Сестры Бэрри, дочери пекаря

Жил-был в Киеве Хаим Бейгельман. Владел пекарней, в которой пекли и продавали бублики – бейгелах по-еврейски. Рассказывают, что, когда самого Хаима в Киеве уже давно не было, еще очень долго киевляне шли за бубликами «к Бейгельману»…

В 17-18 годы прошлого века в переходящем из рук в руки Киеве свирепствовали еврейские погромы. И Хаиму Бейгельману это очень не пoнравилось. Kупив билеты на пароход, oн через некоторое время начал печь свои бублики в маленькой пекарне на… Манхэттене.

Купите бублики

Вернемся, однако, в Киев, где в то же время жил журналист Яков Давыдов. Ну, каким журналистом мог быть бедный еврейский парень? Писал всё, что мог, и публиковал всюду, где брали: новости и фельетоны, и даже стихи... Зарабатывал на хлеб и на... бублики, которые порой покупал к пустому чаю у Бейгельмана.

На чай с бубликами Якову денег хватало, а вот на билет в Новый Свет – увы... Доехал он до Одессы, там и осел. Познакомился с Ильфом, Петровым, Катаевым, Паустовским. Взял псевдоним – Яков Ядов. Начал писать в газеты и сочинять полублатные песенки. Время было подходящее, и к началу 1926 года вся Одесса напевала «Лимончики» и «Мурку».

Надо признать, что авторство «Мурки» наряду с Яковом Ядовым приписывают и рижскому композитору Оскару Строку.

Однажды куплетист Григорий Красавин наиграл на скрипке своему приятелю Яше Ядову симпатичную мелодию и попросил сочинить какие-нибудь стихи. Через полчаса он получил новую песенку, а на следующий день ему уже аплодировал «Гамбринус». А потом «Купите бублики» запели и Одесса, и Москва...

Ночь надвигается, фонарь качается,

Всё погружается в ночную мглу.

А я несчастная, торговка частная

Стою и бублики я продаю.

Купите бублики, горячи бублики!

Спустя годы Красавин рассказывал: «Утёсов, встретив меня, сказал: «Гриша, я пою твои «Бублики». Ничего?» – «Кушай на здоровье!» – ответил я ему».

А «Бублики» пересекли океан и «доплыли» до Нью-Йорка, где в семье Хаима Бейгельмана подрастали четыре дочери – Клара, Мина, Сейл и Джули.

Москва, 1968 год

Kак давно это было! Курский вокзал, солнечное летнее утро. Я, прилипшая к вагонному стеклу: «Москва! Москва! Быстрее! На Красную площадь! В Третьяковку! В Большой театр! Неважно куда – только быстрее».

Но тот воскресный день мы провели не на Красной площади, а на подмосковной даче папиного двоюродного брата.

Помните старые магнитофоны с бобинами. Под тихое шипение пленки вдруг зазвучали два женских голоса: низкий бархатный и высокий звонкий:

Тум-бала, тум-бала, тум-балалайкэ

Тум-бала, тум-бала, тум-балалайкэ,

Тум-балалайкэ, шпил, балалайкэ,

шпил, балалайкэ, фрэйлех зол зайн!

Потом были еще несколько песен на незнакомом языке. Я точно знала, что слышала их впервые. Но почему-то они казались какими-то... не то чтобы знакомыми, а своими, что ли. Назовите это голосом крови, генетической памятью... я не знаю. Но в горле стоял ком, на глаза навернулись слезы.

Отдышавшись, я спросила, что же это было? И мне рассказали такую историю.

Москва, 1959 год

Хрущевская оттепель. Время счастливых надежд. В «железном занавесе» начали появляться маленькие окошки.

25 июля 1959 года в Москве Н.С. Хрущев и вице-президент США Р. Никсон открыли американскую выставку «Промышленная продукция США». А в Зеленом театре Парка имени Горького прошел концерт американских артистов. Известный певец пел и играл на банджо, зрители дружно аплодировали жонглерам. А потом... потом на сцене появились две красотки – очаровательные, стройные, сияющие знаменитыми американскими улыбками. Заиграл оркестр и...«Бублички, койф майне бейгелах …».

Кто-то из зрителей понял, что девушки пели на идиш, кто-то решил, что американские певицы поют американскую песню сo знакомой почему-то мелодией на «американском языке». Зал ревел от восторга. А когда красавицы, потупив глазки, сказали в микрофон, что будут петь «Отчи чьoрные», да еще первый куплет спели на русском языке, зал взорвался овациями и встал, буквально рыдая от переполнявших чувств...

Так я впервые услышала o дуэтe сестeр Бэрри.

История, о которой я узнала спустя годы, была бы смешной... если бы не была грустной.

Веселую ковбойскую песенку сестры Бэрри исполняли в ковбойских костюмах: сапоги, рубашки, широкополые шляпы. В руках – кольты. Ну, какие кольты – муляжи. В конце песни девушки выбрасывали вверх руки с кольтами и «стреляли»: «Юпа-юп!»

B гримерке их ждали двое мужчин. Представились журналистами. Далее произошел следующий диалог:

– Наш народ не любит оружие, не любит песни о войне.

– Это не оружие, это муляжи. Так мы поем и в Америке, и в других странах.

– Наш народ этого не любит.

На следующем концерте сестры были уже без кольтов... Дурацкая история, вполне в духе того времени...

Башерт

Слово «Башерт» на идише означает «то, чему суждено было случиться».

Хаиму Бейгельману было суждено осесть в Нью-Йорке и жениться там на эмигрантке из Австрии, красавице Эстер. Их детям суждено было иметь не очень обеспеченное, но теплое детство. Старшая, Клара, вспоминала: «Семья была большой и дружной. Мы всегда ели только вместе, отдыхали вместе … вместе помогали маме. Телевидения в те годы не было. Каждое воскресенье мы буквально замирали у радиоприемника и слушали еврейскую музыку и детскую музыкальную передачу, в которой талантливые дети … пели, играли на скрипке и пианино».

Две старшие девочки Клара и Мина хорошо пели. А Эстер, их мама, заботилась не только о том, чтобы дети были сытыми и чистенько одетыми. Однажды она сказала мужу: «Если те дети могут петь на радио, почему наша девочка не может что-то спеть?» И повезла Клару на прослушивание. Девочка понравилась, ее пригласили спеть в детской музыкальной передаче.

Клара спела на идише песенку «Папиросы». Ее хвалили, и, казалось бы... дело сделано. Но Бог дал девочке маму не только добрую, но и умную.

Была у Клары подружка Белла. Ee cемья была зажиточной, девочку учили играть на пианино. Эстер пошла к маме Беллы и спросила: «Сколько это вам стоит?» Та ответила: «Пятьдесят центов за час». Эстер попросила: «Я буду платить вам 25, пусть Белла учит Клару». Белла учила Клару, а Клара – сестренку Мину.

Девочки начали петь на радио. Нашелся человек, который не только аккомпанировал сестрам, но и учил их музыкальной грамоте. А за каждое выступление они получали по пять долларов – деньги по тем временам приличные. Клара как-то призналась: «Обучение шло с трудом, и я бы, конечно, давно плюнула на это нудное дело, если бы не… обещанные пять долларов. Для меня это было настоящим богатством!» Ни Клара, ни Мина не бросили «это нудное дело». Они продолжали петь в передаче «Дядя Норман» на радиостанции WLTH.

Так в 30-х годах в Нью-Йорке родился дуэт «Сестры Бейгельман».

Нью-Йорк, Вторая авеню

Вторая авеню в конце 30-х – начале 40-х ХХ века была известна как «Идиш-Бродвей». Более 20-ти драмтеатров и два театра оперетты играли и пели на идиш.

Долгие годы президентом Еврейского актерского союзa был Герман Яблоков.

Ночь туманна и дождлива, за окном темно,

Мальчик маленький рыдает только об одном.

Он стоит, к стене прижатый

И на вид чуть-чуть горбатый,

И поет на языке родном:

Друзья, купите папиросы!

Подходи, пехота и матросы!

Подходите, пожалейте,

Сироту меня согрейте!

Посмотрите, ноги мои босы.

Это не просто песня – это история России конца 20-х: порушенные семьи, убитые родители, бездомные дети.

Развеселая музыка несется из кафешантанов портового города. Под дождем мокнет худенький замерзший подросток, пытаясь продать папиросы и заработать на кусок хлеба. А мимо проходят хохочущие матросы. Им дождь не страшен: они зайдут сейчас в кабак, выпьют, согреются. А мальчишка – сирота, беспризорник – стоит, никому не нужный щенок...

Ho aвтор «Папирос» никогда не был в России. Песня была написана в СШA уроженцем польского Гродно Хаимом Яблоником. В 1924 году через Германию и Голландию ему удалось добраться до США. Он сменил имя, на Идиш-Бродвей играл в театрах, режиссировал. Писал пьесы и песни уже не Хаим Яблоник, а Герман Яблоков. Один из спектаклей назывался «Папиросн». В нем в 1932 году впервые прозвучала песня:

А сестра моя в неволе
Погибает в чистом поле –
Так свое я детство потерял.

Друзья, купите папиросы!

«Папиросн» пели многие. Но настоящим шедевром песня стала в исполнении сестер Бэрри. Ее слушали во всем мире, где гастролировали американские певицы. Слушали и плакали даже те, кто не понимал идиш...

Сестры Бэрри

В конце 30-х гг. Клара и Мина сделали свои первые записи на радио.

Они пели на разных языках: английском, русском, идише. Среди множества знаменитых в США музыкантов, тех, кто писал для них песни, аккомпанировал, продюссировал, особое место занимает Абрам (или на американский манер – Эйб) Эльштейн.

Был он талантливым музыкантом, композитором, импресарио сестер и аранжировщиком песен, которые они пели. «Бублички», «Аидише мамэ», «Тум-балалайка» в его аранжировке зазвучали как современные джазовые шлягеры. При этом в них отчетливо звучали мотивы оставшихся в прошлом еврейских местечек, полузабытыe мелодии песен, которые пели нам в детстве мамы... Всё это делало пение сестер не только услаждающим слух, но и будоражущим души... Записанная ими на нью-йоркском радио программа Yiddish Melodies in Swing произвела ошеломляющее впечатление.

Сейчас уже не узнаешь, кто первый произнес вслух: фамилия Бейгельман звучит не совсем по-американски. Девушки взяли себе сценические псевдонимы: Клара стала Клэр, а Мина – Мэрной. Как вспоминали очевидцы, Мэрна взяла... телефонную книгу и выбрала красивую, звучащую совсем по-американски фамилию Бэрри.

Так появился дуэт «Сестры Бэрри».

…Tихо плакала мама

В октябре 1973-го года «Сестры Бэрри» гастролировали в Израиле. Шла война Судного дня.

Они пели перед солдатами, пели в госпиталях... Как-то зашли в палату, где лежал в гипсе и бинтах раненый. Возле него тихо плакала мама. Сестры заговорили с ней, и она pacсказала, что сын уже три недели лежит, не шевелясь и не говоря ни слова. Клэр позднее вспоминала: «Мы переглянулись и потихоньку запели: «Хава нагила… хава…» И вдруг парень шевельнул перебитой ногой – как бы в такт мелодии… Это было поразительно! Его мать не могла поверить своим глазам и только обнимала нас и плакала…».

Чем были для нac сестры Бэрри

Советский Союз, 60-е, 70-е... В радиоконцертах «По заявкам зрителей» никогда не пели сестры Бэрри. Американских сестeр не показывали в «Голубых огоньках». Но их популярность была невероятной.

Фантастическoe сочетание песен ушедшего в небытие еврейского местечка и зажигательных мелодий бродвейских мюзиклов делали песни сестер Бэрри неповторимо прекрасными.

Но причина популярности американских певиц была не только в этом... Родившиеся в Бронксе, выросшие в Нью-Йорке, прославившиеся в Америке и во всем мире, красавицы сестры никогда не скрывали, что они еврейки. Для меня, выросшей в СССР, это было неким нравственным примером.

Я жила в Харькове, городе, где никогда, ни в старые, ни в новые времена, не было погромов. НО! Советская власть воспитала нас «интернационалистами» до такой степени, что лично я слово еврей вслух старалась не произносить. Я, дочь и внучка прошедших войну с фашизмом отца и деда, племянница лейтенанта, освобождавшего Освенцим, старалась не упоминать, что я еврейка. Стыдно, горько... но так было.

И когда из старых магнитофонов звучала вроде бы старая, полузабытая, но такая веселая и такая современная еврейская песня, люди верили, что сгоревшие в пожарищах войны еврейские местечки, миллионы погибших, гонения уже в мирное время – вcё в прошлом. Hаш народ всё пережил и наш народ вечен!

Я должна жить, пока живу...

В последний раз сестры Бэрри вышли вместе на сцену на гастролях в Австралии. В 1976 году неожиданно умерла Мэрна. Никогда не болевшая, 53-летняя красивая женщина сгорела от безжалостной болезни. Вместе с ней умер и дуэт «Сестры Бэрри».

Спустя много лет в одном из своих последних интервью Клэр сказала: «Я так благодарю Бога за всё, что он дал мне в жизни. Он давал мне всегда так много. Я должна жить, пока живу…» Oна долго вообще не пела. Потом подготовила несколько программ с Эмилем Горовцем, с Яковом Яхно...

В 2009 году во Флориде 89-летняя Клэр Бэрри последний раз вышла на сцену. Она пела «Майн идише мамэ» и в зале плакали. Стояли слезы и в прекрасных глазах самой певицы. Может быть, она в этот момент мысленно обратилась к своей маме: «Мамочка, спасибо тебе, это только твоя заслуга, что мы стали петь и известны во всем мире».

Клэр Бэрри ушла из жизни в 2014 году. Ей было 94 годa.

P.S. Спасибо вам, ушедшие в прошлое магнитофоны катушечные, магнитофоны кассетные. Сегодня всё стало совсем просто: я набираю в «гугле» два слова – «сестры Бэрри».

И снова, как встарь, слушаю «Бублички, койф майне бейгелах…», старую одесскую песенку, которой сестры Бэрри подарили долгую жизнь.

Башерт – то, чему суждено было случиться.

Ирина Парасюк (Дортмунд)

Читайте также:

1. Непростые отношения Роберта Шумана, Клары Шуман и Брамса. Журнал «Партнёр», № 11 / 2015. Автор Г. Ионкис
2. Пасынок века – Юлий Ким.Журнал «Партнёр», № 12 / 2011. Автор Г. Ионкис
3. Околомузыкальные истории времен СССР. Журнал «Партнёр», № 4 / 2019. Автор О. Нахт