О пользе живых переводчиков в эпоху ИИ

Об авторе. Светлана Панич – переводчик, независимый исследователь. В онлайн-школе «Ковчег без границ» ведет «Мастерскую литературного перевода», а также семинары по неофициальной культуре Восточной Европы второй половины ХХ века.

«Каждую весну раскрываются двери женских гимназий, пансионов и институтов и выпускают в жизнь несколько сотен… переводчиц». Так начинается рассказ Тэффи о переводческом труде как последнем прибежище барышень на выданье: не дождавшись «выгодной партии» и не найдя себе места «в конторе», они с горя решают заняться переводами. «Поплачет девица, потужит и купит два словаря: французский и немецкий. Тут судьба ее определяется раз и навсегда. Трещит перо, свистит бумага, шуршит словарь…»

И вот один за другим из-под изысканного пера выходят рассказы, повести, романы, в которых «зал заливался светом при помощи канделябров», у красавицы была очаровательная «ямочка на подзатыльнике», а герой то и дело «натыкался на любовь и нежное обращение». Барышню это не смущает – ей не до тонкостей, она гонит строку. «Трещат перья. Свистит бумага... Шуршит словарь».

Хочется продолжить, например, так: «За последние столетия представления о переводческом труде и сам труд существенно изменились». С одной стороны, это правда – теперь не «трещат перья», а пощелкивает клавиатура, всё меньше тех, кто вспоминает про старый добрый бумажный словарь, почти все они оцифрованы, кроме того, существует множество добротных электронных словарей, и работать с ними удобнее, чем листать обтрепавшиеся страницы (признаться, я по-прежнему люблю бумажные словари, как любят давних друзей, запах старых книг, иными словами, всё, что притормаживает быстротекущее время). А с другой – наш «цех», веселое переводческое братство по-прежнему защищает точность слова и верность смыслу от бойкого, напористого Zeitgeist‘a, требующего «побыстрей и попроще».

Однако с тех пор, как заявил о своем всемогуществе искусственный интеллект (ИИ), всё чаще звучат опасения: не отменит ли живое переводческое слово Chat GPT, «с легкостью в мыслях необыкновенной» переводящий за несколько секунд то, над чем переводчик (заметим, не без удовольствия) может биться днями, а то и неделями? Перефразируя известное «зачем нужна география, если на извозчике повсюду доехать можно», можно сказать – зачем нужны переводчики, если есть всесильный ИИ?

«Всем нужен переводчик» (Елена Михайлик)

Потребность в переводчиках человечество обнаружило довольно рано – как только «мы» (наш род, наше племя, наше селение) соприкоснулись с «ними». Сначала – на поле брани: надо было понять, что кричат враги и выведать тайны у пленников. Позднее, по мере того как «другие» переставали восприниматься исключительно как опасность и обнаруживалось, что с ними можно не только биться, но взаимовыгодно торговать, более того, у них учиться, а земли можно не только отвоевывать, но и осваивать, переводчик становится одним из главных действующих лиц культуры.

Однако относились к нему по-разному. Когда культура замыкалась в себе, он воспринимался как презреннейший из рабов, нужный лишь для того, чтобы передавать на «человеческом» языке невнятную речь «этих, которые не наши» Как только у культуры появлялся доброжелательный, пусть даже исключительно прагматический, интерес к миру, лежащему за ее границами, в переводчике начинали видеть тайновидца, способного понимать и передавать «запредельную», то есть находящуюся «за нашими пределами» речь.

Можно сказать, что отношение к переводческому труду всегда свидетельствовало о внутренней свободе и гостеприимстве культуры; неслучайно при тоталитарных режимах переводные тексты, как правило, находятся под подозрением, цензура пытается регламентировать перевод, устанавливает ему границы дозволенного, а он «ускользает» в культурное подполье и становится занятием изгоев и вольнодумцев.

О переменах в отношении к переводческому труду можно судить по словам, которыми он описывался. В разные периоды истории древнего Египта переводчик то приравнивается к свинопасам и попугаям, то приписывается к жреческому сословию. В античности переводчик – раб-чужеземец, способный понимать «варварскую» речь, а значит, обладающий тайным знанием.

«Семьдесят старцев», переложивших в III-I веках до н.э. Танах на греческий, были не только переводчиками, но «толковниками», комментаторами; их задача, в конечном счете, состояла в том, чтобы открыть эллинистическому миру иудейскую традицию.

В пеструю эллинистическую эпоху, когда в границы античного мира хлынули потоки чужеземных культур, труд переводчика – это «усердное технэ», то есть «ремесло», умение «словом в слово попасть», как описывает его Гораций; показательно, что в «Поэтическом искусстве» он противопоставляет «толмача-переводчика», прикованного к галере буквальных значений, и свободу поэта.

Однако проходит несколько столетий, и в самом начале христианской истории любитель Горация, переводчик ветхозаветных и новозаветных текстов на «общепринятую» латынь Иероним Стридонский, почитающийся покровителем переводческого труда, будет отстаивать новое представление о переводе. В «Письме к Паммахию о наилучшем способе перевода» Иероним со свойственной ему задиристостью доказывает: «Дословный перевод с одного языка на другой затемняет смысл, как разросшийся сорняк заглушает семя... Пусть другие гоняются за слогами и буквами, ты же ищи мыслей” (пер. Н. Холмогоровой под редакцией М. Касьян и Т. Миллер). Иначе говоря, перевод призван передавать не слова, а смыслы.

Созданное в 80-е годы IV века это письмо в высшей степени современно, а сформулированное в нем «золотое переводческое правило» звучит на фоне споров о всесилии ИИ более, чем утешительно: если задача переводчика – не «передать слово в слово», но «сохранить весь смысл и силу слов», искусственный интеллект с ней по определению справиться не сможет.

Постоянно совершенствующийся – от простодушного, хотя и обучаемого Google Translate до Deepl и других компьютерных переводчиков более тонкой настройки, он способен усвоить множество понятий, худо-бедно сочленить их в предложение, не особо заботясь о его структуре. Иными словами, ему под силу до некоторой степени передать содержание, но не смысл, – слуха, способного уловить подтексты, явные и скрытые аллюзии, отсылающие к общей для автора, переводчика и читателя культурной памяти, поймать ритм, дыхание текста, словесную игру, у него нет.

Смысл рождается из живого опыта отношений со словом, людьми и миром, недоступного для искусственного «ума», каким бы совершенным он ни был. Как верно заметил в частном разговоре замечательный белорусский переводчик, лауреат премии имени Карлоса Шермана Микола Романовский, «текст живет от человека к человеку и ради человека».

Если в переводе научного текста можно дистанцироваться заботой о точной передаче терминологии и авторских концепций, перевод художественного текста вне усилия передать эту жизнь, расслышать и сберечь авторский голос, не подделываться под него, но найти верную интонацию и тональность, существовать не может, или это будет ущербное, никого не радующее, существование: «несчастный читатель... берет какую-нибудь из дивных англичанок, писавших детективы, и узнает, кто убил, но не оказывается в целебном поле свободы и уюта, мудрости и смеха, достоинства и умиления» (Наталья Трауберг. Невидимая кошка. СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2006, с. 41).

«Апофатическое занятие»

Наталья Леонидовна Трауберг, подарившая русскому читателю трех райских британцев – Гилберта Кийта Честертона, Клайва Льюиса и Пэлема Грэнвила Вудхауза (впрочем, не только их) называла перевод «смиренным ремеслом». В отличие от многих именитых коллег, она не создала «школы», скорее, учила собственным отношением к текстам и людям. Все, кому посчастливилось у нее учиться, понимали, или, по крайней мере, догадывались, что завораживающие переводы достигаются не только превосходным знанием языка, великолепной образованностью, но чистым переводческим слухом, в котором лингвистическое и эстетическое неотделимы от этического. Перевод для нее был не столько формой литературной деятельности, сколько целостным «деланием», требующим одновременно умственного усилия, немалых знаний и «чуткой души», способной держаться «царского пути» между яркостью и грубостью, между смешным и пошлым, встречей живого человека с текстом – средоточием живого опыта.

Когда в 2007 году мы придумывали программу семинаров «Теория и практика литературного перевода», Наталья Трауберг предложила назвать их «апофатическими», то есть утверждающими путем отрицания: объяснить, что в переводе на русский язык недопустимо, почему «канцелярит» – злейший враг художественного текста, чем плохи комки отглагольных существительных или разухабистый сетевой сленг в устах средневекового рыцаря. Это гораздо проще, чем описать свободу, легкость и красоту, которая отличает достойный перевод.

С началом войны появилась мысль перенести опыт этих семинаров и традицию переводческого цеха в «Мастерскую литературного перевода» на одной из учебных «палуб» школы «Ковчег без границ»: когда всё вокруг рушится и нужно строить мосты.

Безусловно, все мы, независимо от количества переведенных книг, учимся переводу, в том числе друг у друга. Столь же очевидно, что любое ремесло предполагает освоение стратегий и правил, но перевод как встреча между живым человеком и живым текстом не сводится к выбору слов и алгоритмов. Даже если обучить ChatGPT виртуозной переводческой технике, ему вряд ли удастся «привить душу», поэтому компьютерный перевод никогда не заменит живого переводческого слова, которое рождается из «полета и упорства», из готовности «прочищать слух», строго переспрашивать и перепроверять себя, днями, а то и неделями искать точное слово и радоваться, когда оно, наконец, найдется.

Возможно, рассуждения о том, зачем переводческий цех всё еще нужен миру, в котором царствует ChatGPT в его последних версиях, покажутся старомодными и неубедительными. Здесь есть о чем спорить, а я тем временем допишу этот текст – и открою файл с кротко ждущим меня переводом. Пощелкивают клавиши, шуршит словарь, кружат слова.

Светлана Панич (Канада)

Читайте также:

1. Я не ChatGPT! Журнал «Партнёр», № 5 / 2023. Автор С.Мучник
2. Перевод документов. Что здесь нового? Журнал «Партнёр», № 11 / 2003. Автор О. Юнгблут
3. Путь к профессии переводчика в Германии. Журнал «Партнёр», № 8 / 2013. Автор И. Ризен
4. Онлайн-школа «Ковчег без границ» представляет свои курсы. Журнал «Партнёр», № 6 / 2024. Редакция журнала