Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Виктор Равкин

 

 Трое тимуровцев и тринадцать кошек:

почти по Аркадию Гайдару

 

Нет таких высот в литературе,

которые не смогли бы покорить

бывшие советские пионеры.

                                      Автор

 

Когда у Аркадия Гайдара родился сын, он назвал его Тимуром. Потом, уже в середине тридцатых, была написана  повесть «Тимур и его команда». А незадолго до войны сняли одноименный фильм. По-моему, и сегодня он смотрится с интересом. С тех пор и началось так называемое тимуровское движение. В пятидесятые годы оно возродилось, и я еще застал последние его всплески. В то время, когда учился я в классе, кажется, пятом и был , между прочим, звеньевым, собрали пионерский актив школы. В каждом пионерском отряде было три звена – по количеству рядов парт в классе. Пионерская цепочка представлялась следующим образом: звено – отряд - дружина. И даже в припеве известной песни она фигурировала:

 

В лесу березки стройные вытянулись в ряд,

А звенья пионерские сливаются в отряд.

 

Так вот, Совет дружины постановил: «Пора оживить тимуровскую работу!» Но чем заниматься конкретно,  не сказали. Колоть дрова и заполнять бочки водой для полива огорода, как это было у Гайдара? Но в домах уже присутствовало центральное отопление, а водопровод в Москве действовал еще с прошлого века. Охранять сады от набегов хулиганов? Но на дворе стояла ранняя весна, да и где они эти самые сады в столице?

Оставалось одно – помогать одиноким, больным и старым в их трудном и бедном быту. Дали адреса старушек и обязали помочь по хозяйству – ну, там полы помыть, мусор вынести, в магазин сбегать за продуктами... И вот в один прекрасный весенний день один пионер и две пионерки, хотя и с трудом, нашли дом, в котором жил будущий объект тимуровской работы. А это было здание бывшей церкви, от которой осталось всего-то ничего: несколько отполированных давними прихожанами и недавними жильцами каменных ступеней да массивные стены. Внутреннее же помещение было разделено многочисленными перегородками. Жило здесь в свое время немало народа, а теперь осталась одна жиличка – наша искомая старушка. Табличка с ее фамилией была прибита к стенке около входной двери, а рядом на листочке было написано: «Стучите, звонок не работает».

Но нам не пришлось барабанить в дверь, поскольку она была слегка приоткрыта. Вошли в темный коридор, заваленный разным хозяйственным хламом. Я, как всегда, что-то задел. Это было цинковое корыто, прислоненное к стенке. На характерный звук откликнулся старческий голос: «Проходите, пожалуйста, я дома». Вошли в комнату. Бабушка сидела на табуретке и как будто ждала нас. Такое впечатление, что она жила здесь с середины девятнадцатого века. Сверху на ней – непонятного цвета фартук, под ним халат, пожалуй, старше ее по возрасту. Вокруг шеи что-то напоминающее шарфик, а на голове вязанная, видно, очень давно шапочка, на ногах - укороченные валенки.

Но удивило не это. Меня и моих двух одноклассниц обозревал по меньшей мере десяток старинных спутников человека: пушистых, мяукающих, иногда ловящих мышей, праздных и задумчивых, ссорящихся и мирящихся. Немая сцена: старушка из далекого прошлого и кошки, кошки, кошки... Они были как будто везде: на табуретках, на так называемом обеденном столе, на деревянных полках, пристроенных к еще существующей, но уже не действующей голландской печке. Сидели, ходили, лежали, умывались, некоторые выходили во двор, легко приоткрывая дверь лапами. В общем, попали мы в кошачью богадельню. Разрядила обстановку очень милая кошечка. Подошла ко мне и стала тереться о мою ногу, одновременно принюхиваясь к сумке.

- Моя любимая, Муськой звать, - проговорила старушка, слегка шепелявя. – Садитесь. Тимуровцы, небось? Приходили ко мне двое в прошлую зиму.

Наконец, у кого-то из нас прорезался голос: «Нам задание дали пионерское - помочь прибраться; может, за продуктами сходить или еще чего. Вы скажите что делать, и мы начнем. А то уроков на завтра много».

Пока она раздумывала, чем бы нас занять, я решил подсчитать, сколько всего кошек тут живет. Это была непростая задача, поскольку некоторые были все время в движении – одни от делать нечего слонялись из угла в угол, другие выходили на улицу погулять и вскоре возвращались. Результаты двух подсчетов отличались. Пришлось изменить методику, разделив кошек на несколько групп по цвету шерсти. Большинство было черного цвета, но были и белые, а также пегие, то есть с крупными пятнами белого или черного цвета. Только теперь, сосредоточившись на цветовой гамме кошачьего питомника, я стал понимать степень родства между ними. А вот и производитель так называемых генов, о которых на уроках ботаники нам говорили тогда только нехорошее. На самой верхней полке сидел старый черный кот внушительного телосложения. Он дремал, время от времени приоткрывая один глаз и следя за событиями внизу. А ниже располагался более молодой белый кот, явный соперник черного. Кто кого побеждал в этой борьбе, сказать было невозможно ввиду разнообразия оттенков шерсти на потомках. По третьему способу появилась еще одна цифра, я ее сложил с предыдущими, а сумму поделил на три. Устный счет был тогда одним из любимых моих занятий. В результате получилось 13,3 кошки. Десятые доли я отбросил, поскольку все кошки были целы.

Старушка, наконец, стала распоряжаться:

- Ты, - она взглянула на меня, - пойдешь по магазинам за пищей для кошек. Сначала - в рыбный, бери самую дешевую – мойву. Затем – в мясной, там бывает колбаса от одиннадцати до семнадцати рублей. Могут и обрезки подкинуть, скажешь для бабки Нюры.

Из-под дряхлого дивана она достала заветный мешочек и высыпала на стол его содержимое. В этой кучке были монеты разного достоинства, но в основном медяки. Она стала распределять их на рублевые кучки. Мы стали ей помогать, и вскоре каждый из двух десятков аккуратных столбиков был завернут в газетную бумагу.

Наконец я вырвался на свежий воздух. Все окрестные магазины мне были знакомы, а в некоторых я даже здоровался с кассиршами и продавщицами. Старушечьим медякам в кассе не удивились: «А, это, небось, бабушка для своих котяток наскребла? Иногда она стоит перед входом, ей подают. Все же не для себя старается, для животных».

По возвращении я стал объектом всеобщего ко мне интереса. Кошек, разумеется. Буквально не давали мне прохода. Но бабка цыкнула на них и стала готовить стол. На полу, естественно. Для каждой кошки у нее была своя посудина: крышки от банок, какие-то коробочки и что-то в этом роде. Странно, но кошки были приучены к какому-то порядку-что ли. Не грызлись, как собаки из-за косточки, а вполне культурно кушали. Некоторые, правда, косили взгляд на жующих соседей, подозревая, вероятно, что тем дали больше. После сытной трапезы кошек одолел сон. Все улеглись на давно облюбованные места, и воцарилась тишина, изредка прерываемая отдельными всхрапами кота, слабым мяуканьем молодых кошечек и писком котят, которых я не разглядел вначале.

Пока я бегал по магазинам, комната приобрела вполне пристойный вид, паутина снята найденной в углу шваброй, и даже окно было вымыто. Бабушка, благодарная за прекрасное тимуровское обслуживание, согрела нам чаю и рассказала историю своего кошатника.. На столе, кроме банки засахаренного крыжовникового варенья, была еще и французская булка, купленная мною на оставшиеся деньги, Она тогда стоила 72 копейки, позже ее переименовали в городскую, а впоследствии  и вовсе перестали выпекать.

Провожали нас всей компанией, только старый кот продолжал спать. По тоскливым взглядам отдельных особей было заметно, что расставание с нами дается им тяжело. А мне в какой-то момент захотелось остаться с ними в такой демократической обстановке, где каждый за себя и все за всех. Да, вот еще что вспомнилось. Я подсунул нашей старушке бланк отчета о проделанной работе, где ей надо было расписаться. Она поставила на бумажке какую-то закорючку.

Мы вышли на улицу. Догорал закат прекрасного мартовского дня. В больших лужах отражался московский пейзаж тех лет. Мы перепрыгивали через них, размахивая своими куртками и пальтишками.

На следующий день отчитались о проделанной работе. О кошках, понятно, не распространялись. Но дома разговоров было много. Вскоре тимуровское движение окончательно затухло. А то могли бы вспомниться и другие истории на эту тему.

 

 






<< Назад | Прочтено: 440 | Автор: Равкин В. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы