...сколько было встреч с только что ушедшими друзьями — Володей Войновичем и Майечкой Туровской! Важной темой для встреч была и политика. С нею выступали немецкий историк Paul Roth, автор «Номенклатуры» и бывший дипломат Михаил Восленский, редактор югославской газеты Паунович, журналист Антич и другие. Невероятно, скольких замечательных людей нет больше с нами... Поэтому нужно беречь оставшихся...

Синей речкой с жёлтыми и красными осенними берёзами — картинкой, куском детства запомнилась мне школьная «Родная речь». Теперь держу в руках другую — второй номер нового литературного журнала. Мы только мечтали о таком, a «четвёртая волна» это сделала: издала настоящий, «толстый» литературный журнал. Русский. В Германии. Ни оформление, ни содержание никак нельзя назвать провинциальным, чего можно было опасаться.

В отличие от своих предшественников, нынешние эмигранты знают, куда едут и что их ждёт на месте будущего проживания. Они могут посетить Германию и, что называется, «примериться» к будущей жизни. И только взвесив все «за» и «против», наш земляк примет это радикальное и далеко не самое лёгкое решение. Нас, старых эмигрантов, Германия встречала с холодной вежливостью. Нынешних — ласково и щедро. Оплачивается каждый шаг, сравнительно быстро и без особой бюрократической канители предоставляются курсы немецкого языка и квартиры.

Я — не диссидентка, не правозащитница. Никогда до эмиграции не читала ничего из запретной литературы — это был совершенно иной мир, о котором мы знали только то, что нам положено было знать. Подвиг этих людей мне не по плечу, даже если бы я считала, что они правы. Вместе со всеми представителями нашего круга, так называемой «партийной элиты», вначале я осуждала их, потом просто не понимала, считала, что они «играют в народников». Когда именно произошёл во мне перелом, точно сказать трудно; он зрел исподволь, где-то в подсознании. Некоторую роль тут сыграли и «недозволенные» вопросы слушателей; частые поездки «в глубинку» тоже имели большое значение — там я видела советскую действительность без прикрас...

Ветки предков твоих, корни их жизни, их существования, история твоей семьи до тебя - это пласт культурного воспитания всех поколений. Когда же мне захотелось узнать, кто я, оказалось поздно: почти все родственники моего поколения уже ушли из жизни. Поэтому хочу своим девочкам оставить эти воспоминания.

     Психологи говорят, что ребёнок понимает и помнит себя с пяти лет. Я вспоминаю своё раннее детство - картинками, цветными картинками или фотографиями и эпизодами.

В суждениях Матвея не было откровенной сакральности, то есть обожествления обычных вещей и понятий, религиозного, мистического, а только как-то всё проще, всё иначе, чем привычное, и потому уважительнее, хотя и не очень понятно. Понять или оспаривать его сиюминутное состояние и оттиски мыслей не было никакого смысла. Было в этом и что-то от его духовного образования и, в не меньшей мере, от тяжёлых жизненных реалий, выпавших на его долю.

Я присмотрелся более внимательно и уже не слышал, по сути, её речь, а больше слушал отклик своей памяти. А память подсказывала: мы были когда-то знакомы... Да это же Диана! Да, это те самые тёмно-рыжие волосы и необычное увлечение химией ещё со школьной скамьи!  

   Остаётся благодарить удивительное свойство нашей памяти, на время вернувшей меня в те далёкие и независимо близкие послевоенные школьные годы...

Для нас, мальчишек, дядя Петя был точным воплощением образов сказочных богатырей и богатырской силы. Выше среднего роста, широкоплечий, как говорят в народе, «косая сажень в плечах». Средних лет, кроткий  характер, прямой доверительный взгляд.

       Зная его от природы непомерную силу в руках, все, кто был с ним знаком, всячески избегали каких-либо рукопожатий. В силу своего кроткого характера он и сам старался не подавать руки и избегал какого-либо насилия.

Дело в том, что на стене, прямо напротив меня висел красочный цветной плакат-призыв, на котором были изображены симпатичные молодые люди, парни и девушки, с чертежами и какими-то линейками под мышкой, бодро и стремительно куда-то шагающие. Подпись на плакате призывала молодёжь к знаниям, к науке.

     И кто же так остроумно придумал разместить этот плакат не где-нибудь, а именно там, где обильно распивается алкоголь! Я смотрел с завистью на этот плакат и уже мало реагировал на наше застолье.

Видно, она почувствовала, что я смотрю ей вслед. Машинально я тоже поднял руку. Что это было? Может, это всё же было приглашение? Может, надо было догнать, остановить..? Нет. Скорее всего, мы просто навсегда попрощались. А они шли красиво, очевидно, как их и учили. Впечатление было такое, что прямо на Дерибасовской уже стоит самолёт, и сейчас начнётся посадка. Если бы в самом деле был такой самолёт с рейсом в тот самый новогодний вечер, я бы согласился полететь вместе со стюардессой Валентиной туда и даже без возврата обратно! Но увы, с судьбой нельзя договориться!