, что Красная армия освободила Восточную Европу от нацистов, но не ушла, а осталась. И отношение к ней изменилось, потому что Сталин лишил эти страны свободы.

Белое движение

Слышать всё это невыносимо тем, кто воспитан на сталинском курсе истории и не желает продолжить образование. А ведь историческая наука развивается, как и любая другая. Учебники по биологии и физике стареют еще быстрее. Отворачиваться от нового в истории просто нелепо. Новые документы, научные изыскания, новый уровень понимания прошедшего постоянно меняют наши представления о событиях и исторических фигурах. Осмысление и переосмысление истории бесконечно. Историческая наука не знает всеобщей и обязательной для всех правды.

Владимир Путин, еще будучи президентом, позаботился о возвращении на родину останков генерала Антона Деникина и философа-эмигранта Ивана Ильина, которых перезахоронили в Донском монастыре в Москве. Там же покоится прах другого белого генерала — Владимира Каппеля. Сейчас глава правительства Путин заботится об их могилах.

А ведь все трое — злейшие враги советской власти! Восемь десятилетий доброе слово о них считалось недопустимой фальсификацией истории. Причем если Антон Иванович Деникин заслужил уважение даже своих врагов поразительным бескорыстием и отказом в годы Второй мировой сотрудничать с нацистами, то Каппеля военные историки считают невероятно жестоким, репутация у него неоднозначная. А что касается Ивана Ильина, то антифашистски настроенные эмигранты и вовсе относились к нему с презрением.

Теперь Ивана Ильина широко издают в России, его цитируют наши государственные деятели. Подчеркнутое уважение Владимира Путина к деятелям Белого движения весьма неоднозначно — лучший пример того, как радикально переменились взгляды в нашем обществе. И это подтверждает верность современных научных представлений о множественности исторических правд. В отношении Гражданской войны это уже осознано обществом: одни считают, что правота была на стороне белых, другие верят в красных, и эта многозначность нашла отражение и в учебниках.

Новые независимые страны

Значительно сложнее признать, что такая же множественность взглядов возможна и необходима в оценке событий, связанных со Второй мировой войной.

Разумеется, речь не идет о реабилитации нацизма. Есть установленные наукой истины, не подлежащие пересмотру. Но возникновение Второй мировой, ход Великой Отечественной, судьба Восточной Европы после разгрома Германии — всё это темы, требующие десятилетий кропотливого изучения. Речь не идет о том, чтобы обязательно во всем соглашаться с соседями. Но нет никакой нужды и в том, чтобы превращать историческое пространство в поле боя! Напротив, это поле сотрудничества ученых. И нам нужны совместные комиссии историков.

В бывших республиках Советского Союза идет один и тот же процесс. Они обрели независимость, и им понадобилась собственная история и собственные герои. Поэтому на Украине восхищаются гетманом Мазепой, который для русского человека — предатель. Нам предстоит смириться с тем, что другие народы на знакомые нам события смотрят иначе — через призму национальной истории. Татары не станут восхищаться Иваном Грозным, который когда-то взял Казань. А на Кавказе не перестанут восхищаться Шамилем. Поэтому мне представляется крайне неуместной раздраженная нота российского министерства иностранных дел относительно возвеличивания Мазепы на Украине. Прошли сотни лет, зачем ссорить народы из-за давней истории? Поход Наполеона и война 1812 года не мешают же добрым отношениям с Францией.

В некоторых странах создание национальной истории оказалось сложной задачей: нет письменных памятников, нет исторических героев, история короткая — пара сот лет. А в соседних республиках ударными методами создается древняя история в полторы тысячи лет. Что делать? И правительства приказывают историкам: если у соседей полторы тысячи лет, то наша история должна насчитывать две тысячи лет. И начинается придумывание собственной истории и борьба с фальсификацией у соседей...

Обустроить прошлое...

Понятно, когда такое желание возникает у новых государств с короткой историей. Для России с ее богатой и глубокой историей такая мелочность кажется унизительно неподобающей. Никто не может отнять у России ее истории. Никто, замечу, и не пытается. В чем же дело? Что заставило Кремль выпустить указ, вызвавший столь широкую дискуссию?

«Русское правительство, — писал Александр Иванович Герцен, — как обратное провидение: устраивает к лучшему не будущее, но прошедшее». Проходят столетия, меняются политические режимы, но эта традиция не умирает. Российская власть неизменно принимается за «наведение порядка» в истории, о чем свидетельствует указ президента Медведева.

Как человек, интересующийся историей отечества, не могу не вспомнить, как абсолютно те же темы и в той же интонации обсуждались на заседании политбюро 10 ноября 1966 года, когда Леонид Брежнев впервые, после избрания руководителем партии, высказался по идеологическим вопросам. Генсек тоже возмущался фальсификацией истории:

— Подвергается критике в некоторых произведениях, в журналах и других наших изданиях то, что в сердцах нашего народа является самым святым, самым дорогим. Ведь договариваются же некоторые наши писатели (а их публикуют) до того, что якобы не было залпа «Авроры», что это, мол, был холостой выстрел и так далее, что не было двадцати восьми панфиловцев, что их было меньше, чуть ли не выдуман этот факт, что не было политрука Клочкова и не было его призыва, что «за нами Москва и отступать нам некуда». Надо понимать, что Брежневу доложили об известной статье критика В. Кардина в «Новом мире», где речь шла о том, что отечественная история полна мифов.

Договариваются и прямо до клеветнических высказываний против Октябрьской революции и других исторических этапов в героической истории нашей партии и нашего советского народа, — говорил Брежнев. — И это должно вызывать у нас тревогу прежде всего потому, что не дается должного отпора всем этим фактам и искажениям фактов... Ведь на самом деле, товарищи, никто до сих пор не выступил с партийных позиций по поводу книги Ивана Денисовича.

Иван Денисович не был писателем. Это герой первой повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича», опубликованной в «Новом мире» с разрешения Хрущева. Брежнев, видимо, еще не усвоил фамилию Солженицына.

На том заседании политбюро была сформулирована идеологическая платформа руководства. При Сталине хорошего было больше, чем плохого, и говорить следует о хорошем в истории страны, о победах и достижениях. Те, кто отступает от линии, должны быть наказаны. Чем это отличается от нынешней формулы: «Сталин — эффективный менеджер», предложенной для изучения в средней школе...

Почему новая власть берется за исправление истории? Чиновники молодого поколения, начавшие карьеру после Сталина, не несут никакой ответственности за прошлое. Но они тоже защищают беспорочность вождя — по принципиальным соображениям. Если согласиться с тем, что прежняя власть совершала преступления, значит, придется признать, что и нынешняя может как минимум ошибаться. А вот этого никак не хотят допустить. Народу следует пребывать в уверенности, что власть всегда права. Сомнения и критика недопустимы!

Два прецедента

Что выйдет из этой затеи с указом?
Новейшая история знает две попытки борьбы государства с фальсификациями в науке. Одна успешная. Вторая провалилась. Успешная — это погром биологической науки, учиненный руками академика Трофима Лысенко. Последствия его победы над фальсификаторами ощущаются и по сей день: это отсталость аграрной сферы, когда Россия не в состоянии себя прокормить, и глубокая отсталость фармакологии — почти все современные лекарства приходится импортировать.

Неудачная попытка — борьба против фальсификаторов в физике в те же послевоенные годы. Тогда произошло разделение физиков на тех, кто понимал современную науку и мог работать в атомном проекте, и тех, кого не взяли в проект по причине профессиональной непригодности. Посредственные физики отрицали квантовую теорию, теорию относительности как чуждые отечественной науке и требовали большего патриотизма. Началась подготовка к Всесоюзной конференции физиков, которая должна было знаменоваться такой же большой чисткой, которую «народный академик» Трофим Денисович Лысенко устроил в биологической науке.

В отличие от завистливых, но малограмотных идеологов, руководитель атомного проекта профессор Игорь Васильевич Курчатов понимал и значение теории относительности, и роль физиков-теоретиков. Он обратился за помощью к члену политбюро и заместителю главы правительства Берии. Лаврентий Павлович поинтересовался у Курчатова, правда ли, что квантовая механика и теория относительности являются идеалистическими. Курчатов ответил просто: — Если их запретят, то и атомной бомбы не будет.

Берия пожаловался Сталину, секретариат ЦК отменил Всесоюзную конференцию. Борьба с фальсификаторами в физике прекратилась, ядерное оружие было создано.

В нынешней России не нашлось пока второго Курчатова, который бы в доступной форме объяснил власти, что ничего кроме позора государственное регулирование исторической науки не принесет. Да и не захотят слушать нового Курчатова...

Вместо указа — конкретную помощь науке

Название президентского указа выдает откровенную обиду: нас обижают даже на историческом фронте! История в опасности! И читается как призыв: граждане, к оружию, защитим родную историю. Все годы советской власти происходила тотальная фальсификация отечественной истории. Люди живут в сплошных мифах. Лишь в перестроечные годы фактически приступили к процессу восстановления реальной истории. И это счастье — иметь возможность познавать отечественную историю. Но открывшаяся реальность многих напугала. Прошлое присутствует в настоящем, мертвой хваткой держит людей и пугает. Есть люди, которые откровенно говорят, что не хотят знать, как всё было на самом деле. Сами не хотят и другим не позволяют.

Надо отдать должное честности составителей указа: бороться комиссия намерена только против фальсификаций, идущих «в ущерб интересам России». Против фальсификаций, которые служат интересам России, надо понимать, возражений нет. Это уточнение сразу выводит деятельность комиссии из научного поля, потому что настоящая наука в принципе противостоит лженауке.

Фальсификаторы, если пользоваться языком составителей указа, есть в любой отрасли научных знаний. Изобретатели вечного двигателя и генераторов торсионных полей осаждают приемные всех учреждений в Москве. Они овладевают умами доверчивых журналистов, шаманят с телевизионных экранов и порождают немалую сумятицу в умах доверчивых граждан. Почему в Кремле не сражаются с ними путем создания президентских комиссий. Лженауке противостоят сами ученые. То же происходит и в истории. Она нуждается в помощи, но иного порядка.

Чем государство может помочь? Покончить с практикой недопустимой (нарушающей законодательство!) закрытости архивов, что мешает изучать историю отечества. Финансировать академические исследования через систему научных фондов, выделяющих гранты на многообещающие проекты.

История — инструмент власти?

Но на наших глазах происходит превращение истории в инструмент политики. Политизация истории — это активное вмешательство истеблишмента, который держит в руках власть, в изучение истории для борьбы с оппозицией, для укрепления собственной власти и для выяснения отношений с соседями.

История воспринимается как инструмент и должна снять всякую ответственность с политической власти, позволить ей быть бесконтрольной. Вот почему власть бескомпромиссна в борьбе за историю и в первую очередь обрушивается на тех, кто пытается восстановить реальное прошлое страны. Непредвзятое обращение к историческому материалу свидетельствует о желании разделить ответственность за политическое будущее нации. Политики же, сознательно искажающие прошлое, полагают, что, овладев прошлым, они сформируют и «правильное» будущее.

После выхода президентского указа воодушевились историки, которые с перестроечных лет чувствовали себя ущемленными. Бывшие официальные историки не выдерживали конкуренции с талантливыми художниками. Воодушевились те, кто считал, что лучшие годы страны пришлись на сталинское правление, когда Советский Союз стал великой державой. Сталин — выдающийся государственник, который противостоял всему иностранному. Поэтому нужно возвращаться к его политике и к его методам — никаких послаблений внутри страны и никакой разрядки в международных отношениях.

Услужающие историки охотно возвращаются к привычной роли — обслуживать интересы действующей власти и помогать военно-патриотическому воспитанию будущих солдат. Среди услужающих разные люди: и платные исполнители исторической политики, и добровольцы исторической политики, которые могут быть востребованы только если устранены конкуренты.

Я вижу, как эти люди занимают университетские кафедры, как они пишут учебники и методические указания для преподавателей, и вспоминаю горестные слова замечательного фельетониста Аркадия Аверченко: «Какое-то сплошное безвыходное царство свинцовых голов, медных лбов и чугунных мозгов. Расцвет русской металлургии».