О балах и маскарадах: «Маска! Я тебя знаю!»

Согласитесь, февраль – довольно грустный месяц. Мне, во всяком случае, так всегда казалось. Бесконечные новогодние праздники уже отшумели, а до чудесных весенних деньков еще пилить и пилить. Да и погода не располагает. Небо беспросветно серое, солнце, похоже, забыло о своем великом предназначении – поднимать народу настроение, а уж под ногами – вообще черт знает что. Ну, как тут не впасть в сезонную депрессию?

Конечно, можно как Пастернак «достать чернил и плакать», но не все же гении, не все способны «писать о феврале навзрыд», а значит, далеко не все в состоянии свое подавленное настроение сублимировать в творческую энергию. Обидно, но ничего не поделаешь. Приходится искать другие варианты эмоциональной поддержки. Например, отправиться на бал или маскарад.

Умные европейцы именно в этот неласковый месяц устраивают главный сезон балов, который плавно переходит в карнавальную феерию.

Отлично понимают, как важно поднять людям настроение. Не случайно в этом году на сайте Deutsches Theater – одной из главных площадок мюнхенских балов – прямо говорится: «Холодные зимние месяцы – отличное основание для предрадостного ощущения, которое может подарить вам бал!»

Планы у них, кстати, феерические! Бал наций, большой бал карнавального общества Narrhalla, бал звезд, Гаудеамус-бал, танцевальная ночь «Мечта о вальсе», рок-свинг бал... От одного перечисления прямо оживать начинаешь!

Впрочем, балы и маскарады – история вневременная, вненациональная, а главное – вечная, прекрасная, таинственная. И, конечно же, – любовная.

Ну потому что, где же, как не на балу, просто звенит этот волшебный воздух недоговоренностей, полуузнаваний, намеков, легкого флирта… На мой непоколебимо романтический взгляд такая атмосфера – самая обаятельная составляющая дебюта любовных историй.

В самом деле – она не знает, кто он? А он – кто она. И каждая деталь – обещание и надежда. И в ней же, черт побери, высший эротический смысл.

Мой любимый Лермонтов, трагический, печальный, жесткий, обидчивый Лермонтов, может быть, и не подозревал, что в своем знаменитом стихотворении «Из-под таинственной холодной полумаски» описал тончайшее эротическое переживание.

Сквозь дымку легкую заметил я невольно

И девственных ланит, и шеи белизну.

Счастливец! Видел я и локон своевольный,

Родных кудрей покинувший волну!

Счастливец! Он видел Локон… Для художника – это уже серьезно. Роскошное поле для эстетических и человеческих фантазий. Особенно для не очень красивого, но очень впечатлительного поэта.

И создал я тогда в моем воображенье

По легким признакам красавицу мою;

И с той поры бесплотное виденье

Ношу в душе моей, ласкаю и люблю.

Вот – пожалуйста вам – 19 век. Всего лишь бесплотное видение под маской, а какой поток чувств! Впрочем, не единственный случай, не единственный.

Где нашел принц свою Золушку? Где разыгралось его воображение так, что он не сумел отличить простолюдинку от принцессы? На балу, товарищи, на балу! Папа устраивал. Не последний человек, между прочим. И Золушке, чтобы в эту элитную тусовку пробраться, пришлось скрываться под маской небедной барышни. Иначе бы дресс-код не прошла.

Как ни обидно об этом говорить – но встреть принц свою половинку в реальных условиях (ну вот так, случайно, заглянул на постоялом дворе за печку, а там, батюшки, как раз она – зерно перебирает), – не знаю, не знаю… Наслаждались ли бы мы самой красивой сказкой на свете? И главное – верили ли бы в нее…

Про Ромео и Джульетту уж и не говорю. Где они увиделись? Там же, там же… Ах, какое это было счастье – не знать о корнях, замыслах, вражде. Забыть обо всём. И в завораживающем вихре бала радоваться предчувствию любви.

Ну потому что же

Ее сиянье факелы затмило.

Она подобна яркому бериллу

В ушах арапки, чересчур светла

Для мира безобразия и зла.

Ромео хоть и интересуется у слуги: «Кто эта барышня, с которой в ряд / Стал этот кавалер?», но ответ ему не нужен. Зачем, если в сердце уже есть совсем другое знание... «Как голубя среди вороньей стаи ее в толпе я сразу отличаю». (Цитирую, кстати, в переводе Бориса Леонидовича. Уж он-то хорошо знал, про что переводит:

Я к ней пробьюсь и посмотрю в упор.

Любил ли я хоть раз до этих пор?

О нет, то были ложные богини.

Я истинной красы не знал доныне.

Вот, пожалуй, самое важное преимущество маскарада. Ощущение хотя бы временной свободы от общественных условностей, родителей, сословных предрассудков.… Хотя бы на несколько часов – пока играет музыка и длится упоение.

Впрочем, не все литературные и жизненные истории любви, возникшей в таинстве маскарада, завершались так трагически.

У баварского крон-принца Людвига – развивалось, по крайней мере, очень романтично. В 1820 году наследник баварской короны встречает на римском карнавале итальянскую красавицу, урожденную графиню Бачинетти. Впрочем, весь мир знает эту прелестную умную образованную женщину под именем Марианна Марчеза Флоренци. (Графиня из Равенны совсем юной выйдет замуж за Эттори Флоренци). Именно это имя будет стоять на ее портретах, заказанных влюбленным Людвигам самым известным художникам. Генрих Мария фон Гесс, Теодор Ребенитц, Йозеф Штиллер будут писать прекрасную итальянку; знаменитый датский скульптор Бертель Торвальдсен в мраморе воплотит облик этой необыкновенной женщины, которая поразила Людвига не только своей красотой, но и невероятным интеллектом.

В баварском государственном архиве до сих пор хранится около двух тысяч писем, отправленных итальянской красавицей сначала принцу, а потом и королю Баварии. Большинство из них – о том, что обоих интересовало, может быть, больше всего на свете: искусство, философия, эстетика. Возможно, под влиянием Людвига Марианна Марчеза Флоренци в совершенстве овладеет немецким языком, будет изучать Канта и Спинозу, переводить и публиковать на итальянском языке философские сочинения Лейбница и Шеллинга.

Существует мнение, что сын Марианны Людовико, родившийся 31 октября 1821 года, имел прямое отношение к баварскому крон-принцу. Во всяком случае, Людвиг стал крестным отцом мальчика и впоследствии уделял ему много внимания. Так что карнавальные встречи часто имеют далеко идущие последствия. Иногда прекрасные, хотя и с печальным оттенком, как только что рассказанная история, иногда и трагические.

Гениальный Лермонтов совсем юным ощущал эту опасность. Драма «Маскарад» – очень точное тому подтверждение. Не случайно многие литературоведы считают, что жанр этой пьесы скорее не драма – а трагедия. Трагедия многослойная, полифоническая, очень непростая для понимания.

Лишь прикоснувшись к смыслам этой драмы, мы ощущаем невероятную горечь поэта, попытавшегося в холодном мире всеобщего обмана и лицемерия быть искренним в своих чувствах.

Не удержусь, процитирую слова Арбенина:

Под маской все чины равны.

У маски ни души, ни званья нет, – есть тело.

И если маскою черты утаены,

То маску с чувств снимают смело.

Вот тут опасность-то и таится. И в философском смысле, и в самом прямом, обычном. С чувствами надо поосторжнее. Особенно на маскараде.

С виконтом де Морсером, героем романа Дюма, чудом обошлось, хотя любовь под маской почти привела его к роковой черте.

Помните, Альбер де Морсер на карнавале в Риме влюбился в чудную пейзаночку, под маской которой оказался симпатичный, но абсолютно несентиментальный разбойник Луиджи Вампа, четко просчитавший (вместе со своим богатым дружком графом Монте Кристо) романтическую натуру виконта. Настрадался Альбер по полной программе. Ладно, граф Монте Кристо спас. Да и то исключительно из практических соображений. Готовил будущую месть отцу виконта.

А всё же рисковал де Морсер не зря. И неожиданно настоящего друга приобрел, да и сладкие мечтания о таинственной прелестной крестьянке – тоже приключение, которое иногда стоит некоторых страданий. Ведь давно известно: любовь под маской таит в себе невероятное очарование.

Не случайно маскарады обожали при русском дворе. Там влюблялись, интриговали, дразнили, не боясь быть разоблаченными. Екатерина Вторая, например, любила ездить на маскарады инкогнито и устраивать рискованные розыгрыши. Запросто могла, надев офицерский мундир или розовое домино, начать ухаживать за ничего не подозревающими придворными дамами. Впрочем и на русских балах невинные розыгрыши иногда перетекали в искренние настоящие чувства.

Одна из самых роскошных в этом смысле историй – роман Софьи Андреевны Миллер и Алексея Константиновича Толстого. На петербургском балу в светской толпе писатель сразу обратил внимание на женщину с тонким станом, прекрасными пепельными волосами и дивным голосом. Тщетно он просил ее открыть лицо, снять маску... Но его визитную карточку она всё-таки взяла.

Открылась незнакомка лишь через несколько дней, пригласив к себе Толстого вместе с Иваном Тургеневым, который тоже был на балу и заинтересовался грациозной маской. «Что же я тогда увидел? – вспоминал Тургенев. – Лицо чухонского солдата в юбке».

А ну и что!? Внешне не самая красивая барышня оказалась уникальной женщиной, прекрасно разбиравшейся в искусстве, литературе, философии, знавшей шестнадцать языков. Алексей Толстой влюбился без памяти. И на всю жизнь был зачарован тайной этой замечательной женщины.

Что там говорить… Лучше вспомните…

P. S. И, конечно же, не забудьте сами заглянуть на бал или карнавал. На дворе – февраль. Самое время. А по этой ссылке вы найдете календарь всех балов Германии, Австрии и Швейцарии на 2019 год.  Есть среди них также  балы в Кельне, в Аахене … Смотрите и выбирайте:

http://tanzurlaub.cc/ballkalender/  

Читайте также:

1. Праздники в жизни Германии и Европы. Журнал «Партнёр», № 12 / 2004. Автор Е. Бовкун
2. Город, в который хочется вернуться. Журнал «Партнёр», № 5 / 2010. Автор М. Баст
3. Прогулка в Средневековье. Журнал «Партнёр», № 9 / 2011. Автор М. Баст