Темы
Оксана Козак
Эхо
В первый мой приезд в Вену я жила на квартире Вернера Шмидта. В то время он был председателем медицинских физиков Австрии. Мы познакомились в ресторане в Севилье. Он сидел за соседним столиком и, неожиданно наклонившись, спросил, буду ли я есть свою булочку. Я ответила, что нет. Уходя, он дал мне свою визитку, скорее из вежливости, которую я автоматически засунула в сумку. Через несколько месяцев я получила письмо, извещавшее, что меня выбрали председателем на секции по лечению рака щитовидной железы радиойодом-131 на Конгрессе по ядерной медицине, что регистрационный взнос мне платить не нужно. Поехать хотелось очень. Вена… Где-то там, под асфальтом, лежал Вивальди, по улицам когда-то ходили Бетховен и Моцарт… Я взяла билеты на автобус через Прагу.
С 1994 года в институте рака единственной финансируемой научной темой была тема по изучению дифференцированного рака щитовидной железы у детей, пострадавших во время Чернобыльской аварии. Нам необходимо было написать рекомендации по оптимизации лечебных активностей радиойода -131. Украинских детей забирали на лечение в другие страны и давали фиксированные активности радиойода, потому что обоснованных рекомендаций еще не существовало. В Америке всем больным дифференцированным раком щитовидки вводили 80 мкюри, во Франции – 200, в Швейцарии – 60. Впоследствии мы показали, что введение активностей радиойода менее 70 милликюри при пораженных лимфоузлах и метастазах в легкие только вредит пациенту, которого невозможно вылечить впоследствии.
Мы работали в паре с профессором Эрой Дмитриевной Чеботаревой. Радиойод получали дважды в неделю по 500 милликюри. Во время замеров по кинетике выведения и накопления радиойода мы сильно облучались, получая по одному рентгену тотальной дозы в неделю. Нам это сообщали приватно, не фиксируя дозу официально. Мои коллеги медицинские физики заявили, что облучаться они не намерены. Дважды в год они писали липовые отчеты по щитовидной железе, ничего не делая и получая зарплату старшего научного сотрудника, как Гавриленко М.Ф., которая сейчас в Америке. Но мне лично было смертельно жаль больных детей. На свою мизерную зарплату я покупала им подарки, чтобы как-то облегчить их состояние. От усталости после работы я не могла доехать домой. Выходила на остановках и отдыхала на скамейках. А премии получали совсем другие люди. Но меня это не волновало. Меня волновали больные дети, которых нужно вылечить.
Однако вернемся к Вернеру. Я написала ему, и он неожиданно ответил, что я могу жить у него на время Конгресса. Вопрос с жильем был решен.
Он встретил меня на вокзале. Его квартира была большой и уютной, в очень старом и крепком доме. Ночами мы ходили по окрестностям Вены, лазили по горам и наблюдали сверху, с гор, дальние огни города. Старые монастыри ночами теряют ощущение времени, и кажется, что они оживают и возвращается средневековье.
Днем на Конгрессе я клевала носом, а когда освобождалась, бежала в Оперу или в музей искусств. Как-то в музее я заснула на диване после бессонной ночи, а проснувшись, обнаружила, что на меня уставились четыре Рембрандта разного возраста. Это были четыре его автопортрета, висевшие рядом на стене. Я вскочила с испугом, потому что не сразу поняла, что нахожусь в музее.
В Австрии, согласно переписи, больше половины австрийцев, рожденных перед окончанием Второй мировой войны, не имеют отцов. Не потому, что они погибли на войне, а потому, что наша интернациональная армия генетически их усовершенствовала. Но не всё было так просто.
Вернер рассказал мне интересную историю. Как-то на одном из Конгрессов к нему подошел известный русский математик, лауреат Нобелевской премии («Как! Ты его не знаешь!»). Я не знала, к своему стыду. Ладно, речь не об этом. Оказалось, что простым лейтенантом во время оккупации Австрии он жил на квартире в Вене по соседству с совсем юной девушкой, которую готовил к поступлению в институт. Он учил ее математике. Он помнил название улицы, дом, ее имя. Это всё. Сейчас, будучи старым человеком, он очень хотел бы узнать что-нибудь о ней. Он искал Вернера во время перерыва между двумя заседаниями, увидев в программке докладов, что Вернер живет в Вене. Удивительно, но после долгих поисков Вернер нашел ее. Она вышла замуж за военного и жила в другом городе в закрытой зоне. Вернер решил с ней встретиться, как и обещал. Австрийцы вообще очень исполнительны, всегда стараются сдержать обещание.
На пропускном пункте его попросили подождать. Через некоторое время вышла седая, потухшая старушка с далекими глазами и вопросительным выражением: зачем ее тревожат? Вернер сразу, без прелюдий спросил, помнит ли она такого-то. И вдруг старушка преобразилась. Она схватила Вернера за руки, повторяя «Он жив! Он жив!». В выцветших глазах стояли слезы. Вернер говорил позже, что был поражен необычайной переменой. Память преобразила старую женщину, и он увидел перед собой молодую девушку, которая все эти годы помнила о русском офицере, учившем ее математике.
Позже мы встретились с Вернером в Праге после наводнения. По улицам плавали лебеди.
Hat mir gefallen?
Bewertet: 11)Kommentare (0)
dlt_comment?
dlt_comment_hinweis
Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich
Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.
Zur Anmeldung >>