Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Павел Полян

 

ЕВРЕЙСКИЕ СУДЬБЫ

ЭДУАРД ЗИНОВЬЕВИЧ БЕРДИЧЕВСКИЙ: «Я НАШЕЛ СИНАГОГУ…»

(ЖИТОМИР – КИЕВ – КАСКЕЛЕН – СЕВЕРОМОРСК – КИЕВ – ФРАЙБУРГ)

 

Эдуард  Бердичевский  родился  в  октябре  1939  года  в Житомире. Так же, как и его старший брат Леонид. Но  никто  из  родителей  в  Житомире  не  родился.


Отец,  Зиновий  Бердичевский  (1906-1989),  был  родом  из Золотоноши, где дед был плотником и вообще мастером на все руки. Мама, Хана Пейсаховна Лещинская (1908-1949) – коренная киевлянка. Ее дедушка с бабушкой жили на Подоле, на Ярославской улице, в небольшой 3-комнатной квартирке: дедушка был кантором синагоги на Межигорской улице.


Эдуард Бердичевский (2010)


Учась в Киеве на рабфаке, Зиновий познакомился с мамой, и вскоре они поженились. По окончании института он получил направление и переехал вместе с женой в Житомир, где у них родились двое сыновей – Леонид и Эдуард.


Но  22  июня,  когда  началась  война  с  немцами,  отец  уже был в Красной Армии, в инженерных войсках. Еще накануне Финской войны его мобилизовали и отправили на западную границу, где вовсю строились аэродромы и авиационные базы.


Житомир между тем начали бомбить едва ли не в первый же день войны. Мама в панике схватила сыновей и бросилась к родителям в Киев. Там была своя паника, Киев тоже основательно  бомбили.  Эвакуироваться  было  практически невозможно, но помог, вероятно, военкомат, поддерживавший семьи фронтовиков. В результате все Бердичевские и Лещинские (дедушка с бабушкой и тетя) сели в товарный вагон, и эшелон – под бомбежками и налетами – увез их на восток,  в  глубокий  тыл,  прочь  от  Бабьего  Яра.  По  дороге, отойдя за кипятком, мама отстала от поезда, но потом каким-то  чудом  нагнала  его.  Радость  этой  встречи  была безграничной.


Двухлетний мальчишка, конечно, не запомнил всех подробностей этого бегства и этого испытания. Бердичевские и Лещинские эвакуировались в Алма-Ату, откуда их направили в небольшой городок Каскелен. Само место было очень красивое: вдали синели снежными шапками горы Алатау.

Здесь,  в  Каскелене  ими  уплотнили  семейство  местного милиционера-казаха. Тот их фактически спас, пустив в стоявшую во дворе времянку – небольшую мазаную избушку, но с печью! В ней вполне можно было перезимовать. И сюда же, в Каскелен, приходил денежный аттестат от отца. Надо  сказать,  что  и  другие  местные  казахи  относились к приезжим хорошо, угощали их фруктами, овощами. Антисемитизмом и не пахло.

Однажды  Эдик,  завозившись,  свалился  в  арык  –  да  так неудачно, что сломал ногу. В эвакгоспитале, где было много раненых с фронта, ему зафиксировали ногу, вылечили. Раненые подходили, разговаривали с ним, жалели мальчишку. Тогда-то он собрал полную тумбочку пустых пачек из-под  выкуренных  ранеными  папирос  «Казбек»:  уже  не вспомнить как, но он придумывал себе с этими коробками какие-то свои игры и с удовольствием в них играл у себя на кровати…


Между  тем  глава  семейства,  капитан  Бердичевский, воевал в своем отдельном инженерном батальоне. Все время находясь  на  передовой,  он  прошел  с  боями  и  1941,  и  1942 годы.  Во  время  Сталинградской  битвы  был  заместителем командира  по  технике  инженерно-саперного  батальона. И именно в Сталинграде он был ранен в голову и вывезен в тыл. Подлечился – и снова укатил на войну: но наступать было все же куда веселее, чем отступать. Когда освобождали Варшаву и польские земли, то задержался в Польше – там и закончил войну. Как сапер он был прикомандирован к Войску Польскому, помогал в разминировании и других саперных задачах.


В начале 1946 его «отметила» английская королева, подарив всем советским офицерам, сотрудничавшим с польской армией, по большому отрезу материала «бостон» — единственное, что отец привез домой с фронта.


Когда  киевлянам  разрешили  возвращаться  в  родной город,  Бердичевские  и  Лещинские  вернулись  одними  из первых. До основанья уничтоженный город было не узнать. Но их дом и квартира на Подоле, как ни странно, уцелели, только жили там другие чужие люди. Один из «новоселов» (как  потом  выяснилось,  —  при  немцах  он  был  полицаем) был особенно наглым и чувствовал себя не только в своем праве, но и в своих силах – против шестерки из двух стариков, двух женщин и двух детей. Мама ничего не могла с этим поделать. И только когда в 1946 году из армии вернулся отец, увешанный орденами и медалями, полицай как-то сдулся, утих, а потом его и вовсе выселили.


Отец,  военный  инженер-строитель,  вернулся  в  раскуроченный Киев, где надо было восстанавливать абсолютно все – от канализации (туалеты поначалу были, как в деревне, во дворе) до энергетики. Не хватало рабочих рук, но особенно – квалифицированных специалистов. Он легко нашел себе интересную работу – в тресте «Южэнергострой»: сначала  просто  инженером-строителем,  а  потом  и  начальником отдела.

Но,  к  сожалению,  вскоре  –  в  начале  1949  года  –  умерла мама.  Она  успела  проводить  в  первый  класс  обоих  сыновей – и 7-летнего Эдика, и 11–летнего Леню (в Каскелене брат не учился). Из королевского «бостона» им пошили отличные брюки.


Окончив  школу,  Эдуард  пошел  по  стопам  отца,  —  в  военные, только, слава Богу, обошлось без боевого опыта. Как только  ему  исполнилось  18,  он  поступил  в  военное  училище,  из  которого  вышел  лейтенантом.  Затем  поступил  в Военно-Инженерную Академию в Ленинграде: из 500 первокурсников было от силы 4-5 евреев. Но еще перед поступлением, в 1961 году, Эдуард вместо подготовки к экзаменам поехал в Киев и влюбился в Валентину Бежинову, студентку Киевского  Института  народного  хозяйства,  переведшуюся потом в Ленинград. Женился по любви, а в 1965 году у них родилась дочь.


После  окончания  Академии  Эдуард  попал  во  флот.  Его распределили  на  Тихоокеанский  флот,  в  Петропавловск-Камчатский,  а  потом  во  Владивосток.  Но  из-за  болезни дочери  все  же  отозвали  с  Дальнего  Востока  и  перевели  в Североморск, где он работал главным инженером проекта в Проектном институте.

 

Евреев в Институте было немного, но все равно время от времени, — и как правило в периоды очередных ближневосточных  обострений  –  его  вызывал  особист  и  задавал  дежурные вопросы: «А у Вас есть родственники в Израиле?», «А Вы умеете говорить на идише?», «А на иврите умеете?».


В конце 1980-х Эдуард перебрался в Киев. Был заместителем директора крупного предприятия военно-промышленного комплекса: хорошая зарплата, хорошая пенсия. А когда все «легло», в том числе и производство танков, а 3500 рабочих пришлось уволить, Эдуард ушел оттуда сам. И ни разу не пожалел!

 


Эдуард Бердичевский (1960)


Один из друзей – директор музыкальной школы – пригласил  его  работать  у  себя  сторожем.  Какое  же  это  было счастливое  время  жизни  –  лучшие  концерты,  лучшая  публика, хорошая, но другая среда. Но  материально  жилось  тяжело,  и  решение  об  эмиграции  напрашивалось.  Но  куда?  Дочь  сказала  решительно: «Папа, или в Россию, или в Германию!». А спустя некоторое время, присмотревшись повнимательней к России, уточнила: «Только в Германию! Так всем нам будет лучше».


И вот, в 1996 году приняли это решение, а в 2001 году – уже и переехали во Фрайбург. А недавно и гражданство получал! Но  любимая  дочь,  так  четко  все  определившая  в  их судьбе,  осталась  в  России.  Она  закончила  в  Архангельске институт, а, приехав однажды к родителям в Киев, познакомилась с молодым человеком. И через три дня молодой человек пришел к ним со своими родителями: просить руки. Разве  не  трогательно?  Оказалось,  что  он  тоже  бывший  военный, служил за Красноярском, но как только демобилизовался – тут же нашел себе хорошую работу в Москве, а вот теперь, в Киеве, нашел свою любовь и жену.


Увы, счастье это не было долгим. Дочь тяжело заболела, и, хотя она прожила вдвое больше, чем ей обещали врачи, но несколько лет тому назад она умерла, не дожив и до 50. В  Москве  осталось  сиротами  трое  внуков:  один  закончил МГУ,  другой  –  заканчивает,  а  третья  размышляет,  куда  ей поступить.


Начинать  во  Фрайбурге  новую  жизнь  в  62-хлетнем  возрасте не было легко. Нужно было учить язык, погружаться в чужую жизнь. Но Бердичевские не оставляли стараний и тут. Эдуард, по его словам, обрел для себя в Германии нечто неожиданное  и  крайне  важное.  Он,  по  его  выражению, «нашел синагогу». Это новая привязанность дисциплинирует его и вообще дает силы переносить удары судьбы. А они, как мы знаем, были. Немало дают и встречи с интересными людьми, лекции, концерты, поездки в другие страны и общины, все это расширяет горизонт. А ведь до Фрайбурга этот внук кантора и в синагоге-то не был.


Семья  его  старшего  брата  уже  давно  в  Израиле.  Но  сам Леонид  остался  в  Киеве,  он  тоже  стал  членом  еврейской общины и живет ее интересами.

То-то порадовался бы их дед, Пейсах Лещинский.

 





<< Назад | Прочтено: 492 | Автор: Полян П. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы