ВЕЙМАР, ГЕТЕ И ... GINKGO BILOBA

Грета Ионкис (Кёльн)

Сюрпризы Веймара

Наконец-то этим летом сподобилась я увидеть Веймар. Мысленные или виртуальные прогулки по старинному городку давно предпринимала в обществе Эккермана, чьи «Разговоры с Гёте» проштудировала еще в аспирантские годы. И вот наяву шагаю мимо домов, ровесников Гёте и Шиллера. А вот и они сами! Вышли из городского театра и остановились на площади...

Сопровождает меня маленькая сухонькая Белла Михайловна, экскурсовод-профессионал. Минуем домик Шиллера, приближаемся к знаменитой библиотеке, основанной герцогиней Анной Амалией, сестрой Фридриха Великого, стремившейся превратить провинциальный Веймар в центр искусств.

Моя спутница просит взглянуть на небольшой угловой дом в стиле барокко: «Это единственный в Европе музей гинкго билоба, нигде больше не встретите!» Тут я встрепенулась: о целебных свойствах этого японского дерева мне все уши прожужжала подруга. Но какое отношение оно имеет к Веймару?! «Как, — вскинулась Белла Михайловна, — вы разве не знаете, что Гёте посвятил ему стихи?!»

Она-то видела во мне чуть ли не гётеведа, ведь мое эссе о нем попало недавно в сборник «Гётевские чтения» в издательстве «Наука». Я метнулась в музей. На самом деле это был скорее магазин, где продавалось множество вещей, связанных с этим удивительным деревом. Искушений было не счесть, но я раскошелилась лишь на кулечек конфет для подруги, продвинутой по части гинкго. Прогулка продолжилась, мы уже неподалеку от парка, по тропинкам которого некогда прогуливался Гёте. Тут ждет нечаянная радость: на противоположной стороне улицы на фоне зелени — бронзовый бюст Пушкина! Как хорошо, что они всё же встретились! Невыездной Пушкин с творчеством Олимпийца был знаком. Вот и свиделись! А что полтора столетия спустя — не имеет значения, ведь им же «вечность проводить»!

У входа в парк — огромное дерево. Я его сразу узнала по раздвоенным листочкам. А моя провожатая тут же поведала о любви Гёте к Марианне Виллемер, которой он послал стихи вместе с листком японского дерева как знак любви. Теперь понятно, почему в Веймаре настоящий культ гинкго билоба? Таких могучих деревьев в городе около десятка! По возвращении в Кёльн я бросилась к книжным полкам и извлекла первый том десятитомника Гёте. Стихотворение нашлось сразу:

      
              Этот листик был с Востока
              В сад мой скромный занесен,
              И для видящего ока
              Тайный смысл являет он.

              Существо ли здесь живое
              Разделилось пополам,
              Иль напротив, сразу двое
              Предстают в единстве нам?

              И загадку и сомненья
              Разрешит мой стих один:
              Перечти мои творенья,
              Сам я - двойственно един.
                        (Пер. В Левика) 

И в самом деле, формула личности Гёте — двуполярность, Гёте — воплощенное двуединство. Полярность — это универсальная антиномика, лежащая в основании всех вещей. Фаустовскую тему бросил Гёте европейскому человечеству как загадку полярности.

 
                          Ты верен весь одной струне
                          И не задет другим недугом,
                          Но две души живут во мне,
                          И обе не в ладах друг с другом.
                          Одна, как страсть любви, пылка
                          И жадно льнет к земле всецело,
                          Другая вся за облака
                          Так и рванулась бы из тела.
                                      (Пер. Б.Пастернака) 

Гёте предвосхитил всю моральную проблематику конца ХIХ века, поскольку принцип полярности дает возможность правильным образом осмыслить и Бодлера, который говорил, что в нем живет ангел и свинья, и Достоевского, силящегося изобразить «положительно прекрасного человека» («русского Христа»!) и изобразившего «идиота», и Ницше, устраивавшего рискованные эксперименты «по ту сторону добра и зла». Стихотворение, отправленное возлюбленной, оказалось философским.

«Западно-восточный диван»

Стихотворение «Ginkgo Biloba» включено в сборник «Западно-восточный диван» («диван», т.е. «сборник», «собрание») и относится к циклу «Книга Зулейки». Давний интерес Гёте к Востоку получил новый стимул: в 1812-13 гг. вышел немецкий перевод стихотворений персидского поэта ХIV века Гафиза. В нем стареющий Гёте встретил родственную душу. Он увидел в нем поэта-мудреца, обретавшегося в мире чувственных наслаждений и страданий, людских слабостей и взлетов. И всё вокруг он обозревал веселым, ясным, одухотворенным взором.

Восхищение личностью и творчеством Гафиза подействовало на Гёте магически: к нему словно молодость вернулась. Стихи потекли сами собой, ничем не похожие на всё, что создавалось раньше. Гёте мгновенно усваивает гафизовский тип поэзии, его искусную игру намеками, иносказаниями, двузначностью слова и будто купается в немыслимой свободе и простоте фантазии. Пробужденный мудрой восточной поэзией и неожиданно обрушившимся на него чувством к Марианне Виллемер, Гёте создает настоящий гимн любви и красоте, объединяя Запад и Восток, прошлое и настоящее, жизнь и смерть...

Ах, Марианна, моя Марианна....

55-летний тайный советник Якоб фон Виллемер — старинный друг и земляк Гёте. Оба родом из Франкфурта, Якоб на 10 лет моложе, они знакомы лет 30. В молодости Якоб унаследовал старый банкирский дом, но рано отошел от дел. Он — сочинитель комедий, был даже членом Веймарского театрального комитета. Лет в сорок он вторично овдовел. Тогда он и взял на воспитание 15-летнюю девочку, которая росла в его прекрасном доме вместе с его дочерью на положении ее сестры.

Марианна Юнг и ее нищая мать прибыли во Франкфурт из Австрии с бродячей труппой комедиантов, жизнь вели довольно цыганскую. Маленькая Марианна пела, плясала, проделывала акробатические этюды и восхищала зрителей стройными ножками. Виллемер фактически купил ее у матери. Он стал ее Пигмалионом.

Марианна жадно впитывает наставления и уроки домашних учителей, но они не подавляют ее природной живости. Она начинает сочинять стихи, поет под гитару, музицирует и с годами превращается в настоящую красавицу. Ее названная сестра выходит замуж, а ее стареющий благодетель начинает ухаживать за девушкой и добивается ее любви. Когда Гёте увидел Марианну, ей было 30, а ему 65. По приглашению друга Гёте в сентябре 1814-го гостил у него в поместье под Франкфуртом. Дочь Виллемера, красавица Розина, влюбилась в Гёте в первый же день его приезда. Вот запись из ее дневника: «Какой человек, и какие чувства меня волнуют!...Как легко его присутствие, как отрадно быть рядом с ним! Он так счастливо осыпан дарами природы, он излучает такое сияние, нисколько этим не гордясь. Он словно сосуд, наполненный удивительным вином». Но не ей было суждено вкусить из этого сосуда.

Марианна — вот на кого обратился его взор. Она женщина того типа, который всегда нравился Гёте: невысокая, стройная, легкая, веселая. Сердечное влечение, которое вспыхнуло между Гёте и Марианной, не укрылось от Виллемера, и через девять дней после приезда Гете он делает свою многолетнюю возлюбленную своей законной женой. Гёте не собирается разрушать счастье друга, он уезжает.

Тайная игра, или роман Хатема и Зулейки

Зиму и весну 1815-го Гёте провел под знаком Гафиза, продолжая писать стихи для «Дивана». Еще глубже проникся он духом Востока. И когда состоялась его вторая встреча с Марианной (в августе-сентябре 1815-го Гёте вновь гостил у них), его переживания и счастье разделенного чувства вошли в поэтический контекст мира Гафиза. Игра, им затеянная, достигает вершины. Он присваивает себе имя Хатем, а Марианна предстает как Зулейка. В драматическом диалоге Хатема-Гёте и Зулейки-Марианны при всей страстности их отношений воспевается любовь как таковая.

Разумеется, по «Книге Зулейки» невозможно восстановить перипетии любовного романа, да и надо ли? То, что произошло между Марианной и Гёте, остается их тайной. За время пребывания у Виллемеров Гёте написал 15 стихотворений, составивших ядро «Книги Зулейки» (русский перевод В. Левика). Прикосновение к молодости вдохновило поэта, он пережил «повторную возмужалость» (его признание). Самое удивительное, что Марианна отвечала ему стихами. Любовь пробудила в ней талант. И Гёте включил ее стихи в свою книгу.

Отправившись на неделю во Франкфурт, Гёте пишет Марианне из гостиницы, подражая восточной вязи:

                         Создает не случай вора,
                         Случай сам великий вор.
                         Взял из сердца без зазора
                         Страсть мою, сломав запор. 

Марианна-Зулейка отвечает:

                         Осчастливлена тобою,
                         Случай дерзкий не браню,
                         От суда я вора скрою,
                         А покражу сохраню.
 
                         Но к чему мне помощь вора?
                         Сам отдайся мне, любя!
                         Не пугаюсь я укора,
                         Что ограбила тебя. 

Оба охвачены нешуточной страстью, которую им с трудом удается скрывать за светским этикетом. Страсть выливается в стихах:

                         Вами, кудри-чародеи,
                         Круг мой замкнут вкруг лица.
                         Вам, коричневые змеи,
                         Нет ответа у певца.

                         Но для сердца нет предела,
                         Снова юных сил полно,
                         Под снегами закипело
                         Этной огненной оно.

                         Ты зажгла лучом рассвета
                         Льды холодной крутизны,
                         И опять изведал Хатем
                         Лета жар и мощь весны. 

Гёте переживает минуты магического слияния поэзии и желания. Он охвачен любовной лихорадкой, но его это пугает. Понимая, что у их любви нет будущего, коря себя за то, что вторгся в мир дорогих ему людей и поставил их счастье под угрозу, он решает бежать. Как некогда, в пору «Вертера», когда он, измученный любовью, бежал от Лотты Буфф из Вецлара, так теперь он намерен покинуть Марианну. Они прощаются, он едет в Гейдельберг. Виллемеры обещают навестить его там через неделю.

Марианна с трудом выносит разлуку и уговаривает мужа ехать через три дня. При встрече ей удается сунуть в руку Гёте листок. Эти строки она написала в дороге:

                        Ах, откуда оживленье?
                        Не с востока ль ветер дует?
                        Свежих крыл его движенье
                        Рану сердца мне врачует.

                        Мне в его дыханьи веет
                        Друга тысяча признаний:
                        Коль погаснуть не успеет -
                        Встречу тысячу лобзаний. 

Расставаясь в ночь полнолуния после встречи в Гейдельберге, они условились вспомнить друг о друге в следующее полнолуние.

Время от времени Гёте и Марианна присылали друг другу стихи, полные тайных намеков. Никогда ни к одной женщине не хранил Гёте такой светлой нежности, как к ней — долгие годы. В 1819 году обратился он к своей Зулейке в последний раз на «ты»: «Так выслушай еще и еще раз уверение в том, что на каждый твой порыв я отвечаю сердечно и неизменно...» Больше они не виделись.

В Доме Гёте

Посещением Дома Гёте завершилась наша прогулка. Моя спутница на выходе спросила, что произвело на меня самое сильное впечатление. Не задумавшись, ответила: «Комната, в которой умер Гёте». Тесная спаленка, низкий потолок, некрашеный деревянный пол, беленые стены, кресло, неширокая деревянная кровать, простое стеганое одеяло... Здесь 22 марта 1832 года уходил Гёте-Олимпиец. Постояла в горестном раздумьи: Экклезиаст прав. Нагими приходим в сей мир, такими же покидаем его.