Темы
Владимир Песоцкий
Полёты со школьной скамьи
Воспоминаний юности не тронь,
Не отрекись от первых увлечений…
(Николай Рыленков)
Научно-техническая конференция на тему «Автоматизированные системы управления технологическими процессами (АСУ ТП) на базе средств вычислительной техники» на министерском уровне подходила к своему успешному и плодотворному завершению.
В машинном зале были представлены промышленные комплексы средств вычислительной техники (СВТ) для АСУ ТП различного уровня и назначения, в том числе современные СВТ нашей фирмы.
Во время небольшого перерыва между демонстрациями я заглянул в актовый зал. На сцене актового зала восседал солидный министерский президиум. Шло выступление представителя химической промышленности с проекцией слайдов химического производства на небольшой экран.
Тихонько присев на свободное место, я не без любопытства прислушался к выступлению представителя Химпрома. Докладчиком на трибуне была женщина. Уверенная, строго профессиональная речь сочеталась с элегантной женственностью. Её внешность неожиданно показалась мне знакомой.
Рядом со мной сидели две важные дамы, и я невольно услышал их тихий разговор:
– Сказано – химик, смотри, какие у неё красивые волосы, почти каштанового цвета!
– Это Диана Львовна, кандидат наук, и должна тебе сказать – волосы у неё натуральные. Мы с ней хорошо знакомы, она профессионал, можно сказать, химик от бога, просто умница.
Я присмотрелся более внимательно и уже не слышал, по сути, её речь, а больше слушал отклик своей памяти. А память подсказывала: мы были когда-то знакомы... Да это же Диана! Да, это те самые тёмно-рыжие волосы и необычное увлечение химией ещё со школьной скамьи!
Остаётся благодарить удивительное свойство нашей памяти, на время вернувшей меня в те далёкие и независимо близкие послевоенные школьные годы...
В угоду каким-то непонятным правилам в школе нас рассадили попарно, то есть за партой должны были сидеть мальчик и девочка. Моя «напарница» часто болела, а потом она с родителями вообще переехала в другой город. Таким образом на какое-то время за партой я оказался один, и когда в наш класс пришла новая девочка, её, естественно, посадили рядом со мной.
Внешность её была несколько необычной, прежде всего – это тёмно-рыжие волосы, заплетённые на затылке в одну тугую широкую косу. Строгое лицо с веснушками. Одевалась она скромно, но опрятно – видно, из перешитой одежды своей мамы или сестры. Впрочем, мы тоже все одевались кто во что, большей частью в ношенное и перешитое.
Понятие моды в то время для нас сводилось к аккуратности, чистоте и опрятности.
Звали мою новую соседку Диана, что тоже было для нас необычным и немного даже таинственным.
Всё определилось и встало на своё место на уроке химии. Наш учитель химии Николай Николаевич был строгий интеллигентный человек, влюблённый в свой предмет. Надо прямо сказать: к химии мы относились несколько прохладно, что сильно огорчало нашего учителя. Время было послевоенное, и понимание реальной значимости химии было ещё далеко, хотя Николай Николаевич нам часто в сердцах приводил слова Михаила Ломоносова о том, что химия «широко простирает руки свои в дела человеческие».
К учителю химии мы относились с большим уважением, но вот сама химия пока ещё не была для нас предметом первостепенной важности. Чтобы как-то втолковать в наши головы основы химии, наш учитель иногда прибегал фактически к преференциям, то есть к простым льготным условиям.
На уроке он рассказывал, объяснял, потом все открывали учебники, делали домашнее задание, заглядывая друг к другу в тетради, повторяли, и заодно таким образом определялось, кто и что усвоил. В какой-то мере это действительно имело определённый результат.
Высоких оценок он не ставил. Получить «четвёрку» по химии в нашей тогда пятибалльной системе было большой редкостью и достижением, а так – сплошные трояки, бывал иногда трояк с плюсом.
Буквально на второй день после появления моей соседки Дианы был тот самый урок химии, который оказался, можно сказать, поворотным и «взлётным» в нашем школьном пространстве и сознании.
Это был урок повторения пройденного материала, и Николай Николаевич так и пояснил в начале урока:
– Давайте сегодня мы вспомним пройденную нами тему «Неметаллы». Как вы знаете, к «неметаллам» относятся галогены, фуллерены, благородные газы и нанотрубки. Ничего сложного. И потому давайте сегодня остановимся на галогенах.
Допустим, когда у нас была тема «Металлы», так с этим всё и всем было понятно, этого добра хватало в разном виде и количестве. А вот «неметаллы» и какие-то там галогены и фуллерены – это как-то не по-мужски и даже не «по-пацански», – так рассуждало большинство из нас в то время.
– Итак, кто напомнит нам о замечательных галогенах и их свойствах?
Как обычно, стало тихо, все молчали, стараясь спрятаться за спинами впереди сидящих. Но вот поднята рука...
– Так, у нас новый слушатель, прекрасно! И как Вас прикажете величать?
– Диана.
– Чудесно, прошу Вас к доске! И все внимательно слушаем...
За такой спасительный шаг все уже зауважали новенькую, подняв головы и с улыбкой облегчения переглядываясь друг с другом.
Диана решительно взяла в руки мел и начала уверенно, почти таким же тоном, как и сам наш учитель:
– Галогены – это химические элементы 17-й группы периодической таблицы химических элементов Дмитрия Ивановича Менделеева.
Сидящий за столом Николай Николаевич выпрямился и с удивлением приподнял свои густые брови. Обычно если кто-то из нас упоминал периодическую таблицу химических элементов, то говорил просто – «таблица Менделеева». А тут вдруг вот так – по имени и отчеству! Это уже было каким-то признаком уважительного отношения к химии и к её основоположникам.
Не сбавляя темпа и уже с заметным увлечением Диана продолжала:
– К галогенам относятся: фтор, хлор, бром, йод, астат. Все галогены – энергетичные окислители, поэтому встречаются в природе только в виде соединений.
Наш учитель медленно встал, на лице его было необычное просветление. Он медленно подошёл к доске.
А Диана уже изобразила на доске строение сложных веществ и соединений, формулы реакций. Рассказывала о получении промышленного хлора и других галогенов, об их практическом применении, их опасности и токсичности.
Николай Николаевич стоял возле доски и только в одном месте аккуратно поправил формулу, в то время как доска уже была наполовину разрисована.
Класс замер. Казалось, что всем классом, во главе с этими двумя, происходит полёт куда-то в совершенно новое, необычное, фантастическое, оторванное от повседневности и житейских трудностей того времени.
Наконец Николай Николаевич посмотрел на часы и остановил раскрасневшуюся всеми своими веснушками Диану:
– Спасибо! Садитесь, пожалуйста.
Окинув взглядом притихший класс, он торжественно произнёс:
– Надеюсь, всем понятно, что такое химия?
Потом сел за свой учительский стол и с торжественной улыбкой обратился к Диане:
– Передайте, пожалуйста, свой дневник. Я не знаю, кто Ваши родители, но я хочу написать им благодарность.
Пожалуй, впервые учитель обращался к ученику на «Вы», и было впечатление, что мы тоже все повзрослели и даже немного поумнели.
Уже дома за скромным ужином, возможно, находясь ещё «на взлёте», с умным выражением лица я неожиданно для себя выдал:
– Мне кажется, тут немножко не хватает хлорида натрия.
– Да тут много чего не хватает. Что ты имеешь в виду? И причём здесь какой-то хлорид? – удивились за столом.
Уже с важным учёным видом я пояснил:
– Так вот, эта самая соль и есть хлорид натрия. Тут типа два вместе: хлор и натрий. Хлор относится к неметаллам, это галоген, а натрий относится к металлам.
– А ты не путаешь? Как это могло соединиться и быть вместе – металл с неметаллом?
Тут я уже почувствовал своё превосходство, хотя и не очень:
– Дело в том, что хлор, как и все галогены, является сильным окислителем, а натрий – это щелочной металл, поэтому и произошла такая реакция.
– Ну и что, к чему это нам? Соль – она и есть соль...
– Так хлор – это как бы для очистки организма, а натрий удерживает воду в нём, вот и думайте, сколько надо соли, чтобы было полезно. Кстати, хлорида натрия много содержится в морской воде.
– Ну, это мы точно знаем и без тебя. А ещё когда потеешь – соль выступает.
– Да, и без соли эта вот картошка не очень вкусная.
Дальше я уже молчал, потому что чувствовал, что могу запутаться – знаний всё же пока маловато, да и картошку можно прозевать.
За столом оживились:
– Интересно, если даже наши «босяки» знают такие дела, наверное, кто-то там, в школе, их этому учит?
– Учитель у них толковый, зовут Николай Николаевич.
– Ну что тут можно сказать... Молодец ваш учитель! Так и продолжайте.
Но так продолжать не получилось, и «взлёту» нашему последовала «посадка». И, очевидно, для некоторых она оказалась жёсткой и надолго.
Дело в том, что прививки от всевозможных болезней у нас в школе тогда делали легко и просто, а главное – никого особо и не спрашивая, без особых пояснений и всем подряд. Большей частью эти прививки были в виде уколов, в основном – под лопатку. Делали это прямо в классе вместо какого-либо урока. Воспринималось это смиренно, как что-то неизбежное и должное. Но на этот раз всё получилось иначе.
На этот раз определились с прививками вместо урока физкультуры. В класс зашли двое в белых халатах: пожилая женщина врач и медсестра. У женщины врача на шее, как и положено, уважительно красовался стетоскоп, и задача её была обеспечить подготовительную часть, что-то вроде медосмотра. Очень добродушная, спокойная, она бегло осматривала каждого, успокаивала и говорила, что это совсем не больно, но очень важно и полезно для здоровья. Отчасти оно так и было.
А вот медсестра на этот раз была полной противоположностью врачу: очень крупная женщина с грубыми и совершенно безразличными чертами лица и таким же взглядом. Шприц в её руках казался игрушечным.
Они устроились в углу возле доски, и все подходили к ним по очереди.
Хоть и храбрились все, и улыбались, но всё же было как-то болезненно неприятно, тем более что это происходило прямо у всех на глазах.
Подходили к врачу в том порядке, в каком сидели за партой. Согласно своей очереди, к врачу неохотно подошёл мой одноклассник Вася, сидевший впереди нас. Встала и Диана и медленно направилась к доске, где работала медицина. И вдруг нашему Василию стало плохо: он побледнел и, опираясь руками на доску, медленно опустился на колени. Учитель физкультуры и врач подхватили его. Тётя врач быстро привела его в чувство и отправила вместе с учителем физкультуры на воздух, на школьный двор.
Всё это происходило непосредственно на глазах Дианы, которая была рядом и молча ждала своей очереди. Врач её бегло посмотрела и легонько подтолкнула к медсестре. Диана побледнела и застыла в нерешительности. Одета она была просто, но как бы и модно: плиссированная юбка, правда, не очень новая, по-видимому, перешитая, и свитер, который был ей немного великоват. Школьной формы тогда ещё не было, и одевались – у кого что было, потому что у нашего времени были другие возможности.
Непонятно по какой такой причине медсестра с недовольным видом буквально схватила нерешительную Диану в охапку, да так, что умудрилась задрать на девочке и свитер, и юбку. Не от боли, а от стыда Диана вскрикнула, вся съёжилась и закрыла лицо обеими руками. И когда медсестра её отпустила, она, не открывая лица, всхлипывая, стремительно выбежала из класса.
На какой-то момент в классе стало тихо, а потом все вскочили и сгрудились в конце класса, тем самым обозначив свой протест и дальнейшее неподчинение. Это был непроизвольный подъём собственной значимости и одновременно – обиды за унижение одноклассницы, которую мы откровенно уже уважали.
Лицо медсестры изобразило гримасу недоумения и недовольствия. Врач подошла к ней вплотную и, наклонившись, сказала ей в лицо что-то резкое. На лице медсестры появилась слеза, и она кулаком медленно размазала её по щеке:
– Да что же они все такие худенькие...
Неординарное событие вызвало настоящий бунт в школе. Было собрание, был классный руководитель, были завуч и директор. Всем, не успевшим сделать прививку, конечно же, её сделали. Но уже совсем иначе. С тех пор в школе прививки стали делать отдельно девочкам и отдельно мальчикам и в специально отведенном помещении под названием «Медпункт».
Учебники Дианы забрал классный руководитель, а саму Диану мы больше никогда не видели.
А потом был урок химии. На этот раз Николай Николаевич был мрачновато молчалив. В классе тоже было напряжённо тихо. Он прошёлся по классу между рядами парт до самого окна, молча постоял некоторое время, глядя в окно, и на обратном пути остановился возле моей парты, там, где должна была сидеть Диана. Он как-то неопределённо посмотрел на меня и молча вопросительно кивнул головой. В ответ я пожал плечами.
Что означал этот молчаливый вопрос? Возможно, это был упрёк, а может быть, просто приглашение выйти к доске с пониманием того, что другой Дианы ему уже не услышать и не увидеть. И в том, и в другом варианте я не был готов к ответу. В дальнейшем урок химии вошёл в своё привычное русло.
Прошло много времени и событий, и вот мы снова рядом с Дианой, но уже не за партой, а за высоким фуршетным столиком в министерском буфете. Нетрудно догадаться, что такое совпадение организовал мой знакомый из Химпрома по моей как бы производственной просьбе.
Фуршетный столик был сервирован по-министерски, что называется, со вкусом: сухое красное и белое вино, бутерброды, в том числе и бутерброды с красной и чёрной икрой. Последние на какое-то время дали повод для шуток с улыбками, в том числе и с моей стороны, правда, не очень-то и умных, а всё потому, что я немного волновался в присутствии Дианы Львовны.
– В наше школьное время о таком мы и не мечтали, даже на уроках химии...
Диана Львовна пристально посмотрела на меня, видно, что-то откликнулось в её памяти. Некорректно и некрасиво было так поступать, но так получилось непроизвольно, и всё от того же самого непонятного волнения, а, возможно, и от выпитого вина.
– Да, Диана Львовна, а ведь когда-то мы с Вами сидели за одной партой...
Диана Львовна заметно вздрогнула, некоторое время внимательно смотрела на меня, потом опустила глаза, посмотрела на часы и заторопилась:
– Простите, у меня деловая встреча.
Она взяла свою сумочку и, сделав несколько шагов, оглянулась и с виноватой улыбкой тихо произнесла:
– Простите … потом … потом поговорим.
Я кивнул в ответ. На том и закончилась школьная «жёсткая посадка», потому что «потом» не было и не могло быть ни с моей, ни, тем более, со стороны Дианы Львовны.
Всё, что я мог в тот момент – так это добавить в свой стакан немного красного сухого вина, что, понятно, было уже не по школьным правилам и к школьной химии мало имело отношение.
Подали кофе, а школьная память вновь отозвалась, и снова была встреча с тем далёким и всё же изначально определяющим...
Время не стоит на месте, стремительно меняются технологии. В том числе и наша фирма, освоив современные методы автоматизации на базе средств вычислительной техники, внедрила на крупном промышленном предприятии систему управления сложным и ответственным технологическим процессом.
Успешно пройдены предварительные испытания и тестирование различных возможных и невозможных режимов эксплуатации. Практически система была уже введена в опытно-промышленную эксплуатацию.
Оставался один важный момент – проведение Государственной Метрологической аттестации системы. Была оформлена и подана соответствующая заявка. Учитывая важность объекта, аттестацию проводил сам Главный Метролог со своей командой и своими средствами измерения метрологических параметров.
Фамилия Главного Метролога показалась мне знакомой, поскольку была не из очень распространённых. И голос его во время телефонного разговора тоже показался мне давно знакомым. Удивительно, но, оказывается, голос человека, его тембр остаются узнаваемыми, и надолго!
Метрологические испытания шли полным ходом, когда появился и сам Главный Метролог. Все сомнения отпали – это был мой одноклассник. По всей видимости, он тоже узнал меня. Но поскольку мы находились в ответственном производственном процессе, то оба сделали вид, что мы не знакомы. Нас представили, и всё пошло по строгим правилами и отношениям, оговоренным соответственными государственными стандартами.
Аттестация прошла успешно, замечаний практически не было, систему допустили к промышленной эксплуатации.
Не следующий день мне предстояло явиться к Главному Метрологу и подписать соответствующие протоколы.
И снова надо сказать спасибо замечательному свойству нашей памяти – хранить события школьных лет и воспроизводить их в мельчайших подробностях...
Был школьный урок физики. Физику нам преподавал молодой человек, недавно окончивший педагогический институт. Он и практику проходил в нашей школе. Стройный, подтянутый, обаятельный, всегда приветливый, он уважительно относился к каждому из нас независимо от способностей и возможностей. Соответственно и наше отношение к молодому педагогу тоже было уважительным. Каждый имеет право на уважение: как учитель, так и ученик.
Как сейчас помню, на том уроке физики рассматривалась тема о мерах и средствах измерения. Тема довольно сложная, она не сразу входила в тогдашнее наше школьное восприятие. Но понятие меры было, есть и всегда будет в нашей повседневной жизни, и потому чувство меры обязательно должно быть у каждого, хотя это чувство есть величина непостоянная и в значительной степени зависящая от уровня самой жизни.
Как говорит народная поговорка, «Семь раз отмерь, один – отрежь». Правда, по отношению к тогдашней торговле эту мудрую поговорку народ переделал по-своему: «Семь раз обмерь – один обвесь». Стало быть, точное измерение есть просто важная жизненная необходимость во всех сферах деятельности человека.
В физике под мерой подразумевают средство измерения, имеющее вид тела, вещества или устройства, для воспроизведения физической величины, хранения и передачи её размера.
У доски был наш одноклассник Николай, и он не очень внятно пытался пояснить, зачем нужно что-то измерять и мерить. К слову сказать, наш класс был в самом конце школьного коридора, то есть угловым, и потому окна у нас в классе были с двух сторон. В окна боковой стены была видна часть спортивной площадки, где обычно проходил урок физкультуры.
Наш молодой физик стоял вполоборота к окну и не без интереса наблюдал за тем, что происходит на спортивной площадке школьного двора.
Дело в том, что преподавателем физкультуры у нас была молодая девушка, мастер спорта по художественной гимнастике. Она тоже только что окончила педагогический институт по специальности «Физвоспитание». Стройная, аккуратная, в современном спортивном костюме, она вызывала восхищение, особенно у наших девчонок, пытавшихся ей подражать.
Окно немного запотело, и наш молодой физик его потихоньку протирал внешней стороной левой руки. Интерес его был вполне естественным и всем понятным, а урок продолжался.
– Хорошо. Назови нам, пожалуйста, средства измерения, которые тебе известны, – озадачил Николая наш физик, продолжая смотреть в окно.
– Весы.
– Ещё?
Николай замешкался, и тогда со всего класса посыпались подсказки:
– Ведро!
– Ещё? – не поворачиваясь, требовал физик.
– Мешок, кастрюля, кружка, бутылка, бидон, корыто, стакан! – подсказывал весь класс.
Расправа над бедным Николаем повисла в воздухе.
– Ещё? – улыбаясь, повернулся лицом к Николаю наш физик, тем самым прекращая возможность дальнейших подсказок.
И вдруг наш Николай, будучи как бы ответственным за весь класс, уже самостоятельно объявил очередное «средство измерения»:
– Стакан с горкой!
В классе с пониманием закивали головой.
– Любопытно, – физик со сдержанной улыбкой сел за свой учительский стол. – Стакан – это понятно, например, стакан газированной воды с сиропом, но что такое «стакан с горкой», простите меня..?
Отчасти чувствуя свою вину, класс подбадривал Николая, и он уверенно и по-простому пояснил своё новое «средство измерения»:
– А вот, возле магазина баба Катя торгует семечки. Так у неё все берут охотно, потому что она насыпает «стакан с горкой», а остальные торгуют стакан ровно.
Класс утвердительно закивал, а Николай принял решительно уверенный вид.
– Так, физики-теоретики, время идёт, и нам надо определиться с оценкой. Может быть, поставить «трояк с горкой»? Хотя нет, это будет неправильно, потому что тут замешан и отвечал весь класс...
Немного поразмыслив, наш физик предложил неожиданное решение:
– Поскольку Николай отвечал фактически за весь класс, предлагаю назначить его Метрологом класса.
Все, переглядываясь, нерешительно заулыбались. Как это так: Колян – и вдруг Метролог?
– Вот и хорошо, садись, Николай, отложим оценку на следующий раз. И будь внимательным: на следующем уроке именно ты отвечаешь за эту тему. После урока обязательно зайди ко мне в физкабинет, посмотрим и подберём соответствующую литературу.
И молодой педагог, уже ощутив наш интерес к необычности, уверенно продолжил свой урок.
– Надеюсь, все поняли, что надо что-то делать с единицами измерения, иначе так и будут: мешки, корыта, вёдра да стаканы. Вот потому международное сообщество и приняло «Международную систему измерения – СИ». Сегодня я вас познакомлю с основными единицами системы СИ – это секунда, метр, килограмм. С остальными единицами будем знакомиться в процессе изучения. Уверен, мы с вами успешно во всём разберёмся, тем более что у нас теперь есть свой Метролог. И не стесняйтесь спрашивать! Как говорят умные люди, спросить – стыдно на одну минуту, а не знать – стыдно на всю жизнь.
Вот уж действительно, умение войти в доверие и умение ладить с людьми и со всем классом – есть признак педагогического таланта. Некоторые умники считают, что доброта есть признак слабости. Но это – не доброта, и про нашего физика такое не скажешь.
На следующем уроке акцент был сделан на единицы измерения времени, начиная от секунды до парсека. В процессе рассказа физик неожиданно обратился к классу:
– А как вы считаете, почему это вдруг один час разделили на 60 минут, а минуту – на 60 секунд? Почему не разделили на 100 или 50 частей?
Все молча пожимали плечами: действительно, с какой стати такое вдруг получилось?
– Уверен, что наш Метролог это точно знает, – кивнул физик в сторону Николая.
Николай уверенно встал и подробно пояснил, почему так получилось, вспомнив при этом историю, начиная с шумеров и их системы счисления. Узнать нашего Коляна просто было невозможно, и все сидели молча с широко открытыми глазами. Разве такое можно забыть и не выучить!
Видно, Николай хорошо подготовился, да и литература у него, наверное, была соответствующая, но вот так уверенно – это было совершенно что-то новое. Одним словом, пропал Колян, и в нашей футбольной команде пришлось искать другого вратаря.
А дальше пошло-поехало. Все тетради Николая были разрисованы формулами соотношений с джоулями, калориями, люксами, канделами и т.д.
Однажды он немало удивил нашу учительницу музыки: на нотном стане он вместо известных семи нот поместил названия семи единиц измерения системы СИ в их английской аббревиатуре.
К учительнице музыки мы относились с реальным уважением, особенно после того, как она на своём небольшом трофейном аккордеоне исполнила для нас «Чардаш» Монти, когда мы некоторое время были просто за пределами реального. Музыка была для нас просто отдушиной, переходом в другое состояние. Не много, но всё же основы нотной грамоты и обзор творчества известных композиторов мы проходили под руководством пашей учительницы музыки.
Были и уроки пения под аккордеон. Иногда для разрядки, особенно когда с пением не очень получалось, наша учительница могла позволить себе и пошутить, возможно, чтобы снять возникшее напряжение:
– Ситуация у нас, примерно, как у одной певицы на сцене. Певица спела. Зал просит ещё. Спела. Просят ещё. «Господа, я уже устала, сколько можно!» - «Пока не научишься петь!»
Когда нашей учительнице объяснили, что означают эти каракули на нотном стане в тетради Николая, она отреагировала неожиданно легко и в то же время очень метко, что надолго запомнилось:
– Эту систему необходимо дополнить двумя новыми единицами измерения: «ещё» и «уже». Конкретно для Николая это будет звучать примерно так: «ещё» не физик, но «уже» точно не композитор.
Любопытно, но эти две единицы измерения временной ситуации прижились в нашей среде надолго. Например, «Ещё не вечер, но уже поздно», «Нас уже мало, но мы ещё есть».
Но вернёмся в Государственную Метрологическую службу, куда я незамедлительно пришёл и где меня по понятным причинам радушно встретил Главный Метролог, коронованный ещё со школьной скамьи. Мы обнялись, долго сидели вместе со своими школьными воспоминаниями за чашечкой кофе и рюмочкой коньяка «с горкой».
...Время не стоит на месте, и у каждого времени свои приметы и отметины. Вот уже и наши дети пошли в школу.
Наш многоэтажный дом стоял на самой окраине города, но зато рядом было большое красивое озеро, куда мы с дочкой любили ходить на прогулку.
А времена были суровые, так называемые «лихие девяностые». Ломались правила, ценности, а заодно – и судьбы человеческие...
Однажды на прогулке по берегу озера мы с дочкой наблюдали любопытное явление. На озере, на его гадкой и тихой поверхности, грациозно плавал белый лебедь. Откуда он взялся? Такого здесь никогда не было! Теперь-то на этом озере их много, и подплывают они непосредственно к берегу и подбирают корм, который им бросают «любители» природы.
Вот и тогда неизвестно откуда вдруг появилась надувная лодка, а в ней – трое мальчишек, непонятно зачем, но решительно гребли в сторону этого белого лебедя. Дистанция между ними медленно сокращалась, но когда они приблизились предельно близко, лебедь красиво взлетел и, сделав небольшой круг, снова опустился на воду в конце озера.
Разочарованные мальчишки на своей надувной лодке потихоньку гребли к берегу. В одном из них дочь узнала своего одноклассника Диму.
А потом мы вспомнили, что в школе было дано задание: написать сочинение о любой птице, которую довелось увидеть в ближайшее время. Вот мы и решили посвятить такое сочинение этому белому лебедю.
Дочь сомневалась, что могут не поверить, но я настоял и убедил её, что это будет очень красиво и достоверно. Я достал дополнительную литературу, и получилось вполне приличное сочинение.
В тот вечер после работы я пришёл немного пораньше. Дома было необычно тихо, у двери стоял нераскрытый портфель. Зашёл в зал. На диване лежала дочь в своей школьной форме, уткнувшись лицом в подушечку. Лицо её было заплаканным.
– Что случилось?
Всхлипывая, дочь пояснила:
– Ты меня обманул... Учительница не поверила, сказала, что это не правда, и фантазии нам не нужны!
Из сбивчивого рассказа дочери удалось восстановить примерную картину разбора школьных сочинений, который провела их новая учительница.
Большая часть сочинений, естественно, была посвящена воробьям, воронам, скворцам, курицам. Белый лебедь был проигнорирован и дополнен воспитательной моралью о том, что сейчас не время рассусоливать всякие фантазии, надо трезво смотреть на вещи и видеть их конкретную пользу и необходимость. «Учитесь адаптироваться к реальной жизни, и никому не нужны ваши абстрактные истории и мысли!» К тому же её слабые аргументы усиливались голосом, не терпящим возражений.
За белого лебедя пытался заступиться одноклассник Дима, поскольку он был реальным свидетелем, но его остудили, сославшись на то, что он сам ничего не написал, потому и защищает всякие небылицы.
Но белый лебедь всё-таки был, а вот белого выпускного платья по окончании школы, увы, так и не было, а нам так хотелось как бы восполнить наше школьное послевоенное время и увидеть дочь в красивом белом выпускном платье...
После этого злополучного сочинения всё пошло иначе. Круглая отличница постепенно оказалась в отстающих и завершила школьную эпопею поступлением в музыкальное училище. Музыкальную школу с отличием она закончила параллельно со школой. А дальше было ещё два экономических образования. Детские раны заживают долго, если вообще заживают.
Да, а как сложилось у Димы? А Димы, к сожалению, уже нет в живых: передозировка. Очевидно, наркотик не ограничивал его фантазии и нереальность, в отличие от жёстких требований школьной учительницы...
Небольшая подобная история была и в наше школьное время. Однажды в начале осени мы, трое друзей-одноклассников, решили пропустить урок, тем более что он был самым последним. Придуманным оправданием было то, что мы пошли на поиски, поскольку было объявлено соревнование между классами по сбору металлолома.
Мы обошли окраины и вышли к реке. Это был наш величественный Южный Буг, несколько выше того места, где Южный Буг сливается с рекой Ингул. На песчаном берегу реки мы увидели большую стаю скворцов, очевидно, это был их сбор перед полётом в тёплые края. Удивительно, но среди стаи была белая птица.
– Смотри, белый скворец!
– Ух ты, не может быть! Первый раз такое вижу, пошли поближе...
Мы потихоньку приблизились к стае, но стая дружно вспорхнула, и мы опять увидели белого скворца, он не был в середине, он был где-то с краю стаи. А стая сделала удивительно синхронный разворот и подальше от нас опустилась на песчаный речной берег.
Мы побежали за стаей по влажному песку. Стая скворцов вновь дружно вспорхнула и, повторив свой синхронный поворот, шумно опустилась на песчаный берег ещё дальше от нас. Но белого скворца мы всё-таки успели рассмотреть.
– Ты видел?
– Видел.
– А ты?
– Все видели.
– Так что, расскажем в школе учительнице?
– Нельзя, скажет, что придумали, чтобы оправдать пропущенный урок.
– Расскажем ребятам!
– Засмеют и скажут, что придумали.
Так мы и промолчали это редкостное явление, хотя сегодня такие случаи известны, и возникает это явление как у людей, так и у животных и птиц в результате отсутствия в организме особого пигмента – меланина.
Нас было трое друзей одноклассников, воочию видевших белого скворца, правда, в свидетелях осталось уже только двое. Какова была бы реакция учителя и наших одноклассников, мы так и не узнали. Да и вспомнилась эта история только теперь, в связи с эти белым лебедем.
И всё же – ведь белый лебедь точно был, точно был и белый скворец, а вот белого выпускного платья так и не было. Были и учителя, было много учителей, «… ибо много званых, а мало избранных …». (Евангелие от Матфея, Глава 20, песнь 16).
БЫЛО ВРЕМЯ "КАРИБСКОГО КРИЗИСА"
Мне понравилось?
(Проголосовало: 9)Комментарии (0)
Удалить комментарий?
Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!
Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.
Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.
Войти >>