Мир Дали

Завершился год Сальвадора Дали, год 100-летия со дня рождения необычного испанского художника. Его мир загадочен до абсурда. Чтобы попытаться понять этот мир, нужно начать с самого детства.

Семейные демоны

Я родился как двойник своего брата, которого должен был убить, чтобы занять свое место под солнцем и получить право на собственную смерть.
С. Дали

Сальвадор Дали родился в небольшом испанском городе Фигерас 11 мая 1904 года. Он был вторым ребенком в семье нотариуса Сальвадора Дали-и-Куси и его супруги Фелипы Доменеч Феррес, вольнодумца-республиканца и ярой католички. Как свидетельствуют младшая сестра Сальвадора Ана-Мария и сохранившиеся юношеские дневники художника, он рос прилежным, чувствительным ребенком, погруженным в счастливую семейную атмосферу. Однако совершенно другой образ рисует позже сам Дали. Уже став знаменитым, в своей книге «Тайная жизнь» он воссоздает картину семейного очага. Художник-сюрреалист придумывает миф, свою легенду и свою знаменитую маску с усами, которую он так любил носить на публике.

По его мифической версии, одно обстоятельство сильно повлияло на его детство и на всё последующее поведение — существование другого, предшествовавшего ему Сальвадора Дали, его умершего в двухлетнем возрасте старшего брата, который блистательной кометой пронесся сквозь жизнь семьи. Родители постоянно сравнивали Сальвадора умершего с Сальвадором живым, и этот другой, опередивший его в лоне матери, в любви отца и даже в имени, постоянно бросал ему вызов. Отсюда болезненное стремление Дали к известности. «Все мои эксцентричные выходки и показуха вызваны трагической манией, преследующей меня всю жизнь. Я всегда стремился доказать, что существую сам по себе, а не являюсь моим умершим братом. Как в мифе о Касторе и Полидевке, убив брата, я добился собственного бессмертия».

Эта двойственность отразилась на всем его творчестве: себя и умершего брата он идентифицирует с мифологическими братьями Диоскурами — Кастором и Полидевком — близнецами, родившимися из яйца Леды, оплодотворенной Зевсом, в образе лебедя. Отсюда приверженность художника к этой легенде и к овальным формам в творчестве: его знаменитая «Атомная Леда» и огромные яйца, венчающие «крепостную» стену театра-музея в Фигерасе. А роль «близнеца»-смертника ( по выражению Дали «его персональных трупов») взяли на себя в воображении художника близкие друзья, рано ушедшие из жизни: Федерико Гарсия Лорка и Рене Кревель.

В довершение всего, отец Сальвадора, этот суровый Зевс, приписал смерть своего первенца дурной болезни, которой он заразился в молодые годы, и решил предупредить своего второго сына об опасностях отношений с противоположным полом. Он оставляет на рояле, как бы случайно, книгу по медицинской патологии с ужасными фотографиями, изображающими последствия венерических заболеваний. Результат: импотенция и лихорадочный заместительный онанизм его сына. Свое физическое и психическое состояние художник отразил в сюрреалистическом автопортрете «Великий мастурбатор».

Мания величия

Сальвадор, то есть Спаситель, мне предназначено спасти современную живопись.
С. Дали. «Дневник гения»

Первый пейзаж Сальвадор написал в возрасте 6 лет, а в 16 избалованный ребенок уже считал себя гением, которого рано или поздно признает весь мир. Свою исключительность Сальвадор впервые почувствовал в младших классах той государственной начальной школы, куда определил его отец-демократ. Дети бедняков смотрели на него, как на высшее существо. Сальвадор, однако, так и не смог пережить ужасный опыт общения с рабоче-крестьянской средой и был переведен родителями в частный испано-французский колледж «Непорочного зачатия», откуда он вынес хорошие знания французского языка и образ Ангела, преследовавший его всю оставшуюся жизнь. Этот образ был изображен на картине Милье «Анжелюс», которая висела в коридоре колледжа.

Среднее образование Дали получил в институте Фигераса и в учебном центре ордена Маристов. Эти учебные учреждения позднее стали поводом для иронии художника в двух сюрреалистических кинокартинах, снятых им вместе с кинорежиссером Луисом Бунюэлем: «Андалузский пес» и «Золотой век».

Уроки рисунка и живописи давал Сальвадору художник и гравер Хуан Нуньес, преподаватель Художественной школы и Института Фигераса. В 1919 году Дали впервые участвовал в выставке и продал две свои картины. Тогда же он публикует свои первые статьи о Леонардо да Винчи, Микеланджело, Эль Греко, Веласкесе и Гойе в журнале «Штудиум» Института Фигероса.

Смерть матери, наступившая 6 февраля 1921 г., стала для Сальвадора страшным ударом, от которого он долго не мог оправиться. «Она была единственным человеком, который мог повлиять на мою душу. Потерю матери я воспринял, как вызов судьбы, и решил отомстить ей своим бессмертием». Отец быстро женится на родной сестре своей умершей жены, что вызывает отчуждение со стороны Сальвадора. Так или иначе, смерть матери знаменует конец детства и того интимного мирка, который вскоре резко расширится вследствие переезда Сальвадора в Мадрид.

Студенческое общежитие

Плевать я хотел на вялые шедевры!
С. Дали. «Дневник гения»

В сентябре 1922 года Дали поселяется в студенческом общежитии университетского колледжа Мадрида, одного из важнейших культурных центров Европы в период между двумя мировыми войнами. В общежитии проживало 150 студентов, среди них — выдающиеся фигуры прошлого века: Федерико Гарсия Лорка, Луис Бунюэль, Пепин Бельо и Сальвадор Дали. Бунт и экстравагантность стали девизом Дали в Мадриде. Дважды его исключали из Академии художеств Сан-Фернандо за нежелание подчиняться дисциплине и традиционным канонам в живописи. Авангардное искусство окружило молодого художника со всех сторон и вовлекло в вихрь культурного переворота. Так и не окончив Академию художеств, Дали в 1926 году совершает свою первую поездку в Париж, в котором бурлили новые течения в искусстве. Дали всё больше привлекает иррациональный, непостижимый и скандальный сюрреализм.

Сюрреализм

Самый простой сюрреалистический акт состоит в том, чтобы с револьверами в руках выйти на улицу и стрелять наугад в толпу сколько хватит сил.
Первый манифест сюрреализма, 1924 г.

Сюрреализм решил подорвать устои культурной картины мира, используя новейшие достижения науки, техники, философии, а также ценности культуры и искусства прошлого. Сюрреалист был эрудированным человеком, он обожал музеи, книги, политику, религию, моду. Он вбирал в себя эту культуру с одной единственной целью: превратить всё в нелепость и парадокс, чтобы своим «выстрелом» пробудить человечество от сна истории. Сюрреалист становился мастером культуры, чтобы уничтожить ее изнутри. Такая стратегия получила название «удушения в объятиях» и стала главным делом группы сюрреалистов, сформировавшейся в Париже вокруг Андре Бретона. Вышеприведенная фраза Бретона о стрельбе по людям безупречна и даже изысканна по форме. Ее античеловеческий смысл и высококачественная литературная или художественная подача и составляют тот сюрреалистический контраст, который повергает читателя и зрителя в шоковое состояние.

Андре Бретон подвел под сюрреализм необычную философскую базу, состоящую из марксизма, фрейдизма и ницшеанства — новейших философских течений того периода. Маркс, Фрейд и Ницше совершили настоящий переворот в истории развития мысли и культуры: они предлагали не верить человеку и обществу. Они утверждали, что убеждения и поведение людей служат прикрытием чего-то другого, тщательно скрываемого (биологического начала у Ницше, подсознания у Фрейда, классовых интересов у Маркса). Такой поворот в мышлении вообще отрицал культурную надстройку: мораль, закон, религию и прочее, так как они прикрывают то, что человеку не угодно признавать в себе. Эти трое призывали подозревать всех и вся во лжи, в том, что всякое утверждение служит для того, чтобы скрыть истину, и были, как ни странно, в определенном смысле правы. Культура, утверждали они, — это сублимированная оболочка, скрывающая от человека то, чего он действительно желает. Следуя этой доктрине неверия, сюрреализм стремился доказать, что культура фальшивит, мораль лицемерит, а язык лжет. Значит, реальность ненадежна, фиктивна, иррациональна.

Завоевание иррационального

Жизнь есть сон.
Педро Кальдерон де ла Барка

Андре Бретон из произведений Фрейда и маркиза де Сада вывел новую «абсолютную» мораль. Рациональное и моральное мышление он отвергал в пользу бесцельной игры воображения, в пользу сновидений и подсознательных состояний. Сон и реальность объединялись в некое подобие абсолютной реальности, или сюррреальности (в переводе с французского, надреальности). Сюрреализм ставил задачу разрушить логику и общественные нормы, здравый смысл и нравственность. Источники и методы творчества находятся по Бретону в сфере подсознания. Сюрреалисты — Макс Эрнст, Рене Магрит, Ив Танги, Андре Массон и, конечно, Сальвадор Дали используют в своем творчестве иррациональные пласты психики и странности неконтролируемых состояний. Тот или иной замысел являлся художнику во сне, в полусне, в исступлении, в бреду, когда рассудок отключен. Следующий шаг — запечатлеть галлюцинаторный зрительный ряд. Теоретически правильно, но невозможно проверить, а следовательно, не исключено манипулирование и шарлатанство. Бретон понимал, что здесь — уязвимое место сюрреализма и искал другую тактику. Дали же был в полном восторге от метода документальной записи снов и галлюцинаций и обвинял группу Бретона в непоследовательности. Сторонники Бретона разработали со временем другой, более «чистый» метод сюрреализма, называвшийся случайностным, исключающим недоверие к доктрине. Но Дали навсегда остался приверженцем метода натуралистической фиксации снов, сомнительной с точки зрения истинных сюрреалистов. Эта техника, однако, обеспечила ему огромную популярность и коммерческий успех всего, что выходило из его мастерской, но, как ни парадоксально, она же и послужила причиной исключения Дали из группы сюрреалистов, так как не отвечала ее строгим догматам. С середины 30-х годов ХХ века Дали становится сюрреалистом-одиночкой, отчасти отступником от доктрины сюрреализма, отчасти крайним ее продолжателем.

Параноидально-критический метод

Этот безумный, безумный, безумный мир...
Стенли Крамер.

Подъем творчества Сальвадора Дали приходится на конец 20-х — начало 30-х годов, то есть на исторический этап опасного политического противостояния в Европе мощных тоталитарных государств: сталинского коммунизма и фашистской западной доктрины.

В картине «Загадка Вильгельма Теля», вопреки названию, главным героем является Ленин, изображенный в монструозном виде: художник гипертрофировал размеры козырька знаменитой кепки вождя и анатомию его обнаженных ягодиц, превращенных в фаллообразный отросток. Причем кепка тянется вперед, а заднее место — назад. И никакой политики — то ли паранойя, то ли критика.

Дали обвиняли в симпатиях к фашизму, но эти симпатии были чисто сюрреалистическими. Он называл Гитлера «современным героем», вызывающим сюрреалистическое восхищение, так как этот «герой» был «великим мазохистом»: он развязал мировую войну ради единственного наслаждения проиграть ее и быть похороненным под обломками своей империи. Дали рассуждал даже об эротической притягательности «женственной плоти» Гитлера, но в этих шокирующих откровениях не было ни тени политических убеждений.

Художник использовал политические реалии своего времени для решения своих собственных задач: разрушить привычные стереотипы, сбить с толку, стать «возмутителем спокойствия». Дали говорил безобразные вещи и писал чудовищные картины со всех существовавших в то время политических точек зрения: коммунистической и антикоммунистической, профашистской и антифашистской, демократической, либеральной и т.д.

Дали последовательно открывает для себя теории, концепции, доктрины, с радостью присоединяется к политическим, философским, эстетическим, религиозным течениям. Сначала он приветствует психоанализ, анархизм, сюрреализм, затем восхищается американизмом и долларовой демократией, потом фашизмом, сталинизмом, католицизмом, национализмом, классицизмом. Если бы он дожил до наших дней, то вполне вероятно стал бы манипулировать идеями ислама и международного терроризма. Его любимое дело — восхититься какой-нибудь доктриной и сделать ее предметом своих галлюцинаций, развенчать, превратить в бред, в типичный «сюрр». А затем запечатлеть результат этого процесса в своей музейной технике, подражая почерку Рафаэля. Художник сам дал название своему методу: параноидально-критический.

В 1950-60-е годы Дали пишет свой «Дневник гения» — манифест художника и ответ общественности, требующей разъяснений по поводу его противоречивых произведений и скандалов, в которых он был замешан. Это очень откровенная книга, дающая убедительный ответ на вопрос:

Кто такой Сальвадор Дали?

Единственное различие между мной и сумасшедшим в том, что я — не сумасшедший.
Сальвадор Дали

Главное творение Дали — его собственный имидж и артистически выстроенная биография экстремиста. Дали работает над собой, ориентируясь на философию Ницше и Фрейда. Он берет самые скандальные идеи где угодно — от кружка Бретона до испанской «фаланги», и делает их еще радикальнее, ибо любая позиция, доведенная до крайности, превращается в то, что ему нужно: в параноидальный экстаз, а следовательно, в перспективу свободы.

Дали раскрывает объятия всем святыням, идеологиям и художественным ценностям, но преувеличенная пылкость его объятий ведет к развенчанию этих святынь и идеологий. «Это объятия полиморфного извращенца», — говорит сам Дали.

Зрелый Дали — изощренный искуситель человечества. Главная задача этого художника-экстремиста — обесценить и обессмыслить то, что считается бесспорным среди людей. Дали восхищается поразительной абсурдностью тех истин, в которые верят сограждане.

Живопись Дали — не авангард и не ретроградство, а какой-то логически невообразимый третий вариант преломления его собственной картины мира. Параноидально-критический метод Дали с отключенным сознанием и стилистикой Ренессанса уникален и непостижим. Понятно одно: этот «сюрр» мог быть по плечу только гениальному мастеру ХХ столетия.

Татьяна Слоним, Берлин