Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Журнал «ПАРТНЕР»

Журнал «ПАРТНЕР»
Политика >> Украина и Россия
«Партнер» №9 (204) 2014г.

Дети Украины. Как помогают беженцам из Украины

Елизавета Глинка (Доктор Лиза) – исполнительный директор фонда «Справедливая помощь», врач паллиативной медицины, училась в Москве и в Дортмунде, много лет жила и работала в США, активная участница событий в ноябре-январе на киевском Майдане. 13 августа она выступила в эфире радиостанции «Эхо Москвы» о необходимости срочного создания гуманитарных коридоров для вывоза детей, сирот, стариков, больных с востока Украины. Ниже мы публикуем фрагменты этой передачи.

Е.Глинка : В апреле я поехала от Совета по правам человека посмотреть больницы, поговорить с врачами, понять, что там происходит с медициной. А потом сразу же стали приходить письма от врачей с просьбой о помощи.

 

Ситуация ухудшалась постепенно – именно в гуманитарном плане, в плане лекарственного обеспечения. Это касалось больных, которые нуждались в проведении гемодиализа на искусственной почке, это касалось детских больниц, это касалось «взрослых» больниц ввиду возрастающего объема раненых.

 

Дело в том, что медицина Донецка рассчитана на травматизм, связанный с авариями на шахтах, ведь аварии на шахтах – вещь частая. На что я обратила внимание сразу же – на отсутствие, например, сывороток противостолбнячных и противогангренозных. Оказалось, что этого нет в городских больницах уже четыре года. То есть я приехала не на катастрофу, которая случилась сейчас, а на последствия того развала, что происходил в городе в течение четырех лет.

 

Ведущий: Когда стало понятно, что беженцев и детей надо вывозить?

Е. Глинка: Когда бомбежки стали регулярными, стало понятно, что детей надо вывозить и переправлять на украинскую сторону. Первыми взяли детей-сирот из Краматорского дома ребенка. Это очень больные дети, все в тяжелом состоянии и восемь – в крайне тяжелом. Меня многие упрекают, что я работаю на одну сторону. Нет, у меня полный нейтралитет. У меня нет никакой политической позиции в силу моей профессии. «Моя сторона» – это слабые и раненые. Раненный боец – это не боец, а человек, который нуждается в немедленной помощи, поэтому мне совершенно всё равно, какой стороне помогать.

 

Ведущий: Дети в Краматорске… Как это всё происходило?

Е. Глинка: Это были длительные переговоры с двумя воюющими сторонами о транспортировке детей в безопасное место. В Славянске велись бои, а единственный путь до харьковской трассы, где я их передавала, лежит через Славянск. Была достигнута договоренность о прекращении огня на момент передачи детей. Но война совершенно непредсказуема, и условия ее экстремальные. Я перевозила детей одна с водителем. Перевозила группами по 5-8 человек. Когда я видела военного, то не знала, какой он армии. Они одеты одинаково. Просто у одних – украинский флаг, у других – георгиевская лента, и все они с оружием. Это, знаете, не разные люди. Они убивают друг друга, это люди одной национальности, часто одного возраста.

 

Ведущий: Какого возраста дети из Краматорска в той первой эвакуации?

Е. Глинка: Одномесячный, двухмесячный, полугодовалый; был и четырехмесячный ребеночек. Я – в кабине «скорой помощи», у меня двое на руках и двое привязанные лежат в корзинке. Что нашли, в то и положили. Привязывала детей бинтами. Больше нечем было их привязывать к сидениям, чтобы они не упали, не разбились, если машина перевернется. На блокпостах отвязываешь детей, переносишь на руках, потом опять усаживаешь, привязываешь... Надо успеть перевезти до темноты, а темнеет там внезапно и очень рано. Обстрелы возобновляются с наступлением темноты. Обратно я «пустая» возвращаюсь, без детей, но раненые – и ополченцы, и бойцы украинской армии – просили о помощи и мы никому не отказывали.

 

Там было восемь блокпостов, на которых останавливают и очень внимательно досматривают на пути туда и на пути обратно. 64 раза я прошла блокпосты, и каждый раз были просьбы о помощи. Была ситуация, когда нашу машину обстреляли, несмотря на то что было написано «Дети», но было очень темно. Сначала в воздух стреляли, потом стреляли вокруг машины, потом стреляли в землю… Когда световые ракеты взлетают, надо останавливаться и тушить свет. Как-то я упустила это из виду вместе с водителем. Не была обучена. Это был первый опыт.

Ночью совершенно по-другому всё происходит, по-другому укрепляют блокпост. И приходилось все эти баррикады разбирать, чтобы нас пропустить. А один раз забыли убрать растяжку (от мины), и дико стали кричать: «Остановитесь!» Ее свернули и дали нам проехать. А когда мы вернулись в Краматорск для последней поездки, город стали бомбить. Много страшного мы видели, но одно запомнилось навсегда. Это когда в пустом доме ребенка осталось 5 детей. Относительно больших: 2-х, 3-х и 4-х лет. И они спали совершенно безмятежно, а в этот момент тряслись окна, тряслись полы. То есть мы из славинского ужаса попали сразу под артобстрел в Краматорске. И я запомнила этих спящих под обстрелом детей. Потом в семь утра мы довезли оставшихся деток и передали украинской стороне. Там их принял чудесный доктор Роман, который заведует специализированным домом ребенка для тяжелобольных и безнадежно больных детей. А более здоровые дети были распределены по другим детским домам. Это всё в Харькове. А вывозила я их на изюмскую трассу, которая непосредственно в Харьков ведет, и уже там нас встречали реанимобили для тяжелых и машины «скорой помощи» для других деток.

 

Я благодарна обеим сторонам конфликта за понимание. Дети не могут быть заложниками никакой войны и никакой политики. Вопрос был только в том, как осуществить это, потому что в Славянске шли тяжелые бои. И все препятствия были только из-за того, что мы не могли оговорить дату прекращения огня на какое-то время. А больницы, конечно, были готовы детей принять. Украинская сторона звонила постоянно мне по одному телефону. Донецкие представители власти звонили по другому телефону и узнавали: «Как ты, где ты? Где находишься сейчас?» Ну всё получилось.

 

Ведущий: А со стороны России мешали, не мешали – какая-то реакция была?

Е. Глинка: Нет, никто не мешал. Понимаете, нет, к сожалению, нормальной системы эвакуации. Вот позавчера работники детского дома, взяв детей на руки, перевезли их на украинскую сторону, где не стреляют, а ополченцы им в этом помогали. Теперь дети уже в Харькове. Дети же не понимают, кто воюет, и вообще, они боятся этого страшно, они дико кричат от взрывов, а теперь и от вида людей в любой форме, они их пугают. Они же детдомовские дети, они и мужчин-то не видят, там, в основном, женщины работают. Мужчин они стали вообще всех бояться.

Мои дети жутко кричали на каждом блокпосту, на котором нас допрашивали или осматривали. Теперь вот этот случай, когда детей из-под огня выносят. А системы для этого нет. В России им было бы сейчас безопаснее. Но по закону мы не имеем права вывозить детей за границу. Такой вот закон Димы Яковлева в украинском варианте.

 

Ведущий: Тот самый закон...

Е. Глинка: Он такой же точно, как в России: запрет на усыновление иностранцами. И когда мне звонят сейчас, что готовы усыновлять украинских детей, я хочу сказать: «Товарищи! Вы же запретили усыновление детей иностранцами, а сейчас предлагаете это стране, в которой запрещено то же самое… Но законы должны быть соблюдены, если их приняли».

 

Ведущий: Вот эта история с детьми закончилась. Как всё дальше происходило?

Е. Глинка: А дальше люди стали передавать друг другу, и я стала получать информацию от украинской стороны, от больниц, которые нуждаются в медикаментах и собирать эти медикаменты. Но провезти тоже невозможно, потому что – таможенный закон. Первый раз я везла – у меня половину отняли. Еще когда не разбомбили аэропорт, я везла, по-моему, 120 килограмм гуманитарной помощи, и мы по-честному на таможне поделили: мы отдали нуждающимся раненым часть, а часть оставили мне. Это касалось противогангренозной сыворотки…

 

Ведущий: Как это так? Что значит – часть?

Е. Глинка: Потому что он сказал: «Я не могу…». Я сказала: «Вы понимаете, что солдаты раненные с обеих сторон, ну, вы должны меня понять». Я стояла под соплами этого самолета страшного. Он сказал: «Вы никуда не полетите, потому что гуманитарный груз неправильно оформлен». Я говорю: «Как его надо оформлять, когда у вас там стреляют, а мне говорят, что у вас нет элементарной противостолбнячной сыворотки. Давайте как-то делиться, хотите?» И вот так мы поделились…. Я ни грамма не жалею об этом, потому что это специфические препараты, которые используются только при ранении. И я потом убедилась через Ольгу Богомолец, что это пошло раненым.

 

Потом я поняла, что так невозможно, невозможно быть арестованной на одной таможне, быть допрошенной на другой таможне и так далее. И тогда был выбран третий вариант оказания помощи. Мы нашли благотворительный фонд и, просто переводя в него наши деньги, закупали оборудование и медикаменты по потребностям донбасских больниц, родильных домов...

 

Ведущий: А как же Международный Красный Крест?

Е. Глинка: Я была на заседании Международного Красного Креста, когда собиралась везти первую гуманитарную партию. И они сказали, что не будут в этом участвовать по политическим мотивам. Позже, когда мы обратились уже с требованием создать гуманитарный коридор для вывоза больных, раненых и детей в обе стороны: хотят – туда, хотят – в Москву, потому что всё-таки свободу выбора нельзя отнимать у человека. И на это письмо уже был отклик, что они нас поддерживают.

 

…. Знаете, объем катастрофы настолько сейчас большой, что нужна колоссальная медикаментозная поддержка, нужны гуманитарные коридоры для вывоза всех тех, кто не знает даже, что можно уехать. Например, в Петровском районе города Донецк 500 человек сидят в подвалах, и сидят уже больше месяца и не вылезают оттуда, боятся, потому что их жестоко бомбят. Есть смелые, которые едут. До сих пор существует поезд «Москва – Донецк». Он ходит каждый день несмотря на обстрелы. Бывают задержки, стоит он часто по два-три часа, пока не закончится либо бомбежка, либо чинят мосты, пути, разное… Если это можно называть коридором, то вот он есть. Благодаря и киевской стороне, и ополченцам. Автобусы тоже есть, но это опасно: пути бывают заминированы, автобусы обстреливаются.

Ведущий: Как выглядит жизнь в Донецке?

Е. Глинка: Люди привыкают ко всему. Даже там продолжается жизнь. Очень многие уехали, очень многие. Кто в Киев, кто в Харьков, кто в Бердянск, в разные места в надежде пересидеть, пока ситуация разрешится. Но я не могу сказать, что это пустой город. Там комендантский час и после 8 вечера очень мало народу на улицах, но, тем не менее, люди привыкают ко всему: и к закрытым магазинам, и к каким-то ограничениям. Там нет сигарет, там нет каких-то привычных продуктов. Но они не голодают. Очень чисто на улицах. Удивительно: идет артобстрел, а человек поливает цветы.

 

Ведущий: Хочу вернуться к Краматорску, к самому началу Вашей деятельности. Как власти отнеслись, разрешили?

Е. Глинка: Киев на мое обращение моментально откликнулся. Приехала в Донецк, там та же самая ситуация. Они сказали: «Да, конечно, мы обеспечим машину, обеспечим охрану».

 

 …Я видела, как плакал персонал, отдавая детей, они понимали, что вряд ли увидят снова этих детей. Сироты – это же божьи дети. Я тоже не выдержала в последней поездке. Стали плакать дети. Они увидели военных, танки. Дети стали плакать, и я стала плакать с ними. На войне страшно, конечно. Но когда вы с детьми находитесь, страха за них больше, чем за себя. Я больше боялась не того, что нас разбомбят, а того, что дети ударятся, потому что там разбиты дороги в прах. И так держу: двое на коленях и придерживаю остальных детей. У меня руки были синие все абсолютно, потому что я держала их головы, чтобы дети не выпали у меня. И очень страшно за них. Во-первых, они плачут, во-вторых, они хотят писать в самый неподходящий момент, когда писать абсолютно невозможно, на блокпостах.

 

У меня была упрямая очень девочка. Она всех зовет мамами. Она сказала: «Мама, я хочу писать». Я говорю: «Потерпи, пожалуйста». Она говорит: «Я не могу терпеть, потому что в штаны писать нельзя». Нас обстреливают, а я на блокпосту говорю: «Вы извините, мне надо, чтобы ребенок пописал». И вот то попить, то печеньице дать. И песенки мы пели, и стихи мы читали. И как-то их надо развлекать. И когда остановка на блокпосту, они перестают жевать свои печеньица, сосать свои бутылочки и говорят: «Мама, это хороший или плохой?» Я говорю: «Господи, все хорошие». – «Нет, плохой! – давай кричать, – уходи, уходи!» Вот это слово «уходи». Им совершенно было всё равно, кто перед ними. Им надо было, чтобы их оставили, наконец, в покое. Вот сейчас, в последний раз я везла раненного ребенка, который под плитами много часов провел, а мама погибла; потом девочка, которая просто шла по улице, когда стали бомбить. Это были дети с тяжелыми очень ранениями. Тут любая остановка просто опасна для жизни.

 

А вот еще в другой раз было. Когда подъезжали к Москве, мальчик Сева сказал: «Какой чудесный большой город! Здесь везде можно спрятаться». И вот дети подбежали к окнам и говорят: «Да, и вот там можно спрятаться, если будут бомбить, а здесь, если будут стрелять…». Вот что получается в результате: мы получили новых детей войны. Вот моя мать была ребенком войны, которая не могла смотреть военные фильмы, болезненно к любой стрельбе относилась, ко всему, что грохочет. Ей был год и 4 месяца, когда началась война. И сейчас мы получили новых детей войны, которые также боятся звуков резких. Они не отличают грома от стрельбы. Я, кстати, тоже перестала отличать: мне кажется, если гром, то это стреляют.

 

Ведущий: Поступали ли к Вам угрозы от кого-нибудь?

Е. Глинка: Да. В основном от украинских читателей в Интернете. Были неоднократно, и продолжают поступать. Говорят, что я вывожу насильно сирот и продаю их на органы. Или пишут: «Вы вывозите сирот, пиаритесь на них». И убедить, что сироты переданы, действительно, в Харьковский дом ребенка и в Харьковские детские дома, убедить просто невозможно.

 

Ведущий: Что сейчас можно сделать?

Е. Глинка: Еще раз попросить о создании гуманитарных коридоров и предоставить беспрепятственный вывоз детей, больных, стариков туда, куда им можно доехать. У кого-то в Киеве родственники, у кого-то – в Москве. И дать им возможность этого выбора, и доставить их туда. Я не понимаю, почему не могут сделать поезд милосердия, в который просто посадить в каждый вагон по доктору и медсестре и вывозить.

 

Надо наладить эту систему. Централизовано этим никто не занимается, потому что там война, там разделено общество на две части и договариваться между собой без посредников, к сожалению, у них не получается никак.


Подготовила Н. Ухова




<< Назад | №9 (204) 2014г. | Прочтено: 1563 | Автор: Редакция журнала |

Поделиться:




Комментарии (1)
  • Гость
    Гость
    Ведущий: Что сейчас можно сделать?
    Ответ: Войска хохлопитеков отвести, если не желают по добру, то упоротых просто уничтожить. Только так на Донбасс может прийти мир.
    2015-01-10 15:31 |
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Топ 20

Германия и российско-украинский конфликт

Прочтено: 2158
Автор: Калихман Г.

Полчаса на войне

Прочтено: 1627
Автор: Кротов Ю.

Дети Украины. Как помогают беженцам из Украины

Прочтено: 1563
Автор: Редакция журнала

Не виноватая я...

Прочтено: 1510
Автор: Мучник С.

Тайна сбитого Боинга

Прочтено: 1461
Автор: Мучник С.

Полчаса на войне

Прочтено: 1343
Автор: Кротов Ю.

Полчаса на войне

Прочтено: 1261
Автор: Кротов Ю.

Информационная война

Прочтено: 1219
Автор: Парасюк И.

Выпадение из времени

Прочтено: 1204
Автор: Кочанов Е.

Что будет с экономикой Украины?

Прочтено: 1154
Автор: «Курс Консалтинг»

Как мы с вами дарили радость детям Донбасса

Прочтено: 1139
Автор: Вайсбанд А.

Я много лет не смотрел российское телевидение

Прочтено: 1117
Автор: Вайнблат Б.

Триумф и трагедия

Прочтено: 1043
Автор: Кочанов Е.

Пусть проигравший плачет

Прочтено: 1025
Автор: Кочанов Е.

Пропаганда на российском телевидении

Прочтено: 999
Автор: Кочанов Е.

Россия – Украина: «Сатана»

Прочтено: 986
Автор: Мучник С.

Как в Киеве? Путевые заметки

Прочтено: 856
Автор: Вайсбанд А.

Год «войны санкций»: кто выиграл, кто проиграл?

Прочтено: 837
Автор: «Курс Консалтинг»

Ракету мне, ракету!

Прочтено: 627
Автор: Мучник С.