Украинский психолог во время войны: работа или призвание?

«Вокруг одни психологи!» – думала я, знакомясь первое время с беженцами из Украины в Германии. Вероятно, это объясняется их активностью, отзывчивостью и готовностью идти на контакт.

Психологи были одной из первых профессий, которая стала особо востребована на рынке труда в сложившейся ситуации в связи с наплывом беженцев из Украины. Но их опыт профессиональной реализации может быть интересен для рассмотрения и представителям других профессий, хотя каждая история всегда уникальна. Мы знаем расхожую фразу, что есть ложь, наглая ложь и статистика. Поэтому реальные примеры стали приоритетнее бездушных цифр.

Иногда разговоры c украинками, которые давали интервью, длились часами, хотя основных вопросов было всего три:

– Вы нашли работу или работа нашла вас?

– Какова была процедура подтверждения дипломов об образовании, если вы занимались этим?

– Видите ли вы перспективы дальнейшего развития себя как профессионала в Германии?

Первой задаю эти вопросы Ларисе – красивой ухоженной женщине, выглядящей явно моложе своих лет.

– Я искала работу, – уверенно говорит она. – Я хотела работать. Я приехала одна, взрослая дочь живёт в Италии. И стоило мне согласиться на первое предложение в формате Mini Job, как сразу же поступило следующее – в большом проекте по поддержке украинских беженцев в Германии. Я закрыла регистрацию в Jobesenter, и уже скоро год, как не завишу от социальных выплат, и сама себя обеспечиваю. В силу того, что проект украинский, подтверждения дипломов не требовалось. Впрочем, я задумывалась над этим. О будущем говорить сложно, но ясно одно – здесь очень много работы. Ведь украинцам, которые останутся, предстоит долгий путь адаптации и работы с травмами, поэтому количество клиентов и проектов будет увеличиваться.

Мы гуляем по парку с её прелестной белой собачкой – источником бесконечной любви и хлопот для её хозяйки – и ещё долго обсуждаем последние новости и личные переживания по этому поводу.

С Валерией мы знакомы со времен первого родительского собрания в немецкой школе, куда ходят наши дети. Они в разных классах, но поддержка и коммуникация как детей, так и родителей очень нужна.

– Моим изначальным приоритетом после приезда в Германию был язык, – после недолгой паузы, взвешивая слова, отвечает Лера. – Я люблю учить языки, они мне легко даются. Я посещала курсы и не задумывалась о работе в то время. Но моя подруга – более целеустремленная и решительная – нашла вакансию в немецком проекте по сопровождению украинцев, которые живут в общежитиях для беженцев. Проект быстро расширялся, и летом прошлого года она предложила мне присоединиться к команде.

Дипломы мы не подтверждали, сразу окунулись в рабочие процессы. Хотя я интересовалась этим вопросом. Выяснилось, что в силу того, что психология для меня второе высшее образование и я не имею бакалаврского диплома по этой специальности, а только магистерский – я не смогу работать полноценно в Германии психологом, а лишь сопроводителем семей. Я учу немецкий с репетитором, чтобы иметь шансы на другую работу, после окончания проекта в декабре 2024 года.

Социологи отмечают высокий процент образованных женщин с опытом работы, которые были вынуждены выехать из Украины. Это обосновано как культурными, ментальными, так и экономическими особенностями страны. И женщины более гибки и открыты к изменениям, поэтому готовы учиться и совершенствоваться всю жизнь, осваивая новые навыки.

С Ириной мы говорим на перерыве семинара по травмапедагогике. Она говорит спокойным голосом без каких-либо подробностей и описания эмоций, но слушая её, я с трудом сдерживала слезы.

– Мы с дочерью почти два года жили до войны в Германии, так как лечили её от рака. 25 февраля прошлого года приехали снова. Полномасштабное вторжение совпало с очередным, заранее запланированным, этапом лечения. Но в Одессу решили не возвращаться до окончания войны. Я, имея образование и персональный тяжелый опыт, начала как волонтёр организовывать группы поддержки для деток в больнице, где мы жили и лечились. Затем создала программу летнего лагеря, кружок арт-терапии. Понаблюдав за результатами моих усилий, администрация больницы предложила мне официальную работу, выделила помещение. Дипломы, конечно же, запросили. Сделали копии, но не требовали пока их переводить и подтверждать. И я этому рада – сейчас совершенно нет времени. Будущее? Я давно о нём не говорю. Просто верю. Просто надеюсь. Просто жду и делаю максимум из того, что могу, каждый день.

– А как Ваша дочка? – робко спрашиваю я.

– Она хорошо. Есть результат. Надеюсь – навсегда.

Я облегченно вздыхаю, и мы вместе возвращаемся в лекционную аудиторию. Тут много школьных психологов – их можно заметить по более непосредственному поведению и бесконечным рассказам о «своих» детях.

Галина – именно такая: готовая всех ободрять и обогреть.

– Я не искала работу, её для меня нашла украинка, которая помогала многим с жильём, документами и прочим. Она хотела поддержать украинских школьников, которым было сложно адаптироваться в новом месте. Так как она уже 20 лет в Германии и понимала, как работают многие системы, организовала много проектов. И я пошла по её инициативе работать ассистентом учителя в школе. Детям нужна была поддержка и помощь с украинскими уроками, ведь многие продолжали обучение онлайн. Дипломы я перевожу только сейчас. И поскольку психология – моё второе образование, мне предложили на следующий учебный год контракт учителя по первому бакалаврскому диплому. Я буду преподавать нашим деткам украинский язык, литературу, историю и культуру.

А далее – снова рассказы о детях, их переживаниях и надеждах.

– А вы работаете? – спрашиваю я Елену – хрупкою энергичную молодую блондинку. Впрочем, ответ очевиден – такие женщины точно не будут сидеть без дела.

– Конечно! – бодро отвечает она. – Я работаю с прошлой весны. Изначально я жила в отеле, куда расселяли украинцев. И в силу хорошего уровня английского старалась помогать с решением многих текущих вопросов. Пригодились и профессиональные навыки для купирования от панических атак, преддепрессивных состояний. Через некоторое время мне предложили стать психологом в Каритас, где я работаю по сей день. Я всё ещё занимаюсь подтверждением дипломов об образовании. И как многие, пришедшие в зрелом возрасте в психологию, столкнулась с распространенной проблемой. Специальность психолога как второе высшее подтвердить возможно лишь в двух университетах Украины – Киевском национальном университете имени Тараса Шевченко и, как ни странно, Донецком университете. Все сертификаты курсов, опыт, практическая работы никому не интересны без базового образования. Я была на собеседовании в Дортмунде и Дюссельдорфе по этому вопросу, но понимаю, что лишь в начале длинного пути. Моя цель – получить лицензию для частной практики в Германии в будущем. Я знаю коллег, которые сделали это. Тут нет универсального пути – каждый случай уникален. Но это возможно! Я стремлюсь к данной цели и считаю это достойным вектором профессионального развития.

Прошлым летом моя дочь несколько раз занималась с психологом. Выезжая из Киева, мы попали под бомбежку, и тревожные последствия долго не уходили сами по себе. С ней дистанционно работала Салли – британка средних лет, живущая с семьей в солнечной Испании. В разговоре со мной она сказала, что я с детьми для нее интересный вызов: как правило, клиенты теряют что-то одно – или работу, или семью, или дом, или друзей. Но всё вместе и умноженное на травму войны – это первый ее опыт и большой вызов для ее профессионализма. Я подумала тогда, что не только о героизме украинцев, но и о профессионализме наших психологов будут скоро писать книги и учебники. И первое подтверждение получила в лице Яны – психолога из Днепра, которая читает лекции в Рур университете о психологии травмы. Это ее первый преподавательский опыт, она практик, но кейсы, которые она рассматривает, уже заинтересовали студентов и коллег.

Одна из важных ролей многих бежавших от войны в Германию женщин-психологов – это быть мамой для своих детей, если они ещё не достигли возраста самостоятельности. Было немало и тех, с кем я говорила, кто отрицательно отвечал на вопросы о трудоустройстве. Но каждый раз, как бы, оправдываясь: я бы хотела, но нет садика для ребёнка или – сейчас я все силы направила на язык, а потом планирую подтверждать дипломы и искать работу по специальности.

И чаще всего отвечали, что работа сама находила украинок. Но ведь это случилось, прежде всего, с теми, кто внутренне был готов, волонтёрил, помогал.

Образование для психолога, как регулируемой профессии, предполагает непростой путь подтверждения диплома, но вполне возможный. Впрочем, огромную роль играет знание немецкого языка, даже если работа с пациентами будет проводиться на украинском или русском языках. Самым полезным ресурсом для поиска информации о процедуре подтверждения дипломов опрошенные специалисты назвали информацию сайта https://www.ptk-nrw.de/

Перспективы профессиональной реализации, по мнению большинства опрошенных, – однозначно есть. Ближайшие несколько лет будет острая потребность в помощи для переживания травм, потерь, сопровождения, адаптации, поиска новых смыслов и ресурсов для жизни для десятков тысяч людей. Следовательно, есть надежда, что будет и возможность получить профессиональную психологическую помощь через проекты, фонды, благотворительные организации, государственные программы. Жители Германии также ощущают дефицит психологов, термины к которым приходится ждать иногда до трех месяцев.

Война еще раз проверила всех, а психологов в первую очередь, на верность профессии. И лишь те, кто может смело назвать это своим призванием и был готов помогать, не жалея своих сил и забыв о комфорте, сейчас полноценно работают и видят пути своего развития.

Многие, почти вторя друг другу, говорят: работа спасла меня, не дала отчаяться, упасть в апатию или депрессию. Хорошо, что есть такая работа – спасать наши хрупкие душевные конструкции от безжалостного влияния окружающего мира.

Марина Кужель (Виттен – Киев),

кандидат экономических наук

Читайте также:

1. Часто задаваемые вопросы беженцев из Украины. Обзорная, информация на интернет-портале журнала «Партнёр»
2. Страна с украинским акцентом. Журнал «Партнёр», № 5 / 2023. Автор Е. Шлегель
3. Занятость для украинских беженцев. Журнал «Партнёр», № 2 / 2023. Автор Е. Шлегель
4. Работа без знания языка для украинских беженцев.Журнал «Партнёр», № 1 / 2023. Автор Е. Шлегель