Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Анатолий Марголиус

 

Мои воспоминания

(продолжение)

 

Мои  предки  и  родственники

 

     Известно, что некоторые представители знатных английских фамилий имеют родословную, включающую более 30 поколений. Примерно такое же количество прямых предков знают малайцы – жители маленького государства в Юго-Восточной Азии. Правда, письменности у них до недавнего времени не было, и имена своих предков они знают на память. Этот феномен обьясняется любопытным обычаем, существующем в Малайзии уже много веков: когда малайские женщины укладывают спать ребёнка, они поют колыбельную песню, состоящую из имён предков. Многократное повторение этой песни приводит к тому, что имена предков навсегда остаются в памяти детей.

       Когда мне было уже больше 40 лет, я заинтересовался своей родословной. В это время в журнале «ЗНАНИЕ-СИЛА» появилась статья об оформлении генеалогического древа. Я начал расспрашивать маму о наших родственниках. У моей мамы была великолепная память, она помнила всех наших родственников вплоть до прадедов и могла про каждого из них рассказывать часами. Кое-что я сразу же записывал , но как я сейчас жалею , что  не записал все мамины рассказы на магнитофон . Кроме того, мама тщательно сохранила все наши семейные документы: свидетельства о рождении, удостоверения, дипломы, грамоты, справки, официальные и некоторые частные письма (всего 182 документа, не считая частных писем) . Потом я неоднократно дополнял свои записи после бесед с другими родственниками. Благодаря этой работе у меня сейчас есть родословная , включающая  более 140  человек, 8 поколений.. Самая ранняя дата — 1830 год. Родословная включает 3 линии: Корсунские,  Грановские  и  Марголиусы.  Это фамилии трёх  моих прадедов. Известны также некоторые сведения об одном прапрадеде.

С семейством Грановских  связаны семейства Аркиных и Шнеерсонов. Эту связь я также отразил в родословной.

      При составлении родословной я обратил внимание, что мои деды и прадеды и со стороны отца, и со стороны мамы несколько раз меняли место жительства, и при этом каждый раз переезжали в более крупный населённый пункт. Мой прадед Яков Марголиус родился  в Литве и примерно в 1860г переехал в городок Хорол. Другой прадед Берл Корсунский родился в селе Братолюбовка на  юге  Украины, а затем переехал в Ротмистровку.  Мой дед Давид Марголиус родился в городе Хорол Полтавской губернии, а дед Арон Корсунский  - в посёлке Ротмистровка нынешней Черкасской области. Затем оба деда переехали в Александрию, где родились мои будущие родители.

         Местечко Ротмистровка – Черкасского уезда Киевской губернии. В начале  Х1Х века там было 2000 жителей, имелась православная и католическая церкви, свеклосахарный завод.

     Город Хорол – один из древнейших городов Киевской Руси, впервые упомянут в 1083г в духовной Владимира  Мономаха. В 1860г Хорол имел около 6 тысяч жителей.

   Александрия небольшой город, расположенный в  150 км западнее Днепропетровска. Сейчас он  входит в состав Кировоградской (Елисаветградской) области. В 1897г в Александрии насчитывалось 14 тысяч человек.

 

Грановские

 

     Упомянутая самая ранняя дата в моей родословной - 1830 год – это год рождения (приблизительно) моего прапрадеда Меера Грановского.  Известны имена двух его детей – дочери Ривы и сына Израиля. Мужем Ривы был Моисей  Аркин. От этой семьи тянется родственная связь к известному Любавичскому Ребе Менахему Менделю  Шнеерсону. Об этом я напишу ниже.

Одной из наиболее колоритных фигур среди моих предков  был Израиль Меерович Грановский (1860-1925), один из моих  прадедов , отец моей бабушки Кати (Гитли).Он был женат трижды. Первая жена Сара(Сура) родила 5 детей,  в её честь назвали мою маму.   После смерти первой жены прадед женился  снова. Вторая жена,  Зисл,  была вдовой и имела 5 своих детей , а затем родила ещё троих. После её смерти прадед женился третий раз. Третья жена, Феня, детей не рожала. Таким образом, у прадеда в семье было 13 детей, и  прадед смог их всех прокормить и дать образование. Для такой большой семьи необходимо было иметь соответствующее подсобное  хозяйство.  В хозяйстве у прадеда была корова и несколько десятков кур и индюшек.  За животными ухаживали все дети. Летом коровы паслись на пастбище, а зимой были в хлеву, и работы по уходу за ними становилось больше.

          Прадед много лет проработал управляющим имения у крупного помещика и, очевидно,  был хорошим работником. Рано утром - около  5 часов - за ним заезжал кучер на бричке и кнутовищем стучал в окно. Прадед просыпался и начинал одеваться. Как правило, он не сразу находил свой пояс и начинал его разыскивать по всему дому Он  поочередно будил каждого из своего многочисленного семейства  и говорил: « Шлуф, шлуф. Во ист майн пасикл? Шлуф, шлуф» (Спи, спи. Где мой пояс? Спи, спи). После того, как почти всё семейство уже не спало,  пояс наконец-то находили, и, пожелав всем продолжать спать, прадед уезжал в имение. Такие сцены повторялись довольно часто. Моя бабушка, его старшая дочь, уже имея собственных трёх дочерей и живя в Екатеринославе (Днепропетровске) частенько приезжала к отцу в Александрию. Тогда моя мама, любимая внучка деда, наблюдала вышеописанные сцены и общалась с многочисленными тётками и дядями. В последние годы дед   неоднократно  приезжал в Днепропетровск и обязательно привозил внучкам подарки. После смерти маминого отца в 1919 г  Израиль Грановский  оказывал существенную помощь  бабушкиному семейству. По словам моей мамы, дед Израиль был высоким  ещё крепким мужчиной, имел большую белую бороду и был очень добрым.

    У меня есть сведения о детях моего прадеда  Израиля и их потомках, но, к сожалению, эти сведения   недостаточно  полные. Они приведены в родословной.

     Все Грановские имели общительный и весёлый характер, среди них моя мама особенно выделяла своего дядю Лёву. Так, однажды прадед с женой Феней в выходной день куда-то ушли, а когда вернулись, то в своей спальне возле большого зеркала  застали свою  корову, которую завёл туда Лёва. Он сказал, что ему стало жалко корову, так как она никогда не видела себя в зеркале. Родители к тому же увидели на  коврике возле кровати большую коровью «лепёшку». Можно себе представить  их настроение.

     Израиль Грановский соблюдал религиозные обычаи. В субботу евреям запрещено заниматься любыми хозяйственными делами, запрещено разжигать огонь. Чтобы напиться чаю, кого-нибудь из детей посылали с чайником в ближайший трактир, где можно было набрать кипяток. Однажды выбор пал на Лёву. Он всячески отказывался, но его заставили. Чтобы отомстить родителям за такое «надругательство» над свободой личности, на обратном пути из трактира Лёва поставил чайник с кипятком в снежный сугроб (дело было зимой) и подождал, пока вода  остынет, а потом отнёс чайник домой. Мама рассказывала, что после всех Лёвиных проделок дед кричал: «Лейб, покайзех!!» (Лёва, покайся!). Чаще всего требуемое покаяние  произносилось, инцидент считался исчерпанным, а Лёва продолжал вести себя так же, как и раньше.

     Другой мамин дядя – Исаак, начитавшись книг про морские путешествия, сбежал из дома и стал моряком. Он был очень общительным и деятельным молодым человеком. В 1917 году он примкнул к большевикам  и его назначили комиссаром парохода. В 1919 году в Крыму пароход захватили белогвардейцы и комиссара расстреляли.

     Ещё с одним своим дядей – Фроимом Грановским – мама поддерживала связь до его смерти в 1949г в Куйбышеве. Мама знала его детей и внуков, знала историю его женитьбы. Его будущая жена Маня Равич влюбилась в него и буквально преследовала. Фроим на неё не обращал внимания, тогда она ему заявила, что застрелится, если он на ней не женится. Кстати, Маня Равич – двоюродная сестра известного во время войны И.М.Зальцмана, генерал-майора, народного комиссара танковой промышленности.

     Теперь опишу семью Ривы Грановской (по мужу—Аркиной). Её муж Моисей Лазаревич Аркин оказался очень удачливым  и  толковым человеком. Он получил хорошее образование и занялся торговлей продовольственными товарами. Через непродолжительное время у него было два магазина (в Александрии и в Кременчуге) и макаронная фабрика. Он принимал участие в общественной жизни и был избран депутатом  губернской  Думы. Три дочери Моисея Аркина – Роза, Лия и Гитля - были известны в Александрии (а затем и в Екатеринославе) своей благотворительной деятельнолстью.

Брат Моисея Аркина  Мендель Аркин – дед  нашего с Белой соученика Миши Пинчука - Аркина и дед Татьяны  Аркиной, жены нашего хорошего знакомого известного врача - уролога  Аркадия Михайловича Белостоцкого.

       Дочь Ривы и Моисея Аркина – Гитля Аркина – и моя бабушка Гитля Корсунская (Грановская) были двоюродными сёстрами и лучшими подругами. Гитля Аркина вышла замуж за Бориса (Берла) Шнеерсона, у которого был двоюродный брат Менахем Мендель  Шнеерсон, будущий известный седьмой Любавичский ребе. Сын Гитли Шнеерсон (Аркиной) Марк Борисович Шнеерсон — известный Днепропетровский архитектор, автор нескольких больничных комплексов, кинотеатра «Родина», одного корпуса мединститута. Во время войны Марк Борисович был командиром сапёрного подразделения. При освобождении города Ченстохов в Польше он лично выполнил просьбу польского правительства и спас национальную реликвию—икону Матки Бозки Ченстоховски .Икона находилась в костёле, который фашисты перед отступлением заминировали, причём поляки предполагали, что икона заминирована отдельно. Марк Борисович пробрался в костёл через окно, осторожно подошёл к иконе и с трудом обнаружил тоненькую проволочку, протянутую из-за иконы куда-то в сторону. За иконой была мина, из которой Марк Борисович осторожно вывернул взрыватель

 

 Корсунские

 

Наиболее подробно я знаю жизнь старшей дочери моего  прадеда Израиля, которой дали имя  Гитля. Это моя  бабушка Катя (1882-1951 гг). У меня есть свидетельство о рождении и свидетельство о браке бабушки, правда, не оригиналы, а выданные позднее дубликаты. Она вышла замуж в 1904 году за Арона Дувида Корсунского. Молодая семья переехала в г. Екатеринослав (Днепропетровск), где мой дед нашёл работу. В течение 6 лет у них  родилось трое дочерей. Старшая дочь – это моя мама. Сохранилось мамино свидетельство о рождении, в котором записано: «В метрической книге о родившихся евреях по гор. Екатеринославу за 1904 год под № 915 записан акт следующего содержания: «Тысяча девятьсот четвёртого года ноября 10 дня у Ротмистровского мещанина Киевской губернии Арона Дувида Беркова Корсунского и жены его Гитли в г. Екатеринославе родилась дочь, которой дано имя Сара». Эта запись натолкнула меня на мысль, что мой дед Корсунский  родился не в Александрии, а в  населённом пункте под названием Ротмистровка в Черкасской области, а затем вся его семья переехала в Александрию.  Но в те годы, когда моя мама с бабушкой ездила в гости в Александрию, там Корсунских уже не было, они  переехали в Екатеринослав, а позднее часть из них перебралась в Москву.

Заработок у деда был небольшой. В те годы  продолжалась массовая эмиграция в Америку. Тысячи бедняков в надежде на лучшую жизнь ехали за океан . И вот мой дед  тоже решил попытаться найти счастье в Америке. Как только младшая дочь Рая, котрая родилась в 1910г,  выросла из пелёнок, он отправился в путь. В американском музее Ellis Island Foundation в списках эмигрантов я обнаружил, что мой дед прибыл в Нью-Йорк 11 мая 1914 года на пароходе «Caronia» (водоизмещение 19500 тонн, 1550 пассажиров). В Соединённых Штатах он быстро нашёл работу и жильё и в июле того же года поехал в Украину за своей семьёй. Однако мечтам о жизни в США не суждено было осуществиться. В августе 1914 года началась мировая война, морские пути были блокированы подводными лодками, а затем в России грянула революция. О поездке за океан не могло быть и речи. А в 1919 году дед как-то пошёл проведать заболевшего знакомого, заразился тифом и умер. В 37 лет моя бабушка осталась вдовой. У бабушки неоднократно была возможность снова выйти замуж, но она целиком посвятила себя детям и  внукам.

 

Пока дед был в отъезде в Америке, бабушка устроилась на работу. Дети находились  под    присмотром старшей сестры. Младшей сестре -Рае-  исполнилось 4 года. Уходя на работу бабушка запирала дверь. Несмотря на запрет, моя мама вытаскивала сестричек в окно  и отправлялась с ними гулять. После смерти деда материальное положение семьи стало очень тяжёлым. С 13 лет моя мама уже зарабатывала деньги: она училась в гимназии и занималась с отстающими ученицами. В 17 лет мама уже работала делопроизводителем. Она  красиво и очень грамотно писала (в последние годы мама работала  корректором в типографии).   В 1927 году мама вышла замуж за моего папу -Пинхуса  Давидовича  Марголиуса - и вскоре родила двух сыновей – Юру и меня. Средняя мамина сестра – Зина - уехала в Киев, вышла замуж за Фому Бродского и родила двух дочерей – Иру и Валю. Младшую дочь – Валю - Зина родила 25 июня 1941 года, через 3 дня после начала войны. На следующий день после того, как Зина вернулась из роддома домой, Киев бомбило большое количество немецких бомбардировщиков, и в этот роддом попала бомба. История с этим роддомом имела продолжение. После войны здание было отремонтировано, и Валя там рожала свою дочь Наташу. Во дворе роддома при посадке деревьев были найдены ящики с боеприпасами, оставшимися после войны. Все пациенты роддома были переведены в другие больницы, а жители близлежащих домов эвакуированы. Через несколько дней сапёры вывезли боеприпасы за город и там их взорвали.

       Дядя Фома работал фрезеровщиком на заводе «Арсенал» .Этот завод выпускал точные оптические приборы для армии. Когда стало ясно, что город Киев может захватить фашистская армия, завод и основные специалисты с семьями были эвакуированы в Удмуртию в город Воткинск. В 1946 году семья Зины вернулась в Киев. Тётя Зина, фармацевт по образованию, много лет проработала в аптеке. Когда кто-либо из нашей семьи приезжал в Киев, то нас там ожидал самый сердечный приём. Сейчас мои двоюродные сёстры Ира Агронская и Валя Молдавская со своими семействами живут в Германии близко от меня и мы часто видимся. Я вспоминаю один эпизод, который мне рассказывала мама про Иру, про её любовь к аккуратности. Как-то раз в раннем детстве Зина надела  Ире носочки  не совсем идеально. Ира начала плакать и повторять: «Пяточка на пяточку, пяточка на пяточку!». Эти слова мама часто повторяла при упоминании Иры.       

Младшая   мамина сестра –Рая - вышла замуж за Арона Каменецкого. Он был парикмахером. Во время войны Арон был на фронте от первого до последнего дня и, очевидно, воевал неплохо, так как был награждён за храбрость орденом «Слава» и медалью «За отвагу».

       Моя бабушка в основном жила с семьёй моей мамы и целиком посвятила себя уходу за детьми и ведению домашнего хозяйства.  Рая жила близко от нас, и когда у неё родился сын Боря, то бабушка много ей помогала.  Сколько я помню бабушку, она целый день была занята домашней работой : закупала продукты, варила-жарила-пекла, стирала, шила или ремонтировала одежду ( на мне и на Юре одежда буквально «горела»). Закупка продуктов в те годы была не простым делом, так как большинство продуктов питания  были дефицитны.

Когда была введена карточная система распределения продуктов, то бабушка часами простаивала в очередях. Иногда она брала с собой меня. С тех пор я хорошо знаю, как осуществляется снабжение населения продуктами питания при социализме.

С началом войны в 1941 году мой отец, который был врачом, и Раин муж ушли на фронт. Моя мама, тётя  Рая, бабушка, мой старший брат Юра и я эвакуировались на Урал и жили в селе Кабанье Шадринского района Курганской области. Бабушка вела домашнее хозяйство и присматривала за мной и Юрой. Заниматься домашним хозяйством в селе намного тяжелее,чем в городе, особенно в условиях военного времени, когда ограничены основные продукты. (Об этом я написал в другом разделе). Нужно, правда, отметить, что наша семья и в Днепропетровске не была избалована городскими условиями. У нас не было в доме воды и канализации, ванной комнаты и туалета. Электрических холодильников, стиральных машин и пылесосов тогда в Советском Союзе не было почти ни у кого.

       Я запомнил одну бабушкину привычку. Когда ей нужно было позвать маму или Раю, она говорила одно слово «ШураЗинаРая» - так она привыкла звать своих дочек с детства, так как её дочки всегда были вместе во главе с моей будущей мамой.

Бабушка очень любила Юру и меня, но внешне это проявлялось мало, она не обнимала и не целовала нас,  её истинное отношение к нам проявлялось в экстремальных ситуациях. Я в детстве дважды сильно болел и , насколько я помню, больше всего времени около меня проводила бабушка. В 1949 году у нас произошла трагедия: купаясь в Днепре, утонул Юра. Бабушка считала себя лично виновной в этой трагедии. Так как мама в это время была на работе, то бабушка считала, что она должна была запретить Юре идти на Днепр. Юре было 19 лет, он уже был студентом и, конечно, ни у кого не спрашивал разрешения. Такую трагедию бабушка пережить не смогла, и спустя год она умерла. Спустя 16 лет, в 1965 г., подобная трагедия в нашей семье повторилась: утонул Раин сын Боря. Ему было 17 лет.                                                                

         Самый старший известный мне Корсунский – мой прадед Берл (Борис) – как я уже писал, родился в 1850г в селе Братолюбовка недалеко от Александрии. Я предпринял поиск  в Интернете и выяснил, что в Украине имелось 5 сёл с таким названием. Скорее всего, прадед родился в селе (местечке) Братолюбовка Александрийского уезда Херсонской губернии. В 1890г население села составляло 1614 человек, большая часть которых были евреи. В селе имелась православная церковь, синагога, земская школа, земская больница, аптека, паровая мельница, 3 лесных склада, оптовый склад вина и спирта, 41 лавка и корчма, почтовая станция, в течение года проводилось 7 ярмарок и 50 базарных дней. Примерно в 1870г Берл Корсунский женился и переехал в Ротмистровку, где у него родилось 4 сына и дочь. Через несколько лет семья перебралась в город Александрию.  Прадед прожил до 1932 года.      

Александрия - маленький город, получить хорошее образование и устроиться на работу было трудно. Поэтому все семейство Корсунских  в начале 1900х годов опять переехало: сначала в Екатеринослав, а затем сын Рафаил - в Москву,  сын Абрам - в Ростов, два сына остались в Екатеринославе, а дочь  Блюма со своим мужем Шимоном Шварцманом примерно в 1890г перебрались в сельскую колонию Сагайдак в Херсонской губернии. В это время правительство России проводило переселение евреев на пустующие земли Херсонской и Екатеринославской губерний. В течение 50 лет было основано более 40 сельскохозяйственных поселений и несколько десятков тысяч евреев с успехом занимались там выращиванием  зерна, овощей и фруктов на ранее пустующих землях. В Сагайдаке у Блюмы родилось 3 сына и дочь. После 1905 года на юге Украины появились банды, грабившие поселенцев.  Поселенцы вынуждены были создавать отряды самообороны. В это время Блюма со своим семейством  переехала к своим многочисленным родственникам в Екатеринослав, а примерно в 1925г – в Москву, но перед этим они пережили трагедию: гибель двух мужчин – мужа Блюмы и мужа её дочери Нади (об этом я напишу ниже).

В  1930г у Берла Корсунского уже было 15 внуков и 6 правнуков.

В   Екатеринославе все Корсунские жили близко друг от друга, и моя мама, ещё будучи подростком, часто с ними общалась. Берл Корсунский очень любил своих внуков. Мой дядя Гриша Корсунский рассказывал, что часто рано утром  раздавался стук в их окно: это дед Берл уже сходил в булочную и принёс внукам свежие бублики. Для угощения своих внуков и правнуков  Берл всегда носил в кармане кулёчек с конфетами:  Ирина Карлина, старшая правнучка,  рассказывала мне, как однажды встретила прадеда на улице и он угощал её конфетами. Мама помнила о последнем визите Берла. Это было в 1931г, моему старшему брату Юре было немногим более 1 года и он лежал в кроватке. Прадед наклонился и щекотал его своей большой белой бородой. Юра громко смеялся.

     Пинхус Корсунский  в Екатеринославе (Днепропетровске) занимался торговлей кожей. Он хорошо знал еврейский язык,  и мой брат Юра учился у него читать и писать на идише. Дочка дяди Пини Зина  Лапкина окончила медицинский институт и работала врачом, а затем заведующей детским санаторием. Мы с ней регулярно общались до 2005 года, когда она умерла в возрасте 97 лет. Сын дяди Пини Григорий перед войной   окончил  первый курс металлургического института. После начала войны он поступил в Житомирское пехотное  училище, после ускоренного обучения  получил звание лейтенанта и был отправлен на фронт. Он был комендантом Сталинградской переправы в самые тяжёлые дни обороны, тогда же был тяжело ранен и больше года провёл в госпиталях. Он был награждён орденом Отечественной войны и медалью «За отвагу». В это  время вышел указ командования о направлении всех недоучившихся студентов снова на учёбу в институт. После войны Григорий окончил Днепропетровский Металлургический институт и много лет работал на металлургическoм заводе имени Карла Либкнехта. В 2001г Григорий с семьёй переехал в Израиль.

          Мне  также  вкратце известны основные события в жизни  моего дяди Александра Корсунского (1914-1980). Он окончил исторический факультет университета и до войны работал преподавателем, а 26 мая 1941г, за месяц до начала войны, защитил кандидатскую диссертацию. После начала войны научные работники не подлежали мобилизации, но Александр пошёл на фронт добровольно. Всю войну он провёл в действующей армии. Начинал войну он лейтенантом, командиром артиллерийского взвода, а закончил подполковником. Когда его воинская часть освобождала Польшу, он встретил в гетто чудом оставшуюся  в живых молодую еврейскую женщину Иду. Они полюбили друг друга и в освобождённом Берлине состоялась их свадьба. Александр после окончания войны и до 1953г работал  в управлении Советской военной администрации в Германии, а Ида, которая была офтальмологом, работала в Берлинской клинике.  В  Берлине у них родился сын Лёва. Он с детства разговаривал на трёх языках : с матерью по-польски, с отцом по-русски, с няней и со сверстниками - по-немецки.  После возвращения в Москву  Александр Корсунский  работал в МГУ, был  профессором на кафедре истории средних веков и известным в мире специалистом по истории готской Испании, опубликовал 70 научных работ. Александр Рафаилович участвовал во многих международных конгрессах историков, куда он часто ездил вместе с женой. Ида была ведущим офтальмологом в московской клинике министерства путей сообщения и ей присвоили звание заслуженного врача. Их сын Лёва – врач и писатель. В журнале «Юность» и в «Литературной газете» публиковались его юмористические рассказы. Мой двоюродный дядя Арон Корсунский, живший в Ростове, будучи в Москве в командировке разыскал Лёву , пришёл к нему в поликлинику  и рассказал, что он его близкий родственник, но Лёва  не проявил никакого интереса. Об этом эпизоде мне рассказал дядя Арон. После длительных поисков в 2007 году я узнал номер телефона Лёвы. Я ему позвонил и сказал, что хочу ему выслать родословную. Лёва  сообщил мне только свой Интернетадрес. Я переделал родословную в электронную форму и отправил. Подтверждения получения не поступило, на повторные звонки никто не отвечал. С большим опозданием я узнал, что в 2008г Лёва умер. Я пытался найти в Москве его дочь Катю, но её нет в списках абонентов телефонной сети Москвы.

Абрам, младший сын моего прадеда  Корсунского,  переехал в Екатеринослав , женился и у него родилось трое детей. В 1921г он с семьёй перебрался в Ростов, так как считали, что там жизнь легче. Старший сын Абрама Лев работал на крупнейшем в СССР Ростовском комбайновом заводе. На зтом заводе был свой институт, и Лёва незадолго до начала войны его окончил. Он получил диплом инженера и, как тогда было принято в СССР, получил также военное образование и звание младшего лейтенанта танковых войск.

В 1936 г. он женился и у него родилась дочь Людмила. В июне 1941г, после начала войны, Леву сразу же призвали в армию.  Он был командиром танкового взвода и участвовал в обороне своего родного города в ноябре 1941 г, а также в освобождении Ростова в феврале 1943 г. и знал о злодеянии фашистов – уничтожении всех евреев Ростова, в том числе его родных. В Интернете на сайте «podvignaroda.ru» опубликован приказ о награждении Льва Абрамовича Корсунского орденом Отечественная война 1 степени (посмертно) и описание его подвига. Он погиб 26 сентября 1944 г. при освобождении деревни Шандровец Львовской области. К этому времени он имел звание „гвардии старший лейтенант“ и командовал танковой ротой.  Его жена Нина умерла примерно в 1995 г. Лёвина дочь Людмила (по мужу Попова) родила двух дочерей.     

О жизни  среднего сына Абрама, - Корсунского Арона, - можно написать повесть. Он - двоюродный брат моей мамы, причём любимый. Моя мама и мамина сестра Рая его опекали. После 1930г  переписка с ростовчанами была редкой, а после 1938 письма от них вообще не приходили. Маме было только известно, что в 1937 году Арончик поступил в педагогический институт в городе Энгельс. Во время войны в 1941 году Ростов захватили немецкие войска. После освобождения города стало известно, что всех ростовских евреев фашисты уничтожили. И вот  в 1960 году  в газете «Известия» мама увидела небольшую статью про коллектив художественной самодеятельности из Ростова и фотографию одной сцены из спектакля «Отелло», поставленного этим коллективом. В подписи под фотографией было написано, что одну из ролей играет А. Корсунский. На снимке мама сразу узнала Арончика, тем более, что он был очень похож на мою тётю Раю. Мы обратились в редакцию газеты и вскоре получили письмо от самого Арона. В 1960 он приехал к нам в гости вместе со своим сыном Лёвой. После этого нам стала понятна причина долгого отсутствия от него вестей. Оказывается в 1938 году, в разгар сталинских репрессий его, студента первого курса, арестовали, обвинили в контрреволюционной деятельности и шпионаже и в соответствии со знаменитой 58 статьёй Уголовного Колекса  без суда  отправили в лагерь в Воркуту на 7 лет. Вся абсурдность обвинения по этой статье молодого парня, только что закончившего школу, станет ясной, если сопоставить преступления, перечисленные в этой статье, с количеством людей, обвинённых по этой статье.  В справке, подготовленной Министерством внутренних дел СССР по запросу Н.С.Хрущёва, указано, что с 1921г по 1953г по этой статье было осуждено  3777380 человек, в том числе расстреляно 642980 человек. Невозможно себе представить страну, на территории которой действуют  около 4 миллионов шпионов. С другой стороны, какая капиталистическая страна может позволить себе оплачивать услуги такого количества шпионов  (обычно такие услуги ценятся очень дорого)?!

Город Воркута, в который сослали Арончика, находится за Полярным кругом. В Воркуте имеются большие залежи каменного угля. Заключённые прибыли туда в октябре месяце. Их поселили на огороженном участке тундры. Жили в палатках и строили для себя бараки. В это время года на крайнем севере уже зима со снегом и сильнейшими ветрами. К утру вся палатка изнутри была покрыта изморозью. Арон выжил только благодаря своей молодости (ему было 19 лет) и крепкому здоровью. После сооружения бараков все заключённые были заняты  на тяжёлых работах в шахте. В лагере Арон подружился с одним заключённым, который был экономистом. И этот человек стал обучать Арона своей профессии. В 1945 году Арона освободили, но ещё год он не имел права выехать из Воркуты. Благодаря полученным знаниям Арон смог устроиться на это время работать на шахте экономистом После возвращения в Ростов от соседей он узнал, что все родные погибли.  Из всей семьи Абрама Корсунского после войны осталась внучка Люда и сын Арон. Арон поступил учиться на экономическое отделение   железнодорожного техникума, затем женился и у него родилось двое детей. В последние годы он работал в управлении железной дороги. Я неоднократно бывал у него, а сейчас поддерживаю связь с его дочерью Ирой.

Дочь Абрама Корсунского Шура  перед войной вышла замуж и родила двух детей.  В 1940г её мужа Акима призвали в армию. После захвата Ростова фащистами всех ростовских евреев, включая маленьких детей, расстреляли. Аким на войне уцелел и приезжал в Ростов. Узнав об ужасной участи своей семьи, он куда-то уехал, и с родственниками больше не общался. На месте массового расстрела евреев в Ростове (там погибло около 28000 человек) в Змиевской балке сейчас сооружён мемориал.        

          Лучше всего, естественно, я знаю биографию  мамы, маминых сестёр Зины и Раи, а также двоюродных родственников: тёти  Зины Лапкиной  и дяди Гриши Корсунского, о которых я уже писал.

        У моей мамы бы твёрдый характер, источники которого, вероятно, находились в её детстве: она была старшей сестрой и привыкла командовать своими сестричками. Большое влияние на своих сестёр она оказывала всю жизнь. В воспитании детей мама также придерживалась твёрдых принципов и всегда старалась добиться того, что она   считала правильным. Нужно отметить, что большую часть времени Юрой и мной занималась бабушка. Когда мама была не на работе, а дома, то никакие детские капризы , как говорится «не проходили».

Как я уже писал, после начала войны наша семья уехала на Урал, там мама и Рая работали в колхозе. О жизни на Урале я напишу в другом разделе.  

      Мама была очень общительной. Она  имела отличную зрительную память. Когда мы   вместе  шли по городу, то у меня было впечатление, что половина населения  Днепропетровска- это мамины знакомые. Она помнила имена, отчества и фамилии многих людей, с которыми где-то  встречалась или с которыми вместе работала лет 50-60 тому назад. Я видел во время этих встреч, что сотрудники всегда относились к маме с любовью и, несмотря на возраст, называли её  Шурочка. В нашем архиве сохранилось поздравление, которое вручили маме  в связи с 25-летием  сотрудники  Центрального рабочего кооператива (ЦЕРАБКОПА), где мама работала 5 лет, с двадцатилетнего возраста. Текст написан каллиграфическим почерком и  подписан  17  сотрудниками. Мама рассказывала, что пользовалась вниманием  всех мужчин. ЦЕРАБКОП был крупной организацией, откуда осуществлялось руководство кооперативной торговлей Екатеринославской области. Необходимо учесть, что Екатеринославская область в те годы включала также территорию будущей Запорожской области, которая выделилась только в 1939г. Во время праздников ЦЕРАБКОП устраивал для детей сотрудников утренники, на которых выступали профессиональные артисты и художественная самодеятельность, а затем детям давали угощение:  сладкий чай и кусочек хлеба с маслом. Такое угощение в те голодные годы  было колоссальной роскошью, а кусочек масла – давно забытым лакомством. Об этом мне рассказала Софа Каменщик, Бэлына троюродная сестра Бэлы, отец которой также работал в ЦЕРАБКОПЕ.

Мой отец погиб на фронте и мама осталась вдовой в 37 лет, точно в том же возрасте, как и моя бабушка.У меня есть много маминых фотографий, она была красивой женщиной. К ней сваталось несколько знакомых, но мама им всем отказала: она считала, что у детей должен быть только  родной отец.

В последние  годы  мама  работала  корректором  в типографии Металлургического института. Хорошим  корректором  может быть только очень грамотный человек, умеющий полностью сосредоточиться на работе. Об этой работе я могу судить по собственному опыту. После окончания 9 класса я целое лето работал переплётчиком в той же типографии и иногда помогал маме сверять гранки.

     Моя мама прожила более 82 лет, причём начиная с 13 лет её жизнь была наполнена трудом. В отпуске мама была один раз в жизни – это был довоенный 1940 год, когда мама, папа,  Юра и я отдыхали в Бердянске на Азовском море. У меня есть фотографии, где мама и папа , такие молодые и красивые, лежат на пляже. В 15 лет мама осталась без отца, в 37 лет- без мужа, затем тяжёлые военные и послевоенные годы, когда нужно было кормить двух детей и мать. Нужно отметить, что родственники , в частности братья моего деда Рафаил и Пинхус Корсунские, братья моего отца дядя Ёня и дядя Зяма пару раз передавали нам деньги. Мама  очень тяжело  пережила гибель старшего сына, затем- гибель племянника. Светлые годы второй половины маминой жизни связаны с рождением  моих детей. Внуков мама любила беззаветно, она ежедневно приходила к нам помогать вести хозяйство. О маминой любви ко мне свидетельствует такой случай. У меня с 23 лет обнаружили камни в почках. Эти камни  время  от времени вызывают сильную боль. Во время сильного приступа почечной колики мама спросила у доктора, станет ли мне легче, если мне пересадить её почку. Мама дожила ещё до рождения правнука, она два года общалась с Витей. Мама дожила до 1987 года.  В 2004 году мы всей семьёй отметили столетие со дня  рождения мамы.

            Наши предки имели гораздо больше детей, чем нынешнее поколение. Про   многочисленную семью Грановских я уже писал. Теперь отмечу, что у Берла Корсунского было 5 детей и 15 внуков. Многие члены этого многочисленного семейства трагически погибли в молодом возрасте Муж дочери Берла – (Блюмы) -  Шимон  Шварцман и муж  внучки Берла – (Нади) - Мирон Карасик  в 1919 году во время  налёта банды Махно на  Екатеринослав были расстреляны махновцами во дворе собственного дома на улице Юрьевской (недалеко от нашей улицы Бородинской) на глазах у семьи. Шимону было около 45 лет, а Мирону - 25. Детей и женщин махновцы не тронули, а ведь у Нади был маленькая дочь Мура (Мария). Надю Шварцман жестокая судьба преследовала и дальше. Спустя несколько лет Надя снова вышла замуж. Её мужем был польский еврей; мне известно только его имя – Маркус. Он был вдовец и имел двух детей. Они уехали жить в Польшу  в город Кобрин. После начала войны и захвата Польши нацистами  Надя, её дочка Мария, муж и двое его детей погибли в гетто.

 

Марголиусы

 

Как я писал выше, родословная  семьи Марголиусов мне известна начиная с 1840 года -приблизительно в этом году в Литве (или в Латвии) родился мой прадед Яков. Известно, что он в молодости переехал жить в Украину, где родились четверо его детей . Интересно, что когда я, работая в Укргипромезе, приехал в командировку в Лиепаю на завод «Сарканайс металлургс» и называл свою фамилию, то со мной начинали говорить по латышски.  Как известно, многие  прибалтийские фамилии имеют  окончание «ус».

Мой прадед был столяром и имел в Александрии столярную мастерскую. Трое его сыновей  помогали отцу в мастерской. В 1906 - 1909 году после целой серии еврейских погромов, которые прокатились по многим городам Украины, двое членов семьи Марголиус  эмигрировали – брат в США, а сестра, которая к тому времени вышла замуж за Кричевского – в Аргентину (по другим сведениям – в Бразилию). В США у наших родственников родился сын Джером. Эти сведения мне рассказала мама. Ещё один сын Якова – мой будущий дед Давид - остался в Александрии, так как у него самого к этому времени уже было четверо сыновей: Евель, Зиновий, Шика и Пинхус. Мой дед Давид имел крупный нос и поэтому у своих знакомых   получил кличку «Дувид- наз» (Duvid-Nas).  Младший сын Давида  - Пинхус – это мой отец. После окончания школы Евель, Зиновий и Пинхус решили не продолжать семейную традицию- быть столяром—а получить хорошее образование. Их отец (мой дед) мог им предоставить ограниченную помощь, несмотря на то, что его брат, уехавший в Америку, время от времени помогал оставшимся в России родственникам и присылал доллары.

В 1925 году внезапно в возрасте 53 года  умерла моя бабушка Сура, жена деда Давида. Сохранилось семейное предание, что бабушка умерла из-за неквали-фицированной медицинской помощи. Когда бабушка почувствовала себя очень плохо, ей пытался помочь фельдшер, после действий которого состояние бабушки стало ещё хуже. Эта трагедия сильно повлияла на моего деда.

      Зиновий Марголиус  (я его назывл  дядя Зяма)   c 1942 по 1945г был на фронте, а   после войны жил   в семье своей давней знакомой в городе Днепродзержинске.

Мой отец и его братья пробивались в жизни только собственными усилиями. Старший из них – Евель  – стал экономистом, а мой отец  в 1921 году поступил в Киевский медицинский институт, а затем перевёлся в Днепропетровский мединститут и окончил его в 1928 году. Одновременно с учёбой отец  в свободное время работал в различных учреждениях: в 1921г   он был преподавателем армейской школы грамоты с оплатой 9 рублей в месяц (среди красноармейсцев было много неграмотных и их в обязательном порядке учили читать и писать); был секретарём Госконтроля; затем - рабочим по ремонту трамвайных путей (в семейном архиве есть трудовые книжки отца и мамы). Можно представить себе желание отца получить образование и упорство в достижении этой цели, если отец устроился на такую работу. Ремонт трамвайных путей проводится только ночью, с 12 ночи до 6 часов утра, когда общественный транспорт не работает. Эта тяжёлая физическая работа: копать землю, таскать рельсы и шпалы, забивать костыли. Утром отец слушал лекции в институте, выполнял лабораторные работы, несколько часов отдыхал, а потом отправлялся заниматься «физкультурой». Но этот заработок позволял отцу учиться. Сохранилась справка, выданная отцу в управлении Екатеринославского трамвая имени Красной Армии, где указан месячный оклад отца- 27 рублей и 90 копеек. В 1922 году  отец был секретарём - делопроизводителем Александрийского райкоммунхоза. Кстати, в это же время в этом же райкоммунхозе работала делопроизводителем моя будущая мама. После знакомства папа начал за ней ухаживать. У меня есть мамина фотография этого периода – мама была очень красивой. Спустя год мама перешла на другую работу – в Центральный рабочий кооператив «ЦРК» Днепропетровска. Папа вслед за мамой также переехал в Днепропетровск. Судя по документам, папа одновременно с учёбой по совместительству работал в «ЦРК». (Это я установил из сопоставления трудовых книжек родителей). Очевидно, познакомившись в 1922 году с моей будущей мамой, отец уже не упускал её из виду и они часто встречались. Отношения между моими будущимы родителями развивались на глазах маминых младших сестёр Раи и Зины, которые были в курсе сердечных дел старшей сестры. Много лет спустя Зина рассказывала своей дочке Ире, что мой папа очень настойчиво ухаживал за моей мамой, он хотел общаться с ней ежедневно.Так и получилось. Мои будущие родители виделись каждый день: в будние дни – на работе, а в выходные папа заранее договаривался о свидании. Мама рассказывала, что в те годы она пользовалась вниманием мужчин ( как я уже писал). Папа ухаживал за мамой больше 5 лет – свадьба состоялась только в 1927 году. Нужно отметить, что в то время не женились после нескольких дней знакомства и не расходились так быстро, как теперь. Новомодного понятия «гражданский брак» тогда не существовало.   (Кстати, почему «гражданский»? Тогда должен существовать «военный»?) В 1930г родился мой брат Юра, а в 1934г – я.

         После окончания института отец работал государственным санитарным инспектором Днепропетровской облпромсанстанции (областной станции промышленной санитарии) .    В нашем семейном архиве хранится грамота, которой Криворожский горздравотдел 1августа 1934 года (за 2 недели до моего рождения)  награждает т. Марголиуса почётным званием ударника второго года второй пятилетки „за предотвращение травматизма и профзаболеваний при пуске домны N 1 Криворожского металлургического комбината“. Имеется ещё несколько документов о поощрениях отца. В то же время сохранилось папино заявление выдать денежную помощь для приобретения путёвки. Отец пишет, что он 6 лет обслуживает химическую промышленность всей области и подвергается вредному воздействию химикатов. Прямой начальник отца поддерживает эту просьбу и указывает, что отец дополнительно выполнял работу сотрудников, ушедших в армию, и не получал за это доплату. Однако старший начальник отказал в выдаче помощи.

В нашем архиве имеется 2 больничных листа, выданных отцу в связи с заболеванием щитовидной железы. У меня  тоже нашли патологию щитовидной железы, так что эту болезнь  можно считать  наследственной.

    Я также обнаружил в архиве 3 странных документа под названием «Залоговая квитанция государственной трудовой сберегательной кассы». Оказывается,  до 1941 года в сберкассе можно было получить краткосрочную ссуду, оставив в качестве залога облигации государственного займа на сумму, в 3 раза превыщающую ссуду. (Что представляют собой эти займы, я напишу в другом разделе). В сентябре 1937 года отец  взял ссуду в размере 1116 рублей сроком на 1 месяц, оставив в виде залога облигации на сумму 3720  рублей. В 1939 отец брал ещё ссуды на 150 и 268 рублей. Чтобы определить истинную ценность этих сумм, я выяснил среднюю месячную зарплату в СССР в 1937 году: рабочий получал 324 руб., а инженер – 696.  Деньги нам были нужны, т.к. мама некоторое время не работала, пока я был маленький.

         Снабжение населения продуктами питания  во времена  социализма  было плохим. (Впрочем, было исключение — непродолжительное  время НЭПа — новой экономической политики. Мама рассказывала, что в 1922 году, буквально через  несколько дней после провозглашения НЭПа, в магазинах появились давно не виданные продукты: белые булки, сливочное масло, разные сорта мяса). Отец по долгу службы иногда ездил по отдалённым районам нашей области, где были промышленные предприятия. Тогда он имел возможность в сёлах покупать кое-какие продукты. Я помню, как он привозил масло и яйца. Холодильников тогда ещё не было, поэтому масло перетапливали  и  хранили в эмалированной  кастрюле. Когда  отец приезжал  из  командировки, он привозил домой  различные  приборы со своей работы. Я  помню  длинные стеклянные  термометры  и  прибор  с  вращающейся  крыльчаткой. Это  был  анемометр - прибор  для  измерения  скорости  ветра.

По  вечерам отец  обычно  читал  газету. Я  устраивался  с  противоположной  стороны стола и тоже старался  читать. Отец  показывал мне буквы. Таким  образом  я впервые  научился  читать, причём текст был «вверх  ногами».

В 1940 году началась война СССР с Финляндией. Отец  отправился  на фронт. На фронте он был  2 или 3 месяца, так как война быстро закончилась. Домой отец привёз трофеи - 2 пистолета. Я их запомнил - один был маленький, дамский, а другой побольше. На следующий день оружие исчезло. Потом я узнал, что мама выбросила оружие в дворовую туалетную.

27 июня 1941 года, то есть на пятый день после нападения фашистской Германии, отец добровольно отправился на фронт. Ему было  42 года и он не подлежал мобилизации. . Он родился в 1899г, а по указу Президиума ВС СССР от  22 июня 1941г мобилизации подлежали военнообязанные, родившиеся с 1905 по 1918г; но отец  пошёл на фронт.   Отец на собственном опыте знал, что такое война – он был на финской войне в 1940г. Я не могу себе представить, чтобы он мог добровольно пойти на фронт несмотря на свой возраст, чтобы он мог добровольно  оставить маму, за которой он 5 лет ухаживал и при этом специально менял место работы и переезжал в другой город, с которой он счастливо жил с 1927г, которая родила двух сыновей – посмотрите фотографии мамы и папы в Бердянске, посмотрите на их счастливые лица!

Я подозреваю  другую причину его добровольного ухода на фронт. Отец знал обстановку в СССР, знал о массовых арестах органами НКВД  ни в чём не повинных людей по фантастическим обвинениям в шпионаже в пользу Аргентины, Венесуэлы или Чили,  в подготовке покушения на Сталина, а также во вредительстве. После недолгого пребывания под арестом и «силового» воздействия люди могли сознаться в чём угодно, даже в шпионаже в пользу марсиан. Такие люди без всякого следствия и судебного процесса обьявлялись « врагами народа» и бесследно исчезали. Часто такие аресты совершались по доносу «доброжелателя» или завистника, желающего получить освободившуюся квартиру, занять освободившуюся должность или  напакостить более успешному приятелю. После распада СССР из до сих пор закрытых архивов просочились некоторые крохи истины. Так, например,   некоторые  подразделения НКВД имели «производственный план» - например, в течение месяца  «обезвредить»  50 врагов народа. Иногда кому - то из предполагаемых жертв удавалось скрыться. В таком случае можно было арестовать кого угодно, но план по арестам должен был быть выполнен.  После распада СССР появились публикации о том, что некоторым людям удалось спастись от НКВД, сбежав на фронт. На фронте погибали не все, а из сталинских лагерей не возвращался никто.

     Мой отец был санитарным инспектором Днепропетровской области, он обеспечивал безопасность производства и охрану здоровья персонала на промышленных предприятиях, в том числе на тех, где имелось опасное производство – например, на металлургических заводах, на химическом производстве. И при  любом несчастного случая проще всего во вредительстве можно было бы обвинить отца. Так что вполне возможно, что он мог от кого-то узнать, что  попал в поле зрения НКВД, и попытался спастись таким способом – сразу же после начала войны.

    Примерно в 1970г я  случайно разговорился с медсестрой студенческой поликлиники, которая  до войны работала вместе с моим отцом в Облпромсанстанции. Она рассказала, что отец был очень знающим специалистом и с ним многие советовались, а начальство к нему относилось не очень хорошо.

     Я могу себе представить, что отец чуствовал, как над ним сгущаются тучи. Он понимал, что если будет на фронте, то в условиях войны там его разыскивать не будут.

       Отец писал нам каждый день, но мы получили только 5 писем, последнее из которых написано 30 июля 1941 года. Эти письма хранятся у меня.

   Во время войны мама многократно обращалась в Главное  санитарное управление министерства вооружённых сил СССР и прямо к заместителю Предсовмина СССР  К.Е. Ворошилову с просьбой сообщить сведения о судьбе своего мужа. Только в декабре 1946 года мама получила документ о гибели отца, но там было написано, что отец пропал без вести. В последующем разделе я опишу, что означает эта формулировка. У меня хранятся 19 ответов на мамины запросы.. После войны к нам зашёл папин сослуживец доктор Мезенцев, который рассказал, что видел папу в окружении под Харьковом. Всех пленных евреев нацисты расстреливали.

   Брат отца Зиновий (я называл его дядя Зяма) после окончания школы поступил в институт в Киеве. Однако после того, как кто-то сообщил в институт, что у его отца имелась столярная мастерская, то есть у дяди Зямы непролетарское происхождение,  его исключили из института. Дяде Зяме удалось окончить институт в городе Каменец-Подольский. Во время войны он был на фронте командиром сапёрного подразделения. Его часть занималась строительством инженерных сооружений, минированием и разминированием территории. После войны дядя Зяма работал заместителем управляющего Промстройбанка в городе Днепродзержинске. Своей семьи у него не было. Он жил вместе с семьёй своей старой знакомой, о которой я писал. Дом был их общий. Дочка его знакомой Нюся Печерская  называла своего отца папой, а дядю Зяму  тятей. Кстати, Нюся немного похожа на дядю Зяму.  Когда я приезжал в Днепродзжеринск – в гости или в командировку – то дядя меня очень хорошо принимал. Во время каждого моего приезда он любил погулять со мной по городу, чтобы нас вместе видели соседи и знакомые.

Старший папин брат Евель (его называли Ёня)  со своей семьёй переехал в 1937 году из Александрии в Харьков. В этом же году мои родители ездили к ним в Харьков и поздравляли с 15-й годовщиной свадьбы. Я помню, как они все –  дядя Ёня с женой, их сын Изя и дочь Рая - приезжали к нам в Днепропетровск в гости и подарили мне электрический светофор.  

     После начала войны дядина семья эвакуировалась в Казахстан в Алма-Ату. Дядю приняли на работу главным бухгалтером на важный военный обьект – свинцово-цинковый комбинат, находящийся в горах на расстоянии 400 км от Алма-Аты. Лёня Капган, зять дяди Ёни, очень хороший мужской портной, работал в Алма-Ате и обслуживал  высокое начальство. После войны, когда я виделся со своей сестрой Раей, она рассказала мне некоторые эпизоды из жизни мужа. Он родился в 1917 году в небольшом городке Надвурна  возле города Станислав. Тогда это была территория Польши. Теперь это территория Украины, Станислав  называется Ивано-Франковск в честь известного  украинского писателя Ивана Франко, а Надвурна называется Надворной. Лёня жил с родителями, у него были брат , сестра и невеста. После начала второй мировой войны, когда стало ясно, что город займут немецкие войска, директор фабрики, на которой работал Лёня, погрузил всех сотрудников – евреев на грузовую машину и вывез их на территорию СССР. По просьбе Лёни машина остановилась на минуту возле  его дома. Лёня забежал домой и сказал, что он ненадолго уезжает. Машина была переполнена, так что больше никого взять было нельзя, но все были уверены, что немцы скоро уйдут. Однако эти ожидания не оправдались. Город был оккупирован до 1944 года. Фашисты расстреляли 3600 евреев, которые остались в городе. Погибла вся Лёнина семья и его невеста. У Лёниной невесты была сестра Нэха,  которая во время расстрела чудом осталась жива. Ночью она сумела выбраться из могилы. Местные жители – украинцы прятали её все годы до освобождения. После войны Нэха разыскала  Лёню и рассказала  о гибели его родных. Нэха уехала в Израиль. Рая и Лёня несколько раз ездили на  Лёнину  родину поклониться братской могиле родных.

            В 1949 году после гибели моего брата Юры дядя Ёня пригласил маму и меня пожить немного у них. Об этом я написал в 7 разделе.

           В 1980 году тётя Циля, Рая и Изя со своими детьми выехали в США (дядя Ёня умер в 1960 году). Рая жила в Лос- Анжелесе.  В 2001 году Рая и Софа приезжали в Германию увидеться с моей семьёй и прожили здесь почти месяц. Затем я с ними  обеими часто общался  по телефону. Они мне рассказывали интересные сведения о моих предках, поэтому все телефонные разговоры я записывал. Рая была страстным автолюбителем. В Ленинграде Лёня смог купить лучший советский автомобиль «Волга» благодаря знакомству с высоким партийным начальством.  Рая водила автомобиль до 84 лет. В последние годы в Лос-Анжелесе она жила одна и езда была её главным развлечением. К нашему большому сожалению, в феврале 2008 года Рая умерла на 85 году жизни. Я общаюсь с её сыновьями Геной и Мишей.

Сейчас  жена моего двоюродного брата Израиля Софа Марголиус со своим сыном Дэвидом  и внуком   Бенжамином   живёт в городе Сиэтл в США.

Из  семьи Марголиус во время  войны  погибло 5 человек. Мой отец Пинхус Марголиус погиб на фронте. Ему было 42 года. Мой дед  Давид Марголиус, мой  дядя Шика Марголиус со своей женой Зиной и сыном Марком  были рaсстреляны  фашистами. Они не успели уехать из Александрии перед оккупацией города. Об этом рассказали после войны их  соседи.

Таким образом,  во время войны с 1941 по 1945г. погибло 13 моих родственников, в том числе двое маленьких детей. Данные  о  всех  погибших  при Холокосте я переслал в Израиль в музей Яд Вашем. Оттуда мне пришли 2  письма с благодарностью.

      Фамилия моего отца занесена в «Книгу памяти Украины», где перечислены все воины, погибшие во время войны и призванные в Красную Армию с территории Украины (том 3, книга 2, стр.356, 1994 год издания). Отец также записан в «Книгу памяти воинов-евреев Днепропетровска» (книга 3, часть 1, стр. 417, издание 2001 года). Обе эти книги есть в моей библиотеке.

        Большую часть сведений, которые послужили основой для разработки родословной, мне сообщила мама. Уже будучи в Германии я начал заниматься родословной более целеустремлённо и отыскал своих родственников: в Москве - Виктора Ямпольского и Льва Корсунского, в Ростове – Иру и Льва Корсунских, в Запорожье – Бориса Грановского.  По моим сведениям  в Днепропетровске жил Валерий Грановский, но найти его я не смог, он, скорее всего, куда-то переехал. Долгое время я разыскивал в Москве  Льва Александровича Корсунского, писателя, о котором я упоминал в начале воспоминаний. Наконец я узнал номер его телефона, поговорил с ним и переслал  по Интернету родословную Корсунских. Лев Александрович сказал, что родословная его мало интересует, не подтвердил её получение и  больше не отвечал на мои неоднократные  звонки. Недавно я случайно узнал, что он в 2009 г. умер.

       По рассказам моей мамы у моего деда Давида Марголиуса были братья и сестра, которые в начале прошлого века эмигрировали. Сестра со своей семьёй уехала в Аргентину, а брат (или братья) – в США. Мама назвала примерную дату их эмиграции – 1905 год и имя брата – Абрам (не точно). Моя сестра Рая Капган (Марголиус)  сообщила, что дед получал из США от брата письма и деньги, по крайней мере вплоть до 1925 года. Мама также сказала, что в США у наших родственников  родился сын Джером. Сын Раи Миша мне подсказал, что в США  имеется музей Ellis Island Foundation, на сайте которого  „ellisislandrecords.com“ имеются сведения о всех эмигрантах, которые прибыли в США после 1892 года. В июне 2007 года я произвёл поиск на этом сайте и выяснил следующее. В списки занесено 22 миллиона человек, поэтому найти нужного человека не так-то просто. Поиск ведётся по имени и фамилии. Если указанной фамилии нет в списках, то программа предлагает обширный перечень похожих фамилий, имеющихся в списках. Трудность поиска заключается в том, что первичные списки эмигрантов (Passenger Record) составлялись иммиграционными чиновниками от руки  малоразборчивым почерком. Образец такого списка приводится на сайте. Затем, уже в наше время, когда заносили все сведения в память компьютера, далеко не всегда можно было расшифровать записи правильно.  Анкета, которую заполняли на каждого эмигранта, содержит около 30 пунктов. У эмигранта выясняли, не многожёнец ли он, не анархист ли, каково состояние его здоровья (умственного и физического), нет ли у него увечий, каков цвет лица, волос, глаз, рост и вес, есть ли у него родственники или знакомые в Америке и многое другое. На обратной стороне анкеты приведена инструкция для судового офицера, заполняющего анкеты на всех эмигрантов. Очень подробно разъяснено, что писать в графе «национальность». Так, например, все жители Кубы числятся кубинцами, если они не негры.

          Вначале я ввёл в окно поиска фамилию Марголиус. В списках за все годы числилось всего 19 человек с такой фамилией и никто из них не приехал из города Александрии в России, где в то время жил мой дед и его братья. Учитывая, что при чтении рукописного текста некоторые буквы легко перепутать, я начал слегка видоизменять фамилию: Маргалиус, Морголиус, Моргалиус  и т.д. Латинские буквы  u, a, o  похожи друг на друга, есть сходство между рукописными  i; e.  Комбинируя  эти буквы  в нашей фамилии, а также при пропуске некоторых из них,  можно получить множество вариантов. Я подсчитал, что максимальное число вариантов равно 384. То, что ошибки при чтении рукописного текста этих списков имеются, подтверждается неверной  записью  названий некоторых городов. Так, например, вместо города Belostok написано Relostok, вместо Ekaterinoslaw написано  Ekaterinostaw  Программа поиска людей на сайте „ellisislandrecords“  сама предлагает альтернативные фамилии, если первично  введенной фамилии в списках нет.  В списках  было 60 вариантов таких фамилий. Пассажиров с такими фамилиями было около 2000. Я просмотрел все сведения об этих эмигрантах,  из них только 3 человека приехали в США из города Александрия в России. Я понял, что это и есть мои родственники, тем более, что их возраст был подходящим. В списках числятся: Aran  Margulis; 39 лет, Evea  Margulis, 37 лет,  Chane  Margulis, 19 лет. Я решил просмотреть первичные рукописные списки и сумел разобрать, что при занесении в Интернет  имена были немного искажены. В списках числятся Aron, Lea и Chane, то есть по русски их звали Арон, Лея и Хана. Арон и Лея были родителями Ханы. Они приплыли в Нью-Йорк 7 января 1909 года на пароходе «Лаура», а Хана – 6 августа 1910 года на пароходе «Америка». На сайте есть даже фотографии пароходов и их  описание. То, что дочь приехала  позже родителей, можно понять: родители хотели предварительно найти работу и жильё. Изменение фамилии Марголиус на Маргулис  также нашло своё обьяснение (тем более, что это по сути одна и та же фамилия и означает она жемчуг).

     Благодаря изучению анкет эмигрантов я выяснил точное место рождения своих родственников и их точный год рождения. В вышеупомянутой анкете указано, что все они приехали из города Александрия в России, но местом рождения является город Хорол. Значит прадед Яков приехал из Литвы в Хорол, а затем всё его семейство перебралось в Александрию. Знание места рождения важно при поиске документов в архивах.

       Как я писал в предыдущем разделе, я записывал все разговоры с Раей и Софой Марголиус, которые я вёл с ними по телефону из Германии.  Недавно я просматривал эти записи и обнаружил сведения, на которые раньше не обратил внимания и не запомнил. 8 марта 2005 года, задолго до моей находки в Интернете, Рая сказала, что Марголиусы, которые уехали в Америку, изменили фамилию на Марголис или Маргулис. Почему это было сделано, Рая не знает. Но это дополнительно подтверждает, что найденные в списках Арон, Хана и Лея Маргулис были нашими родственниками. Учитывая возраст Арона и  Леи можно предположить, что Джером, о котором рассказала мне мама, был их внуком, сыном Ханы..Значит фамилия у Джерома была другая, т.е. фамилия мужа Ханы.          

     Я лично общался с 51 родственниками из  числа указанных в родословной.  

     Ещё один поиск родственников  нашей семьи увенчался полным успехом. В сентябре 2007 года моя жена Бэла нашла в Израиле свою двоюродную сестру Рут Хейфец. (О моей женитьбе я написал в другом разделе). Бэла узнала о существовании Рут  много лет назад  из рассказов своей мамы. У Елизаветы Борисовны  и Клары Борисовны  был  родной брат Моисей, врач-гинеколог, который в 1926 году уехал в Палестину. Тётя Клара никогда никому не рассказывала про своего брата. Во время правления Сталина (да и в более позднее время) иметь родственника за границей было очень  опасно. В лучшем  случае можно было потерять работу, а в худшем случае КГБ  мог  обвинить человека в шпионаже в пользу иностранного государства и отправить в  Мары – юрист – в течение двух дней нашёл в архиве сведения о Моисее Хейфеце и о его дочери Рут. Оказалось, что хотя Рут родилась в Палестине в 1930 году, но она знает русский язык. Бэла с ней регулярно общается. Рут  работала преподавателем музыки. К сожалению, у неё нет детей, она не была замужем..Рут рассказала о своих родителях и расспрашивала о своих родственниках из Украины. Она нам прислала фотографию отца. Моисей Хейфец родился в 1892 году. После окончания гимназии он поехал в Германию и поступил на медицинский факультет университета в Лейпциге. У нашего знакомого Гарика Векснера мы узнали, что Моисей  учился вместе с отцом Гарика, впоследствии известным в Днепропетровске профессором Борисом Гавриловичем Векснером. После начала мировой войны в 1914 году всех студентов, приехавших из России, немцы отправили домой. Моисей заканчивал учёбу в Саратове. Во время гражданской войны в России Моисей был врачом в Красной Армии. По своим убеждениям он был сионистом. После окончания гражданской войны российские власти начали высылать сионистов в Сибирь. Моисею предложили выбор: или он вступает в партию большевиков, отказывается от сионизма и остаётся в России, или его высылают из страны. Моисей Хейфец предпочёл уехать в Палестину и участвовать там в создании еврейского государства в соответствии со своими убеждениями.Такое довольно мягкое отношение к людям с другими убеждениями обьясняется в том числе тем, что за сионистов вступилась жена Максима Горького, всемирно известного писателя.

Благодаря Интернету мы нашли ещё одного родственника, вернее, он нас нашёл. В ноябре2009г я получил Е-mail  с фотографией Бэлы  из институтского выпускного альбома за 1957г. Неизвестный мне Игорь Прух, живущий в Казахстане, писал, что в интернете нашёл  Бэлу Марголину, а в документах, оставшихся  после  смерти его  бабушки, имеется   фотография девушки с таким именем. Игорь спрашивал, не родственники ли мы с ним? Бэла сразу сказала, что очевидно, бабушка Игоря – это  Бэлына тётя Аня, сестра её отца, с которой Бэла потеряла связь около 40 лет назад. Тётя Аня до 1937 года жила в Ленинграде и была замужем. Её муж как-то в компании рассказал политический анекдот. Очевидно, кто-то из «друзей» донёс в КГБ, Аниного мужа арестовали, а саму тётю Аню выслали в Казахстан как жену врага  народа – тогда это была распространённая практика: арест и ссылка совершались без всякого следствия и суда – достаточно было одного доноса. Про Аниного мужа больше никто никогда не слышал. Через несколько лет тётя Аня снова вышла замуж и родила сына Алика. В 1957г Аня с сыном приезжала в Днепропетровск и тогда Бэла дала ей своё фото. После 1960г письма из Казахстана перестали приходить. Бэла писала письма и даже пыталась найти родственников  через адресное бюро, однако безуспешно. Теперь мы выяснили, что переписка оборвалась из-за переезда в другой город и из-за Аниной смерти. Мы ответили Игорю, между нами завязалась оживлённая переписка и переговоры по SKYPE. Игоря очень интересовала родословная его семьи. После консультации со своей двоюродной сестрой, живущей в Севастополе, Бэла составила родословную по линии Марголиных и выслала Игорю.  Игорь рассказал, что в бабушкиных документах много фотографий, и выслал нам фото Ани и деда Бэлы.

     В августе 2010г меня нашёл с помощью Интернета ещё один родственник – Леонид Карлин, правнук Блюмы Шварцман (Корсунской), которая была родной сестрой моего деда Корсунского. Леонид сообщил мне некоторые сведения из жизни Блюмы Шварцман, её дочери Нади и сыновей Иосифа, Абрама и Тэви (Толи), с которыми я общался, будучи в Москве. Эти сведения я использовал для корректировки родословной. Блюма со своим мужем Шимоном Шварцманом примерно в 1890г переехала в земледельческую  колонию Сагайдак Херсонской губернии (об этом я писал выше). Кроме того я узнал, что у дочери Блюмы  Нади к 1919г была дочь Мария, о которой я раньше не знал. У Нади в 1919г погиб муж, через несколько лет она снова вышла замуж и перехала в Польшу в город Кобрин. После начала войны вся Надина семья погибла в гетто.

      В заключение можно отметить, что в процессе работы над составлением родословной я выяснил имена, даты жизни, местожительство и судьбы очень многих  моих  родственников на протяжении 8 поколений.

 Анализируя жизнь моих предков на протяжении нескольких поколений можно заметить, что они часто меняли место проживания.    Мои предки были энергичными, инициативными людьми. Каждый переезд был обусловлен стремлением улучшить условия жизни, повысить благосостояние и дать возможность детям получить образование, а также с изменениями границы черты оседлости, вне которой евреи в Российской империи не имели права проживать.

 


 





<< Назад | Прочтено: 910 | Автор: Марголиус А. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы