ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ – ПИСАТЕЛЬ, ПУБЛИЦИСТ И ВСЕГДА ПОЭТ

Г. Калихман (Дортмунд)

Не столь давно Виталий Вульф в передаче «Мой серебряный шар», посвященной Илье Эренбургу, с душевной болью сказал, что этот талантливейший, умнейший и смелый человек незаслуженно забыт.

Как же так случилось, что выросло целое поколение людей, которым это имя ничего не говорит? Ведь Илья Эренбург — это огромное явление не только в литературе, но и в нашей общественной жизни. И даже сегодня, с расстояния более сорока лет со дня его смерти, трудно оценить все стороны этого явления. В чем феномен Эренбурга, человека уникальной судьбы, прожившего много разных жизней?

Он не принял революцию в России, не принял большевиков и остро, с иронией и сарказмом высмеивал послереволюционный хаос, а в своих произведениях 20-х годов ХХ века прозорливо предсказывал будущее. Но в то же время Эренбург благополучно дожил до весьма почтенного возраста (это в нашей-то стране!), был щедро одарен депутатскими значками, лауреатскими медалями и многотомными собраниями сочинений.

Детство, юность, первые годы эмиграции

Илья Григорьевич Эренбург родился в Киеве в 1891 году в обеспеченной еврейской семье. Вскоре семья переехала в Москву. Далее учеба в гимназии, где он познакомился с Николаем Ивановичем Бухариным, который вовлек его в социал-демократическую организацию.

Затем участие в революции 1905 года, арест, тюрьма. Но после положенных отсидок унес Илья ноги в Париж (помогли связи и деньги отца). Здесь он знакомится с тамошними социал-демократами и даже позволяет себе вступать в пререкания с самим Лениным.

Но знакомство с лидерами этой социал-демократической колонии оттолкнуло юного Эренбурга от дальнейшей политической деятельности. Парижским окружением Эренбурга стали богема Монпарнаса, поэты и художники, завсегдатаи кафе «Ротонда». Он подружился с Максимилианом Волошиным, Борисом Савинковым.

Первая мировая война перевернула устоявшуюся жизнь. Война принесла неисчислимые жертвы. Вопрос, кому нужно, чтобы граждане разных стран убивали друг друга, волновал многих. В 1915 году Илья Эренбург впервые стал фронтовым корреспондентом. Тогда же у него родился замысел большой прозы, прозы, всё более обретающей сатирические черты.

Возвращение в Россию и бегство из нее

Первое же известие о революции в России пробудило боевой дух былого подпольщика. Эренбург устремляется в Россию. Российский хаос ужаснул его. Он не принял Октябрьский переворот и в московских эсеровских газетах яростно выступал против большевиков.

Тогда же он издал целый сборник стихов «Молитва о России». Осенью 1918 года под угрозой ареста Эренбург вынужден был бежать из Москвы в Киев.

И здесь, в эпицентре Гражданской войны, он вернулся к парижскому замыслу.

Но теперь он пополнился трагическим опытом русской революции и гражданской войны. Сюжет, который возник у него в голове, приобретал конкретные черты. Рождался и образ главного героя — великого провокатора Хулио Хуренито. Глобальность замысла заключалась в намерении сатирически показать все воюющие стороны, вскрыть язвы и пороки общественной и культурной жизни каждой страны. Тогда же появились и образы учеников Хуренито.

Это граждане разных стран: немец, француз, итальянец, американец, который молился на доллар и на ;Библию, негр из Сомали, русский интеллигент, вечно хныкающий и недовольный, и седьмой ученик — неудачник-поэт, еврей по национальности, герой-рассказчик по имени Илья Эренбург (себя автор тоже не пощадил).

Но замысел еще не на бумаге. Осенью 1920 года Эренбург снова в Москве, где сразу же попадает в застенки ГПУ. Из Лубянки его вызволил друг и товарищ юности Н. И. Бухарин.

Эренбург пытается записывать продуманное. Но голод и суровая зима 1920-21 гг. не благоприятствовали творчеству. Идея получить командировку за границу для работы над романом осуществилась благодаря всё тому же Бухарину, которому пришлась по душе сатирическая направленность будущей книги.

«Хулио Хуренито»

Поселиться Эренбургу удалось в Бельгии. Небольшой приморский городок Лас Паин стал тем местом, где в июле 1921 г. всего за 28 дней был написан роман «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников». Издать его удалось осенью 1921г. в берлинском издательстве «Геликон».

В России роман был издан большим по тому времени тиражом — 15 тысяч экземпляров. Роман открывался предисловием Н. И. Бухарина, который, кстати, помог и с публикацией книги.

Чтобы те, кто не читал роман, имели о нем хоть какое-то представление, привожу два характерных отрывка. Однажды Хулио Хуренито составил следующее объявление: «В недалеком будущем состоятся торжественные сеансы уничтожения еврейского племени в Будапеште, Киеве, Вене, Яффе, Алжире и во многих других местах.

В программу войдут, кроме излюбленных уважаемой публикой традиционных погромов, сожжение евреев на кострах, закапывание их живьем в землю, опрыскивание полей еврейской кровью и прочее, и прочее. Приглашаются все желающие. Вход бесплатный». И далее, в ответ на возражения одного из своих учеников, Хуренито говорит: «Напрасно ты думаешь, что это невозможно — очень скоро, может быть, через пять или десять лет ты убедишься в обратном.

Двадцатый век окажется очень веселым и легкомысленным веком без всяких моральных предрассудков.» Это было написано за двадцать лет до Холокоста!

В другой главе описывается встреча Хуренито с Лениным. «Сегодня, — сказал Хуренито, — в „Известиях“ опубликован список расстрелянных». Главный коммунист прервал его и забегал по комнате: «Это ужасно! Но что делать? Приходится! Мы ведем человечество к лучшему будущему. Одни мешают нам, мы должны их устранить.

Убивая одного, мы спасаем тысячи. Другие упираются, не понимая, что впереди их ждет счастье, цепляются за жалкую тень вчерашнего. Мы гоним их вперед, гоним в рай железными бичами». Можно себе представить, как всё это воспринимали современники Эренбурга.

И тем не менее роман был издан и, по воспоминаниям Н. К. Крупской, даже понравился Ленину. Впрочем, в последующие годы книга была изъята из библиотек.

«Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца»

После «Хулио Хуренито» Эренбург написал сборник озорных и метких рассказов «Неправдоподобные истории». Ранний период творчества Эренбурга закончился созданием романа «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца». Это рассказ о том, как маленькому человеку нигде нет счастья и покоя, а если он к тому же еще и еврей, то нет места и на Земле. Вот начало романа.

Лазик идет на занятия политграмотой и вдруг видит на заборе афишу: «Умер испытанный вождь гомельского пролетариата тов. Шмурыгин. Гибнут светлые личности, но живы идеи. На место одного становятся десять новых бойцов, готовых беспощадно карать всех притаившихся врагов революции». Читая афишу, Лазик жалобно вздохнул. Находившаяся рядом гражданка донесла, что Ройтшванец торжествующе захохотал и тем самым публично надругался над светлой памятью тов. Шмурыгина.

Лазик немедленно предстал перед следователем. Ему «пришили» статью Уголовного кодекса, карающую за оскорбление герба и флага. Как и следовало ожидать, роман был запрещен в СССР. Его издали отдельной книгой только в 1991 году, к 100-летию со дня рождения писателя.

Отличительная особенность Эренбурга тех лет — его фантастическая плодовитость. За период 1921-1927 гг. он написал семь романов, четыре книги рассказов, пять книг стихов, не считая многочисленных эссе и очерков.

Военный корреспондент

После 1927 года Эренбург остался жить в Париже. Это было очень тяжелое для Франции и всей Европы время. В начале 30-х годов разразился мировой экономический кризис, который потряс весь устоявшийся миропорядок.

Миллионы людей потеряли работу, набирал силу фашизм. Перед Эренбургом встала дилемма: оставаться независимым журналистом и писателем или встать под знамена советской журналистики с ее несвободой и ангажированностью. Он выбрал второе, так как не представлял себе жизни без связи с Россией. Там был его читатель. Эренбург принял предложение стать корреспондентом газеты «Известия». В этом качестве он работает с 1932 по 1940 год сначала в Париже, потом в Испании, потом снова в Париже.

В Испании, где бушевала гражданская война, Эренбург подружился с Хемингуэем, ближе сошелся с Михаилом Кольцовым. Каждый день он посылал в Москву репортажи с места боев. Ими зачитывалась вся страна.

Всесоюзную известность Эренбург приобрел в годы Великой Отечественной войны. Как корреспондент газеты «Красная звезда» он был в самых горячих и опасных местах. Он стал любимцем фронта и тыла. Стук его пишущей машинки слышала вся страна.

Поэт

Мое поколение знало Эренбурга в основном как лауреата Сталинских и Государственных премий, автора длинных и довольно скучных романов «День второй», «Буря», «Девятый вал», «Падение Парижа», «Оттепель», мемуаров «Люди, годы, жизнь», а также как выдающегося общественного деятеля и борца за мир.

А ведь он, начиная с юных лет и почти до последних дней своей жизни, писал прекрасные стихи. Неслучайно в один из юбилеев он получил такую телеграмму: «Строгого мыслителя, зоркого бытописателя — и всегда поэта — поздравляет с сегодняшним днем его современница Анна Ахматова.»

Из огромного множества его стихотворений хочу привести только несколько строк. Вот одно из лирических стихотворений, написанных Эренбургом, когда ему было почти 70 лет.

Про первую любовь писали много, — 
Кому не лестно походить на Бога,
Создать свой мир, открыть
в привычной глине
Черты еще не найденной богини?
Но цену глине знает только мастер — 
В вечерний час, в осеннее ненастье,
Когда все прожито и все известно,
Когда сверчку его знакомо место,
Когда цветов повторное цветенье
Рождает суеверное волненье,
Когда уж дело не в стихе, не в слове,
Когда все позади, а счастье — внове.

Безрассудно смелый человек

В. Вульф назвал Эренбурга смелым человеком. Его смелость выражалась не только и не столько в том, что он находился вместе с бойцами на передовой линии фронта под вражеским обстрелом. Это сравнительно легкий вид смелости, потому что еще неизвестно, кого выберет снаряд или пуля. Гораздо тяжелее быть смелым в одиночку. Приведу несколько свидетельств такой отчаянной смелости.

В 1937 году Эренбург с женой ненадолго приехал из Испании в Москву, где в это время шел показательный процесс. Судили Бухарина, Рыкова, Пятакова и других «врагов народа». Главный редактор «Известий» предложил Эренбургу написать о процессе и осудить «врагов народа». Эренбург отказался. Много ли мы знаем писателей, решившихся на такой Поступок? В те времена это было равносильно не только самоубийству, но и убийству всей семьи. Пронесло...

Второй эпизод произошел в самом начале 1953 года. Все помнят о деле врачей и о письме к Сталину, подписанном видными еврейскими писателями, композиторами и учеными (всего 67 подписей). Они заверяли вождя в преданности и любви граждан еврейской национальности к русскому народу, возмущались «врачами-убийцами» и просили спасти еврейский народ от справедливого гнева и переселить всех евреев в Биробиджан.

Три раза приходили к Эренбургу с этим письмом и три раза он отказывался его подписывать. Сколько нужно иметь мужества, чтобы плыть против течения! В конце концов он написал личное письмо Сталину, в котором очень деликатно возражал против депортации евреев. Ответа на его письмо не последовало, но и письмо с 67 подписями не было напечатано. Что-то остановило Сталина, а вскоре «главный режиссер» умер.

Третий эпизод на фоне первых двух выглядит не очень внушительно. В 1958 году, когда вся писательская братия с остервенением травила Пастернака за роман «Доктор Живаго», Эренбург наотрез отказался принять участие в этой вакханалии.

Достаточно красноречив и эпизод, произошедший на знаменитой выставке в Манеже в 1963 году, когда Эренбург вступился за своего любимого художника Роберта Фалька, пытаясь защитить его от яростной атаки взбешенного Хрущева. Тогда всё обернулось против самого Эренбурга. И уже на него обрушился гнев Никиты Сергеевича. Перед ним закрылись двери редакций всех газет и журналов, а коллеги-писатели в угоду начальству набросились на него с критикой.

«Люди, годы, жизнь»

В 1953 году, сразу же после смерти Сталина, Эренбург начал писать свои мемуары «Люди, годы, жизнь», над которыми он работал с небольшими перерывами почти до самой смерти. Как известно, мемуары — не самый искренний вид литературы.

Безусловно, мемуары Эренбурга в этом плане не являются исключением: в них много недомолвок и умолчаний. Нина Берберова, хорошо знавшая Эренбурга еще по парижской жизни 20-х годов, в своей книге «Курсив мой» пишет: «Какой страшной была его жизнь! И как связан он был в своих умолчаниях! Как смеют его упрекать за то, что он уцелел? Да, он дает нам полуправду, но наше дело осознать всю правду и сделать вывод.

Эренбург сделал первый и главный шаг, чтобы пробудилось наше сознание. Я читаю его книги и испытываю жалость к этому знаменитому человеку, другу глав государств, мировых ученых, писателей, художников... жалость, любовь и благодарность». А свидетельство Берберовой дорогого стоит: мало о ком она отзывалась так тепло.

Эренбург умер в 1967 году, ему было 76 лет. Огромная толпа людей шла за гробом...