Река времен: май

Памятные даты

Валерий Воскобойников (Бохум)

2 мая — 150 лет (1860) со дня рождения Теодора Герцля

Первый сионист мира

Почти половину ХХ века слово "сионизм" в СССР имело подчеркнуто негативный характер. Поэтому далеко не все знали, что оно означает всего-навсего стремление еврейского народа создать свое государство. В Европе это стремление первым публично высказал Теодор Герцль. И с огромной энергией стал превращать мечту в реальность.

Теодор Герцль рос в семье ассимилированных австрийских евреев и уже в гимназии проявил яркий литературный талант: писал стихи, печатал рецензии в городских газетах. Официально его родители пользовались всеми гражданскими правами, а неофициально к ним нередко относились как к людям "второго сорта". Неофициальное мнение высказал однажды и преподаватель гимназии, в которой учился Теодор Герцль, и он ушел из нее. По той же причине, будучи студентом Венского университета, он вышел из немецкого студенческого общества.

Литературная его карьера развивалась успешно: театры ставили его пьесы, газеты с удовольствием печатали философские статьи и фельетоны.

Став корреспондентом влиятельной венской газеты, он уехал в Париж. Здесь Герцль стал свидетелем трагедии, когда честного офицера французской армии Дрейфуса, ложно обвиненного в измене, под яростные вопли толпы "Смерть евреям!" подвергли гражданской казни. Тут-то Герцль и осознал, что ассимиляция не спасет еврейский народ от ненависти черни, если он не создаст собственное государство.

Возможно, эта мысль и до него кому-то приходила в голову. Но она казалась неосуществимой. И лишь Теодор Герцль стал убеждать виднейших политиков в необходимости претворить ее в жизнь. Он писал об этом книги, встречался с президентами и премьер-министрами, даже с турецким султаном, т.к. палестинская земля находились во владении Оттоманской империи. Его книгу "Еврейское государство. Опыт современного решения еврейского вопроса" перевели на многие языки. В ней он сформулировал основы устройства будущего государства. Герцль собрал Всемирный сионистский конгресс и был избран президентом Всемирной сионистской организации.

Герцль работал на износ и не дожил до часа, когда осуществилась его мечта. Память же о нем хранит имя города Тель-Авив, которое навеяно романом Герцля с тем же названием.

11 мая — 290 лет (1720) со дня рождения барона Мюнхгаузена

Из жизни в книгу

Кто в детстве не зачитывался "Приключениями барона Мюнхгаузена"! Однако большинство читателей считают барона всего лишь литературным героем, таким же, как бравый солдат Швейк. Они ошибаются - барон Иероним Карл Фридрих Мюнхгаузен - лицо до такой степени реальное, что записи о нем и сегодня хранятся в архивах России и Германии.

Мало того, его ждала блистательная карьера, а подвиги его могли бы изучать на уроках истории. Пятый сын полковника Отто фон Мюнхгаузена, он в 15 лет был отправлен на военную службу и стал пажем при герцоге Брауншвейгском, чтобы на практике изучать военное дело. В то время младший брат герцога принц Антон Ульрих, жених Анны Леопольдовны, жил в России. До свадьбы он, по замыслу русской императрицы Анны Иоанновны, набирался воинского опыта на войне с турками. Когда в битве погибли оба его пажа, на замену им в Россию отправился юный барон Мюнхгаузен. Благодаря храбрости, веселому нраву и бравому внешнему виду, он стал любимцем принца и, вернувшись с войны, получил чин корнета в Брауншвейгском кирасирском полку, шефом которого был сам принц.

Взлет его карьеры начался после смерти императрицы. Правительницей России стала Анна Леопольдовна, ее муж, Антон Ульрих, - генералиссимусом, а Мюнхгаузен получил чин поручика и командование первой элитной ротой полка. Его ждали слава и даже маршальское звание. Но радость была недолгой. Спустя несколько месяцев дочь Петра, Елизавета, свергла немецких покровителей барона, а блестящего офицера Мюнхгаузена отправила с глаз долой в Ригу командовать ротой кирасиров. Там он несколько месяцев охранял своих арестованных покровителей, а потом лично, во главе почетного караула встречал будущую императрицу - юную Екатерину II, которую вызвала Елизавета, чтобы выдать замуж за наследника престола. Если бы ему хватило терпения дождаться нового переворота, то воцарившаяся Екатерина вспомнила бы о кавалере-бароне, встречавшем ее в первом российском городе на пути из Германии, и вернула бы ко двору. Но барон взял отпуск, чтобы поделить с братьями оставшееся наследство, да так и не вернулся в Россию.

Домой барон привез воспоминания о множестве приключений в таинственной, дикой и далекой для немцев стране с огромными просторами и лесами, кишащими зверьем.

Мюнхгаузен с удовольствием делился воспоминаниями, которые пересказывала вся округа. Их записывали литераторы. После выхода книги воспоминаний в Англии, а затем и ее перевода в Германии барон стал достопримечательностью. Репутация враля категорически не нравилась барону, и он с негодованием отнесся к изданию книги и даже судился с ее издателями. Но слава о нем летела по миру уже помимо его желания.

24 мая — 70 лет (1940) со дня рождения Иосифа Бродского

"Ниоткуда с любовью надцатого мартобря..."

- Чем Вы занимаетесь? - допрашивала судья будущего нобелевского лауреата зимой 1964 года.

- Пишу стихи. Перевожу. Я полагаю... - отвечал двадцатитрехлетний Иосиф Бродский. - Никаких "я полагаю". Стойте как следует! Не прислоняйтесь к стенам! Смотрите на суд! Отвечайте суду как следует! - выкрикивала судья. - Кто признал, что Вы поэт? Кто причислил Вас к поэтам?
- Никто, - отвечал Бродский. - Я полагаю, это ... от Бога...

Этот диалог, прозвучавший в здании суда и запротоколированный известной писательницей Фридой Вигдоровой, облетел весь мир. Однако сам Бродский не любил, когда в статьях вспоминали суд и ссылку в "удаленные районы Севера". Он не считал это событие главным в своей жизни, главными для него всегда были - стихи. Анна Андреевна Ахматова называла их волшебными.

Сохранились школьные характеристики Иосифа Бродского, их писали учителя с первого класса. Сначала педагоги отмечали его замкнутость и равнодушие к "общественной жизни школы", которую поэт позже назовет "зловещим идиотизмом" и "милитаризацией детства". "Первая история вашего сознания начинается с первой лжи, - писал впоследствии Бродский о тех годах.- Официальное вранье в школе и неофициальное дома".

Есть несколько путей неучастия в общественной лжи. Один из них - внутренняя эмиграция. Еще в детские годы он создавал собственный внутренний мир, и этот мир был для него куда реальнее существующего, а главное, основывался на высокой правде. Тон характеристик изменился: учителя с удивлением отмечали его невероятные для подростка знания и увлеченность мировой поэзией.

Путь отказа от участия в общественной лжи привел его к "первому свободному поступку". Покинув школу после восьмого класса, он поехал рабочим в геологическую экспедицию, а в следующие годы перепробовал множество профессий: кочегара, фрезеровщика, лаборанта, смотрителя маяка. С геологами изъездил страну от Белого моря и Якутии до Тянь-Шаня. Прекрасный переводчик английской и польской поэзии, чувствовавший, как никто, вибрацию речи, он овладел этими языками в совершенстве и самостоятельно. В душе Иосифа Бродского бились новые неведомые ритмы, сталкивались, молниями озаряя сознание, будущие великие строки.

В 17 лет его стихи вырвались в мир. Первые свои строки он записал в геологической экспедиции. С этого момента началось стремительное развитие Бродского как поэта. По скорости это походило на взрыв новой звезды. За несколько лет Бродский создал огромное для юноши количество поэтических циклов, роман в стихах. С ним заключили договора самые солидные издательства. Его неопубликованные стихотворения многие знали наизусть, передавали друг другу в списках. В возрасте 20-22 лет он стал общепризнанным лидером молодой петербургской поэзии.

Но тогдашним властям это свободное лидерство, как и все независимое, выделяющееся из мира тоталитарного порядка, казалось опасным. 29 ноября 1963 года в газете "Вечерний Ленинград" появилась статья "Окололитературный трутень", очень напоминающая разгромные тексты 37-го года. У Бродского не было ни "советских", ни "антисоветских" стихов. Но за поэтом началась настоящая полицейская охота. 13 февраля 1964 года поэта арестовали, суд приговорил его к пяти годам принудительных работ на Севере. На процессе, выглядевшем как злая пародия на подлинное судопроизводство, Бродский, уже месяц отсидевший в одиночной камере, держался с замечательным достоинством и мужеством.

"Какую биографию творят они нашему рыжему! Как будто он кого-то нарочно нанял!" - сказала Ахматова, получив письмо от сосланного Бродского. И хотя условия жизни в глухой деревне были трудны, для него время ссылки стало своеобразной Болдинской осенью.

  После протестов композитора Шостаковича, писателя Корнея Ивановича Чуковского, известных представителей мировой культуры, в сентябре 1965 года Бродский был досрочно освобожден. Из ссылки он вернулся всемирно известным поэтом. Его стихи, так и не опубликованные в России, были переведены и изданы во многих странах. Иностранные корреспонденты почитали за честь взять у него интервью. Однако поэт, остающийся свободной личностью, по-прежнему был инородным телом в советской системе.

В 1972 году власти вынудили Бродского покинуть СССР. За день до отлета он написал открытое письмо Л. Брежневу. "Даже если моему народу не нужно мое тело, душа моя ему еще пригодится", - писал он.

В Вене его встречал давний друг, человек, влюбленный в русскую литературу, переводчик, создатель знаменитого издательства "Ардис" Карл Проффер. Он передал поэту приглашение работать в Мичиганском университете.

С 1980 года Бродский стал пожизненным профессором в престижных "Пяти колледжах" Массачусетса. В 1979 году его книга, вышедшая в Италии, удостоилась сразу двух литературных премий. В 1981 Бродский получил "стипендию гениев" фонда Макартура. В 1986 году его книга эссе заслужила премию Национального совета критиков США. В 1987 году ему была присуждена Нобелевская премия по литературе.