Винсент Ван Гог «ПОДСОЛНУХИ»

Марина Аграновская (Эммендинген)

ВИНСЕНТ ВАН ГОГ «ПОДСОЛНУХИ»

   «Ваза с двенадцатью подсолнухами». Национальная галерея, Лондон

   «Ваза с пятнадцатью подсолнухами». Новая пинакотека, Мюнхен

   Обе картины – холст, масло, 91 х 72 см, август 1888 года

   Я чувствую потребность стать другим,
   начать все заново и извиниться за то, 
   что мои картины несут в себе почти крик отчаяния, 
   хотя мои сельские подсолнухи, возможно, и звучат благодарностью. 
  Винсент Ван Гог
      

  Ван Гог часто писал цветы: ветви цветущих яблонь, каштанов, акаций, миндальных деревьев, розы, олеандры, ирисы, циннии, анемоны, мальвы, гвоздики, маргаритки, маки, васильки, чертополох… Цветок представлялся художнику «идеей, символизирующей признательность и благодарность».

  Подсолнух был любимым цветком Ван Гога. В одном из его писем к брату Тео мы читаем: «Подсолнух, в некотором смысле, - мой». Художник писал подсолнухи одиннадцать раз.

  Первые четыре картины были созданы в Париже в августе - сентябре 1887 г. Крупные срезанные цветы лежат, подобные каким-то диковинным, умирающим на наших глазах существам. Примятые, теряющие упругость лепестки похожи на взъерошенную шерсть или на языки гаснущего пламени, черные сердцевины – на огромные скорбные глаза, стебли – на судорожно изогнувшиеся руки. От этих цветов веет печалью, но в них еще дремлет жизненная сила, сопротивляющаяся увяданию. 

  Ровно через год, в счастливую и самую плодотворную пору своей жизни, художник снова возвращается к подсолнухам. Ван Гог живет на юге Франции, в Арле, где всё приводит его в восторг: неистовое солнце, яркие краски, новое жилище, которое художник называет «желтым домиком» и о котором пишет Тео: «Снаружи дом выкрашен в желтый цвет, внутри выбелен, много солнца». Винсент настойчиво зовет к себе собратьев-художников, мечтает создать под крышей «желтого домика» своего рода коммуну, которую он называет «южной мастерской».

  На его зов откликается Поль Гоген, и Винсент радостно готовит свой дом к приему гостя. В середине августа он сообщает брату:
  - Рисую и пишу с таким же рвением, с каким марселец уплетает свой буябес (марсельский рыбный суп – bouillabaisse. М.А), что, разумеется, тебя не удивит, — я пишу большие подсолнухи. Последняя картина — светлое на светлом — будет, надеюсь, самой удачной. Но я, вероятно, на этом не остановлюсь. В надежде, что у нас с Гогеном будет общая мастерская, я хочу ее украсить. Одни большие подсолнухи — ничего больше... Итак, если мой план удастся, у меня будет с дюжину панно — целая симфония желтого и синего.

  Ван Гог торопится: «Я работаю по утрам с самого рассвета, потому что цветы быстро вянут, и приходится заканчивать вещь в один прием». Но несмотря на все старания, художнику не удается в полной мере реализовать задуманное: к концу лета готовы всего четыре картины, и Винсент решает повесить их не в мастерской, а в гостевой комнате, которая предназначалась Гогену.

  Из четырех холстов, написанных в августе 1888 г., уцелело три: картина с пятью подсолнухами на синем фоне погибла в Японии в годы Второй мировой войны. «Ваза с тремя подсолнухами» находится в частной коллекции в США, и, наконец, самые знаменитые полотна хранятся в Лондоне (двенадцать цветов на бледном желто-зеленом фоне) и Мюнхене (пятнадцать цветов на светло-голубом фоне). 

  Через полгода, в январе 1889-го, Ван Гог опять пишет подсолнухи: более светлую вариацию «мюнхенской» картины* и две вариации «лондонской».** (Подлинность одной из этих картин, купленной японской страховой компанией «Ясуда» в 1987 г. на аукционе «Кристис» за 39,5 млн. долларов, оспаривается до сих пор).

  Между августовскими и январскими картинами – пропасть: тяжелые ссоры с Гогеном, приступ безумия, больница, одиночество, безденежье. Винсент, переживший крушение всех надежд, словно оглядывается на недолгую пору счастья, но уже без былого воодушевления. Художнику нечем платить за аренду, и ему придется выехать из «желтого домика», который он так мечтал украсить своими «Подсолнухами».

  Великолепный замысел - серия панно с подсолнухами - не осуществился до конца, но его лучшие фрагменты, «лондонский» и «мюнхенский» натюрморты, принадлежат к наиболее известным и любимым публикой творениям Ван Гога.

  Сюжет этих картин исключительно прост: цветы в керамической вазе – и больше ничего. Поверхность, на которой стоит букет, не проработана, ее фактура никак не выражена. Что это: стол, полка или подоконник, дерево или ткань скатерти – не важно. То же можно сказать и о фоне: это не драпировка, не стена, не воздушная среда, а просто некая закрашенная плоскость. Объемность вазы не подчеркнута, лишь цветы свободно живут в трехмерном пространстве – одни лепестки энергично тянутся вперед, к зрителю, другие устремляются в глубь холста. Грубоватая крестьянская ваза кажется несоразмерно маленькой и легкой по сравнению с огромными цветами. Подсолнухам же мала не только ваза - им тесен весь холст. Соцветия и листья упираются в края картины, недовольно «отшатываются» от рамы.

  Ван Гог наносит краски очень густо (техника «импасто»), выдавливая их прямо из тюбиков на холст. Следы прикосновения кисти и ножика -мастихина явственно видны на полотне; шероховатая рельефная фактура картины – словно слепок неистовых чувств, владевших художником в миг творчества. Написанные энергичными вибрирующими мазками подсолнухи кажутся живыми: тяжелые, полные внутренней силы соцветия и гибкие стебли движутся, пульсируют и изменяются у нас на глазах - растут, набухают, созревают, увядают. 

  Для Ван Гога не существовало различий между одушевленной и неодушевленной материей.

  Я вижу во всей природе, например, в деревьях, выражение и, так сказать, душу, - писал художник.

  «Душа» подсолнуха была ему особенно созвучна. Цветок, который живет в согласии с космическими ритмами, поворачивая свой венчик вслед за солнцем, был для него воплощением взаимосвязи всего сущего - малого и великого, земли и космоса. Да и сам подсолнух подобен небесному светилу в ореоле золотых лучей - лепестков.

  Всеми оттенками желтого - цвета солнца – сияют натюрморты с подсолнухами. Вспомним, что художник видел эту серию как «симфонию цвета», именно о цвете он чаще всего упоминал, делясь деталями замысла с братом и друзьями. В одном из писем он говорит, что в «Подсолнухах» желтый цвет должен пламенеть на меняющемся фоне - голубом, бледном малахитово-зеленом, ярко-синем; в другом письме упоминает, что хотел бы достичь «чего-то вроде эффекта витражей в готической церкви». Идея ясна: добиться сияния, солнечного свечения желтого цвета.

  Ван Гог с необычайной остротой чувствовал цвет. Каждый оттенок краски был для него сопряжен с целым комплексом понятий и образов, чувств и мыслей, а мазок на холсте был равнозначен произнесенному слову.

  Любимый художником желтый цвет воплощал радость, доброту, благожелательность, энергию, плодородие земли и животворное солнечное тепло. Потому так и радовал Ван Гога переезд на юг, в царство щедрого солнца, в светлый «желтый домик».

  Сам художник писал, что «высокая желтая нота» проняла его в то лето. Картины, написанные в Арле, затопляют все оттенки желтого цвета: себя Ван Гог изображает в ярко-желтой соломенной шляпе, он часто выбирает желтый фон для портретов, пишет позолоченные солнцем луга, поля зрелых хлебов, стога, снопы соломы, охристо-желтые стволы, огни вечернего города, окрашенное закатом небо, солнечный диск, огромные, окутанные светящейся дымкой звезды… Да что звезды – даже простой деревянный стул в мастерской художника так и блещет праздничной желтизной! И ярче солнца сверкают подсолнухи, словно впитавшие свет горячих лучей и испускающие его в пространство.

  Создавать «нечто миротворное и утешительное» стремился художник в последние годы своей короткой многострадальной жизни. Но только ли радость и утешение несут его поздние полотна? Чем неистовей сияют краски, тем более наэлектризованными, напряженными становятся картины. Как в сложном аккорде, ликующий возглас и крик отчаяния слиты в них воедино. Та же творческая сила, что несет миру обновление, заставляя светила вращаться, а растения – созревать, становится источником разрушения и распада. Под солнцем растет и зреет все живое, но за созреванием естественно и неминуемо следует увядание. Эти простые первозданные истины художник воспринимал всем своим существом.

  Так, о картине «Жнец» он писал: >   «человечество - колос, который должен быть сжат... Но в этой смерти нет ничего печального, она происходит при полном свете, с солнцем, которое освещает все золотым светом».

  Ван Гог глубоко чувствовал вечную изменчивость мироздания. Ощущение единства взаимосвязанных противоположностей – света и тьмы, расцвета и увядания, жизни и смерти - было для него не отвлеченной философской категорией, а сильным, мучительным, почти невыносимым переживанием. Поэтому, как отмечает автор замечательной книги «Ван Гог. Человек и художник» Н.А. Дмитриева, зрелое творчество художника отмечено «редкостным слиянием драматизма и праздничности, проникнуто страдальческим восторгом перед красотой мира».

  «Подсолнухи» Ван Гога - символ нашего прекрасного и трагического бытия, его формула, его квинтэссенция. Это распускающиеся и увядающие цветы; это юные, зрелые и стареющие живые существа; это зарождающиеся, жарко пылающие и холодеющие звезды; это, в конечном счете, образ Вселенной в ее неустанном круговороте.