Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

               Бельченко А.Г.


«ЧЕРЕЗ РАССТОЯНИЯ И ГОДЫ...» 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 Детям войны,

однополчанам-ветеранам

космодрома Байконур,

моей семье,  родным и близким    

П О С В Я Щ А Ю

«Пусть время - самый опытный строитель,

Оно не сможет через тыщи дней

Убрать руины, смыть следы событий

В переулках памяти моей».

                       Иван Мирошников,

                         поэт Байконура.

Вместо предисловия

Скажу честно, за годы службы на офицерских должностях у меня накопился определённый опыт бумаготворчества, то есть написания различных «произведений» служебного характера типа политдонесений, лекций, докладов и т.д. Впоследствии, когда я начал работать в армейских политорганах, это стало одним из главных занятий в моей деятельности. Кроме всего другого, я готовил начальнику политотдела конспект его доклада по тем или иным темам, насыщая основное содержание доклада или справки цифрами и фактами. Сейчас таких специалистов называют английским словом «спичрайтер». Поэтому когда я принял решение изложить на бумаге свои воспоминания, я уже знал, что и как буду делать. Причём это будут не мемуары, а воспоминания о прожитых годах и о тех событиях, свидетелем и участником которых мне довелось быть.

Однако, описываемые мной события в отдельных главах могут выглядеть настолько значительными и даже эпохальными (не побоюсь этого слова), что могут, в известной степени, стать и мемуарной хроникой.

Жизнь каждого человека по-своему интересна. А судьбы отдельных из них настолько драматичны и насыщенны, что просто обязаны быть изложенными на бумаге. Поэтому, анализируя вехи моей биографии, я понял, что жизнь моя неразрывно связана с событиями военных лет, со службой в Красной и Советской армии, а также многолетней работой на космодроме Байконур и непосредственным участием в решении задач по освоению космоса.

Она может быть интересна не только членам моей семьи, но и более широкому кругу читателей. Поэтому я не стал отнекиваться, когда мне предложили написать воспоминания, в которых личные мотивы тесно переплетались бы с грандиозными событиями, происходившими в масштабах страны. Я горжусь тем, что лучшие годы нашей жизни пришлись на период начала освоения космоса, в котором я принимал непосредственное участие в течение семнадцати лет. Это было самое насыщенное и незабываемое время как в личном плане, так и в работе. Мы были одними из первых жителей знаменитого города ракетчиков - Звездограда, который потом официально был назван Ленинском, а теперь - Байконуром. В этом легендарном городе получили образование наши дети, старшая дочь Ирина создала семью и родила нам внука Диму. Мы полюбили эту казахскую землю, несмотря на суровые климатические условия жизни: дикую жару летом и суровую, морозную и бесснежную зиму. Это наше прошлое, которым мы живём. И мы гордимся тем, что были очевидцами и соучастниками великих событий, которые происходили в те далёкие годы. Вот теперь, пожалуй, надо приступать к делу. Долго думал, как назвать мой труд. А потом в голову пришли слова из песни Анатолия Островского на слова Сергея Острового «Песня остаётся с человеком». Там есть такие строки: «Через годы, через расстоянья, по любой дороге, в стороне любой песне ты не скажешь „до свидания“, песня не прощается с тобой».

Чтобы меня не обвинили в плагиате, я несколько видоизменил первую строчку стихотворения. По смыслу задуманного рассказа о моей жизни она наиболее полно, как мне кажется, должны отвечать его содержанию.

Итак, «Через расстояния и годы», так я назвал свою книгу.

Детство от нас не уходит,

Детство всегда вместе с нами,

Те, кто от детства уходит,

С детства стают стариками.

Детство от нас не уходит

Детство живет в нас всегда,

Просто из детства уводит

Жизни сует - суета...

Г. Акулов

 

 

Глава 1. Родительский дом в лесном гарнизоне

В моём свидетельстве о рождении записано, что я, Бельченко Александр Григорьевич, родился 18 декабря 1929 года, в гор. Киеве. Правда, документ этот восстановлен со слов матери, взамен утерянного в 1944 году. Я говорю так потому, что на мой запрос Киевские областной и городской архивы ЗАГСа ответили, что документы о событии моего рождения не сохранились. Ну что ж, была большая война, оккупация. Всё могло быть. Да и прожил я жизнь с теми документами, что есть у меня. Это особого значения не имело. Пусть так и будет. Себя помню лет с трех-четырёх, в нескольких эпизодах. Военный городок, казармы, строевой плац. Под духовой оркестр маршируют красноармейцы. Маршевая музыка мне нравится. Много позже, сам став военным музыкантом, не раз играл этот марш. Потом узнал, что называется он «Колонный марш» композитора Чернецкого. Хорошо помню ещё один эпизод. Мне пять-шесть лет. Отец - военный, с четырьмя красными треугольниками в петлицах, что соответствовало званию старшины, перед отбытием в длительную командировку на военные манёвры отвёз меня с матерью в его родное село Опошня, что на Полтавщине, к своим родным. Помню большую церковь на горе, украинские хаты под соломой и редко - с железными крышами, утопающие в садах, крупных и румяных женщин-родственниц отца, которые на сочном украинском языке громко спорят, как вылечить меня от «краснухи», болезни, когда на всём теле крупная сыпь, которую я отчаянно расчёсывал. Решили ежедневно купать меня в молоке. И купали недели две, после чего болячки исчезли. Это были 1934-1935 годы. До сих пор не могу понять. Везде голодно - а тут купание в молоке. Насколько я помню, село было очень богатым, и ни о каком голоде никто не говорил. Помню также огромный фруктовый сад, где я объедался ягодами и фруктами. Больше мы туда не ездили, и родители никогда о них не упоминали. Когда я уволился в запас и мы поселились в Украине, возможностей побывать на Полтавщине было много, но всегда что-то мешало, всё откладывалось на потом, а дальше так и не сложилось. Когда мне было шесть лет, отца перевели в Уманский район Киевской (ныне Черкасской) области, на военный Окружной склад боеприпасов. Ближайшие населённые пункты находились слева и справа: сёла Рассошки и Паланка. До перевода сюда отец окончил курсы комсостава и работал начальником строевого отдела в штабе части.

Эта воинская часть дислоцировалась в лесу, что был частью знаменитых Уманских лесных массивов, в которых герой гражданской войны Григорий Котовский (украинский Чапаев) добивал петлюровские и махновские банды. И было это всего лет десять назад с момента начала нашей жизни в этом небольшом лесном гарнизоне, который по периметру территории был обнесён колючей проволокой и охранялся как важный военный объект. Это было действительно так, ибо здесь хранились боеприпасы для авиации и сухопутных войск Киевского Особого военного округа. Командный состав с семьями жил в двухэтажных деревянных домах, в отдельных однокомнатных или двухкомнатных квартирах. Во дворе на каждую семью имелись сараи -дровяники. Отопление было печным, еду готовили на кухне на плитах. Лично у нас была одна большая комната. Под сараями были вырыты погреба, где хранились овощи и соленья. Многие держали домашнюю птицу.

Естественно, в домах санузлов не было. Два больших, дощатых туалета находились во дворе. Была и служебная территория, где находились штаб, казарма, клуб, небольшой стадион. Служебная территория была хорошо спланирована и к каждому помещению вели дорожки, окаймлённые красным кирпичом. За оградой был железнодорожный тупик и рампа, где разгружалось военное имущество и боеприпасы. Мы, детвора, любили летом загорать и играть на деревянной площадке рампы. Детей в военном городке было немного: человек пятнадцать в возрасте от пяти до семнадцати лет. Семнадцать было Юрке Афиногенову, сыну начальника части. Девчонок было меньше, но они все были в мальчишеской кампании. Юрка и руководил нами. Он учился в Уманской сельскохозяйственной академии на естественном факультете и передавал нам свои знания и всякие премудрости. С ним мы уходили далеко в лес, где он учил нас ориентироваться по солнцу, по коре деревьев. Мы изучали породы птиц, различали их по голосам и оперению, знали следы многих обитателей леса, разбирались в многочисленных сортах грибов. В лесу было очень много змей, в основном гадюк. Юрка учил нас, как соблюдать меры предосторожности и избегать встреч с ядовитой рептилией. До того, как стать школьниками, мы всё свободное время проводили на воздухе. Кроме походов в лес, мы посещали находившиеся неподалеку сёла, знакомились и играли с сельскими мальчишками, бывали в коровниках и на конюшнях, где работали родители сельских ребят. Жили мы дружно, купались, загорали. Языки русский и украинский были для нас языками общения. Мы бывали у ребят дома, где нас радушно угощали разными вкусностями, такими, как вареники с вишнями со сметаной, домашним пахучим хлебом...

Зимой мы катались на лыжах с горок и близлежащих холмов. Это была поистине жизнь на природе. Она нас закаляла и оздоровляла. Поэтому никто из нас серьёзно не болел. Единственное, что я помню, так это как болел ветрянкой, или крапивницей. Несмотря на то, что население городка было небольшим и вместе с ротой красноармейцев составляло не более сотни человек, никто у нас не скучал. Культурный отдых, можно сказать, был организован очень хорошо. Среди командиров и членов их семей были способные и даже талантливые люди, самодеятельные артисты и режиссеры. Они руководили художественной самодеятельностью, участвовали в спектаклях, скетчах.

Раз в неделю к нам приезжала кинопередвижка, которая демонстрировала кинофильмы. Сначала они были немые, а потом появилось звуковое кино, и мы вместе со всей страной смотрели первый советский звуковой художественный фильм «Путёвка в жизнь». Кинопередвижка работала от динамо-машины, которая вырабатывала ток для кинопроектора и приводилась в действие педалями велосипеда, которые по очереди крутили красноармейцы. Иногда и нам, пацанам, удавалась это делать. Было совсем нетрудно, и мы с гордостью и старанием крутили педали. О новостях в мире и стране мы узнавали по радио или из киножурналов. Часто комиссар или политрук роты выступали с обзором событий в мире. Поэтому мы об основных событиях в стране знали только из официальных источников. И о папанинцах, и о Валерии Чкалове, и о процессах над «врагами народа», «военной оппозицией». Уже учась в школе, по подсказке своих учителей вырывали страницы с портретами маршалов Тухачевского, Егорова и других бывших военных и политических деятелей из школьных учебников. Мы всё принимали за правду всю официальную пропаганду и безоговорочно верили ей. Что делалось в стране на самом деле, естественно, наши родители знали, но об этом вслух не говорили. Не нашлось ни одного доносчика и у нас, поэтому ни один человек не пострадал. Я думаю, что его и не могло быть, потому что все жили дружно и всё друг о друге знали. Все вместе отмечали праздники, годовщины, помогали каждому, кто как мог. Очень хорошо в этом отношении работал женсовет, который возглавляла жена начальника части Клавдия Ивановна - энергичная и боевая женщина. Под её руководством женщины наводили уют в казарме, контролировали питание красноармейцев в столовой, организовывали для них литературные вечера и другие мероприятия.

Для меня жизнь в военном городке была своеобразной школой, которая, наверное, и предопределила мою дальнейшую военную судьбу.

 

Глава 2. Моя семья - начало начал

Не сохранилось никаких документальных подтверждений когда, где и на основании чего появилась наша семья, которая по фамилии отца стала называться семьёй Бельченко. Мы не знаем, был ли законным брак отца и матери, ибо носили они разные фамилии. Когда была жива мать, она об этом никогда не говорила, а я не был настолько любознательным, чтобы спросить об этом. После смерти наших родителей много тайн осталось в родословной нашей семьи. Со смертью отца в 1979 году оборвались все нити. До сих пор трудно понять, почему отец унёс с собой в могилу историю нашей семьи, а мы, уже взрослые люди, проявляя непонятную деликатность, не пытались ничего узнать от него. Много лет рядом с отцом жил наш брат Виктор, но и он не смог узнать нашей семье больше того, что мы уже знали. В документах дети были записаны на фамилию отца. Сказать невозможно, почему родители жили в незарегистрированном браке, и у них были разные фамилии, причём мамина фамилия - Тарнопольская - как я узнал позднее, не была ее девичьей фамилией. Значит, наш отец не первый её муж? Никаких документов или устных свидетельств не сохранилось.

Ещё в раннем детстве помню какие-то разговоры о том, что где-то живёт моя старшая сестра, то ли с бабушкой, то ли с кем-то ещё. Больше об этом никто никогда не вспоминал. Так что дальше родителей никаких родственников ни по линии отца, ни по линии матери в нашей семье никто не знает.

Если нескольких родственников отца я видел в раннем детстве, то по линии матери - никого и никогда. В общем, оказалось, что в нашей семье есть тайны, которые вряд ли когда-нибудь будут раскрыты.  Сейчас надо позаботиться о том, чтобы создать новый генеалогический документ, который продолжат наши дети, внуки, правнуки и последующие поколения.

Думаю, что надо сказать о наших родителях всё то, что мы о них знаем.

Моя мама, Тарнопольская Ида Эммануиловна, родилась в 1905 году в Одессе, в небогатой еврейской семье, в районе Молдаванка, известном рыбаками и биндюжниками (грузчиками), а также криминалом, с его яркими представителями Мишкой-Япончиком и Сонькой-Золотой ручкой, которые вошли в историю криминальной Одессы.

Мама рано ушла из семьи, жила у родственников. Дальше следы её теряются. Известно только что в конце 20-х годов прошлого века она познакомилась и вышла замуж за молодого младшего командира Красной армии Гришу Бельченко.

Сначала молодая семья жила в военном городке Винницкого гарнизона, затем отца перевели в город Умань на окружной военный склад боеприпасов.

 

Отец, Бельченко Григорий Федосеевич, родился в 1908 году в селе Опошня Немировского района Полтавской области  в Украине, в семье зажиточных крестьян. Однако к земле его не тянуло, и он решил отделиться от большой семьи, где ему, как младшему из сыновей, не имело смысла ждать своей доли наследства. Он ушёл на заработки. Закончил четыре класса церковно-приходской школы.

В 1928 году начал службу в Красной армии сначала красноармейцем, потом младшим командиром. Имел хороший почерк и служил в штабе части писарем. Закончив курсы командного состава, получил звание „младший лейтенант“. И перед войной получил звание капитана административной службы. Участвовал в Великой Отечественной войне. Имел правительственные награды. В 1956 году был уволен в запас. После войны в семью не вернулся, так как женился на телефонистке воинской части в 1944 году. На пенсии и до кончины от тяжёлой болезни проживал в краснодарском крае, в городе Сочи.

Я, Бельченко Александр Григорьевич, родился 18 декабря 1929 года. В школьных и последующих документах в пятой графе анкеты был записан украинцем, по национальности отца. Мои брат и сёстры тоже стали украинцами, так что в дальнейшем еврейская линия нашей семьи была несколько нечёткой, но снова проявлялась в разные годы по разным причинам.


 Дети войны.

Шура, Майя, Витя, Аллочка,

1946 год

 

 

 

Сначала наша семья состояла из трёх человек, но в июне 1935 года мама родила сестрёнку, которую назвали Майя. 13 октября 1937 года родился брат Витя, а ещё через два года, 10 октября 1939 года, младшая сестра Аллочка. Таким образом наша семья стала многодетной, хотя никаких льгот и преимуществ в то время это ей не давало.

В 1937 году я начал учиться в первом классе Могилёв-Подольской школы-интерната. Я никогда не интересовался, почему было принято решение учить детей нашего военного городка в школах-интернатах, ведь в больших сёлах Россошки и Паланка, недалеко от нас, были начальные школы. Но в киевском военном округе решили, я думаю, что лучше интернат, чем каждый день возить детей туда и обратно, тем более, что из транспортных средств в части были только повозки, сани и две бортовые грузовые машины-полуторки ГАЗ-АА. Начальник части имел так называемый «персональный транспорт» - фаэтон на рессорном ходу, которым пользовался только он один. В 1937 году нас, «первоклашек», отвезли в интернат.

Вначале я тяжело привыкал к самостоятельной жизни вдали от дома. Потом привык и спокойно покидал родительский дом. Четвёртый класс, уже перед началом войны, мы заканчивали в киевской лесной школе-интернате и вернулись домой за месяц до начала военных событий. В годы учёбы я мало находился в семье и только на летних каникулах замечал, как росли мои брат и сёстры. Что касается взаимоотношений с родителями, то ни до школы, ни после школы я не ощущал их внимания, а тем более ласки. Отец по характеру был сдержанным и скрытным, в моём воспитании участие принимал только тогда, когда надо было меня или наказать, или прочитать нравоучение. Наказания были редки, а вот прочитать мораль любил и делал это охотно. Мама тоже была женщиной если не суровой, то скупой на ласку, но она была ближе к нам. Часто интересовалась нашими делами, могла пошутить, пожурить, а могла и дать лёгкий подзатыльник. Больше всего внимания доставалось самой младшей сестрёнке, Аллочке.

Она была любимицей отца и свободные вечера, если она не спала, он проводил с ней. Она всегда была Аллочкой и никак иначе её не звали. И осталась ею до сих пор. Мы тоже её любили и нисколько не ревновали к родителям, которые не уделяли нам столько внимания. Я уже говорил, что по жизни отец не был очень строг, но если и наказывал, то по делу. В семилетнем возрасте был «грех» у меня, с мальчишками тайком начал покуривать. Я уже не помню, как к нам попадали папиросы, но название «Пушка» до сих пор помню, вкус и аромат тоже.

Дошло до родителей. Отец прочитал «нотацию» о вреде курения и предупредил, что строго накажет, если я не прекращу это «безобразие».

Но я выводов не сделал и продолжал баловство.

Отец узнал раньше, чем я думал. Видимо «включил» контроль и наблюдение. Он не кричал, не грозил, не стыдил. Взял за руку и отвёл в землянку недалеко от дома, которая когда-то была вырыта для служебных целей. Землянка долгое время пустовала, пока я не оказался там и не просидел там три дня. Правда, ночевал дома.

Это был для меня предметный урок, своеобразный арест, о котором вскоре узнал весь гарнизон. Некоторые родители даже приходили «консультироваться», а не взять ли им на вооружение такой метод наказания для своих сорванцов. Для меня он оказался действенным. Во-первых, было страшно, особенно вечером, когда в землянку заползали сумерки. Во-вторых, стыдно было перед моими младшими братом и сестрой, которые носили мне еду вместе с матерью и смотрели на меня со страхом и жалостью. Приходили мои товарищи и смеялись, показывали на меня пальцами. Факт моего наказания был настолько необычным, что обо мне заговорили. Я стал своего рода «знаменитостью». Знакомые красноармейцы одни с улыбкой, другие сочувственно интересовались, как я там, на «губе», чувствовал себя. После этого случая мои сверстники стали уважительно относиться ко мне. Но постепенно страсти улеглись, и всё забылось. После случая с моим «арестом» мне показалось, что отец понял, что «переборщил». Тем более, что этот факт вызвал переполох в нашем маленьком сообществе. Мама тоже чувствовала себя виноватой за слишком жёсткое воспитание. Ведь я, всё-таки, был ещё маленьким.

Прошло много лет. Вспоминая этот эпизод далёкого детства, я понял, что физическое наказание я бы перенёс легче. А тут всё было настолько необычным, что вызвало в моей душе неоднозначную реакцию. Помню о нём до сих пор во всех деталях. В армии мне ни разу не довелось сидеть на гауптвахте. Наверное, в моем подсознании срабатывал определённый иммунитет. Видимо, отцовский «эксперимент» все-таки, сыграл свою роль.

 

Глава 3. Школьные годы чудесные…

Несмотря на то, что я очень не хотел оставаться в школе-интернате, вскоре я освоился в коллективе, перезнакомился с ребятами и забыл о своих страхах оторванности от дома. Оказалось, что мальчишка я контактный, общественный и любознательный. Очень повезло с учителями и воспитателями. Они были истинными педагогами-профессионалами. Среди них было много мужчин, которые занимались с нами, мальчишками, спортивными играми, устраивали соревнования на открытом воздухе, водили на Днестр купаться, где учили плавать, а также водили в походы, вечерами сидели с нами у костра, читали и рассказывали нам интересные истории, сказки. Всё это отвлекало нас на первых порах от мыслей о доме. Мне очень понравилось потом в интернате. даже домой на каникулы не хотелось возвращаться. Всё, что мы там делали, чему учили, всё было новым, в том числе и трудотерапия.

Нас приучали к дисциплине, аккуратности, самообслуживанию. Мы дежурили в столовой, работали в большом фруктовом саду, который примыкал к дому, в котором находился интернат. Это здание красивой архитектуры раньше было имением бывшего румынского князя, бежавшего за Днестр при освобождении красной Армией Северной Буковины. Мы размещались в палатах по десять ребят в каждой. Для нас были игровые комнаты, где с нами занимались воспитатели, здесь же находились классы, где мы делали домашние задания под контролем дежурного педагога. Это было, по тем временам, великолепное учебно-воспитательное учреждение. Большая школа-десятилетка, в которой учились, находилась буквально в ста метрах от здания интерната, и после завтрака мы гурьбой шли на занятия.

Кстати, о питании. Оно было разнообразным и вкусным. В столовой царил порядок, а во время еды - полная тишина, которую нарушали только стук столовых приборов и звон посуды, которую собирали со столов старшие воспитанники. В это трудно поверить, но это так и было. Причём достигалось это не муштрой, а разъяснительной работой и личным примером.

Можно было бы о многом ещё рассказывать, но я хочу остановиться на двух важных для меня моментах, о которых я помню до сих пор. Первое - это то, что я научился и полюбил читать книги. На всю жизнь я запомнил прочитанную мной первую книжку. Она называлась «Сказки дядюшки Римуса», которую я сначала читал по буквам и слогам. Это меня удивляло больше всего. Мне очень понравился братец Кролик, который соревновался в беге с тётушкой-черепахой. Я читал её много раз. Фамилию автора я не запомнил, но Интернет, это чудо из чудес, подсказал мне её. Это Джоэль Харрис. Оказывается, очень известный английский писатель. Вот она связь времён! В библиотеке я начал брать другие книги. С тех пор всю жизнь я - активный читатель, где бы я ни служил или ни жил. Домой на летние каникулы я приехал уже грамотеем, чем изрядно удивил своих домашних.

Второе, что запомнилось мне из жизни в интернате, - это участие в городских торжественных мероприятиях в составе школы, например, в городской демонстрации по случаю 20-летия Октябрьской социалистической революции. Особенно большое впечатление произвёл на меня парад войск Красной армии образца довоенного 1937 года.

Это было историческое зрелище, подобное которому я больше никогда не видел. Ну, разве только в кино. Праздничным утром седьмого ноября 1937 года наша общешкольная колонна подошла к городской площади. Повсюду пламенело море флагов и транспарантов, гремела музыка. Вдруг всё затихло, раздались звуки фанфар: «Слушайте все!» На трибуне кто-то выступал. Потом снова раздались команды. Заиграл оркестр, раздался громкий цокот лошадиных подков. Впечатление было такое, как будто били цепями по мостовой. На площадь вступили стройные ряды конницы. В каждом эскадроне под всадниками были кони одинаковой масти: белые, черные, гнедые. Красноармейцы-конники были одеты в длинные шинели, на головах островерхие шлемы - «буденовки». С обнажёнными шашками у плеча они покидали площадь. После кавалерии на площадь быстрым маршем вступили легендарные пулемётные тачанки, запряженные четверками резвых красавцев-коней, с длинными гривами, с вплетёнными в них лентами. Под восторженные возгласы присутствующих тачанки покинули площадь, на которую уже вступала пехота. Красноармейцы в касках шли стройными рядами, печатая шаг, держа винтовки с примкнутыми штыками наперевес. На какое-то время наступила пауза. Затем на площади появилась артиллерия - две полевые батареи на конной тяге.  Парад закончился прохождением полкового оркестра.

Потом началась демонстрация трудящихся, в которой приняли участие и школьники. За свою долгую жизнь, в том числе 32-летнюю службу в армии, я десятки раз принимал участие в военных парадах, а уж в демонстрациях - не сосчитать, но эта, первая, остался в памяти на всю жизнь.

А ещё поразили восторг и ликование народа, которые были настолько естественными, что вызывали «мурашки» на теле, волнение и гордость за страну и Красную армию.

Наше поколение - оно именно из того времени, когда такие вот мероприятия воспитывали патриотизм и любовь к Родине. И это в те трагические годы разгула репрессий и гибели сотен тысяч лучших представителей нашей страны! По всей вероятности, в этом и был исторический парадокс того сложного времени. Его трудно объяснить, а тем более понять.

Весной 1938 года, закончив первый класс, мы уехали на летние каникулы домой. Потом ещё три года мы учились в разных школах-интернатах Могилёв- Подольска и Киева, а после окончания четвёртого класса приехали на летние каникулы домой.

Шёл грозовой 1941-й год. В Европе уже полыхала война, а мы надеялись, что нас минет чаша сия. Но нашим надеждам не суждено было сбыться. Война стояла у нашего порога.

 


 





<< Назад | Прочтено: 769 | Автор: Бельченко А. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы