ПОЭТ КОНРАД ЦЕЛЬТИС

Гуманисты ренессанса
Анатолий Сирота (Эммендинген)

Певец любви

  В этой статье мы расскажем о первом неолатинском поэте Германии Конраде Цельтисе (1459-1508 гг.).

  Выходец из крестьянской семьи, он заметно отличался от выросших в патрицианских семьях и более склонных к филологическим исследованиям, чем к поэтическому творчеству Пейтингера, Пиркгеймера и Руфуса, о которых говорилось в предыдущих статьях ("Партнер" №№ 5, 7 / 2007).

  Отличался от них Цельтис и своим образом жизни. Исследователь Ренессанса Людвиг Гейгер (см. «Партнёр» № 1/2007) за неуемную охоту к перемене мест назвал Цельтиса "перелетной птицей" (Wandervogel), тогда как жизнь каждого из упомянутых выше гуманистов протекала преимущественно в пределах какого-нибудь одного города.

  Сам Цельтис осознавал владевшую им страсть к путешествиям, прежде всего, как возможность познакомиться со всей горячо любимой им Германией. Постоянно перемещаясь по стране и почти никогда не задерживаясь надолго в одном городе, он призывал друзей следовать его примеру, поскольку странствия позволяют постоянно видеть новое и наслаждаться красотами природы. Друзей было много, общение с ними поэт считал одной из главных радостей жизни.

  Другими ее радостями были для него философия, вино и любовь. Певец любви, он иногда называл ее своим единственным "хроническим заболеванием". Но при этом имелось в виду постоянство самого чувства, а вовсе не тех объектов, на которые оно было направлено!

  Цельтис был влюблен в любовь и, быть может, как ни один другой поэт, следовал в своих странствиях правилу "другой городок - другая девчонка" (" ein anderes Städtchen, ein anderes Mädchen"). Четыре тома своей лирики, часто фривольной, а иногда и эротической, он посвятил четырем разным дамам.

  Подобно многим другим гуманистам, Цельтис был разносторонне образованным человеком: вначале обучался, а затем преподавал (нигде надолго не задерживаясь) во многих университетах Германии, в течение полугода совершенствовал свои знания в Италии, изучал математику и астрономию в Кракове.

  В этом городе началось, как говорит Гейгер, "апостольское служение" Цельтиса: разъезжая по стране, он распространял идеи гуманизма, устанавливал дружеские связи с единомышленниками и объединял их в сообщества - "неформальные объединения творческой интеллигенции", о которых говорилось ранее ("Партнер" № 3 / 2007).

  "Остепенившись" лишь к концу жизни, Цельтис провел свои последние годы на одном месте - в Вене, где он стал душой Дунайского сообщества гуманистов, главой Коллегии поэтов и математиков.

  Как оценивается сейчас поэзия Цельтиса? Сам он был чрезвычайно высокого мнения о своем творчестве. Цельтис гордился тем, что стал первым немцем, сочинявшим стихи на латинском языке, и, сравнивая себя с Горацием, надеялся на столь же долговременную славу. И это в то время, когда некоторые ведущие немецкие гуманисты смотрели на поэта как на "рифмоплета", искусству которого может научиться каждый путем старания и подражания.

  Цельтис (а он был настоящим поэтом, поэтом по рождению) своими лучшими произведениями опровергал эти примитивные взгляды. Выбор латинского языка обусловил не только преклонение перед античностью: немецкий язык того времени был еще недостаточно развит, чтобы на нем можно было создавать утонченные поэтические произведения.

Жить, чтобы знать

  Когда говорят, что историю делают люди, обычно имеют в виду людей великих. Как сложилась бы история Франции и Европы, если бы случай оборвал карьеру Наполеона в самом ее начале? Разумеется, эта утрата заметно изменила бы ход истории.

  По-иному обстоит дело с теми немецкими гуманистами, с которыми мы познакомились в цикле «Гуманисты Ренессанса». Это исторические личности, так сказать, "второго ранга": исчезновение одной из них, по всей вероятности, не вызвало бы значительных возмущений исторического процесса. Но, вместе с тем, именно вокруг таких личностей повсеместно складывались сообщества гуманистов. В результате возникло мощное интеллектуальное движение исторического масштаба.

  Это были люди с очень разными биографиями. Какая же сила оказалась в состоянии сформировать единое в своей основе гуманистическое мировоззрение у множества людей, несмотря на все различия в их происхождении, уровне благосостояния, характерах?

  Что заставляет группы людей совершать те или иные поступки исторических масштабов? Это вопрос вопросов социальной психологии и философии истории.

  Попытаемся хотя бы прикоснуться к этой сложнейшей проблеме, имеющей прямое отношение к историческим закономерностям.

  Обыденное сознание склонно объяснять действия людей стремлением к личной выгоде, полностью игнорируя идеалистические мотивы. Этот подход неверен, как и все прочие попытки поиска простых ответов на сложные вопросы. В жизни люди руководствуются множеством мотивов, и, в зависимости от обстоятельств и от самого человека, главенствуют разные из них. Попытаемся подкрепить это последнее утверждение, действуя методом от противного: подойдем к героям рассказанных нами биографий с мерками обыденного сознания, главная из которых - материальные выгоды.

  Знание латинского - языка международного общения того времени - открывало путь к ученым степеням и служебным карьерам. Но большинство гуманистов этот путь отвергало.

  Происходившие из состоятельных семей Пейтингер и Пиркгеймер не следовали подобным взглядам, но огромная библиотека, составленная первым из них, и занятия литературой и деятельное увлечение искусством второго из названных свидетельствуют о том, что гуманизм привлекал их отнюдь не как источник обогащения.

  Поэт Цельтис зависел от меценатов. Поэты не могут занять в обществе подобающее им место, потому что их оттеснили врачи и адвокаты (!) - полагал он, но совет оставить малодоходное служение муз отвергал категорически: сладкая свобода духа и сердца были для него важнее благ материальных.

  Наконец, вспомним о скромном канонике Конраде Руфусе - этом воплощении антиобыденного подхода к жизни!

  Другой мотив, который сразу же приходит на ум, - стремление к славе. Мечты о славе, как мы уже знаем, типичны для человека Ренессанса. Желание утвердить личную славу было для Цельтиса одним из стимулов к путешествиям. Но что есть слава?

  Для Цельтиса было важно, чтобы его имя было не "на устах у всех", а сохранилось в памяти наиболее выдающихся образованных людей, тех, кто открывает новые знания, не ограничиваясь пересказом чужих мыслей.

  Слава Цельтиса получила официальное подтверждение в 1487 г., когда император Фридрих III провозгласил его в Нюрнберге поэтом-лауреатом и увенчал лавровым венком (Dichterkrönung).

  В античные времена лауреатом (увенчанным лавром) объявлялся победитель поэтических состязаний, его имя приобретало всеобщую известность В Средние века этот обычай был возрожден. Цельтис - восьмой поэт-лауреат и первый немец, удостоившийся такой чести.

  В числе его предшественников знаменитейшие гуманисты Италии: Франческо Петрарка, Энеа Сильвио Пикколомини, Лоренцо Вала.

  Цельтис всю жизнь гордился "кайзеровской премией" и завещал Венскому университету вместе со своими книгами и выполненный из серебра венок лауреата. 

  Итак, стремление к славе... Но его был полностью лишен "гений скромности" Руфус, не написавший ни одной предназначенной к публикации строки.

  А разве могла способствовать славе занимаемая многими немецкими гуманистами и, в частности, Пейтингером и Пиркхеймером, позиция "между двух огней", когда они, не примыкая безоговорочно ни к католической церкви, ни к ее противникам, обрекали себя на ожесточенную критику обеих враждующих сторон?

  Весьма сомнительным путем, как к славе, так и к материальным благам, являлась и борьба гуманистов со схоластами, господствовавшими в немецких университетах. Вспомним, наконец, о рядовых членах сообществ гуманистов, заведомо не мечтавших об общегерманской славе.

  Тогда, может быть, приход гуманизма в Германию следует объяснять пришедшей из Италии "интеллектуальной модой"? Но, во-первых, итальянские влияния легли, как отмечалось ранее, на подготовленную к их восприятию почву, а, во-вторых, отношения интеллектуальной элиты Германии к своим итальянским учителям можно обозначить принятым в психологии термином "притяжение-отталкивание".

  В основе последнего лежало чувство глубокого патриотизма немцев, принимавшее порой гипертрофированную форму. Это чувство было характерно уже для периода становления немецкого гуманизма (см. "Партнер" № 1 / 2007). В дальнейшем патриотизм гуманистов проявил себя в новых формах.

  Стремясь снять с немцев презрительное наименование "варвары", они теперь уже не только постоянно подчеркивали изобретение в Германии книгопечатания, но открывали новые школы и университеты.

  Цельтис отговаривал немцев от учебы в Италии, приглашал стремящихся к приобретению знаний итальянцев посетить Германию, выражал надежду на то, что немецкие поэты скоро не будут уступать итальянским. Даже Вечный город уже не вызвал у него обычно свойственного гуманистам восхищения.

  «Сохраняются лишь добрые дела и тексты», - говорил он, глядя на античные развалины Рима и явно имея в виду тексты античных авторов.

  Вышесказанное не следует понимать как попытку идеализации героев приведенных нами биографий. Конечно же, им были не чужды общечеловеческие слабости.

  К ним добавлялась и слабость специфическая, свойственная интеллектуальной элите всех времен: борьба между группировками гуманистов ("Партнер", № 3 / 2007), которая на заключительном этапе этого движения приобрела крайне ожесточенный, выходящий за рамки научной дискуссии характер.

  Вместе с тем представляется очевидным следующий, весьма важный для дальнейшего изложения, вывод:

Среди мотивов, которыми руководствовались немецкие гуманисты, приоритетным было бескорыстное стремление к познанию и творчеству.

   Применительно к науке этот идеалистический мотив возник и был осознан в колыбели европейской цивилизации - в Древней Греции. В деспотиях Древнего мира - Египте, Вавилоне - жрецы находили математические решения лишь прикладных хозяйственных задач. Наряду с таким познавательным подходом, отвечающим формуле "знать, чтобы жить", в демократической Греции возник другой подход: "жить, чтобы знать", который впервые провозгласил бескорыстное познание и творчество смыслом жизни. Гуманисты Ренессанса, возрождавшие античные тексты, возродили и отношение их авторов к этим высшим ценностям.

  Стремление к познанию и творчеству - одна из важнейших характеристик вида «Человек мыслящий». Соответствующие способности человека совершенствуются в ходе его истории, бескорыстная познавательная деятельность – высокая ступень этого совершенствования.

  Достичь ее удается не многим: тому виной и неравномерность общественного и индивидуального развития, и соперничество между различными мотивами, определяющими поведение людей.

  Среди тех, кому в разные исторические периоды удавалось наполнить свою жизнь высоким смыслом, были и немецкие гуманисты. Именно столь ярко проявившаяся в них характерная для Человека («сущностная») способность к познанию и творчеству и была той силой, которая объединила этих столь разных людей в рамках единого - гуманистического мировоззрения.

  Итак, гуманизм был в Германии уделом немногих. Какое же влияние оказал он, в таком случае, на ход немецкой истории? Об этом - в следующих статьях.