Солдатские массы, вдоволь наевшиеся войны за годы Первой мировой, не стремились с оружием в руках встать на защиту новой власти. Контрреволюция, наоборот, набирала силы. Вот тогда у большевиков и родилась идея опереться на так называемых интернационалистов. После окончания Первой мировой войны по обширной территории Советской России безнадзорно мигрировали осколки воинских частей разного происхождения. Превращение их в мощную, хорошо организованную и подчинённую большевикам силу могло решить исход Гражданской войны.  По сути ситуация требовала создания иностранного легиона.                                                                      

В свободной продаже имелось множество разнообразных книг и пособий по йоге на английском языке. Заниматься с учителем и в группе людей мне не хотелось, да и времени для этого не было, но появилось желание самому познать глубины этой древнейшей философии и на себе испытать развитие физических возможностей собственного тела.

Мой сосед, уже пожилой пенсионер, господин Чаудери, занимавший когда-то пост Генерального инспектора полиции Западной Бенгалии, снова зазвал меня к себе поговорить о жизни. Таких встреч уже было несколько. Мы снова сидим в его прохладной, обдуваемой несколькими вентиляторами квартире, пьем разбавленный водой соленый лимонный сок и вместе переживаем события его молодости.

Издревле племя обитало в лесных труднодоступных районах преимущественно на северо-западе штата Западная Бенгалия и занималось в основном охотой, рыболовством, собирательством и ограниченным земледелием. Эти темные, необразованные люди очень долго отказывались принимать достижения современной цивилизации, жили натуральным хозяйством и соблюдали свои собственные законы. Лидером в такой общине был Гунѝ, или шаман, который вершил суд, давал прогнозы на урожай, врачевал – одним словом, был самым необходимым и уважаемым членом сообщества.

Январь-февраль. Демонтаж - монтаж. И тёща за стеклянной, правда, непрозрачной перегородкой. И соседи в третьей, маленькой комнате - пара старых местных грымз… И газовая горелка в печи вечером, а утром зуб на зуб не попадает. И непроглядная темень, когда как раз на работу к 8-00. Через овраг и на автобус… А на работе радио: ”Ту Варшава, годзина шоста…” Географически время во Львове было варшавское, а политически и по часам – московское! И пару часов утром жжём свет в лаборатории. Зато вечером – по часам поздно, а светло летом до полуночи…

За условно первую треть моей жизни три раза жил я в Москве. В ней я а) родился, б) учился и…в) женился! Конечно, у меня во время учёбы и аспирантуры были очень близко знакомые москвички, и не только однокурсницы. Многие “иногородние”, в том числе мои знакомые, стали москвичами путём бракосочетания. По-другому Москва впускала с большим трудом и с очень большим отбором.  Даже коренные москвичи, мои однокурсники, вернулись в Москву с колоссальным трудом. Это позже появились “лимитчицы”. И я знаю случай, как одна моя однокурсница попала жить в Москву, поработав 5 лет “лимитой”. Но так было, наверное, написано мне на роду, что вместо Москвы я стал вить гнездо на далекой западной окраине Союза.

Описываю в основном свои личные воспоминания от самых ранних, примерно с пяти  лет. Отрывочные, как бы отдельными пятнами. Но, надеюсь, они тоже представляют определённый интерес как свидетельства того времени. Подавляющее большинство из описанных здесь фактов-сюжетов, “воспоминаний” всплыли в памяти в последние два месяца  2024 года при написании этого текста. Конечно, “вспоминается” мне, в моём возрасте, трудней, чем иным, которые были при этом “процессе” намного моложе… Жаль, многое ценное, очевидно, уже хорошо забыто.

Когда становишься старше, часто сожалеешь, что не расспросил родителей о предках. Хорошо, что мама иногда вспоминала отдельные эпизоды из своей жизни и нам с сестрой рассказывала. От неё я узнала, каким образом её семья оказалась в подмосковном городе Орехово-Зуево, где я родилась.

Родители мамы были родом из небольшого городка Тейково Ивановской области. Моя бабушка Мария была единственным ребёнком. Её семья была обеспеченной, имела собственный двухэтажный дом и даже служанку.

Добровольно или иначе, но теперь этот проходной дом использовался как временное многоквартирное жильё для прибывающих на Урал по вербовке, и это всё на время, пока завербованным не предлагали соответствующую работу и порой далеко не лучшее жильё.

Парадное крыльцо дома уже имело несколько перекошенный бледный вид, но зато на входе всегда сидел дежурный в фуражке, с постоянно военным настроением и видом всё знающего нотариуса, что обеспечивало в его понимании порядок входа-выхода, посещений и времени пребывания.

Три раза в неделю к Лёньке приходил инструктор Клаус. Это был дружелюбный молодой мужчина, обладающий большим опытом работы с парализованными больными. Языковой барьер для инструктора и пациента не был помехой. Они быстро подружились и с полувзгляда понимали друг друга. Упражнения были щадящими, но настолько интенсивными, что Лёнькина спина к концу занятий становилась мокрой. Однако он каждый раз с нетерпением ждал инструктора. Уже через месяц появились положительные результаты.