Елена Ротарь (Калининград)

Из истории одного университета

Эта статья – о русско-немецком склерозе или, если помягче, о легкой забывчивости наших общих интересных страниц истории…

Извилисты и загадочны пути людские. Не оступиться и распутать узлы человеческих судеб – задача нелегкая, под силу разве что настоящему исследователю. Вот, например, что может объединять блестящего авантюриста XVIII века Фридриха фон дер Тренка и нашего современника, первого Председателя Верховного суда Израиля Моше Змора? Или что общего между американским борцом и основателем культуризма Евгением Сандовым и полководцем Александром Суворовым? Вы скажете: «Да ничего!» – И ошибетесь…

Все они в то или иное время жили в Кёнигсберге, более того, посещали один и тот же университет – знаменитую Альбертину. Мало того, учеба в университете стала для них толчком к дальнейшей успешной карьере.

Например, Фридрих фон Тренк в восемнадцать лет был лучшим учеником Альбертины, и ему была предложена должность королевского адъютанта. Он служил у своего тезки прусского короля Фридриха в Берлине и вращался при одном из самых блестящих дворов. В Европе этот век, из-за значительного числа образованных людей при дворе Фридриха, позже стал называться «прусским».

Университетская подготовка позволила молодому адъютанту общаться с Вольтером и Мопертюи, другими знаменитостями из королевского окружения. Образование помогло Фридриху фон Тренку впоследствии стать блестящим литератором, но не спасло ни от прусской тюрьмы, ни от французской гильотины. Тропинка его судьбы изрядно пропетляла по Европе, прежде чем оборвалась в революционном Париже.

И молодой Суворов, как и фон Тренк, посещал лекции в Альбертине. Он, участвуя в Русско-прусской войне, попал в Кёнигсберг и, по примеру других офицеров, воспользовался перемирием для учебы. Прослушав лекции Канта, русские военные не стали его последователями, но образовали в Кёнигсберге масонскую ложу, членом которой был и наш будущий знаменитый полководец. К слову сказать, некоторые, вернувшись в Россию, стали участниками неслыханного дела – убийства и свержения законного императора.

Это другая сторона кёнигсбергского обучения – иметь свое собственное независимое мнение. Тот же Суворов считался у современников чудаком именно из-за привычки иметь собственное суждение по всем вопросам. И как не привыкнуть к независимости, когда по тогдашним университетским правилам студенты не подчинялись никому кроме ректора. Не только студентов, но даже профессуру и весь обслуживающий персонал университета судили и наказывали только в Альбертине.

– А что это за американский борец Евгений Сандов? – спросите вы, утомившись петлять за мной по дорогам истории… Так вот, силача Сандова при рождении звали вовсе не Евгением, а Фридрихом – самое популярное мужское имя среди кёнигсбержцев. Русский же псевдоним для выступления в американском цирке он взял потому, что мать у кёнигсбержца Фридриха Мюллера была русской. Да и силачом при рождении в 1867 году его бы никто не назвал. Отец Фридриха даже прослезился, глядя на своего маленького и слабенького наследника.

В 16 лет Фридрих поступил в Альбертину на медицинский факультет и так увлекся изучением строения мускулатуры человека, что не прошло и нескольких лет, как слабак Фридрих стал непобедимым бойцом студенческого братства. Сандов совершил революцию в отношении современников к физкультуре и спорту. Демонстрировать мышцы в его время считалось уделом циркачей и балаганных борцов. Евгений Сандов развитие мускулатуры возвел в ранг науки и стал основателем культуризма, а многие его спортивные достижения остались непревзойденными и сегодня.

– Всё понятно, – подумаете вы, – первый Председатель Верховного суда Израиля Моше Змора тоже учился в Кёнигсбергском университете. И будете абсолютно правы. Мало того, множество деятелей еврейской культуры закончили в свое время Альбертину. Преподавание там велось не только на немецком, но и на иврите, а также на польском и литовском языках. Славянские и еврейские фамилии студентов были не редкость в этом учебном заведении. А так как преподаватели имели богатый опыт обучения славянских студентов, именно кенигсбергская профессура составила костяк Петербургской академии наук.

– Ну, ладно, убедили, – вздохнете вы, – Альбертину посещали многие известные люди, я-то тут причем? Сижу тихо в своей квартирке в России, Германии, США и знать не хочу про повороты чужих судеб.

– А при том, – продолжаю интриговать я, – что почти каждый из вас, достигший возраста тридцати и более лет, частенько слышал, а может быть, и напевал гимн кёнигсбергских студентов. Тот самый, который затягивал и культурист Сандов, и Моше Змора, и главный раввин Великобритании – лорд Иммануэль Джакобовиц. Насвистывал его или пел (точно не знаю) Фриц Альберт Липман – американский лауреат Нобелевской премии по медицине и Ганс Рихард – советский художник и зарубежный агент внешней разведки НКВД СССР и многие, многие другие выпускники кёнигсбергской колыбели разума, ныне проживающие во многих уголках мира. Я заинтриговала вас? Так знайте, во время похода Наполеона по Европе и войны против Пруссии ополчение кенигсбергских студентов бодро выступило против французов под студенческим гимном Альбертины. Марш студентов так понравился прусскому генералу Йорку, что он сделал его маршем всей армии прусского ополчения. Текст песни, дотоле немного легкомысленный, переделали в более патриотический, соответствующий моменту. И дальше марш, как ему и положено, стал победно шествовать по Европе. Слова его менялись в соответствии с историческим моментом, автор первых слов гимна давно забылся, текст не раз переделывали. К концу XIX века радикальная молодежь в Европе вообще считала марш гимном русских революционеров. А мы в нашем коммунистическом прошлом его слышали и пели в таком варианте:

Смело, товарищи, в ногу! Духом окрепнув в борьбе, В царство свободы дорогу Грудью проложим себе… В самой же Германии судьба марша оказалась еще более запутанной. После многих вариаций для немецкой армии его приспособили для себя нацисты, и он стал одним из их официальных гимнов. После войны, по закону о денацификации, песня кёнигсбергских студентов и ее исполнение в Германии были запрещены. Вот так и мы, сами того не ведая, переплели свои дорожки с судьбой многих известных людей.

Еще хотелось бы заметить скептикам, что это не рекламная статья, ведь кёнигсбергская Альбертина – не колыбель науки и не самый большой университет Европы, но свой вклад в общеевропейскую и даже в нашу с вами историю он внес, и хотелось, чтобы мы об этом помнили…